* * *
Предлагаемая читателю книга Торстейна Веблена «Теория праздного класса», как уже было сказано, является его первой монографией. Автор был тогда ещё безвестным преподавателем Чикагского университета. Подготовлялась и вышла книга в конце XIX столетия, когда, по словам В. И.
Ленина, Америка становилась «… одной из первых стран по глубине пропасти между горсткой обнаглевших, захлебывающихся в грязи и в роскоши миллиардёров, с одной стороны, и миллионами трудящихся, вечно живущих на границе нищеты, с другой» 14.
Вступление США в период империализма ознаменовалось образованием мощной финансовой олигархии, для которой было характерно чудовищное по своим масштабам расточительство денежных средств на неслыханную роскошь. На ранней стадии развития капитализма, когда размеры производства были сравнительно небольшими и норма прибавочной стоимости была относительно невелика, капиталисты-предприниматели в США, как и в европейских странах, для осуществления накопления капитала ограничивали размеры своего потребления.
Характерно, что вплоть до последней трети прошлого века среди американских предпринимателей получило распространение квакерство — религиозное течение, главным требованием которого были бережливость, скромный жизненный уклад, воздержание. В период же монополистического капитализма в условиях концентрации производства, огромных размеров капиталов, находящихся в распоряжении финансовой олигархии, присвоения монопольно высокой прибыли и широкого развития кредита создалась полная возможность для крупной буржуазии обеспечить высокую норму производственного накопления и при расточительном потреблении.
Расточительство становится общепринятым для представителей финансовой олигархии и как важное средство доказательства платёжеспособности данного капиталиста, как условие получения большого кредита. На фоне этих явлений и была написана книга о демонстративном расточительстве доминирующих классов.
Картину фантастического расточительства усугублял паразитизм крупной буржуазии. Она все больше утрачивала функцию непосредственного управления производством. Рос слой рантье, капитал-собственность отделялся от капитала-функции. Именно расточительство и паразитизм праздных классов — главный идейный стержень книги Веблена, её основа и лейтмотив.
Актуальность тематики, резкое осуждение праздных классов вызвали большой интерес к книге Веблена. Прогрессивная научная общественность США встретила книгу восторженно. Но оценки «Теории праздного класса» носили резко противоположный характер в разных идеологических лагерях.
Так, член Социалистической партии США Роберт Ривес писал, что «Теория праздного класса» — это серьёзный вклад в развитие общественной мысли. «В этой знаменующей эпоху книге Веблен, революционный иконоборец, разносит все условности буржуазного общества… Социалист не может не выражать удовольствия, не ликовать, понимая, что эта бомба изготовлена служащим Рокфеллера в Чикагском университете» 15.
Профессор экономики Пристонского университета Уинтроп Даниэлс писал в журнале «Атлантик мансли» в рецензии на книгу «Теория праздного класса»: «Веблен обладает сверхъестественной способностью проникновения в сущность патологических сторон буржуазного общества и предпринимательства, безжалостно ступая по язвам, которые вскрывает скальпель его критики».
Прогрессивный профессор-социолог Л. Уорд назвал «Теорию праздного класса» одной из самых блистательных книг, изданных в стране. Одновременно появились и резко отрицательные рецензии. Так, журнал «Нейшн» в своём обозрении писал, что «Теория праздного класса» — это пародия на экономику, несправедливая клевета на нравственные принципы предпринимательства.
«Теория праздного класса» принесла Веблену шумную популярность. По словам Дорфмана, в течение всего нескольких месяцев после выхода книги статьи Веблена оказались везде, в журналах «Нейшн», «Даниэл», «Нью Рипаблик», газеты сообщали о каждом слове, слетавшем с его губ.
«Его читали все, кто претендовал на право называться интеллектуалом. Вебленизм сиял во всём блеске» 16. В первое десятилетие после опубликования «Теория праздного класса» переиздавалась четыре раза.
«Теория праздного класса» включает 14 глав. Основные положения книги изложены в первых восьми главах, а в остальных шести они раскрываются на примерах экономики, религии, образа жизни, нравственных ценностей, системы высшего образования, спорта. Часть глав посвящена истории возникновения праздных классов, усиления их господства, генезису их демонстративного расточительного потребления.
В этом нашёл своё выражение характерный для Веблена конкретно-исторический подход к анализу социальных и экономических явлений. Но по существу, даже эти главы, как и вся книга, обращены к современной Веблену эпохе — началу империализма, когда, но определению В. И. Ленина, капитализм становится паразитическим, загнивающим, умирающим.
Требование исторического подхода в экономической науке явилось одним из наиболее важных положений Веблена (он возвращался к этой идее почти в каждой своей работе). Веблен писал, что экономическая наука должна быть «… исследованием живой истории материальной цивилизации».
По его мнению, необходимо было осуществить изучение различных экономических и общественных институтов в их развитии, от момента их возникновения и до современности. Представляется бесспорным, что Веблен в определённой мере сумел реализовать исторический подход в своих работах.
Он много занимался историей человеческого общества, анализировал возникновение частной собственности, классов, государства, стремился обнаружить в прошлом истоки тех противоречий, которые, по его мнению, демонстрировал современный ему капитализм. Хорошо известно, что классики марксизма-ленинизма считали принцип историзма неотъемлемым свойством экономической науки.
Ещё в своей рецензии на книгу А. Богданова В. И. Ленин всячески подчёркивал основные достоинства исторического изложения 17. Последовательное проведение идеи развития, изменения явилось сильной стороной теории Веблена.
Одновременно концепция развития Веблена имела серьёзные недостатки. Он указывал, что в процессе развития возникают противоречия между институтами и внешней средой. По его словам: «Институты — это результат процессов, происходивших в прошлом, они приспособлены к обстоятельствам прошлого и, следовательно, не находятся в полном согласии с требованиями настоящего времени».
По мысли Веблена, несоответствие между уже сложившимися институтами и изменившимися условиями, внешней средой и делает необходимым изменение существующих институтов, смену устаревших институтов новыми. При этом пресловутое изменение институтов происходит якобы в соответствии с законом естественного отбора. Веблен писал:
«Жизнь человека в обществе точно так же, как жизнь других видов, — это борьба за существование, а следовательно, это процесс отбора и приспособления. Эволюция общественного устройства явилась процессом естественного отбора социальных институтов. Продолжающееся развитие институтов человеческого общества и природы человека, как и достигнутый в этом плане прогресс, можно в общих чертах свести к естественному отбору наиболее приспособленного образа мысли и процессу вынужденного приспособления индивидов к окружению, постепенно изменяющемуся с развитием общества и социальных институтов, в условиях которых протекает человеческая жизнь».
С одной стороны, отдельные положения Веблена в какой-то мере соответствуют реальной действительности. Так, Веблен правильно указывал на существование противоречия между старым и новым в общественном развитии, признавал временный характер различных институтов.
Но с другой — рассмотренное Вебленом противоречие (между институтами и внешней средой, старым и новым) чересчур общее, поэтому схема развития предстаёт достаточно туманной… Обе стороны отмеченного Вебленом противоречия определены нечётко и слабо связаны с процессом общественного производства.
Как известно, истинным движущим противоречием общественно-экономического развития является противоречие между производительными силами и производственными отношениями; развитие этого внутреннего противоречия и лежит в основе истории человеческого общества.
В определённой степени в своём анализе механизма развития Веблен абсолютизирует закон естественного отбора, открытый Ч. Дарвиным применительно к биологическим видам. Он допускает произвольное (в форме далеко не очевидных аналогий) перенесение этого закона в область социально-экономических явлений.
Такое непосредственное перенесение является ошибочным: «эволюция социальной структуры» — это социальный процесс, закономерности которого не могут быть сведены к биологическим закономерностям. По словам В. И. Ленина, «… перенесение биологических понятий вообще в область общественных наук есть фраза» 18.
Вместе с тем следует отметить, что для Веблена отождествление биологических и общественных закономерностей пи в коем случае не явилось средством апологии капитализма. Как известно, закон естественного отбора широко применялся в разнообразных вариантах социального дарвинизма.
Представители этого течения использовали тезис о необходимости борьбы за существование для обоснования нищеты, классового неравенства, капиталистической конкурентной борьбы и так далее как явлений вечных и внеисторических. Социальный дарвинизм явился откровенно апологетическим направлением, которое оправдывало существующее положение вещей. Между тем Веблен выступил с осуждением современного ему строя, с критикой многих буржуазных институтов.
Анализируя процесс возникновения праздного класса, Веблен выделял две стадии в истории человеческого общества: миролюбивую стадию и хищническую. Для первой характерны малые первобытные группы людей, обыкновенно они миролюбивы и ведут преимущественно оседлый образ жизни, они бедны, индивидуальная собственность не является в них преобладающей чертой системы экономических отношений.
По мнению Веблена, на этой стадии агрессия отсутствует и люди заняты какой-то формой мирной производственной деятельности: «На ранней стадии социального развития, когда общество обыкновенно ещё ведёт мирный и, возможно, оседлый образ жизни, а система индивидуальной собственности ещё не развита, наиболее полное проявление способностей отдельного человека может происходить главным образом в занятиях, направленных на поддержание жизни группы».
Веблен считает, что соперничество между людьми, которому он придаёт решающее значение в возникновении частной собственности и праздного класса, на этой стадии развито относительно слабо и не выходит из сферы миролюбивых занятий: «Какую бы форму ни принимало экономическое соперничество между членами такой группы, оно будет касаться главным образом полезности членов общности в трудовой деятельности. В то же время побуждение к соперничеству не велико, а сфера его проявления ограниченна».
С распространением массовой охоты и войн, по мнению Веблена, происходит переход от миролюбивой стадии к стадии хищничества. Это перестраивает всю систему существующих побуждений к действию, моральных ценностей и приоритетов. Прежде всего, «сама возможность соперничества значительно увеличивается.
Действия мужчин все более приобретают характер доблестной деятельности, а вызывающее зависть сравнение одного охотника или воина с другим становится всё более простым и привычным». Полученная добыча и трофеи начинают восприниматься как доказательство превосходящей силы их обладателя.
На смену «миролюбивым» формам самовыражения приходит борьба; результаты успешной борьбы начинают высоко ценить в обществе. К таким результатам относятся «полезные предметы или люди, полученные захватом или грабежом». Наступает эра, когда агрессия становится почётной; она превращается в «общепринятую форму боевых действий», а добыча служит доказательством успешной агрессии.
Всё, что связано с захватом, одобряется обществом, в то время как «получение материальных предметов способами, отличными от захвата, начинает считаться недостойным высокого звания человека». Отсюда и возникает «вызывающее зависть различие между доблестной деятельностью и приобретением посредством захвата, с одной стороны, и производственной занятостью — с другой.
Труд приобретает характер нудного занятия в силу пренебрежительного отношения к нему». Так в трактовке Веблена происходит отделение «доблестной» деятельности от деятельности производственной. Это отделение он изобразит в дальнейшем как определяющее для эволюции общественной структуры.
Веблен признает, что деление на стадии «хищническую» и «миролюбивую» в значительной степени условно уже потому, что сражения, видимо, существовали на всех этапах развития общества. Но он связывает наступление стадии хищничества с тем моментом, когда «воинствующее расположение духа становится привычным», когда «хищнический духовный настрой становится для членов группы общепринятым духовным настроем», который приходит на смену миролюбию.
«Существенное различие между миролюбивой и хищнической фазами развития культуры является, следовательно… различием в сознании». Так резюмирует Веблен свой анализ и приходит к наиболее важному для него выводу — о существовании в истории человечества двух резко отличных стадий, приведших к формированию двух противоположных типов обычаев, привычек, образов жизни.
В «Теории праздного класса» и других работах Веблен развивает свою историко-экономическую концепцию. Он выделял в истории ряд периодов: «ранней и поздней дикости», «воинственного» и «полумирного» варварства и, наконец, «цивилизацию». В основных чертах такое дробление истории общества — различение дикости, варварства и цивилизации — совпадает с периодизацией, предложенной в работе Л.
Моргана «Древнее общество» 19. Как известно, эту периодизацию обобщил Ф. Энгельс, который писал о ней: «Пока же мы можем обобщить морганов-скую периодизацию таким образом: дикость — период преимущественно присвоения готовых продуктов природы; искусственно созданные человеком продукты служат главным образом вспомогательными орудиями такого присвоения.
Варварство — период введения скотоводства и земледелия, период овладения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности. Цивилизация — период овладения дальнейшей обработкой продуктов природы, период промышленности в собственном смысле этого слова и искусства» 20.
Веблен показывает, что «варварство» — противоположность «ранней дикости» — основывалось на эксплуатации и враждебном разделении между военной и жреческой кастами, которые поглощали созданный прибавочный продукт, и низшими слоями населения, создающими его.
В период варварства, по мнению Веблена, и зарождаются те «социальные привычки», которые легли в основу «стяжательского» типа экономического поведения, характерного для представителей праздного класса. Этот тип Веблен противопоставляет «производительному» типу, характерному для низших классов, в основе которого лежат «социальные привычки, типичные для периода ранней дикости».
Таким образом, Веблен рисует два противоположных типа общественного устройства и соответственно два исторически противоположных типа экономического поведения. Отчётливо видно, что в историко-экономической концепции Веблена гипертрофируется роль психологических факторов.
Развитие общества, социально-экономические изменения предстают в трактовке Веблена в конечном счёте как результат конфликта «типов социальных привычек». Для Веблена центральными являются конфликты между противоположными побуждениями и привычками; противоречия в системе производственных отношений — действительный источник развития общества — он не рассматривает.
В этом паглядно проявился зачастую характерный для Веблена идеализм. Элементы общественной психологии («способ мышления») оказывали, по Веблену, решающее и непосредственное влияние на развитие общества. Идея определяющей роли обычаев, привычек проходит через всю «Теорию праздного класса», выступая основой историко-экономической концепции Веблена.
В своюочередь эта историко-экономическая концепция важна для понимания и оценки той критики, которой Веблен подверг современное ему капиталистическое общество. Его критика буржуазных экономических институтов тесно связана с концепцией противоположных типов экономической деятельности и обычаев мышления — «мирного типа» и «хищнического типа». Противоположность этих типов Веблен прослеживает до современного ему капитализма.
По времени возникновение праздного класса Веблен относит к периоду перехода к хищническому укладу: «Свидетельства, предоставляемые обычаями и чертами культуры общностей, находящихся на низкой ступени развития, указывают, что институт праздного класса появляется постепенно во время перехода от первобытного Дикарства к варварству, или, точнее, во время перехода от миролюбивого к последовательно воинственному укладу жизни».
Самый институт праздных классов, по Веблену, есть результат «разграничения» видов деятельности: «Институт праздного класса развивается из возникшего ранее разграничения видов деятельности, согласно которому одни виды почётны, а другие — нет». Именно из этого различия и возникает расслоение общества на «праздный» и «работающий» классы.
Веблен далее выделяет те условия, которые, по его мнению, необходимы для образования праздного класса: «Условиями, очевидно необходимыми для его появления, являются:
- у общности должен быть хищнический уклад жизни (война или охота на крупную дичь или и то и другое), то есть мужчины, составляющие в этих случаях зарождающийся праздный класс, должны усвоить привычку причинять ущерб силой и хитростью;
- средства для поддержания жизни должны доставаться на достаточно лёгких условиях, с тем чтобы можно было освободить значительную часть общества от постоянного участия в труде по заведённому распорядку».
Под вторым условием, выдвинутым Вебленом, следует, видимо, понимать возможность создания прибавочного продукта как экономической базы деления общества на классы.
Появление праздного класса Веблен связывает с возникновением частной собственности: «В процессе эволюции культуры возникновение праздного класса совпадает с зарождением собственности. Это непременно так, ибо эти два института являются результатом действия одних и тех же экономических сил».
Он рассматривает различные стадии в становлении института частной собственности: «начальную стадию собственности», связанную с «приобретением путём захвата и обращения в свою пользу», и следующую ступень — «организацию производства, зарождающуюся на основе частной собственности», когда «трофеи хищнических набегов как общепринятый показатель успеха и превосходства в силе… все более заменяются накопляемой собственностью» (с. 77).
Проблеме частной собственности Веблен уделяет в «Теории праздного класса», как и в ряде других своих работ, большое внимание. Он справедливо связывал с возникновением частной собственности деление общества на праздные и работающие слои, неизбежный антагонизм между ними.
Экономические институты представляются Веблену воплощением определённых привычек поведения, обычаев. Он постоянно стремился изучать экономическое явление как конкретный обычай, который, установившись некогда, обладает затем инерцией и авторитетом. Поведение людей, его побудительные мотивы, закрепляясь в виде институтов, определяют в дальнейшем экономические отношения и все социально-экономическое развитие общества.
Эта позиция Веблена проявилась и в анализе возникновения наиболее важного экономического института — частной собственности. «Где бы ни обнаруживался институт частной собственности, пусть даже в слаборазвитой форме, там процесс экономического развития носил характер борьбы за обладание имуществом».
Что же лежит в основе этой борьбы, стремления к накоплению разных благ? Веблен связывает возникновение частной собственности со склонностью к соперничеству, к конкуренции, присущей человеку. «Мотив, лежащий в основе собственности, — соперничество; этот же мотив соперничества, на базе которого возникает институт собственности, остаётся действенным в дальнейшем развитии этого института и в эволюции всех тех черт социальной структуры, к которым собственность имеет отношение».
В концепции Веблена собственность первоначально возникла как трофей, результат набега на другое племя или род. Собственность была знаком победы над врагом, отличала обладателя трофея от его менее удачливого соседа. С развитием культуры собственность приобретается в основном не военными, а мирными методами.
Поскольку богатство становится почётным, приносит почёт владельцу имущества, постольку приобретение дополнительного имущества, увеличение собственности становится необходимым для получения одобрения со стороны общества и прочного положения в нём. В трактовке Веблена на определённом этапе развития общества достижение некоего «престижного денежного уровня», то есть некоторого условного стандарта богатства, является таким же необходимым, как доблесть, как подвиг прежде.
Превышение данного денежного уровня оказывается особенно почётным, и наоборот, те члены общества, которые не обладают необходимой собственностью, получают отрицательную оценку своих собратьев и страдают от этого. Веблен указывает, что «денежный уровень жизни» не остаётся неизменным: с развитием общества он возрастает.
В процессе оценки собственности различных её обладателей, как и в других ситуациях, люди, по мнению Веблена, прибегают к «завистническому сравнению». Если это «завистническое сравнение» неблагоприятно для индивида, то личность будет испытывать хроническую неудовлетворённость и постоянно стремиться к достижению престижного «денежного уровня жизни», принятого в данном обществе или в данном слое.
В случае же достижения этого уровня неудовлетворённость сменяется стремлением превысить его и тем самым превзойти остальных. Таким образом, «завистническое сравнение» служит источником стремления к практически неограниченному увеличению собственности.
Веблен полагает, что желание увеличить богатство, превзойти остальных едва ли может быть насыщено в каждом конкретном случае. Это обстоятельство, по мнению Веблена, доказывает ошибочность утверждения, что основной целью накопления является потребление.
Он предпринимает попытку критики данного утверждения, распространённого в буржуазной литературе. «Если бы, как иногда полагают, стимулом к накоплению была нужда в средствах существования или в материальных благах, тогда совокупные экономические потребности общества понятным образом могли быть удовлетворены при каком-то уровне развития производственной эффективности, но, поскольку борьба по сути является погоней за престижностью на основании завистнического сопоставления, никакое приближение к определённому уровню потребления невозможно».
Веблен считает, что денежный уровень жизни также обусловлен привычкой к денежному соперничеству и что «среди мотивов, которыми руководствуются люди при накоплении богатства, первенство и по размаху, и по силе остаётся за этим мотивом денежного соперничества». Одну из глав книги автор так и называет — «Денежное соперничество».
Присущее Веблену стремление к психологизации в трактовке экономических явлений при анализе возникновения и развития частной собственности сказывается особенно отчётливо. Во главу угла он ставит соперничество как якобы коренное свойство человеческой натуры и игнорирует вопрос, почему появление частной собственности было неизбежно экономически.
Следовательно, Веблен ограничивает рассмотрение причин возникновения частной собственности в основном психологическими мотивами. Он прямо говорит, что частная собственность «основывается на завистническом сопоставлении». Для него переход от общинной к частной собственности не был обусловлен объективной необходимостью смены устаревших производственных отношений, ставших тормозом развития производительных сил, новыми производственными отношениями, способствующими их росту.
Между тем стремление завоевать положение в обществе, перегнать других за счёт накопления различных благ, бесспорно, существовало, но оно явилось не причиной, а следствием появления новой формы собственности, способствующей развитию производительных сил.
Ф. Энгельс в своём анализе распада родового строя также отмечает те мотивы и побуждения, которые сопровождали возникновение и развитие частной собственности: «Самые низменные побуждения — вульгарная жадность, грубая страсть к наслаждениям, грязная скаредность, корыстное стремление к грабежу общего достояния — являются воспреемниками нового, цивилизованного, классового общества; самые гнусные средства — воровство, насилие, коварство, измена — подтачивают старое бесклассовое родовое общество и приводят к его гибели» 21. Но Ф.
Энгельс указывал, что эти мотивы и интересы были обусловлены объективной необходимостью замены устаревшей формы собственности (общинной) и объективной возможностью появления частной собственности в результате разделения труда и роста его производительности, что позволило обществу создавать прибавочный продукт.
Веблен прослеживает, как с развитием общества обладатели собственности оказываются привилегированной группой, которая становится во главе общественной иерархии. Он констатирует, что представители этой группы не участвуют в полезном труде, в создании материальных ценностей; они получают продукцию общественного производства лишь как собственники средств производства, благодаря «факту собственности». Поэтому Веблен и называет данную общественную группу выразительным термином «праздный класс».
Помимо праздности, Веблен отмечает ещё одну важную особенность, характерную для представителей доминирующего класса: чрезмерные, не обусловленные человеческими потребностями размеры потребления. Такое потребление было возможно потому, что представители праздного класса благодаря собственности присваивали себе большую часть созданного обществом продукта.
Веблен подробно анализирует и подвергает критике идеологию и психологию представителей праздного класса. Он считает, что, поскольку владение собственностью, праздность и расточительное потребление стали атрибутами именно доминирующего класса и только его, (другие члены общества вынуждены были работать и ограничивать своё потребление), постольку они заняли главное место в системе ценностей «праздного класса», сделались почётными.
Владение большей собственностью означало более высокий престиж, более высокое положение в обществе, поэтому представители класса собственников стремились демонстрировать своё богатство; праздный образ жизни и «демонстративное потребление», по мнению Веблена, есть наиболее важные свойства «праздного класса».
Веблен анализирует историю развития праздности; он показывает, как постепенно вырабатываются правила, «навыки праздности»: «Благовоспитанное поведение и высокородный образ жизни — это следование нормам демонстративной праздности и демонстративного потребления».
Он утверждает, что стремление к праздности порождает и кодекс приличий, и правила поведения. По мнению Веблена, весь образ жизни высших слоёв подчинён постоянной демонстрации праздности, причём эта демонстрация становится даже обременительной. «В условиях подчинения требованию демонстративного потребления атрибуты человеческий жизни — такие, как жилище, обстановка, экзотические безделушки, гардероб, питание, — стали столь сложными н обременительными, что потребители не могут должным образом справиться с ними без посторонней помощи».
Веблен даёт меткую характеристику системе ценностей буржуазного общества: «Основа, на которой в конечном счёте покоится хорошая репутация… денежная сила. И средствами демонстрации денежной силы, а тем самым и средствами приобретения или сохранения доброго имени являются праздность и демонстративное материальное потребление».
Он утверждает, что расходы на демонстративное потребление становятся более важными, чем расходы на необходимое. Веблен постоянно подчёркивает свою отрицательную оценку демонстративной праздности и демонстративного потребления как расточения материальных благ и сил людей. Он полагает, что демонстративное потребление поглощает растущую эффективность производства, ликвидирует её результаты.
На протяжении всей книги Веблен неоднократно возвращается к одной из главных идей «Теории праздного класса»: возникновение и укрепление института собственности, растущая власть денег привели к образованию «денежной цивилизации», развитие человеческого общества пошло по ложному пути.
Несостоятельность «денежной цивилизации» двояка. Во-первых, она заключается в бесполезности для общества класса собственников денежного богатства, не участвующих в создании материальных ценностей. Во-вторых, она проявляется в бесполезном расточении материальных благ во имя не действительных, а ложных потребностей, обусловленных ложным пониманием престижа, в результате чего это потребление приняло характер демонстративного потребления, направленного на демонстрацию богатства людей, их «денежной силы».
В главе IV, «Демонстративное потребление», и в последующих главах «Теории праздного класса» автор изобличает все ложные каноны жизни, которые зародились с появлением праздного класса, умножились и упрочились в процессе его эволюции и получили своё полное выражение при жизни современного Веблену поколения — при империализме.
Веблен прослеживает историю возникновения власти вещей над людьми, отмечает её усиление по мере развития буржуазной цивилизации. Его ирония высвечивает порождённые властью денег ложное понимание престижа в обществе, потребление напоказ, жизнь напоказ.
Он подчёркивает, что в отличие от сословного общества, где принадлежность к высшим кругам является наследственной, в буржуазном обществе власть денег размывает границу между разными слоями общества, не исключает перехода из одного слоя в другой, так как различие уже только имущественное.
В силу этого в буржуазном обществе «благопристойное потребление» становится общим требованием для всех его членов. «В современном цивилизованном обществе пограничная линия между его слоями становится размытой и подвижной, и в любом обществе, где имеет место такая картина, норма почтенности, устанавливаемая высшими классами, распространяет своё влияние сверху вниз на всю структуру общества, до самых низких слоёв.
Веблен выступает с явным осуждением расточительства в потреблении; он — за рациональное потребление, которое удовлетворяло бы действительные потребности людей, а не потребности мнимые, искусственные, придуманные для демонстрации расточения и безделья.
На примере одежды Веблен показывает, что по мере роста богатства и власти денег резко ускоряется стремление к смене стилей в одежде; одежда выступает как элемент демонстративного расточительства. Одно из его ярких порождений — явление моды, постоянной сменяемости стилей — тяжким бременем ложится на общественное производство, требуя его приспособления к этой непрерывной гонке.
Анализируя психологический механизм моды, Веблен приходит к выводу о нелепости существующей ситуации; его откровенная критика обращена непосредственно к современному ему капитализму: «… чем дальше стоит общество, особенно богатые классы общества, по росту богатства и подвижности, а также по диапазону социальных контактов, тем более властно будет утверждаться закон демонстративного расточения в вопросах одежды, тем сильнее будет тенденция канона денежной благопристойности подчинять себе чувство красоты или завладевать им, тем скорее будут смещаться и изменяться моды, и тем нелепее и нестерпимее будут меняющиеся стили, входящие в моду один вслед за другим».
Веблен как бы отстранённо и с удивлением смотрит на чуждую ему систему буржуазных канонов, которая была создана праздными классами и получила своё полное выражение в эпоху империализма. И прежде всего это относится к идеологии потребительства, мещанства.
Как известно, для капитализма характерен товарный и денежный фетишизм. По существу, Веблен даёт иллюстрацию того, как в сознании людей возникает и формируется фетишизм вещей, который впоследствии принимает форму товарного фетишизма — явления, открытого и научно обоснованного К. Марксом.
Вместе с тем, как и при исследовании Вебленом проблемы собственности, его анализ власти вещей и денег в буржуазном обществе характеризуется психологизацией экономических явлений и хотя и точным, впечатляющим, но поверхностным их описанием. Веблен не сумел выявить корней многих изучаемых им процессов в капиталистическом обществе, а в ряде случаев свел их лишь к проявлению присущих человеку инстинктов.
Объявляя открытый им «закон демонстративного расточительства» «фундаментальным», «великим» законом денежной цивилизации, Веблен гипертрофирует роль потребления. Не производство, а потребление выступает у него решающим фактором развития общества. Напомним, что у В. И.
Ленина сформулированный им закон возвышения потребностей органически связан с развитием производства и обусловлен им. Оно порождает, во-первых, рост потребностей в средствах производства, и, во-вторых, в результате развития производства на основе технического прогресса создаются многочисленные новые виды продукции, которых ранее не было, и возникает потребность в них. Эту органическую связь производства и потребления при определяющей роли производства Веблен игнорирует.
Гипертрофия роли «демонстративного расточительства» сказывается и при анализе Вебленом ряда экономических явлений и категорий. Так, методы конкурентной борьбы между состоятельными людьми он сводит прежде всего к «демонстративному потреблению», оставляя в стороне борьбу буржуазии в процессе производства и присвоения прибавочной стоимости.
Со всей очевидностью проявляется свойственное Веблену игнорирование производственных отношений, преувеличение роли потребления и психологических факторов при рассмотрении товара и его свойств. В концепции Веблена потребительная стоимость товара характеризуется двумя видами «утилитарности»: во-первых, «функциональной утилитарностью», то есть удовлетворением необходимых потребностей (в пище, одежде, жилище, etc), и, во-вторых, способностью приносить покупателю товара соответствующий почёт, признание — «дополнительная утилитарность».
Однако этой дополнительной утилитарности Веблен придаёт решающее значение. Он пишет о критериях оценки полезности товаров: «Привычка искать в товарах признаки избыточной дороговизны и требовать, чтобы во всех товарах была видна какая-то дополнительная, выгодная для завистнического сравнения утилитарность, приводит к изменению в критериях, по которым выводится общая оценка полезности товаров.
В оценке товаров потребителем то, что доставляет почёт, и то, что является грубо функциональным, не существует отдельно друг от друга, оба эти компонента составляют неразрывную в своей совокупности полезность товаров». По Веблену, целевое назначение производства товаров одинаково при всех способах производства и связано лишь с потенциальной ценностью товара для потребителя, с его потребительной стоимостью.
Здесь он игнорирует второе свойство товара — стоимость, которая в капиталистическом обществе приобретает доминирующее значение, поскольку целью производства товаров становится получение прибавочной стоимости, присваиваемой капиталистами в результате реализации товара как стоимости.
С позиции универсального «закона демонстративного расточительства» Веблен рассматривает товары, созданные в результате процесса машинного производства или ручного труда. Все симпатии Веблена на стороне машинного производства. Он утверждает, что товары, созданные машиной, содержат меньше дефектов и вообще лучше могут удовлетворять рациональные потребности покупателей.
Но в силу действия «закона демонстративного расточительства» потребители зачастую выбирают именно продукты ручного труда. «Ручной труд — более расточительный способ производства; следовательно, получаемые этим способом товары надёжнее служат цели приобретения денежной репутации; следовательно, следы ручного труда оказываются престижными, и товары, в которых такие следы налицо, становятся сортом выше, чем соответственный продукт машинного производства».
Отсюда вытекает зачастую неприятие для праздного класса товаров, созданных машиной, — в силу их «заурядности», доступности в денежном отношении для многих людей. Потребление такого товара «не доставляет почёта, так как оно не служит цели благоприятного завистнического сравнения себя с другими потребителями».
На многих страницах своей книги Веблен образно рисует губительные последствия праздности и паразитизма собственников денежного богатства для развития производства и культуры, для этических норм поведения людей в условиях «денежной цивилизации». Веблен вводит в свою книгу своеобразный термин «подставная праздность» (vicarious leisure), которым характеризует функциональное назначение многочисленного слоя людей, обслуживающих праздный класс.
Развитие выполняемых ими функций — это развитие функции прислуги, первоначально домашней прислуги. Они так или иначе, прямо или опосредованно — через религию, филантропическую деятельность, систему образования, спорт и другие — обслуживают собственников денежного богатства.
Веблен особо подчёркивает, что представление о ложной престижности праздности, её демонстрация даже там, где нет достаточных средств для действительно праздного образа жизни, сохраняет свою силу и для семей со средним достатком, в которых глава семьи работает, но стремится обеспечить праздную жизнь жене, с тем чтобы она занималась оформлением жилища, его эстетикой, собой — все ради поддержания благопристойности семейства, «денежной репутации»: «… подставные праздность и потребление, воспроизводимые женой, а также вспомогательное представление праздности посредством слуг остаются в моде как условность, пренебречь которой ие позволят требования репутации».
При этом Веблен отмечает, что представители «подставного праздного класса», женщины в частности, начинают испытывать отвращение к статусу своей бесполезности для общества и протестовать, требуя включения их в общественно полезную деятельность и производственный процесс.
По мнению Веблена, идеология культа праздности, которую сеют доминирующие классы, нужна им для оправдания собственной праздности. Яркий пример тому, как «подставная праздность» не служит на благо самого человека, а превращается в работу по восстановлению лица имущего, — сфера религии.
«Соблюдение обрядов благочестия» — таким термином обозначает Веблен эту сферу. «… Священнослужители, приближённые божеству, не должны участвовать в производительном труде… никакое занятие, которое приносит ощутимую пользу людям, не должно выполняться в присутствии божества… в праздники, отводимые для восславления божества или для причастия, никакая работа, полезная обществу, не должна выполняться никем».
Боги — идеальный праздный класс. Однако образ жизни этого «сверхъестественного праздного класса» — точная копия образа жизни сильных мира сего. Соблюдение обрядов благочестия ведёт, по словам Веблена, к расхождению эгоистических интересов праздного класса с интересами жизнедеятельности всего человеческого общества.
Пагубное влияние праздного класса распространяется на спорт. В буржуазном обществе «футбол имеет такое же отношение к подлинной физической культуре, как бой быков к сельскому хозяйству». Специальную главу, названную «Вера в удачу», Веблен отводит такому неотъемлемому атрибуту праздности, как азартные игры.
Наконец, «демонстративную праздность» Веблен анализирует на примере современного ему высшего образования в буржуазном обществе. Этой важной теме автор посвящает пространную заключительную главу книги — «Высшее образование как выражение денежной культуры».
Высшее образование — это тоже одна из обширных сфер деятельности, подчинённая законам праздного образа жизни. Большим почётом в системе буржуазного высшего образования пользуется, например, классическая филология, древние языки. Классическое образование — залог и свидетельство освобождённости от производства, так как, чтобы его получить, нужно потратить недоступное неимущим людям количество времени и расточительных, а потому и почётных усилий.
Важный прогрессивный тезис Веблена состоит в том, что по отношению к материальному производству праздный класс оказывается не только лишним, но и вредным: «Отношение праздного… класса к экономическому процессу является денежным отношением — отношением стяжательства, а не производства, эксплуатации, а не полезности».
Резкая критика бесполезных обществу функций праздного класса — одна из любимых тем Веблена; она присутствует не только в «Теории праздного класса», но и во всех его работах (в «Теории делового предпринимательства», «Абсентеистской собственности» и других).
В освещении Веблена, паразитический образ жизни доминирующего класса всегда тяжким бременем ложится на общественное производство и тормозит его развитие. Это наиболее отчётливо обнаруживается в период империализма, о чём свидетельствует отделение собственников от производства и контроля над ним, непомерное развитие различных бесполезных финансовых институтов, факты замораживания производства в корыстных целях, намеренного торможения технического прогресса.
С большой силой убеждения Веблен показывает, что праздный класс, и особенно современная буржуазия, не только паразитический, но и консервативный класс, который выступает против перемен в производстве и в общественной жизни. Привилегированное положение праздного класса определяет его консервативность, которая превратилась в показатель престижа.
Но Веблен здесь использует свою ошибочную концепцию инстинктов и утверждает, что сопротивление переменам в системе развития общества является «инстинктивным». Отсюда он делает весьма неожиданный вывод, что низшие классы столь же консервативны, как и высшие:
«Люди нищенски бедные и те, чьи силы поглощает повседневная борьба за пропитание, консервативны потому, что не могут позволить себе позаботиться о послезавтрашнем дне». Веблен пренебрегает тем обстоятельством, что именно нищенская бедность людей и создаёт ту ситуацию, при которой, но словам К.
Практика, этот лучший критерий истины, показала, что все социальные революции — революции рабов, крестьянские войны, буржуазные революции и пролетарские революции — совершаются тогда, когда жизнь угнетённых масс становится невыносимо тяжёлой, и совершаются именно теми людьми, которые находятся внизу, ближе к «нижнему пределу» социальной шкалы.
Эти люди, как показывает исторический опыт, идут на всё, вплоть до гибели, чтобы совершить революцию. Несостоятельный тезис Веблена о консерватизме «низших слоев» важен для его прогноза о будущем, поскольку, именно основываясь на идее о «консервативности низов», он пытается найти другие общественные группы, которые будто бы призваны стать «революционными носителями нового».
В «Теории праздного класса» прогноз о будущем человеческого общества ещё не прозвучал, но Веблен уже подводит читателя к нему. Уже в этой книге звучат ноты явного одобрения машинного производства и тех, кто, по его мнению, в наибольшей мере обладает прогрессивным человеческим инстинктом — «инстинктом мастерства».
Язык Веблена — это язык исследователя, а не беллетриста. У него тяжёлая манера письма, к ней нужно привыкнуть. Но тот, кто привыкнет, будет безусловно вознагражден, так как почувствует глубокую иронию, которой пронизана вся книга. Веблен применяет сильнейшее оружие, данное писателю, — смех.
По существу, он жестоко высмеял и идеологию, и образ жизни доминирующих классов. Читателя может озадачить широта проблем, затронутых автором в книге. Но такова специфика работ институционалистов, декларирующих междисциплинарный подход и стремящихся к слишком широкому охвату изображаемых явлений.
К сожалению, при этом рассматриваются многие второстепенные аспекты, специфика собственно экономического анализа в значительной мере теряется. Многие моменты в анализе «праздного класса» следует расценить как достоинства теории Веблена. Он ярко описал паразитизм «праздного класса», глубоко изучил идеологию этой общественной группы.
Подчёркивая консерватизм и паразитизм доминирующих классов в период империализма, Веблен выступил как прогрессивный учёный своего времени. Критический подход Веблена, его широкий кругозор, знание истории человеческого общества и обеспечили его книге «Теория праздного класса» заслуженное признание.
Серьёзное достоинство книги Веблена состоит в том, что она содержит явное и недвусмысленное осуждение мира капитала, крупного бизнеса. Веблен произносит знаменательные слова: «Обычаи мира бизнеса сложились под направляющим и избирательным действием законов хищничества или паразитизма».
По его мнению, постепенно «участие самого денежного класса становится излишним». Характеризуя капиталистические экономические институты, Веблен прямо утверждает, что «современной экономической ситуации эти финансовые институты никак не соответствуют, ибо они сложились в экономических условиях прошлого…».
Но что же придёт на смену существующим институтам? Позиция Веблена по этому вопросу раскрывается в более поздних его работах, и прежде всего в «Теории делового предпринимательства» и книге «Инженеры и система ценностей».
В работах Веблена уделено особое внимание «современной ему экономической организации», или «новой индустриальной системе». Её характерные черты — «машинный процесс и инвестиции ради прибыли» 22. Термины «индустрия» и «индустриальная система» Веблен употреблял практически как синонимы, подразумевая под ними материальное производство, основанное на машинной технике, которой он придавал огромное значение.
Материальной формой современной цивилизации, но Веблену, является индустриальная система, а направляющей силой, которая оживляет эту систему, выступает предпринимательство. Веблен отмечает особенности капиталистического обобществления производства, которое создаёт необходимость высокой организации труда, и указывает, что капиталисты не обеспечивают такую высокую организацию, усматривая причину этого в том, что интересы бизнеса не совпадают с интересами развития производства.
Он констатирует, что непосредственной целью и стимулом деятельности предпринимателя является получение прибыли, а не развитие производства: «Мотив бизнеса — денежная выгода. Его метод — купля-продажа. Цель — накопление богатства» 23.
Поскольку целью предпринимателей, в руках которых находится производство, является исключительно прибыль, постольку возникает противоречие — по терминологии Веблена, «дихотомия» — между интересами развития производства и интересами капиталистов. Веблен показывает, что во многих случаях бизнесмен не заинтересован в расширении и улучшении производства, которым руководит.
Разнообразные производственные вопросы рассматриваются бизнесменами только в плане возможности прибыльной реализации на рынке произведённой продукции. Между тем такая возможность может быть достигнута не только путём совершенствования производственного процесса и повышения производительности труда, но и в результате ограничения выпуска товаров и соответственного установления выгодной цены на них.
«Капитаны бизнеса», управляющие производством с помощью денежных сделок, не учитывают, какой эффект могут вызвать эти сделки, как это отразится на других предприятиях: «… бизнесмену безразлично, как его операции воздействуют на производство» 24. Веблен приходит к выводу об отделении интересов тех людей, которые управляют, от интересов общества.
Для Веблена характерно противопоставление «индустрии» и «бизнеса», материального производства как такового и системы производства товаров для извлечения прибыли. Подчинение «материальных интересов общества целям извлечения прибыли» Веблен считал важной чертой капитализма.
Изучение «дихотомии» сопровождалось у Веблена критикой мотивов и методов капиталистического хозяйствования, обусловленных «бесстыдной жаждой наживы правящих классов». Он показал на конкретных примерах, что система капиталистического предпринимательства тормозит развитие общественного производства.
Но анализ Вебленом «дихотомии» оказался поверхностным; он предложил психологическую трактовку отмеченного им противоречия. Именно «психологию бизнеса», то есть непосредственные мотивы и цели капиталистов, их «правила поведения», Веблен считал определяющей в системе капиталистического предпринимательства.
Он не дал правильного анализа обнаруженного им противоречия. Отождествляя свою трактовку «дихотомии» с сущностью капитализма, он игнорировал систему эксплуатации труда капиталом на базе капиталистической собственности на средства производства. У него полностью выпадает факт присвоения капиталистами неоплаченного труда рабочих в форме прибавочной стоимости как основное и определяющее содержание капиталистического способа производства.
Отношение между антагонистическими классами — буржуазией и пролетариатом — Веблен не исследует, подменяя его рассмотрением «психологии бизнеса». Между тем «психология бизнеса» — элемент вторичный, производный; она возникла и сформировалась на базе капиталистических отношений собственности.
Именно капиталистическая собственность на средства производства, возможность присваивать результаты чужого труда являются основой жажды прибыли как главного мотива деятельности капиталистов. Стремление к извлечению прибыли, которое Веблен считает источником всех пороков капитализма, есть лишь отражение объективно обусловленной цели капиталистического производства — получения и присвоения капиталистами прибавочной стоимости.
По мнению Веблена, с развитием капитализма «дихотомия» производства и бизнеса обостряется. Сфера рыночных отношений, разнообразные спекулятивные операции становятся более выгодными для капиталиста, чем непосредственно предпринимательская деятельность.
В результате многие капиталисты отвлекаются от организации производственного процесса и начинают вкладывать часть своих капиталов в различные спекулятивные сделки: «Вместо прежнего капитализма, когда капиталист регулировал некий производственный процесс, пришло оживление перераспределения капитальных вложений в более прибыльные сделки» 25. Веблен отмечает ряд черт монополистического капитализма: образование и рост корпораций, громадные масштабы корпоративной собственности, ликвидацию свободной конкуренции и другие. Но главным Веблен считает не концентрацию производства, на базе которой вырастают монополии, а широкое использование кредита и образование «абсентеистской собственности».
Термин «абсентеистская» («отсутствующая», «неосязаемая») собственность Веблен применял для обозначения отделения собственности от управления и руководства промышленным производством. Эта собственность представлена капиталистом, который не участвует в управлении своим предприятием, а следовательно, в создании готового продукте, занят разнообразными спекулятивными операциями, не связанными с производством.
По мере широкого распространения корпораций противоречие между индустрией и бизнесом ещё более обостряется. Это проявляется прежде всего в том, что финансовая олигархия зачастую получает большую долю своих доходов путём купли-продажи на рынке «титулов собственности», а не за счёт роста производства и повышения его эффективности; «корпорация — это всегда предприятие бизнеса; она является средством делать деньги, а не производить товары» 26.
Веблен отмечает факты персональной унии крупной финансовой буржуазии с государственным аппаратом. По его определению, буржуазное государство превратилось в «департамент бизнеса», а крупная буржуазия получает политическое господство, что даёт ей доступ к национальным богатствам страны.
Веблен неоднократно возвращался к вопросу об «отделении собственности от контроля над нею», наиболее полно проявившемся в широком распространении системы участия («холдинг-системы»). Он анализирует, как именно крупные финансовые компании, выступая собственниками контрольного пакета акций, подчиняют своему влиянию многие предприятия и более слабые корпорации.
Интересы этих «незримых» владельцев предприятий особенно далеки от интересов общества: «материальное производство находится под контролем людей, интерес которых концентрируется на возрастании ценности нематериальных активов» 27.
Таким образом, Веблен занимает позицию осуждения крупного капитала, его господства в экономике и политике. Но пороком анализа Веблена является гипертрофия роли сферы обращения в капиталистической экономике. Источник противоречий он пытается найти в пределах указанной сферы и концентрирует своё внимание на денежных и кредитных отношениях.
Период монополистического капитализма Веблен рассматривал как кульминацию противоречия между «бизнесом» и «индустрией». Прогноз Веблена о будущем капиталистического общества в значительной степени основан на концепции «дихотомии». Он постоянно подчёркивал, что развитие «индустрии» подводит к необходимости преобразований.
По существу, Веблен дал подробное описание того, что производственные отношения капитализма тормозят развитие производительных сил, но не сумел вскрыть сущности капитализма, игнорировал капиталистическую эксплуатацию и в результате предложил ошибочный сценарий дальнейшего развития общества.
По мнению Веблена, взаимодействие технических, экономических, биологических, психологических и других элементов имеет место всегда, но по мере развития капитализма техника оказывается главным фактором социально-экономического развития. После изобретения и внедрения различных машин крупное машинное производство становится центральным звеном экономической структуры общества, оно навязывает его участникам особый способ мышления.
Веблен считал, что работники крупного машинного производства оказываются автоматически заинтересованы в его лучшем функционировании, технической эффективности, что вынуждает их стремиться к её повышению, и это превращается для них в принцип поведения.
Отсюда Веблен делает неправильный вывод, что интересы работников крупного машинного производства совпадают с общественными интересами, лучшее функционирование промышленности приводит к увеличению производства товаров, материальному благосостоянию общества.
Наиболее прогрессивной общественной группой Веблен считал инженерно-техническую интеллигенцию. Он противопоставлял инженеров бизнесменам: по мере развития капитализма «производительные функции» переходят к инженерам, а капиталисты занимаются лишь финансовой деятельностью и не выполняют полезной работы.
Одной из причин, вызвавших такой переход, явилось усложнение производственных процессов, технический прогресс: «развитие технологии требовало возросшего объёма специальных знаний». Научно-технические знания, которыми обладают инженеры, не только отделяют их от бизнесменов, но и порождают противоречия между ними:
«Капитаны финансов, занятые делами бизнеса, далеко ушли от реального производства, они все менее доверяли техническим специалистам, которых не понимали, но без которых не могли обойтись» 28.
Главным источником противоречий между инженерами и бизнесменами Веблен считал несоответствие целей и методов, применяемых теми и другими в своей деятельности. Основной целью инженеров является наилучшая работа промышленности, а не прибыль, как для бизнесмена, который становится лишним звеном экономической организации.
«Для производства товаров и услуг, необходимых обществу, инженеры не нуждаются во вмешательстве бизнесменов»… Несовместимость принципов и методов финансовой олигархии с интересами развития производства означает, по мнению Веблена, неизбежность создания новой формы экономической организации общества; «на пути производства товаров и услуг стоит бизнес» 29.
Веблен постулирует необходимость поставить материальное производство под полный контроль специалистов-инженеров; он предполагает, что инженерно-техническая интеллигенция в состоянии совершить преобразование общества и стать во главе его. Таков прогноз Веблена о будущем капитализма в США.
Веблен противопоставляет инженерно-техническую интеллигенцию рабочему классу. Хотя пролетариат также занят в промышленном производстве, тем не менее единственным носителем прогресса Веблен ошибочно считал именно «специалистов-экспертов», инженерно-техническую интеллигенцию.
Интересы различных слоёв пролетариата якобы противоречивы, и это препятствует объединению рабочих на основе общей программы: «Различия интересов сделали все устремления рабочих по существу тщетными»… Напротив, в трактовке Веблена инженерно-техническая интеллигенция обнаруживает значительную степень солидарности; она готова к созданию самостоятельной организации на основе общности интересов.
Как известно, внутри рабочего класса действительно существуют различные отряды и группы. Развитие техники сопровождается усложнением состава рабочего класса в квалификационном отношении, что выражается в значительных различиях в оплате труда рабочих, а следовательно, и в дифференциации их экономических интересов.
Но это не означает принципиальной невозможности объединения пролетариата, ибо главным является не то, что разделяет рабочих, а то, что их объединяет, — эксплуатация всех отрядов рабочего класса буржуазией. Веблен же игнорировал самый факт угнетения пролетариата, его эксплуатации буржуазией и соответственно общих интересов и задач всего рабочего класса.
Утверждение Веблена о том, что рабочие якобы не представляют самостоятельной общественной силы и могут лишь поддерживать научно-техническую интеллигенцию, вытекает из его ложной трактовки основного противоречия капитализма. У Веблена главная сфера функционирования противоречия капитализма — область рыночных отношений и управления производством, а не отношения эксплуатации в процессе производства.
В работах Веблена отсутствует социально-экономический подход к буржуазной технической интеллигенции. Верхушка технической интеллигенции по своему социальному положению и экономическим интересам тесно связана с буржуазией, получает крупные доходы, и именно эти конкретные экономические интересы, а не абстрактное «общественное благо» являются основным стимулом её производственной деятельности.
Принципиальная ошибка Веблена — утверждение о существовании единых для всей научно-технической интеллигенции интересов. В этом обнаружилось характерное для Веблена нежелание анализировать явления с социально-классовых позиций. Инженерно-техническая интеллигенция при капитализме чрезвычайно разнородна по своему социально-классовому составу, что опровергает тезис об «общности интересов» интеллигенции.
В сценарии будущего у Веблена предполагается забастовка инженеров, которая должна завершиться установлением «нового порядка». Передача власти инженерно-технической интеллигенции представляется Веблену легко достижимой: вся индустриальная система настолько зависит от деятельности своих лидеров, что «забастовка инженеров» принесёт «паралич старого порядка» и заставит предпринимателей отказаться от своих руководящих позиций в производстве, от власти.
Веблен настолько переоценивает значение инженерно-технической интеллигенции, что утверждает, будто достаточно объединения лишь 1 процент всех инженеров и техников, чтобы «общая революция технических специалистов в промышленности завершилась успехом».
Хозяйственную жизнь страны Веблен предлагает подчинить специально созданному «совету технических специалистов». Он рисует утопическую картину общества, которым будет руководить технократия: производство, освобождённое от власти бизнеса, функционирует для удовлетворения потребностей всех членов общества; «совет технических специалистов» осуществляет эффективное использование природных ресурсов, увеличение объёма производства.
Прогноз Веблена о том, что в случае гипотетического переворота вся техническая интеллигенция поддержит его, носит явно утопический характер. Руководящий технический персонал капиталистических предприятий заинтересован в сохранении господства буржуазии, в то время как рядовые инженеры и техники подвергаются эксплуатации со стороны капиталиста.
Выдвигая тезис о возможности «революции технологических специалистов» и о необходимости поставить производство под полный контроль этих специалистов, Веблен упускает то наиболее важное обстоятельство, что интеллигенция не является самостоятельным классом.
Совершенно очевидна наивность представлений Веблена о методах реорганизации общества. Гипотеза о том, что буржуазия добровольно уступит свои привилегии и откажется от власти практически без борьбы, не выдерживает никакой критики. Технократический сценарий Веблена следует расценить как социальную утопию.
Независимо от намерений самого Веблена предложенная им программа объективно выступает не только как критика, но и как форма защиты капитализма. Изменения методов управления производством недостаточно для коренного преобразования капиталистического общества.
Игнорируя вопрос об эксплуатации наёмного труда в условиях капитализма, Веблен не предложил искоренить её источник — капиталистическую собственность на средства производства во всех её формах. В этом и нашла своё проявление буржуазно-либеральная сущность теории Веблена.
Теоретической основой технократического сценария Веблена явился технологический детерминизм: развитие техники представлялось определяющим, детерминирующим все социально-экономическое развитие. В трактовке Веблена техника, её прогресс непосредственно влияют на надстройку, в частности на общественную психологию.
Он полагал, что простая причастность человека к технике, его занятость в машинном производстве автоматически определяют его психологию, заинтересованность в лучшем функционировании индустриальной системы. Это представление Веблена — вполне в духе примитивного техницизма — является глубоко ошибочным.
Марксистская теория доказала, что техника влияет на социальную и духовную стороны общественной жизни не прямо, а опосредованно, через экономический базис: «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще» 32.
В силу двойственности позиции Веблена его социальное лицо не может быть определено однозначно. С одной стороны, очевидна антимонополистическая направленность его теории: он выступил с мелкобуржуазной критикой финансовой олигархии. С другой стороны, технологический подход, игнорирование капиталистической эксплуатации, отрицание ведущей роли рабочего класса в преобразовании общества означают затушевывание антагонистических противоречий капитализма, и в этом плане Веблен объективно предстаёт выразителем классовых интересов всей буржуазии.
