Народы северного кавказа в годы великой отечественной войны
Участие населения в оказании помощи фронту. До начала Великой Отечественной войны Северный Кавказ занимал важное место в народнохозяйственном комплексе Советского Союза. Это был регион, простиравшийся от Черного и Азовского морей на западе и до Каспийского моря на востоке, от Нижнего Дона на севере и до Главного Кавказского хребта на юге. Общая площадь территории, которую к началу Великой Отечественной войны занимал Северный Кавказ, составляла 355,1 тыс. кв. км. Самым крупным административным образованием но территории был Ставропольский край, который занимал 101,5 тыс. кв. км. Самую маленькую территорию – 8,0 тыс. кв. км – имела Северо-Осетинская АССР. На Северном Кавказе к лету 1942 г. было 36 городов, 223 районных центра, 24 рабочих поселка и 2204 сельских населенных пункта (1).
По данным Всесоюзной переписи населения 1939 г., численность населения Северного Кавказа составляла 10 млн. 332 тыс. человек. Большая их часть – 7 млн. 255 тыс. (70,2%) проживала в сельской местности, а 3 млн. 77 гыс. (29,8%) – в городах. Наибольший уровень урбанизации был в Северной Осетии, где городское население составляло 43% от всего количества населения. Наименьший уровень по этому показателю был у Дагестана – 22% и Ставропольского края – 20% (2).
К началу 1940-х гг. Северный Кавказ представлял собой важный экономический район. К лету 1942 г. на долю этого региона и Закавказья приходилось 86,5% общесоюзной добычи нефти, 65% природного газа, 56,5% марганцевой руды. Главным сырьевым природным богатством Северо-Кавказского региона была нефть. В предвоенные годы нефтяная промышленность Чечено- Ингушетии занимала второе, а Кубани – третье место в Советском Союзе после Баку. В последний предвоенный год из 31,121 гыс. т нефти, добытой на всех месторождениях Советского Союза, Северный Кавказ дал стране 15% от общего количества (3).
Наряду с запасами нефти в недрах Северо-Кавказского региона в предвоенные годы были найдены и стали разрабатываться другие ценные полезные ископаемые. В первую очередь, эго были молибден и вольфрам – редкие металлы, чрезвычайно важные для оборонной промышленности. Их месторождение было найдено в Кабардино-Балкарии, в районе города Тырныауза на высоте более 3-х тыс. м над уровнем моря. Первая очередь вольфрамо-молибденового комбината была введена в строй 1 октября 1939 г., и уже через три месяца ежесуточная добыча руды составляла 1200 т. Выход готового концентрата составлял: вольфрама – 2800 кг, молибдена – 2600 кг. В Северной Осетии для военных отраслей шла добыча и последующая переработка ценных концентратов свинцовых и никелевых руд. Флагманом индустрии республики был завод «Электроцинк», находившийся в городе Орджоникидзе (Владикавказ). Он поставлял свою продукцию различным регионам страны. В Карачае и Черкесии шла промышленная добыча каменного угля. В 1940 г. шахтеры этих автономных республик дали стране 310 гыс. т угля (4). В Краснодарском крае в районе Новороссийска было расположено 6 крупных цементных заводов, готовая продукция которых составляла более 24% от всего вырабатываемого в СССР цемента (5).
К началу 1940-х гг. Северный Кавказ был ведущим аграрным регионом. К примеру, в Краснодарском крае удельный вес валовой продукции сельского хозяйства составлял 55% в общей продукции всего народного хозяйства края. (6). Сверо-Кавказский аграрный сектор обеспечивал всю страну различной продукцией растениеводства и животноводства. Площади сельскохозяйственных культур занимали здесь 12,6 млн. га. Посевы зерновых культур составляли 8,6 млн. га, технических культур – почти 1,5 млн. га (7). В 1940 г. всеми видами хозяйств на Северном Кавказе было собрано 8081 гыс. т зерна, что составило почти 10% от валового сбора зерновых культур в СССР. Важной особенностью развития сельского хозяйства Северного Кавказа являлся его многоотраслевой характер. Здесь выращивались зерновые, технические и кормовые культуры, перечень которых был самым обширным во всем Советском Союзе. Среди них такие теплолюбивые сельскохозяйственные культуры как табак, рис, клещевина, соя, хлопок.
Численность поголовья всех видов скота к началу войны в регионе выросла до 13,1 млн. голов, в том числе крупного рогатого скота – до 3,8 млн. Ставропольский край по количеству мериносных овец занимал одно из первых мест в стране. К началу 1940-х гг. их численность выросла почти до 4 млн. голов (8).
Северный Кавказ к концу 1930-х гг. превратился во всесоюзную здравницу, обладавшую всемирно известными уникальными природными бальнеологическими и климатическими условиями. В Ставропольском крае на курортах Кавказских Минеральных Вод в 98 санаториях и пансионатах круглый год отдыхали и поправляли здоровье до 160 тыс. человек, а в Краснодарском крае пропускная способность курорта Сочи составляла 103 гыс. отдыхающих граждан в год. На базе санаторно-курортных учреждений городов Кавказских Минеральных Вод и Сочи с лета 1941 г. была развернута мощная госпитальная база, располагавшая лучшими в стране возможностями для лечения раненых и больных воинов Красной Армии (9).
На Северном Кавказе, как и по всей стране, с первых же дней Великой Отечественной войны стала оказываться всесторонняя помощь Красной Армии.
Первой по времени акцией стала мобилизация в армию военнообязанных граждан и отправка на фронт добровольцев. Так, только в течение первых двух недель войны в военкоматы Ставропольского края было подано 5909 заявлений от добровольцев с просьбой отправить их на фронт. Больше всего добровольцев было в Пятигорске – 1076 человек. Из городов и сельских районов Ставрополья в первые месяцы войны ушли на фронт более 14 тысяч коммунистов и 20 тысяч комсомольцев, более 30% коммунистов Карачаевской и 30% коммунистов Черкесской автономных областей (10). Официально местная власть неоднократно заявляла о высоком политикоморальном состоянии населения региона, основанном на чувстве советского патриотизма. Эго было справедливо для большинства жителей Северного Кавказа. С 22 июня до октября 1941 г. в ряды Вооруженных сил вступили более 5 тысяч добровольцев, членов ВЛКСМ из Кабардино-Балкарии (11). В военкоматы Краснодарского края только до 9 июля 1941 г. было подано около 12 тысяч заявлений с просьбой отправить их добровольцами на фронт (12). Из Адыгейской автономной области на фронт ушли 20 тысяч человек, в том числе 40% состава местной партийной организации. За шесть месяцев войны из Северной Осетии на фронт было отправлено 40216 граждан республики, а в 1942 г. – еще 31577 человек. В целом же Северо-Осетинская АССР направила в действующую армию 59% состава своей партийной и 80% комсомольской организации (13). В Дагестанской АССР к исходу пятого дня войны число добровольцев достигло 3,5 тысяч человек. Всего на фронты Великой Отечественной войны из Дагестана были направлены более 15 тысяч добровольцев. Кроме того, по партийной мобилизации ушли в действующую армию 8400 членов и кандидатов в члены ВКП(б). В общей сложности за четыре года войны многонациональная Дагестанская АССР направила в ряды Красной Армии почти 127 тысяч человек (14).
Однако такое настроение не было абсолютным. К примеру, руководители Солдато-Александровского района в информационной записке от 30 августа 1941 г., направленной в крайком ВКП(б), сигнализировали о негативных высказываниях отдельных граждан. У некоторых жителей края вызывали раздражение эвакуированные на Ставрополье, среди которых были молодые мужчины, в том числе и евреи, призывного возраста. В их адрес раздавались упреки местных граждан: «Вот приехали сюда спасаться за чужой спиной, а на фронте там не остались свои города и села защищать» (15).
В первый год войны на территории Ставропольского края было сформировано несколько дивизий: 1-я Ставропольская кавалерийская дивизия имени Блинова, 53-я и 70-я кавалерийские дивизии, 343-я стрелковая дивизия. В частности, в 1-ю Ставропольскую дивизию за несколько дней записались 1663 добровольца из 32 районов края(16). Мощный патриотический порыв населения наталкивался на трудности и серьезные проблемы. Так, 11 октября 1941 г. начальник политотдела 343-й стрелковой дивизии батальонный комиссар Н.С. Ткаченко направил справку в Ставропольский крайком ВКП(б), в которой оценивалось укомплектование дивизии «людским и конским составом». В документе был перечислен целый ряд серьезных упущений, допущенных военкоматами Ставропольского края в ходе призывной кампании и отправке призывников в дивизию. В частности, 281 человек из числа младших командиров имели низкий общеобразовательный уровень. Исключительно низкой была партийная прослойка – всего 2,6% коммунистов среди рядового состава. Среди призывников 869 человек были неграмотными, а 3946 человек – малограмотными. 163 человека, мобилизованных в армию и направленных на укомплектование 343-й стрелковой дивизии, оказались негодными к службе но состоянию здоровья. Серьезной недоработкой, по мнению начальника политотдела дивизии, был гот факт, что среди мобилизованных граждан 263 человека были политически неблагонадёжными: «Ессентукский горвоенкомат мобилизовал и направил в дивизию Г., отец которого в 1920 г. служил в Белой армии, братья служили у Шкуро (изъяты органами НКВД), братья матери служили офицерами в Белой армии, мать раскулачена в 1929 г., брат, мобилизованный в 1941 г. в Красную Армию, был на фронте и сдался в плен немцам» (17). В итоге, как показала война, часто дети «врагов народа» и репрессированные показывали чудеса героизма.
В течение первого года войны в Северо-Осетинской АССР были сформированы четыре корпуса, четыре дивизии, две бригады, в т. ч. Северо- Осетинская бригада, шесть полков и другие воинские подразделения и части (18). В Дагестане население приняло активное участие в строительстве бронепоездов. По решению Махачкалинского комитета обороны с октября 1941 г. бронепоезда строились в вагонном депо станции Махачкала-сортировочная. Всего рабочие и инженеры депо к концу первого года Великой Отечественной войны, г.е. за полгода построили 5 и отремонтировали 6 бронепоездов. Кроме того, в городах и районных центрах Дагестанской АССР проходила подготовка военных специалистов для фронта. По состоянию на 1 октября 1941 г. в республике было обучено 326 автоматчиков, 186 минометчиков, 100 пулеметчиков (19).
В Краснодарском крае, начиная с 6 июля 1941 г., стали создаваться подразделения народного ополчения. Согласно директиве Военного совета Северо- Кавказского военного округа 5 стрелковых полков народного ополчения формировались в Краснодаре, Туапсе, Новороссийске, Майкопе и Армавире и 4 стрелковых батальона – в Анапе, Сочи, Хосте и Адлере. Во многих районах Кубани осенью 1941 г. стали формироваться казачьи части, составившие затем основу казачьих дивизий. В январе 1942 г. они были сведены в 17-й казачий кавалерийский корпус, личный состав которого приступил к интенсивному обучению для скорейшей отправки на фронт. Костяк корпуса составляли добровольцы, в том числе бывшие красные партизаны и участники Гражданской войны в возрасте свыше 40 лет, а также казачья молодежь. В Адыгейской автономной области был создан национальный кавалерийский полк. Во время формирования казачьих дивизий все добровольцы предварительно проходили тщательную проверку по линии НВКД. Такая практика была обычной для военного времени. Однако в целом ряде случаев имели место необоснованные отказы отдельным гражданам в зачислении в казачьи дивизии но политическим мотивам. Это были отзвуки прежней антиказачьей политики советской власти времен Гражданской войны. Поводом служила служба казаков в частях Белой армии или их родственников, принадлежность их к «раскулаченным». К примеру, 63 добровольца из казачьей сотни Черноерковского района были признаны органами НКВД «подозрительными», а в Теучежском районе Адыгеи 29 казакам из 65 добровольцев сотрудники НКВД отказали в политическом доверии (20). Такая практика отбора казаков-добровольцев в формируемые на Кубани казачьи дивизии вносила нервозность в ряды казаков, вызывала подозрительность и недоверие среди самих бойцов, что никак не способствовало росту боеспособности этих войск.
В Чечено-Ингушетии в первые недели войны из уроженцев республики был сформирован Отдельный Чечено-Ингушский кавалерийский полк и резервный батальон. Вслед за этим началось создание 114-й Чечено-Ингушской кавалерийской дивизии, основу которой составили добровольцы. Осенью 1941 г. во всех населенных пунктах Кабардино-Балкарской АССР началось формирование многонациональной 115-й кавалерийской дивизии первоначальной численностью 3,5 тысячи человек. Лошади, все снаряжение и холодное оружие для ее воинов были собраны предприятиями, организациями, колхозами и отдельными гражданами Кабардино- Балкарии. В мае 1942 г. дивизия была отправлена на фронт, где приняла участие в тяжелых боях против немецких захватчиков.
Для единого руководства жизнью региона в его административных центрах стали создаваться комитеты обороны. В октябре 1941 г. был образован такой комитет в Нальчике во главе с первым секретарем обкома ВКП(б) З.Д. Кумеховым, который возглавил всю работу в Кабардино-Балкарской республике по оказанию помощи фронту и мобилизации городских и сельских тружеников на разгром врага. В Северно-Осетинской АССР 25 октября 1941 г. был создан Орджоникидзевский комитет обороны из 5 человек. Его возглавил первый секретарь обкома партии Н.П. Мазин. 29 октября 1941 г. состоялось первое заседание Краснодарского городского комитета обороны (21). Комитеты обороны в краях и республиках Северного Кавказа сосредоточили в своих руках чрезвычайную высшую власть. Им подчинялись все другие государственные и партийные органы власти, а также общественные организации.
С началом войны происходила перестройка промышленности Северного Кавказа на военный лад. Большинство заводов и фабрик перешли на выпуск военной продукции. Так, в Краснодарском крае такие заводы как «Красный двигатель», имени Седина, «Краснолиг», компрессорный завод и ряд других предприятий освоили производство противотанковых мин, осколочных мин для минометов, снарядов, фугасных и зажигательных авиабомб и т.д. Если в июле 1941 г. на Кубани выпускалось 5 видов оборонной продукции, то к середине ноября – уже 10. Наблюдался количественный рост изготовленных для Красной Армии боеприпасов: в июле – 100%, в августе – 137%, в сентябре – 148,5%, в октябре – 203,5% (22). Всего к концу 1941 г. на Кубани военную продукцию из 1685 заводов и фабрик производили 1245 предприятий. Среди них были и такие, которые не справлялись с оборонными заказами из-за нехватки опытных кадров и перебоев с поставками сырья. Отставала и легкая промышленность Кубани, выполнявшая оборонные заказы. Так, по 17 важнейшим наименованиям товаров план последних четырех месяцев 1941 г. был выполнен по 9 товарам, главным образом по обмундированию и снаряжению для солдат и офицеров (23).
В Кабардино-Балкарии цеха Тырныаузского комбината вырабатывали ценнейшие цветные металлы, необходимые для улучшения качества вооружения и боеприпасов. На Нальчикском гидротурбинном заводе трудовой коллектив приступил к выпуску блиндажный печей, котлов для походных кухонь и другого военного снаряжения. В Чечено-Ингушетии нефтяная отрасль с началом войны стала ведущей оборонной отраслью народного хозяйства республики. Именно на ее предприятиях были достигнугы самые высокие трудовые показатели. Так, уже к началу июля 1941 г. нефтяники добились увеличения среднесуточной добычи нефти и газа на 1221 тонну, увеличив одновременно на 40% переработку добытого сырья (24). В Северной Осетии коллектив рабочих и служащих Орджоникидзевского вагоноремонтного завода имени С.М. Кирова на два дня раньше и без того ограниченного установленного срока выполнил специальное задание но оборудованию и формированию 4 военно-санитарных поездов. Завод «Электроцинк», находившийся в столице Северной Осетии, с первого дня войны перешел на выполнение военных заказов, изготавливая в своих цехах высококачественный цинк для оборонной промышленности (25). Кроме того, трудовой коллектив «Электроцинка» освоил выпуск гранат Ф-1, РГД-33 и часть деталей к реактивному снаряду для «Катюши».
На Ставрополье на выпуск военной продукции перешли завод «Красный металлист» краевого центра, пятигорский мотороремонтный завод и георгиевский арматурный завод – наиболее крупные промышленные предприятия края. В частности, трудовой коллектив «Красного металлиста» с началом войны перешел на круглосуточный режим работы и одновременно проводил строительные работы по вводу в действие дополнительных производственных площадей. Его трудовой коллектив выпускал автоматы, минометы, гранаты. Осенью 1941 г. «Красный металлист» передал в подшефный конный корпус генерала Доватора первую партию выпущенных на заводе 50 минометов и 10 автоматов (26).
В Дагестанской АССР предприятия металлообрабатывающей промышленности перешли на выпуск боеприпасов. Стеклозавод «Дагестанские огни» приступил к изготовлению бутылок для горючей смеси, походных фляг, банок для хранения консервированной крови. Текстильная и швейная отрасли республики выпускали чехлы для минометов, сумки для саперных инструментов, а кожевеннообувной комбинат – кавалерийские седла. На предприятиях республики широко внедрялись в производство рационализаторские предложения. К примеру, для производства 50-миллиметровых минометов использовались двухдюймовые насосные трубы, а для выпуска 82-миллиметровых минометов – четырехдюймовые бурильные трубы (27).
С началом войны значительная часть квалифицированных рабочих и инженерно-технических кадров были призваны в ряды Красной Армии или ушли на фронт добровольцами. Их рабочие места заняли женщины, подростки и ветераны труда, вернувшиеся на производство в тяжелые для Родины дни. Только за первые шесть месяцев Великой Отечественной войны в Кабардино-Балкарии после окончания специальных курсов новые профессии получили более 3000 девушек (28). В Ставропольском крае в июне-августе 1941 г. были проведены дополнительные приемы молодежи в школы ФЗО, железнодорожные и ремесленные училища. Согласно постановлению Краснодарского крайкома ВКП(б) от 28 октября 1941 г. был осуществлен досрочный выпуск 1000 учащихся ремесленных и железнодорожных училищ края набора 1940 года. Молодые рабочие сразу же направлялись на оборонные предприятия края. Ровно через месяц на Кубани был произведен досрочный выпуск учащихся всех школ ФЗО. К станкам пришли подростки, заменившие ушедших на фронт мужчин (29).
В Северо-Осетинской АССР работницы лесозавода «Красное знамя» столицы республики заменили всех ушедших в Красную Армию столяров, маляров, слесарей и других работников. По инициативе партийных органов они обратились ко всем женщинам с призывом: «Идите на фабрики, заводы, в колхозы, становитесь за штурвалы комбайнов, садитесь за руль тракторов и других машин, овладевайте специальностями, работайте по-стахановски, крепите мощь нашей Отчизны, укрепляйте тыл» (30). С промышленных предприятий Дагестанской АССР в первый месяц войны ушли на фронт около 8 тысяч квалифицированных рабочих и инженерно-технических служащих. Их заменили женщины и подростки. Основной формой переподготовки и подготовки новых кадров в республике стало индивидуальное и бригадное обучение непосредственно в цехах и мастерских. 28 августа 1941 г. Дагестанский обком ВКП(б) принял специальное постановление «О состоянии технической учебы и создании резерва квалифицированных кадров на промышленных предприятиях и на транспорте» (31).
Местная власть организовала на всех промышленных предприятиях Северного Кавказа многочисленные патриотические инициативы. Их главной целью стало значительное перевыполнение плановых заданий, внедрение в производство рационализаторских предложений, появление новых форм стахановского движения. Все это, несмотря на огромные трудности, позволило промышленным предприятиям региона не только успешно выполнить, но и перевыполнить производственный план первого года войны. К примеру, в Кабардино-Балкарии по сравнению с 1940 годом выпуск валовой продукции к концу 1941 г. был увеличен на 10,8% (32).
В столице Северной Осетии уже на третий день Великой Отечественной войны 80 женщин обратились в партком завода «Электроцинк» с просьбой использовать их в качестве резервной рабочей бригады для выполнения любого производственного задания. В Ставрополе с началом войны рабочие завода «Красный металлист» стали работать по 18-20 часов в сутки, не уходя с рабочих мест до полного выполнения плановых заданий. В октябре 1941 г. трудовой коллектив этого предприятия справился с объемом работы равным годовому плану 1938 г., а программу 11 месяцев 1941 г. выполнил на 144,6% (33).
В Дагестане с первых дней войны на промышленных предприятиях развернулось патриотическое движение за выполнение 2-х и более норм. В июле 1941 г. на заводах и фабриках Махачкалы насчитывалось 186 двухсогников (работников, выполнявших 2 нормы), в августе – свыше 300, а в сентябре около 1000 рабочих регулярно выполняли по 2-3 производственные нормы в день. На всю республику прогремело имя коммуниста токаря Ф. Эюбова, который на одном из предприятий Махачкалы в августе 1941 г. довел выработку нормы до 1075%. Ему удалось этого добиться благодаря рациональному изменению технологического процесса. Токарь С. Магомедов, выполняя ответственный фронтовой заказ, несколько суток не выходил из цеха, выполняя по 15 норм в день (34).
На X пленуме Краснодарского крайкома ВКП(б) 10-11 февраля 1942 г. директор комбината «Главмаргарин» И.М. Шиорхун говорил о патриотических инициативах рабочих-ветеранов, вернувшихся на производство с началом войны. Он отмечал: «Мы обратились с призывом к тем, кто полгода, год тому назад ушел с комбината на пенсию. Старые рабочие поняли, что их руки сейчас особенно нужны на производстве, и многие с радостью пришли к нам. Явился старик Морозов, который 7-8 месяцев назад ушел с комбината. Он специалист, ему дали малоквалифицированных людей, и он стал их обучать…» (35).
Столь же самоотверженно в начале Великой Отечественной войны трудилось и колхозное крестьянство Северного Кавказа. Необходимо отметить, что северокавказское село даже в большей степени, чем промышленность региона, лишилось рабочих рук из-за ухода на фронт мужчин. Кроме того, значительная часть тракторного и автомобильного парка, а также конского поголовья колхозов и совхозов была направлена в действующую армию. С началом войны ухудшилось снабжение сельского хозяйства горюче-смазочными материалами и различными видами удобрений. Поэтому сельским труженикам необходимо было работать в экстремальных условиях.
Как свидетельствуют документы и статистика военных лет, женский труд в сельскохозяйственной отрасли стал в годы Великой Отечественной войны основным. По всему Северному Кавказу с первых же дней войны широкое развитие получило патриотическое движение по обучению женщин работе на тракторах, комбайнах, грузовых автомобилях и другой технике. К примеру, если в Кабардино-Балкарии в довоенное время на тракторах работало 132 женщины, то уже осенью 1941 г. на полях республики за рычагами тракторов и штурвалами комбайнов грудились 732 женщины (36). В Ставропольском крае многие колхозницы встали на рабочие места своих мужей, братьев, отцов. Так, жена известного в крае комбайнера Урожайненской МТС Левокумского района Русанова заняла место своего мужа на комбайне, успешно справляясь с его работой (37).
В Ставропольском крае на конец сентября 1941 г. обучались на краткосрочных курсах механизаторов 6931 женщина. В течение зимы 1941-1942 гг. в Ставропольском крае были обучены 25,5 тысячи трактористок, в том числе в Карачаевской автономной области – 400 человек и в Черкесской автономной области – 236 человек (38). В Краснодарском крае из Дядьковской МТС Кореновского района по мобилизации ушли в армию 29 комбайнеров. Все они сразу же были заменены женщинами, имевшими опыт работы на комбайнах. Еще 104 женщины обучались на ускоренных курсах трактористок при МТС. Кроме того, на каждый фактор в районе было прикреплено но одной женщине, которые работали без отрыва от производства, одновременно обучаясь навыкам вождения трактора. В результате самоотверженного труда работников сельского хозяйства Кубани уже к 20 июля 1941 г. в крае было убрано 76,4% всех зерновых культур, в два раза больше, чем в 1940 году. В Адыгейской автономной области до начала ноября 1941 года были подготовлены 400 трактористов, в том числе 326 женщин. (39).
В Северной Осетии только за первые 10 месяцев Великой Отечественной войны количество женщин-трактористок увеличилось на 317 человек. Женщины привлекались и на руководящие должности в сельском хозяйстве республики. В первые месяцы войны 185 женщин были выдвинуты на различные управленческие посты в колхозах. Одна женщина стала председателем колхоза, 3 – заведующими фермами, 23 – бригадирами полеводческих бригад и 158 – звеньевыми (40). Итоги уборочной страды 1941 г. показали, что женщины, заменившие мужчин на многих участках сельскохозяйственных работ, справлялись с новым делом успешно. Уже к 10 августа 1941 г., на 10 дней раньше, чем в 1940 г., в Северной Осетии полностью была закончена уборка зерновых культур, хотя уровень механизации снизился, а доля ручного труда, напротив, значительно увеличилась. Кроме того, не хватало и кадров механизаторов. К примеру, вместо требуемых 707 трактористов их было всего 404.
Похожая ситуация сложилась весной 1942 г. и в Чечено-Ингушетии. Колхозы республики посеяли в этом году 204 тыс. га зерновых культур, что составило 102,8% к плановому заданию. Этот результат был достигнуг при уменьшении мощности тракторного парка на 24%, а живого тягла – на 35,5%. Ручной груд стал серьезным и значимым дополнением механизированного труда. К сожалению, этот хороший задел не был развит из-за нехватки рабочей силы для прополки посевов. В результате кукуруза погибла на 9 гыс. га, подсолнечник – на 2 тыс. га и пшеница – на 10 тыс. га. Из-за острой нехватки сельскохозяйственной техники в Назрановском, Сунженском и Ачхой-Мартановском районах не был убран урожай зерновых культур на площади 8400 га. Из-за этих трудностей Чечено-Ингушская республика сорвала план сдачи хлеба государству в 1942 году. На приемные пункты было отправлено только 28% зерновых культур планового задания (41).
В Дагестанской АССР, несмотря на нехватку опытных механизаторов и техники, летом 1941 г. уборка урожая зерновых культур прошла успешно. Так, звено К. Мамагишиевой из колхоза им. Кирова Буйнакского района собрало по 22,3 ц хлеба с каждого гектара. По всей республике уборочные работы прошли в предельно сжатые сроки. Если в 1940 г. к 1 августа было обмолочено 36,2% всех зерновых культур, то к этому же сроку в 1941 г. – 60,2%. Государству было сдано хлеба в 3 раза больше, чем в последнем предвоенном году (42). Эти успехи были достигнуты во многом, благодаря активному участию женщин в сельскохозяйственном производстве. Так, в Дахадаевском районе в конце 1941 – начале 1942 гг. на курсах обучились 574 механизатора, из которых 256 – женщины-тракторисгки (43).
В проведение сельскохозяйственных работ стала активнее вовлекаться молодежь и подростки. На уборке богатого урожая летом и осенью 1941 г. в Кабардино-Балкарской АССР работало 150 молодежно-фронтовых звеньев (44). По инициативе комсомольских организаций Ставропольского края весной 1942 г. во всех регионах страны было развернуто Всесоюзное социалистическое соревнование женских тракторных бригад за своевременную подготовку к весеннему севу. Инициаторами этого патриотического почина стали женские факторные бригады Дивенской, Ново-Егорлыкской, Григорьевской и Инатовской МТС. Они обязывались провести все полевые работы в короткие сроки и с высоким качеством, а также собирались сэкономить не менее 5% горюче-смазочных материалов на каждый трактор. Только политотделами МТС в 71 машинно-факторной станции Ставропольского края были организованы 123 женские тракторные молодежные бригады, большая часть которых объявила себя фронтовыми бригадами (45). Активно работали комсомольцы и молодежь Дагестанской АССР. Весной 1942 г. при подготовке к севу зерновых культур, на ноля колхозов и совхозов было своевременно вывезено около 100 тысяч тонн органических и минеральных удобрений (46).
В военное время значительно выросла интенсификация груда в сельском хозяйстве. Зарождалась она по двум направлениям. Во-первых, руководство СССР с началом Великой Отечественной войны приняло целый ряд указов и постановлений по данному вопросу, а во-вторых, сами труженики, настроенные патриотически, добровольно брали на себя повышенные трудовые обязательства. Так, чабан колхоза «Эльгюби» Чегемского района Кабардино-Балкарии М. Жазаев дал слово обслуживать 600 овец, вместо 300 но довоенной норме (47). В Ардонском районе Северной Осетии все комбайнеры работали на уборке зерновых культур круглосуточно. Колхозники сельхозартели «Труд Сталина» закончили уборку зерна всего за 6 рабочих дней (48). В 1941 г. все колхозы Изобильненского района Ставропольского края провели уборку урожая за 17 рабочих дней. Отметим, что в предвоенном 1940 г. при более знаигельных людских ресурсах и более высокой степени механизации труда уборочная страда продолжалась 41 рабочий день (49). В Дагестане комбайнеры Аксайской МТС Т. Шашаев и Махачкалинской МТС Г. Ибрагимов летом 1941 г. убрали по 440 га зерновых культур при плане в 180 га. В колхозе имени Маркса Казбековского района член ВКП(б) Д. Устанбекова постоянно выполняла но 4 нормы в день (50).
Кроме того, труженики сельского хозяйства Северного Кавказа значительную часть собранного урожая, предназначенную для трудодней, направляли в Фонд обороны страны. Осенью 1941 г. колхоз имени Кирова Баксанского района Кабардино-Балкарской АССР досрочно сдал государству 2800 центнеров мяса, 310000 литров молока, 26 тонн шерсти, 7800 тонн сена. Из своих продовольственных запасов правление колхоза и колхозники выделили 800 овец, 500 центнеров кукурузы, 100 центнеров картофеля, 2 центнера сливочного масла и другие продукты, а также денежные средства. Только деньгами в Фонд обороны к концу января 1942 г. труженики Кабардино-Балкарии внесли 3,5 млн. рублей и выкупили облигаций на 5 млн. рублей (51).
На Ставрополье самым распространенным способом участия колхозников в этом почине стало перечисление в Фонд обороны 2-х или 3-х трудодней ежемесячно. Кроме того, в крае комсомольцы засевали десятки гыс. га земли в счет Фонда обороны. Например, в Егорлыкском районе иод комсомольские гектары было занято 318 га пашни, в Петровском районе каждая организация ВЛКСМ -засевала но 5-6 га. (52). В Краснодарском крае уборка зерновых культур в основном закончилась в первой декаде августа 1941 г., т.е. раньше, чем в предыдущем году. Однако сдача хлеба государству проходила неудовлетворительно. Достаточно сказать, что к концу августа колхозы края сдали всего 63,8%, а совхозы – лишь 46% от плана. Решением бюро крайкома ВКП(б) директору Краснодарского краевого зернового треста был объявлен выговор, и он был снят с работы. Райкомам партии поручалось в кратчайшие сроки ликвидировать все препятствия, сдерживавшие ход сдачи хлеба государству (53).
Когда в конце ноября 1941 г. резко осложнилась военная ситуация в регионе в связи с попыткой врага прорваться через Ростов-на-Дону на Кавказ, представители всех народов региона приняли участие в строительстве оборонительных сооружений. В Ставропольском крае строительство оборонительных объектов началось еще осенью 1941 г., когда немецкие войска вторглись на территорию Ростовской области. С 20 октября 1941 г. в районе Ставрополя между селом Бешпагир и хутором Базовая Балка население начало возводить противотанковый ров и строительство других оборонительных объектов. До 29 января 1942 г. в крае было выполнено земляных работ 8 млн. 767 тыс. куб. метров. Под руководством военных инженеров и саперов на танкоопасных направлениях местные жители построили 533,4 км противотанковых рвов, эскарпов и других преград, 2437 пулеметных и пушечных ДОТов и ДЗОТов, а также открытых огневых площадок. В строительстве этих сооружений, проекты которых разрабатывали 158 военных инженеров и техников 10- й саперной армии, принимали участие 127582 жителя Ставропольского края разных категорий. (54).
В начале ноября 1941 г. в соответствии с постановлением ГКО СССР и согласно решению штаба Северо-Кавказского военного округа создание оборонительных рубежей началось в Кабардино-Балкарии. Главными из них стали рубежи по рекам Малка, Баксан и Чегем. Они должны были закрыть для гитлеровцев дорогу Пятигорск-Нальчик и проходы в район Приэльбрусья. По постановлению бюро обкома ВКП(б) и СНК республики от 1 ноября 1941 г., на возведение оборонительных сооружений сроком на 40 дней направлялись 30 тыс. жителей Кабардино-Балкарии. К местам строительства военных укреплений было стянуто 5 тыс. подвод, 120 тракторов и 50 автомашин. Все работы велись под руководством командования 10-го Управления оборонительных работ Красной Армии. Каждый день на работы выходило до 28 тыс. человек. Они переместили более 1,7 млн. куб. м грунта. Несмотря на такой энтузиазм участников строительства, завершить сооружение оборонительных линий за 40 дней не удалось. Из-за различных трудностей работы были закончены за 80 дней (55).
В Дагестане согласно постановлению СНК республики и бюро обкома ВКП(б) от 24 октября 1941 г. оборонительные сооружения возводились в районе Терека. В работах было занято более 30 тыс. человек, в том числе 2443 коммуниста и комсомольца. Массовым явлением было перевыполнение плановых заданий на земляных работах. К примеру, колхозники Кумгоркалинского района, работая по 15 часов в сутки, сумели довести ежедневную выработку до 3,5 куб. м при норме в 2,8 куб. метров. Патриотический труд рабочих, колхозников, представителей интеллигенции позволил успешно, за 75 дней, завершить работы. Оборонительная линия, возведенная на территории Дагестанской АССР, 15 января 1942 г. была принята военным командованием в эксплуатацию (56). Летом-осенью 1942 г. в ходе битвы за Кавказ в Дагестане на строительстве новых оборонительных линий – Дербентской, Сулакской, Канчугай-Буйнакской и Махачкалинской – работали уже свыше 100 тыс. человек, т.е. в гри раза больше, чем в 1941 году. Труженики республики выполнили земляных и других видов работ в 5 раз больше.
На Кубани строительство ряда оборонительных сооружений также началось осенью 1941 года. Ставка Верховного Главнокомандования 2 октября приняла срочное решение о создании укрепленных линий на Таманском полуострове. Военный Совет СКВО направил Краснодарскому крайкому ВКП(б) и крайисполкому директивное письмо о мероприятиях по укреплению обороны полуострова. Краевые власти должны были в кратчайшие сроки сформировать из местного населения 30 рабочих рот но 250 человек в каждой, 5-7 транспортных рог по 85 подвод, 10 автомашин и 5 тракторов с прицепами (57). Однако из-за нехватки людей и транспортных средств, оборонительные работы проходили медленно и неорганизованно.
В связи с резким ухудшением военного положения на Крымском фронте и на Нижнем Дону 13 октября 1941 г. ГКО СССР принял постановление «О строительстве оборонных сооружений на территории Краснодарского края» (58) Работы планировалось провести на всей территории края. Для этого в системе 9-го Главного Управления оборонительных работ Наркомата обороны было создано 7 нолевых строительств. К каждому из них приписывалось несколько районов Краснодарского края. Возведение оборонительных рубежей необходимо было завершить за 5 недель – к 1 декабря 1941 года. Однако с наступлением в конце ноября 1941 г. зимних холодов начался массовый уход людей, мобилизованных на строительство оборонительных рубежей. По указанию Генштаба Красной Армии 30 января 1942 г. все строительные работы по возведению оборонительных сооружений на территории Краснодарского края были свернуты.
Летом 1942 г. в связи с быстрым продвижением немецких войск но территории Кубани, строительство оборонительных рубеже в спешном порядке было продолжено. Военный совет Северо-Кавказского фронта 1 августа 1942 г. направил Краснодарскому крайкому ВКП(б) и крайисполкому директивное письмо, в котором планировалось возведение на Кубани нового оборонительного рубежа (59). Тревожная обстановка на фронте вызывала растерянность среди местного населения и тормозила выполнение этого плана. 9 августа 1942 г. немецкие войска захватили Краснодар.
В мемуарах бывшего командующего Закавказским фронтом генерала И. Тюленева отмечается, что только в полосе ответственности Закавказского фронта: «За короткое время было построено около 100 гыс. оборонительных сооружений, из них свыше 70 тыс. огневых точек. Противотанковых рвов было вырыто 660 км, противопехотных препятствий – 316 км, а ходов сообщения и траншей – 1639 км. Для выполнения всей этой работы потребовалось 9 миллионов 150 тыс. человеко-дней, около 500 гыс. куб. м леса, 19 гыс. т цемента, 14 тыс. т железа, 830 т колючей проволоки» (60). Эти работы вели, в основном, грудящиеся Закавказских республик, Дагестана, Кабардино-Балкарии и Северной Осетии. Эти оборонительные рубежи вскоре использовались эффективнее, чем это имело место на Кубани и на Ставрополье. Речь шла о выборе советским командованием реки Терек как наиболее благоприятного в военно-инженерном отношении рубежа для создания прочной обороны.
Труд же сотен тысяч городских и сельских жителей Краснодарского и Ставропольского краев по строительству оборонительных линий оказался практически напрасным. Бывший начальник оперативного отдела Генерального штаба генерал армии С. Шгеменко писал: «Никаких серьезных, подготовленных к бою оборонительных рубежей южнее Ростова у нас не было» (61). Огромный объем строительных работ по сооружению оборонительных объектов, осуществлявшихся с осени 1941 г. и до середины лета 1942 г. населением и инженерно-саперными подразделениями Красной Армии, был произведен практически впустую.
В июле 1942 г. немецкие войска прорвали оборону Южного фронта, и 25-го июля захватили Росгов-на-Дону, начав наступление на Кавказ. Их главной целью был захват нефтяных месторождений Майкопа, Грозного и Баку, огромных продовольственных и сырьевых ресурсов региона, а также выход в Закавказье через перевалы Главного Кавказского хребта с последующим наступлением на Ближний Восток. Над Северным Кавказом нависла смертельная угроза. В этих условиях партийные и советские органы всех краев и республик региона, опираясь на помощь военного командования, начали организацию эвакуации. Необходимо было в кратчайшие сроки эвакуировать в тыловые районы страны миллионы людей, промышленные предприятия, сельскохозяйственную технику, продовольственные запасы, колхозный и совхозный скот. К сожалению, для проведения полной эвакуации не хватило ни времени, ни транспорта. Ситуацию усугубили ошибки власти при планировании эвакуационного процесса. Следствием этого стал срыв вывоза населения, потеря огромных но объему материальных, продовольственных и сырьевых ресурсов Северокавказского региона.
На Ставрополье крайком ВКП(б) принял решение о начале эвакуации населения только 1 августа 1942 г., когда передовые немецкие подразделения 1-й танковой армии генерала Э. Клейста уже продвигались по северным районам края. О принятом решении краевое руководство не доводило до сведения населения, хотя Ставропольский крайком партии принял решение начать эвакуацию колхозного и совхозного скота еще 27 июля. Люди, подлежали вывозу в безопасные районы во вторую очередь. Похожей была ситуация и в Кабардино-Балкарии. Согласно постановлению Нальчикского комитета обороны от 8 августа 1942 г., в республике создавались 3 эвакуационные комиссии. Комиссия по эвакуации членов семей работников учреждений и ведомств занимала последнюю строку (62).
В Краснодарском крае эвакуация населения также началась с большим опозданием. Только 4 августа 1942 г. крайком принял решение о начале перевозки в южные порты эвакуируемых жителей Кубани. Ежесуточно предусматривалась перевозка пароходами 500 человек. Еще 500 граждан в день должна была перевозить железная дорога специальным пассажирским поездом Краснодар-Новороссийск (63). Такое решение было принято 4 августа, когда бои шли уже на подступах к Краснодару, а северные и северо-западные районы края были оккупированы гитлеровцами. Другой поток эвакуированных жителей Краснодарского края проходил через Ставропольский край, Дагестан и далее через Каспийское море в восточные районы страны. Часть эвакуированных отправляли в республики Закавказья. К началу сентября 1942 г. из Краснодарского края было эвакуировано свыше 100 тыс. человек. Только через Сочинский эвакопункт прошло 30 гыс. людей. Там для них организовали питание, остро нуждавшимся в деньгах были выданы единовременные пособия на общую сумму в 200 тыс. рублей (64).
По данным некоторых исследователей по одному из пугей эвакуации с территории Северного Кавказа – через Дагестанскую АССР. В тыл были отправлены 730 гыс. беженцев, среди них более 300 тыс. человек с Юга СССР (65). Большинство эвакуированного населения проходило через территорию Дагестанской АССР. Часть ставронольчан оставалась здесь до освобождения края в январе 1943 года. Другая часть транзитом через Дагестан направлялась в Закавказье или через Каспий в Казахстан, Среднюю Азию и в Сибирь. По не полным данным на 11 августа 1942 г. из Ставропольского края было эвакуировано примерно 120 гыс. человек. В том числе из Пятигорска, Кисловодска, Ессентуков и Железноводска – 60 тыс., из Ставрополя – около 20 гыс. и из сельских районов – 40 тыс. человек. Больше всего людей выехали в эвакуацию из района Кавминвод (66).
К сожалению, в реальности времени для принятия таких решений и согласования действий у военного командования и местных органов власти Кубани и Ставрополья не оставалось. Однако у руководителей Кабардино-Балкарии такой резерв времени еще был. Поэтому 24 августа 1942 г. СНК республики и бюро обкома партии приняли решение провести с 25 по 29 августа полную эвакуацию всего населения из 10 километровой зоны от передовой линии фронта. Всего из Кабардино- Балкарской АССР в эти месяцы по официальным данным выехали дальше в глубокий тыл 7647 человек, в том числе из Нальчика – 5800, т.е. примерно 75% от общего числа эвакуированных граждан. (67).
Летом и осенью 1942 г. население городов и сел Северного Кавказа вывозилось в глубокий тыл в соответствии со степенью значимости его для государства. О приоритетной очередности различных категории граждан,
подлежавших эвакуации, можно судить по ряду документов, датированных августом- сентябрем 1942 года. Так, в постановлении, принятом руководством Северной Осетии 5 августа, была определена численность и очередность отправки в тыл различных групп населения из города Орджоникидзе. Первая группа эвакуируемых граждан составила 28300 человек. В нее входили 3115 членов семей сотрудников НКВД, военкомата, военного училища, 14715 – командно-политического состава, 1600 членов семей руководителей партийных и советских работников республики (68). Вторую группу составили воспитанники детских домов, учащиеся школ и студенты ВУЗов. В третью группу граждан, подлежавших вывозу в тыловые районы, были включены 10 тыс. лиц пенсионного возраста и 6 гыс. детей. До начала систематических бомбардировок немецкой авиацией столицы Северной Осетии всех людей из третьей группы вывезти так и не удалось. На эвакуацию этой категории граждан не хватило ни свободных мест в транспорте, ни денег. Только 3 октября 1942 г. руководство республики и командование Северной группы войск Закавказского фронта приступили к передислокации стариков и детей в безопасные места.
С началом Великой Отечественной войны на Северном Кавказе была развернуга одна из самых мощных в тыловых районах страны госпитальная база. Двумя ее основными центрами стали города-курорты Кавказских Минеральных Вод на Ставрополье и район Сочи-Мацесты на Кубани. Летом 1942 г. в связи с приближением немецких войск к району Кавминвод необходимо было срочно эвакуировать всех раненых. В госпиталях Кисловодска, Пятигорска, Ессентуков и Железноводска их было около 50 тыс. человек. Заблаговременно вывезти раненых не удалось. Причина была в том, что Сталин запрещал проводить эвакуацию госпиталей. На этот факт указывает в своих воспоминаниях бывший начальник Главного Военно- Санитарного Управления Красной Армии Е. Смирнов. Он пишет, что «ГВСУ через начальника Генерального штаба генерал-полковника А.М. Василевского дважды обращалось с просьбой к И.В. Сталину разрешить эвакуацию группы госпиталей Кавказских Минеральных Вод и дважды получало отказ» (69). Можно предположить, что причиной отказов являлось неверие Сталина в возможность захвата немецкими войсками Северного Кавказа, притом в такой короткий срок. Из всех городов- курортов Кавминвод к 9 августа 1942 г. были вывезены и выведены 48866 раненых и больных советских воинов. Часть тяжелораненых эвакуировать так и не удалось. По официальным архивным данным Военно-Санитарной службы Красной Армии в Кисловодске в оккупации их осталось 400 человек, в Ессентуках – 206 и в Пятигорске – 100 (70).
Быстрое продвижение врага по территории Краснодарского края поставило под угрозу эвакогоспитали, находившиеся в районе Сочи-Хоста. Здесь к августу 1942 г. дислоцировались 14 госпиталей ВЦСПС, 23 госпиталя Наркомата здравоохранения и 16 госпиталей Наркомата Обороны, всего – 53 эвакогоспиталя. 26 августа по решению Военного совета Северо-Кавказского фронта началась эвакуация всего контингента раненых и больных военнослужащих и медицинского персонала в Грузию. В здравницах Сочи к концу сентября 1942 года осталось только 586 легкораненых, которые готовы были к выписке и возвращению в Действующую армию (71).
Наряду с эвакуацией населения местные органы власти Северного Кавказа осуществляли вывоз в тыловые районы страны промышленного оборудования, сырья, колхозно-совхозного скота. К примеру, из Краснодарского края предстояло эвакуировать огромное количество народнохозяйственных грузов: 100 тысяч тонн нефти, 90 тысяч тонн цемента, оборудование и имущество 208 заводов и фабрик, в том числе оборонного значения. Для вывоза этих грузов требовалось только для начального этапа эвакуации более 3300 вагонов и 360 цистерн (72). Однако такого количества их в крае не было. Эвакуация оборонных предприятий на Ставрополье была проведена лишь частично. В целом же, в своем отчете на имя секретаря ЦК ВКП(б) А. Андреева от 14 сентября 1942 г. первый секретарь Ставропольского крайкома партии М.А. Суслов вынужден был признать: «Вследствие парализации железнодорожного транспорта не удалось вывезти оборудование промышленных предприятий края» (73).
В отличие от руководителей Кубани и Ставрополья, испытывавших острый дефицит времени для проведения эвакуационных мероприятии, партийное и советское руководство Кабардино-Балкарии, Северной Осетии и Чечено-Ингушетии располагали большим временным резервом. Поэтому в автономных республиках Северного Кавказа эвакуация промышленных предприятий, различных учреждений и ведомств проходила более организованно и планомерно, хотя и не без ошибок и трудностей. Так, Нальчикский комитет обороны с опозданием, только 8 августа 1942 г., создал специальные комиссии. Одну-для эвакуации промышленных предприятий и сырья, другую – для эвакуации учреждений и ведомств. Однако уже 9 августа передовые части немецких войск вступили на территорию Кабардино-Балкарской республики. Вследствие этого эвакуация проходила в спешном порядке. Лишь 8 августа начальнику Орджоникидзевской железной дороги было направлено письмо с просьбой о срочном выделении 275 вагонов для четырех предприятий Северо- Кавказского лубочного треста, находившегося на территории Кабардино-Балкарии (74). Эти предприятия вырабатывали пеньковый кенаф-волокно, имевшее важное значение для оборонной промышленности. К тому же других заводов по выработке этого сырья в СССР не было. Несмотря на серьезные трудности, вызванные быстрым продвижением врага по территории республики, готовая продукция этих предприятий в количестве 4000 тонн была вывезена. Оборудование заводов частично эвакуировали, а частью взорвали из-за невозможности своевременного вывоза и нехватки вагонов.
Отдельной героической строкой в историю эвакуационного процесса, проходившего на Северном Кавказе летом-осенью 1942 г., вписана эвакуация Тырныаузского вольфрамо-молибденового комбината Кабардино-Балкарской АССР. Основная часть оборудования этого предприятия была своевременно вывезена в Дагестан, а затем через Казахстан – в Красноярский край. Оставшееся ценное оборудование направлялось гужевым транспортом через горный перевал в Грузию. Более 1,5 тыс. рабочих и служащих комбината 5 ноября 1941 года, а также личный состав 392-й стрелковой дивизии этим же горным путем, в условиях ухудшившейся погоды, на себе перенесли около 10 тонн молибдена и вольфрама, ценнейшие инструменты и приборы (75).
В Северной Осетии подготовка к эвакуации предприятий началась 5 августа, т.е. за 20 дней до захвата немецкими войсками части территории республики. Руководство всеми работами по погрузке оборудования заводов и фабрик и отправке вагонов в тыл страны осуществлял Орджоникидзевский комитет обороны. 10 сентября из Северной Осетии ушли первые составы с эвакуированным имуществом и материальной частью предприятий, в том числе самых крупных заводов – «Электроцинк» и «Красный металлист» (76). Эга эвакуация имела свои особенности. Главная из них заключалась в том, что некоторые заводы, к примеру, вагоноремонтный, демонтировали и вывозили не все оборудование. Часть его осталась на месте так же, как и небольшой штат рабочих. Они выполняли на этом оборудовании срочные заказы фронта. Однако на случай возможного захвата Орджоникидзе немецкими войсками армейские саперы подготовили к взрыву цеха и другие производственные мощности крупных заводов и фабрик.
С территории Чечено-Ингушетии, прежде всего из районов добычи нефти, летом-осенью 1942 года в тыловые районы страны было отправлено 4200 вагонов с различным оборудованием, в том числе – нефтедобывающим. Несмотря на близость фронта и угрозу захвата района Грозного немецкими войсками, часть оборудования Грозненского нефтекомбината с обслуживающим персоналом, переведенным на казарменное положение, продолжала работать, выпуская для Красной Армии различные виды горючего (77). Затем, согласно постановлению ГКО СССР от 22 сентября 1942 г., буровое и эксплуатационное оборудование Грознефтекомбината направлялось в нефтяные районы Волги, Урала, Средней Азии и Казахстана для практического применения при добыче нефти в этих районах.
Свою специфику имела и эвакуация с территории Северного Кавказа колхозного и совхозного скота. К лету 1942 г. наибольшим количеством общественного скота располагал Орджоникидзевский (Ставропольский) край.
Краевому руководству, опираясь на помощь сельских районных партийных и советских органов, удалось эвакуировать только около 220 тысяч голов или 5% от общей численности (78). Краснодарский край по общему количеству поголовья скота уступал на Северном Кавказе лишь Ставропольскому краю. К сожалению, его эвакуация также прошла с огромными трудностями и потерями. Согласно архивным документам, общие потери скота всех видов составили среди крупного рогатого скота 299263 головы или 68% от имевшегося количества, среди лошадей – 175423 или около 58%, овец и коз – 599122 или почти 72% от доокунационной численности (79). В Кабардино-Балкарии первым днем эвакуации общественного скота Нальчикский комитет обороны объявил 9 августа 1942 г., когда немецкие войска уже вступили на территорию республики. Ввиду этого ее руководителям не хватило времени для вывода колхозно-совхозного скота в тыловые районы. Результатом стала потеря 85% всех видов скота Кабардино-Балкарской АССР (80).
В целом, во всех краях и республиках Северного Кавказа удалось эвакуировать летом-осенью 1942 года лишь примерно 30% поголовья колхозносовхозного скота. Позже понадобились долгие годы, чтобы восстановить численность всего поголовья скота в регионе.
