Реферат: Теория Родиона Раскольникова и ее крушение

Курсовая работа

Научные основы квалификации преступлений

Великий Новгород 2021

Содержание

Введение

Глава 1. НАУЧНО-ТЕОРИТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

1.1 Понятие и значение квалификации преступлений в правоприменительном процессе

1.2 Социальные составляющие квалификации преступлений

Глава 2. ЮРИДИЧЕСКО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

2.1 Объект преступления и его влияние на квалификацию преступлений

2.2 Специальные принципы квалификации преступлений

Глава 3. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Квалификация преступлений – сложное явление, в сферу которого включены нормы уголовного права, деятельность уполномоченных представителей государственной власти в связи с установлением события преступления и определением его вида, правоприменительные акты с отрицательным суждением о совершении преступления человеком, подвергнутым уголовному преследованию. Множественность структурных элементов данного правового явления определяет его регулятивную функцию. Нацеленность на регулирование и оценку поведения людей обусловливает выделение социально-политических составляющих в квалификации преступлений. Вопрос об использовании квалификации преступлений в уголовной политике не освещен в российской юридической литературе и является довольно актуальным. Необходимо детально изучить проблемы понимания квалификации преступления, ее значении для гарантирования нормального развития общественных отношений, а также об угрозах, связанных с усилением роли принципа политической целесообразности в практике квалификации преступлений, и о необходимости последовательного проведения политики порицания при квалификации преступлений.

Целью курсовой работы является изучение понятия квалификации преступлений, рассмотрение значения и социально-политической роли квалификации преступлений, исследование актуальных проблем квалификации преступлений террористической направленности.

В соответствии с поставленной целью в данной работе решены следующие взаимосвязанные задачи:

рассмотреть сущность и понятие квалификации преступлений;

изучить научные основы квалификации преступлений;

ознакомиться с основными проблемами, направленными на совершенствование понятия квалификации преступлений.

Предметом исследования является квалификация преступлений как научная категория правоприменительной практики.

Объектом исследования в данной работе является содержание понятия квалификации преступлений и ее составляющих.

В данном исследовании использованы различные научные методы: всеобщие (диалектико-материалистический, прагматизм), общенаучные (анализ, синтез, системный и функциональный подходы, индукции и дедукции), и в большей мере использованы специальные юридические методы, в частности формально-юридические, сравнительно-правовые.

При написании работы была использована нормативно-правовая литература, Конституция Российской Федерации, федеральное законодательство, теоретическую базу исследования составили труды Галаховой А.В., Зацепина А.М., Кленовой Т.В., Марчук М.В., Роговой Н.Н., Плешакова С.М. и др.

Глава 1. НАУЧНО-ТЕОРИТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

1.1 Понятие и значение квалификации преступлений в правоприменительном процессе

Квалификация преступлений – одно из основных понятий науки уголовного права, широко применяемое как в теории, так и в практической деятельности.

В действующем Уголовном кодексе РФ определение квалификации преступлений не только отсутствует, но и термин “квалификация” вообще не употребляется. В нормах Общей части УК, касающихся некоторых правил квалификации, законодатель говорит об уголовной ответственности. Однако термин “квалификация” неоднократно употребляется в уголовно-процессуальном законе в таких значениях, как квалификация преступления (ч. 3 ст. 39), квалификация общественно опасного деяния (п. 6 ч. 1 ст. 237), квалификация деяния (ч. ч. 1.3, 1.2 ст. 237 и квалификация содеянного (ч. 3 ст. 347). Но, несмотря на столь многократное употребление законодателем в УПК РФ термина “квалификация”, он, однако, в ст. 5 данного закона, раскрывающей основные понятия уголовно-процессуального законодательства, также не дает ее определения.

Постановления Пленума Верховного Суда РФ о судебной практике по уголовным делам содержат рекомендации по квалификации преступлений. Но определение квалификации отсутствует в этих постановлениях по отдельным категориям дел, как и в Постановлении от 29 апреля 1996 года № 1 “О судебном приговоре”.

Широко известно классическое определение квалификации преступлений, сформулированное В.Н. Кудрявцевым, – она представляет собой установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой. Автор определения рассматривает квалификацию в двух значениях: как процесс и как результат. Как процесс – установление признаков того или иного преступления в действиях лица. Как результат – официальное признание и закрепление в соответствующем юридическом акте (постановлении следователя или органа дознания, обвинительном заключении, судебном приговоре или определении) обнаруженного соответствия признаков совершенного деяния уголовно-правовой норме. Все другие доктринальные определения квалификации преступлений в основном схожи с вышеуказанным. В настоящее время данное определение не может быть признано достаточным и актуальным.

Во-первых, возникает вопрос: почему при квалификации подлежат установлению и соотнесению признаки деяния? Используемый в данном значении термин “деяние” является неточным и не полностью отражает отождествляемый объект квалификации. С одной стороны, деяние является признаком объективной стороны состава преступления, который может выражаться в форме преступного действия или бездействия. На основе оценки только лишь действия (бездействия) содеянное нельзя правильно и точно охарактеризовать с уголовно-правовой точки зрения. С другой стороны, термин “деяние” используется законодателем при раскрытии понятия “преступление”, то есть оно имеет двойственное значение [17, С. 20].

Совершенное может не нарушать ни одну из норм законодательства, может являться аморальным или дисциплинарным проступком, гражданско-правовым деликтом, административным правонарушением или преступлением. Для того чтобы определить, является содеянное преступным или нет, необходимо оценить его с точки зрения признаков, закрепленных в ч. 1 ст. 14 УК РФ: виновности, общественной опасности, противоправности и наказуемости уголовным законом.

Для того чтобы провести официальную уголовно-правовую оценку совершенного, отграничив его от ненаказуемого или имеющего низкую степень общественной опасности поведения, установить его преступность и после этого выбрать ту норму уголовного закона, которая точно и полно охватывает содеянное, правоприменителю необходимо установить все его признаки, а не только те, которые характеризуют деяние. Из всех признаков совершенного действия нужно выделять те, которые имеют юридическое, а именно уголовно-правовое значение, так как только они важны для квалификации.

То есть изначальная задача правоприменителя состоит в том, чтобы оценить все признаки действия и из них выбрать те, которые имеют уголовно-правовое значение в вопросе квалификации. Далее должны быть выявлены общие признаки преступления, закрепленные в ч. 1 ст. 14 УК РФ. При констатации наличия их всех выявляется группа посягательств, к которым следует отнести совершенное. После этого осуществляется выбор конкретной нормы, содержащей состав преступления и полностью охватывающей содеянное. Содеянное оценивается относительно норм уголовного закона, поэтому итогом квалификационной деятельности может быть вывод как о преступном, так и о непреступном характере совершенного посягательства. При этом данный процесс в практической деятельности проводится не сам по себе, не для себя, а для того, чтобы виновное лицо было привлечено к уголовной ответственности, а в отношении невиновного последняя не была реализована. Именно в этом аспекте необходимо понимать функциональное предназначение официальной (легальной) квалификации преступлений.

Для объективной и правильной квалификации преступления необходимо учитывать черты, относящиеся к объекту посягательства, его объективной стороне, субъекту и субъективной стороне, а не только лишь деяния.

Уголовно-значимыми признаками, подлежащими оценке, являются:

) характеристики охраняемых уголовным законом общественных отношений, на которые совершено преступное посягательство и которым в результате его совершения причинен (мог быть причинен) вред. Подлежит оценке и личность пострадавшего лица, при необходимости – его профессиональный и служебный статус (например, если совершено посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, связанное с его профессиональной и служебной деятельностью);

) черты, свойства, характеризующие объективную сторону содеянного (деяние, наступившие общественно-опасные последствия, причинно-следственная связь между ними, а при необходимости и факультативные – место, время, способ, орудия и средства совершения, обстановка);

) характеристики физического лица, совершившего посягательство (достижение возраста уголовной ответственности, вменяемость). Если имеет место специальный субъект, то и дополнительные признаки, которыми могут быть гражданство, материнство, профессия и т.д.;

) внутреннее (психическое) отношение лица, посягающего на охраняемые УК общественные отношения, к совершенному и наступившим негативным последствиям, содержащееся в интеллектуальном и волевом моментах, – вина. Подлежат учету как мотив, так и цель, а иногда и эмоции (например, при наличии признаков состава преступления, предусмотренного ст. 107 УК РФ) [17, С. 21].

Исходя из вышеизложенного, видно, что термин “деяние”, с помощью которого авторы раскрывают квалификацию преступлений, использован неудачно. Его замена термином “посягательство” будет правильным и верным не только с точки зрения уголовного права, но и с точки зрения языковых форм. Уголовно-правовые признаки посягательства включают в себя все признаки, относящиеся к объекту, объективной и субъективной стороне, субъекту. В то время как термин “деяние” предусматривает только те из них, которые характеризуют действие (бездействие) как элемент объективной стороны состава преступления.

Для чего, по сути, проводится квалификация преступления, чему она способствует и что благодаря ей происходит в правоприменительной деятельности? Согласно ст. 8 УК РФ “основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом”. Без выявления в совершенном посягательстве уголовно значимых признаков и установления их соответствия составу преступления, предусмотренного уголовным законом, то есть выбора нормы УК РФ, подлежащей применению, невозможно дать совершенному уголовно-правовую оценку и, соответственно, нельзя привлечь лицо к уголовной ответственности. То есть квалификация преступления представляет собой необходимое и обязательное звено для наступления уголовной ответственности. Также устанавливается и отсутствие уголовно значимых признаков, достаточных для реализации уголовной ответственности.

Обязательную фиксацию результатов квалификационной деятельности требуют нормы уголовно-процессуального закона (ст. ст. 146, 171, 220, 308 УК РФ). Основные, наиболее важные процессуальные документы должны содержать в себе результат уголовно-правовой оценки совершенного посягательства. Поэтому для наступления уголовной ответственности является необходимым и обязательным установление в совершенном посягательстве уголовно-правовых признаков, предусмотренных составом конкретного преступления, и закрепление полученного вывода в процессуальных документах.

Если в ходе квалификационной деятельности устанавливается отсутствие уголовно значимых признаков, достаточных для наступления уголовной ответственности, то принимается решение об отказе в возбуждении или о прекращении уголовного дела, и в соответствующем процессуальном документе указывается статья УК РФ, по которой принимается данное решение. Поэтому в правоприменительном процессе квалификация преступлений представляет собой установление в совершенном посягательстве наличия или отсутствия уголовно-правовых признаков, достаточных для наступления уголовной ответственности.

Для квалификации являются одинаково важными все признаки конкретного состава преступления. При уголовно-правовой оценке нельзя учитывать только часть признаков состава преступления, предусмотренных уголовно-правовой нормой. Обязательным является учет всех признаков состава преступления, так как часто представляется невозможным отграничение преступлений по какому-то отдельному признаку. Например, при неправомерном завладении автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (угоне) и краже способ завладения может быть одинаковым. В данном случае для отграничения необходимо обратиться к субъективной стороне, а именно к цели.

Подводя итог, можно определить официальную (легальную) квалификацию преступлений как установление наличия или отсутствия в совершенном посягательстве уголовно-правовых признаков, достаточных для наступления уголовной ответственности.

Общее определение квалификации преступлений может быть раскрыто как вид уголовно-правовой оценки, состоящий в установлении точного соответствия между уголовно-правовыми признаками совершенного посягательства и всеми признаками состава преступления, предусмотренными уголовным законом, результатом которого является вывод о наличии или отсутствии в действиях лица состава преступления.

1.2 Социальные составляющие квалификации преступлений

Квалификация преступлений нацелена на регулирование и оценку поведения людей, это объясняет ее социально-политическое значение. Когда государственная власть не учитывает угроз, связанных с преуменьшением либо преувеличением значения социально-политических составляющих квалификации преступлений, возможен рост конфликтности отношений государства и гражданского общества, это подтверждается реакцией граждан, социальных групп и политических объединений на итоговые судебные решения по резонансным уголовным делам.

В моменты напряжения национальных и конфессиональных отношений и террористических угроз повышается активность обсуждения судебных решений с точки зрения привилегий в отношении лиц, совершивших преступление, и дискриминации потерпевших по национальной и религиозной принадлежности. Народ возмущается, если судьи (также должностные лица других правоприменительных органов) по-разному толкуют одни и те же статьи Уголовного кодекса РФ при решении вопроса о наличии состава преступления в отношении лиц разных национальностей, религиозной принадлежности. Социальные группы, недовольные уголовно-правовыми привилегиями и дискриминацией по национальной и религиозной принадлежности, поддерживаются и используются политическими организациями и движениями. Это стало очевидным 11 декабря 2021 г., когда в Москве и ряде других городов прошли несанкционированные, с оказанием неповиновения властям митинги и шествия, посвященные погибшему Егору Свиридову – члену сообщества болельщиков футбольной команды “Спартак”, который был убит с применением травматического пистолета пятью выстрелами, последний из них был совершен в затылок. Нападавшие (уроженцы Дагестана и Кабардино-Балкарии) были задержаны и спустя несколько часов отпущены. Уголовное дело возбудили только через два дня и уже в условиях общественного давления, инициированного футбольными болельщиками, но без квалификации содеянного как убийства. Р.Г. Нургалиев, на тот момент министр МВД РФ, обращаясь к организаторам митинга на Манежной площади, признал факт насильственной смерти, но заключил, что “смерть Егора Свиридова наступила в результате хулиганских действий”. Официальный представитель Следственного комитета В.И. Маркин в тот же день сделал заявление для средств массовой информации: “Сегодня по ходатайству следствия в отношении Хасана Ибрагимова и Наримана Исмаилова, подозреваемых в совершении преступлений, предусмотренных ст. 116 “Побои” и 213 “Хулиганство” УК РФ, судом была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу”. Движение дела больше не останавливалось, и 28 октября 2021 г. Московский городской суд в связи с вышеназванным событием вынес обвинительный приговор в отношении 6 лиц: Акаев, Арсибиев, Ибрагимов, Исмаилов, Утарбиев были признаны виновными в хулиганстве, совершенном с применением оружия и предметов, используемых в качестве оружия, группой лиц по предварительному сговору, и в умышленном причинении легкого вреда здоровью потерпевшего из хулиганских побуждений; Черкесов – в умышленном причинении смерти другому человеку из хулиганских побуждений и в покушении на убийство двух лиц из хулиганских побуждений [15, С. 26].

Может быть, принимая решения о квалификации подобных преступлений с замещением мотива национальной ненависти или вражды хулиганским мотивом, представители государственной власти надеются защитить репутацию целого сообщества людей и не допустить разрастания социальных протестных проявлений. Попытки государственной власти скрыть проявления национализма в преступлениях, даже по резонансным уголовным делам, могут иметь долговременные негативные последствия, осложнить выстраивание взаимоотношений между людьми других поколений.

Негативную общественную реакцию вызывают и случаи квалификации преступлений с нарушением принципа равенства по признакам должностного и имущественного положения. Общественное мнение особенно чувствительно к подобным проявлениям в условиях распространения коррупции и усугубления имущественного неравенства. Так, государственную власть порицают за то, что она, объявив борьбу с коррупцией, в целом либеральна к должностным лицам, вовлеченным в коррупцию.

Опасность коррупционных преступлений общепризнанна. Они разрушительны для нормальной управленческой деятельности, подрывают авторитет публичной власти, препятствуют проведению социальных преобразований и развитию национальной экономики, деформируют правосознание граждан и др. К сожалению, государственная власть покровительственно относится к недостоверной квалификации коррупционных преступлений, прежде всего преступлений, сопряженных со взяточничеством (получение взятки, дача взятки, посредничество во взяточничестве, коммерческий подкуп). Согласно статистическим данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ обвинительные приговоры чаще всего выносятся в отношении дающих взятку, что явно не соответствует реальной практике взяточничества. Так, в судах Российской Федерации за получение взятки, дачу взятки, посредничество во взяточничестве, коммерческий подкуп в 2021 г. были осуждены всего 3 871 человек, из них 273 (7%) – за коммерческий подкуп, 1 442 (37,2%) – за получение взятки, 63 (1,6%) – за посредничество во взяточничестве и 2 093 (54%) – за дачу взятки. В 2021 г. за получение взятки и смежные преступления были осуждены всего 5 258 человек, из них 325 (6,2%) – за коммерческий подкуп, 1 570 (29,9%) – за получение взятки, 124 (2,4%) – за посредничество во взяточничестве и 3 239 (61,6%) – за дачу взятки. Число осужденных за взяточничество возросло после введения в УК РФ ст. 291.1 и существенного обновления редакции ст. 290 и 291 УК РФ Федеральным законом от 04.05.2021 N 97-ФЗ, но соотношение количественных характеристик судимостей за преступления, сопряженные со взяточничеством, существенно не изменилось; количество осужденных за дачу взятки только увеличилось! [15, С. 30]

Таким образом, изменение законодательных норм само по себе не обозначило перестройку уголовной политики. Нормы об уголовной ответственности за коррупционные преступления к должностным лицам применяются редко, выборочно, в то время как преступления, являющиеся основаниями применения соответствующих норм, широко распространены. Невозможно не признать, что практика укрытия подобных преступлений имеет регулярный и регулируемый характер.

Наличие социально-политических составляющих в квалификации преступления многие отрицают. Это обнаруживается при анализе определений понятия квалификации преступления.

Позиция государства относительно основных требований к решениям по уголовным делам особенная. От имени государства никто не отрицает социальную значимость соблюдения принципов уголовного закона при вынесении решений по уголовным делам, однако допускается избирательность в определении сферы применения соответствующих принципов, что означает либо их противопоставление, либо неполноту реализации. Так, решения о квалификации преступлений принято оценивать как правильные или неправильные, исходя из принципа законности, а принцип справедливости считается базовым для назначения наказания.

То, что в УПК РФ несправедливость приговора определена в непосредственной связи только с назначением наказания и при классификации оснований отмены или изменения судебного решения не названа неправильная квалификация преступлений, является последствием недооценки социального значения квалификации преступлений, отношения к ней как к технической задаче.

Рассмотрение квалификации преступлений не как правоприменительной деятельности, а в качестве технической операции, сопутствующей уголовной ответственности, – это еще один известный вариант понимания квалификации преступлений.

Определение квалификации преступления как технического действия – ссылки на статью уголовного закона – противостоит как социально-правовой, так и формально-юридической дефиниции квалификации преступлений, поскольку технические действия непосредственно не направлены на реализацию не только принципа справедливости, но и принципа законности. Технические акты правоприменения имеют нормативной основой технические, а не правовые нормы. Если должностное лицо правоприменительного органа относится к квалификации преступлений как техническому действию, то применяет уголовный закон без личного усмотрения при толковании содержания применяемых норм, а с ориентиром на распоряжение или позицию вышестоящего должностного лица или государственного органа.

Социальная полезность квалификации преступлений обусловливает ее включение в уголовную политику. Политическая составляющая квалификации преступлений, и в целом правоприменения, не получила научного признания. А вот правотворчество, как правило, рассматривается в уголовно-политическом аспекте.

В российской юридической литературе, посвященной проблемам уголовной политики, правоприменительную деятельность обычно разграничивают с правотворчеством, не только с учетом содержания и источников, но и по значению. Так, по оценке Н.А. Лопашенко, “уголовно-правовая политика, как никакая другая, жестко законодательно регламентирована; ее стратегия и тактика полностью отражаются в Уголовном кодексе и вносимых в него изменениях и дополнениях”, а правоприменительная деятельность носит “в определенной степени вторичный характер по отношению к правотворчеству, поскольку осуществляется государством через представителей государственных органов, которые сами уголовно-правовую политику не творят, но реализуют”.

Поскольку уголовная политика включается в структуру государственной политики, неправильно отождествлять ее с идеями и доктринами. Как и любое направление государственной политики, уголовная политика отличается свойством реальности, это практическая сложноструктурированная деятельность государства по противодействию преступности. Об уголовной политике следует судить главным образом с учетом содержания и развития уголовного законодательства и практики его применения.

В настоящее время государством в основном решаются не стратегические, а тактические задачи уголовной политики, соответственно, принимаются уголовные законы, не обоснованные официально принятыми стратегиями или концепциями. Меняется реальность, появляются новые идеи о том, как противостоять преступности, и ответно обновляется уголовная политика, что отражается в текущем уголовно-правовом регулировании, когда вводятся в действие законы, изменяющие и дополняющие уже установленные в кодифицированном законе правила уголовной ответственности. Законодательно установленные уголовно-правовые нормы непосредственно включаются в содержание уголовной политики.

Уголовная политика (уголовно-правовая политика) – это сложный вид деятельности государства, включающий определение целей, задач и принципов реагирования на преступления уголовно-правовыми средствами, а также использование уголовно-правовых средств в соответствии с избранными целью, задачами и принципами деятельности.

Поскольку в уголовно-правовой политике выделяются различные направления деятельности: создание директивной базы, законотворческая и правоприменительная деятельность, управленческая деятельность по организации законотворческой и правоприменительной практики, – в процессы формирования и реализации уголовно-правовой политики обоснованно вовлечены все ветви государственной власти, в том числе судебная власть.

Правоприменительная практика (квалификация преступлений, назначение наказания, освобождение от уголовной ответственности и наказания) имеет критериальное значение для определения содержания и тенденций уголовной политики.

Данные о квалификации преступлений составляют эмпирическую базу для принятия уголовно-политических решений. Неправильная квалификация преступлений представляет собой искаженное отражение объективной криминальной ситуации и является одной из причин недостоверности официальных статистических данных о состоянии преступности в стране. Неадекватная статистика преступлений препятствует выработке целесообразных направлений и средств уголовной политики.

Для уголовной политики практика квалификации преступлений имеет и непосредственное значение, поскольку в практике квалификации преступлений выражается политика порицания. Политика порицания – это деятельность государства, направленная на разрешение социальных конфликтов, возникающих в связи с посягательствами на важные социальные ценности и общественные отношения, путем квалификации этих посягательств как преступлений.

Таким образом, признавая реальность включения уголовно-правового регулирования в политические процессы, нельзя забывать об угрозах политически конфликтного правоприменения. Недопустимо, чтобы в государстве, гарантирующем принципы законности, справедливости, равенства прав и свобод человека и гражданина, считалось политически целесообразно отступать от этих принципов. Квалификация правильная ipso facto et ipso jure (в силу самого факта и по закону). Недостоверная и внеправовая квалификация преступлений может стать источником социального напряжения и протестных проявлений.

2.1 Объект преступления и его влияние на квалификацию преступлений

Включение в состав преступления в качестве самостоятельного элемента объекта преступления является общепризнанным. Данный факт предполагает признание несомненной значимости объекта преступления в области квалификации преступлений.

Между тем отдельные авторы обращают внимание на то, что в действительности выделяемое наукой уголовного права значение объекта преступления может быть поставлено под сомнение. Интересен и тот факт, что в уголовно-правовых доктринах зарубежных стран понятие “объект преступления” практически не разрабатывается, и, как следствие, объект преступления выделяется в основании уголовной ответственности крайне редко.

При обращении к правоприменительной практике прежде всего бросается в глаза терминологическая невыдержанность при обозначении объекта преступления. В качестве тождественных правоприменительной практикой используются понятия “объект преступления”, “объект уголовно-правовой охраны”, “объект посягательства”. Более того, с помощью термина “объект преступления” зачастую обозначается предмет преступления. Можно даже встретить правоприменительные акты, в которых термин “объект преступления” используется сразу в двух значениях: для обозначения и предмета преступления, и собственно его объекта. Так, суд в одном случае под объектом хищения подразумевает конкретное имущество, а в другом случае указывает, что объектом разбоя являются не только отношения собственности, но и личность.

В то же время констатация отсутствия значения объекта преступления для квалификации преступлений представляется преждевременной – в правоприменительной практике, в том числе высших судебных инстанций, можно встретить немало случаев обращения к объекту преступления для отграничения преступных деяний от непреступных. Например, при рассмотрении дела в отношении Б., осужденного по ч. 1 ст. 228 УК РФ, Верховный Суд РФ отметил, что объектом преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков и психотропных веществ, является здоровье населения, поэтому преступными являются только деяния, связанные с немедицинским потреблением их людьми. Действия же Б. хотя и были связаны с нарушением правил оборота психотропных веществ, однако совершены в целях введения данных веществ животным, что исключает уголовную ответственность за данное деяние ввиду отсутствия состава преступления. Аналогичная по сути позиция отражена применительно к сбыту наркотических средств или психотропных веществ в п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. N 14 “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами” [12, С. 43].

Гораздо чаще правоприменительные органы прямо опираются на объект преступления при решении вопроса о наличии или отсутствии в содеянном совокупности преступных деяний.

Так, применительно к случаям, когда в процессе причинения тяжкого вреда здоровью возникает умысел на убийство, Верховный Суд РФ указал, что здоровье выступает необходимым условием обеспечения жизни, является ее составной частью, в силу чего подлежит применению ст. 105 УК РФ, как наиболее полно предусматривающая объект посягательства, и дополнительной квалификации по ст. 111 УК РФ не требуется.

Рассматривая вопрос о квалификации применения при попытке побега из-под стражи опасного для жизни насилия в отношении представителя власти, высший судебный орган согласился с доводом суда первой инстанции о том, что деяния, предусмотренные ст. 313 (преступление против правосудия) и ст. 318 УК РФ (преступление против порядка управления), имеют разные объекты преступления, в силу чего совершенное деяние не охватывается ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 313 УК РФ (покушение на побег из-под стражи, с применением насилия, опасного для жизни и здоровья) и требует дополнительной квалификации по ч. 2 ст. 318 УК РФ (применение насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении представителей власти в связи с исполнением ими своих должностных обязанностей). Таким образом, хотя само по себе применение насилия, опасного для жизни и здоровья, охватывается ч. 3 ст. 313 УК РФ, однако данная норма не предназначена для уголовно-правовой охраны порядка управления, нарушение которого выражается в том, что насилие применяется в отношении представителей власти в связи с исполнением ими своих профессиональных обязанностей.

Некоторые вопросы о допустимости квалификации преступлений по совокупности ставились перед Конституционным Судом РФ, например совокупности деяний, предусмотренных п. “а” ч. 4 ст. 162 и ч. 2 ст. 209 УК РФ. Конституционный Суд РФ не признал квалификацию по совокупности преступлений в данном случае нарушающей право не быть повторно осужденным за одно и то же преступление (ч. 1 ст. 50 Конституции РФ), указав, в частности, на разные объекты данных преступлений. Ссылкой в том числе на разные объекты посягательства Конституционный Суд РФ обосновывает необходимость квалификации действий виновных в разбойном нападении, в ходе которого потерпевшему причиняется смерть, по совокупности убийства и разбоя. Представляется, что учет объекта преступления при квалификации преступлений может привести и к более любопытным рассуждениям и выводам [12, С. 45].

Обращение к истории становления учения об объекте преступления показывает, что наукой уголовного права выработано множество концепций объекта преступления. Так, можно встретить определения объекта преступления как общественных отношений, как правового блага, как физического лица, которому причиняется вред в результате совершения преступления, как субъективного права и другие варианты.

На каком же понимании объекта преступления базируется квалификация преступлений? Очевидно, что понимание объекта как физического лица, которому причиняется вред в результате совершения преступления, как субъективного права, а в некоторых случаях и как правового блага, предполагает индивидуальную принадлежность такого объекта преступления потерпевшему от преступления лицу, тесную связь с личностью последнего. Однако если понимать объект преступления именно таким образом, то на каком основании в случае ошибки в личности потерпевшего объект преступления фактически подменяется другим объектом преступления, пусть и равноценным, но не охватываемым умыслом лица? При связи объекта преступления с личностью потерпевшего квалификация преступлений в случае ошибки в личности потерпевшего должна быть иной: покушение на причинение вреда предполагавшемуся потерпевшему (в приведенных примерах – покушение на убийство, простое или по найму: ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ или ч. 3 ст. 30, п. “з” ч. 2 ст. 105 УК РФ) и причинение по неосторожности смерти реальному потерпевшему (в приведенных примерах – причинение смерти по неосторожности: ч. 1 ст. 109 УК РФ). преступление правоприменительный террористический

Учитывая же сложившуюся практику квалификации преступлений, можно сделать вывод о безотносительности объекта преступления и конкретной личности потерпевшего; объект преступления рассматривается абстрактно, в целом, а не через принадлежность кому-либо конкретно. При таком понимании объекта преступления в случае ошибки в личности потерпевшего значение приобретают факт направленности умысла виновного на нарушение объекта преступления и тот факт, что объект преступления пострадал в результате действий виновного; замена личности потерпевшего при таком понимании объекта преступления не имеет юридического значения, и становится возможной квалификация деяния как оконченного преступления.

Не менее интересными с точки зрения понимания объекта преступления представляются случаи квалификации таких деяний, как хищение имущества у лица, не являвшегося его законным владельцем. Пленум Верховного Суда РФ дважды в своих постановлениях применительно к хищению оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, взрывных устройств и применительно к хищению наркотических средств, психотропных веществ указал, что уголовная ответственность за хищение данных предметов наступает при противоправном изъятии их у лиц, владевших ими законно или незаконно. При этом Верховный Суд подчеркивал применительно к хищению оружия, что объектом данного преступления является не только общественная безопасность, но и отношения собственности.

Однако при противоправном изъятии имущества у незаконного владельца вред собственности как благу или интересу не причиняется. В то же время если мы рассматриваем объект хищения как отношения собственности, то нарушение объекта преступления можно рассматривать не только как причинение имущественного ущерба законному владельцу, но и как действия виновного не в соответствии с условиями функционирования отношений собственности, невыполнение им, со своей стороны, обязанности определенного поведения в рамках отношения между собственником и всеми иными лицами по поводу имущества, и данные действия виновного в нарушение отношений собственности могут признаваться не менее общественно опасными, чем конечное причинение имущественного ущерба законному владельцу.

Вместе с тем наличие у имущества законного владельца высший судебный орган видит обязательным условием квалификации посягательства на такое имущество как преступления против собственности, в связи с этим им прекращено уголовное дело о вымогательстве, состоящем в требовании передачи части заведомо преступно приобретенного имущества.

2.2 Специальные принципы квалификации преступлений

В последние годы многие ученые, занимающиеся исследованием общих методологических подходов к квалификации преступлений, не без оснований стали обозначать специальные принципы, характеризующие эту стадию правоприменительной деятельности. Однако определенности относительно количества и содержания соответствующих принципов квалификации преступлений не наблюдается. Кроме того, анализ литературы показывает, что авторы в круг специальных принципов квалификации преступлений включают различные их виды. Единство мнений имеет место относительно лишь двух из обозначаемых принципов: точности и полноты квалификации. Очевидно, основой для такого единодушия являются предшествующие исследования авторитетных представителей теории квалификации преступлений, которые хотя и не называли точность и (или) полноту принципами квалификации, но придавали содержательному аспекту этих понятий существенное юридическое значение.

В целом в последнее время в научных публикациях наблюдается тенденция увеличения количества специальных принципов квалификации. Например, Н.Т. Идрисов приходит к выводу о необходимости выделять следующие специальные принципы квалификации преступлений: персонификация, адекватность, полнота, единообразие, толкование сомнения в пользу обвиняемого. Р.А. Сабитов называет семь принципов. В.А. Навроцкий, рассматривающий квалификацию преступления как одну из разновидностей уголовно-правовой квалификации, доводит количество таких принципов до девяти: законность; официальность; объективность; точность; индивидуальность; полнота; решение спорных вопросов в пользу лица, деяние которого квалифицируется; недопустимость двойного инкриминирования; стабильность [16, С. 24].

Критическое осмысление существующих позиций относительно специальных принципов квалификации преступления приводит к заключению о том, что с научной точки зрения сформировать эту группу принципов можно только при условии выделения критериев, позволяющих определить на особом уровне соответствующий принцип. Выявить их можно путем использования следующих критериев: за основу должно быть взято положение, отражающее природу и сущность квалификации преступления; оно должно иметь сквозное значение для всего процесса квалификации преступлений, быть самостоятельным по своему функциональному предназначению, направлять деятельность правоприменителя при осуществлении профессиональных обязанностей по уголовно-правовой оценке совершенного преступления.

Специальный принцип квалификации преступлений должен направлять деятельность правоприменителя при осуществлении профессиональных обязанностей по уголовно-правовой оценке совершенного преступления. Принципы квалификации преступления призваны “удерживать” правоприменителя в русле процесса сличения (сопоставления) интерпретируемых объектов квалификации преступления и привести его в итоге к правильному выводу относительно уголовно-правовой оценки.

Таким образом, специальный принцип квалификации преступления – это имеющее сквозное и самостоятельное для уголовно-правовой оценки совершенного преступления положение, характеризующее порядок сличительного и интерпретационного процесса, соблюдение которого способствует правильному установлению правоприменителем статьи (статей) Уголовного кодекса.

В порядке постановки и обсуждения вопроса возможно вести речь о следующих специальных принципах квалификации преступления:

·сопоставимость;

·научность;

·достаточность;

·толкование неустранимых сомнений в пользу обвиняемого.

Принцип сопоставимости должен обеспечивать сравнимость соотносимых объектов квалификации преступления. Под объектами квалификации понимается соответственно совершенное в конкретной обстановке деяние и уголовно-правовую норму, предусматривающую ответственность за соответствующий вид преступления.

По уровню соответствия предъявляемым требованиям есть основания классифицировать объекты квалификации на сопоставимые и несопоставимые. Объект квалификации можно отнести к разряду сопоставимых, если он соответствует правовым требованиям, дающим основание для проведения в дальнейшем отдельного и сравнительного анализа. Все приобщенные к материалам уголовного дела фактические данные должны быть допустимыми, достоверными, соответствовать процессуальным требованиям об их полноте. Если собранные фактические данные не соответствуют указанным требованиям, они не образуют составной элемент, входящий в процесс сопоставления. Построение процесса квалификации преступления с использованием объекта, который не может быть положен в основу сравнения, будет свидетельствовать о нарушении принципа сопоставимости, что в итоге неизбежно приведет к ложному выводу относительно уголовно-правовой оценки совершенного деяния [11, С. 8].

Важным требованием к обеспечению принципа сопоставимости является адекватная интерпретация полученных фактических данных и текста уголовно-правовой нормы. Уяснение обстоятельств, характеризующих реальное событие, предполагает истолкование конкретных фактических данных. Такие данные становятся фактами, имеющими уголовно-правовое значение, лишь вследствие правовой интерпретации. Правоприменитель, проводя соответствующее процессуальное действие, должен понять и истолковать имеющиеся фактические данные с точки зрения соблюдения требований об относимости доказательств. При интерпретации текста уголовно-правовой нормы необходимо руководствоваться известными в юриспруденции приемами толкования.

Принцип научности квалификации преступлений определяет, что установление соответствия между признаками совершенного деяния с законодательной моделью преступления, описанного в норме Уголовного кодекса, осуществляется с использованием научного категориального аппарата, закономерностей и методов, выработанных логикой: законов логики, логических приемов толкования понятий и суждений, порядка построения простого категорического силлогизма, соотношения понятий “истинность” и “ложность” и т.д. Несоблюдение, например, законов логики в процессе квалификации преступления закономерно приводит к квалификационным ошибкам.

Содержание рассматриваемого принципа характеризуется и тем, что для квалификации преступления применяются определенные правила, которые должны быть научно обоснованы. Здесь следует отметить: принцип квалификации преступления нельзя отождествлять с его правилом. В.Г. Шумихин под правилами квалификации понимает “конкретные предписания, отражающие закономерности уголовно-правовых институтов и устанавливающие порядок выбора уголовно-правовых норм для оценки преступных деяний”. В отличие от принципа правило квалификации преступлений призвано решать более узкую, частную задачу: преодоление конкуренции между нормами, установление отдельных правил квалификации неоконченного преступления, соучастия в преступлении, множественности преступлений и т.д.

Научная обоснованность соответствующего правила квалификации преступлений должна выражаться в обязательном использовании при его создании научно-практических положений, базирующихся на убедительных теоретических доводах. Принципу научности должны соответствовать прежде всего правила, выработанные многолетней судебной практикой и закрепленные в соответствующих постановлениях высшей судебной инстанции. Несомненно, эти правила способствуют единообразному применению норм в практике уголовного закона. Однако такого рода единообразие иногда не имеет никакого отношения к научности. Например, правило о квалификации по совокупности составных квалифицированных преступлений явно входит в противоречие с закрепленным в уголовном законе принципом справедливости. Несмотря на убедительные научные аргументы, приведенные учеными, доказывающими несостоятельность этого правила квалификации, в судебной практике оно остается незыблемым и не подвергается каким-либо экспликациям. Представляется, судебная практика должна быть не только открыта для обобщения учеными накопленного опыта квалификации преступлений, но и готова к внедрению последних достижений науки уголовного права в правоприменительный процесс.

Следует признать положительной проявившуюся в последние десятилетия тенденцию закрепления правил квалификации непосредственно в уголовном законе. Придание таким правилам характера законодательного требования (нормативности) ограничивает судебное усмотрение и в целом способствует обеспечению принципа законности. Вместе с тем некоторые правила квалификации преступлений, закрепленные на уровне законоположений, не всегда соответствуют требованиям научности.

Тенденцию закрепления правил квалификации преступления непосредственно в уголовном законе в целом следует признать позитивной и перспективной. В идеале можно было бы говорить о необходимости формализации всех правил квалификации преступления, т.е. нормативного их закрепления непосредственно в уголовном законе. Это требование можно было бы выдвинуть даже в разряд специального принципа квалификации преступлений. Но, поскольку пока нет достаточных научных обоснований всех правил квалификации, их формализацию можно рассматривать лишь в контексте прообраза специального принципа квалификации преступлений. Научный подход в определении соответствующего правила требует комплексного изучения совокупности многих факторов: социологических аспектов учения о составе преступления и применения уголовно-правовых норм; понимания природы, условий и закономерностей развития уголовно-правовых институтов, относящихся прежде всего к учению о преступлении, их взаимодействия и взаимообусловленности; анализа результатов кодификации в других отраслях законодательства, научной обоснованности появления новелл в уголовном законе и др. По мнению В.Н. Кудрявцева, “для того чтобы общие правила квалификации преступлений стали нормами закона, они должны быть сформулированы особенно точно, лаконично, отчетливо, а перед этим многократно проверены на практике. Однако прежде всего должны быть развиты исходные теоретические предпосылки, на которых основывались бы такие будущие положения уголовного и уголовно-процессуального законодательства”[16, С. 25].

Следует обратить внимание еще на один момент. В литературе уже давно была высказана важная идея: правила квалификации преступлений и правила создания (построения) уголовно-правовой нормы должны быть взаимосвязаны, едины. Решение этого вопроса с позиции системного подхода является методологически верным. В этом смысле есть основания вести речь о межинституциональном принципе, который можно назвать принципом единства и взаимообусловленности правил законодательной техники и квалификации преступлений.

Достаточность как принцип квалификации должна удовлетворять потребности квалификации преступления не только в части обеспечения полноты ее формулы. Несомненно, эта формула должна содержать статью или совокупность статей Уголовного кодекса, указания на которые достаточно, для того чтобы судить о ее полноте. Но в процессе квалификации преступления должны быть соблюдены все требования, свидетельствующие о том, что собранных фактических данных хватает для установления признаков соответствующего состава преступления. Несомненно, для того чтобы квалификация преступления была правильной, необходимо наличие исчерпывающего с точки зрения конкретного состава преступления количества фактических данных по соответствующему уголовному делу (полнота собранных фактических данных). В этом смысле принцип достаточности плотно соприкасается с принципом сопоставимости. Кроме того, в некоторых случаях процесс квалификации преступления должен удовлетворять дополнительным требованиям, без наличия которых дать уголовно-правовую оценку будет невозможно. Например, по делам частного обвинения сделать официальный вывод о квалификации преступления невозможно без заявления потерпевшего, которое должно вовлечь свершившийся юридический факт (общественно опасное деяние) в орбиту конфликтного уголовно-правового отношения.

Поскольку суть процесса квалификации преступлений определяется соответствующими интерпретациями, следует согласиться с исследователями, выделяющими в качестве самостоятельного принципа квалификации преступлений положение о толковании неустранимых сомнений в пользу обвиняемого. Данное положение было сформулировано на уровне юридического постулата в римском праве и в рамках современной уголовной юстиции приобрело характер руководящего требования, определяющего правоприменителю направление в принятии вывода в случае возникновения у него неуверенности при интерпретации признаков соответствующего состава преступления или фактических данных, положенных в основу обвинения.

Возникающие сомнения должны быть неустранимыми, т.е. разрешить их в рамках совершения соответствующих процессуальных действий или существующих приемов толкования нормы правоприменителю не представляется возможным. Неустранимое сомнение является итогом внимательного, всестороннего (порой сложного и достаточно мучительного) анализа фактических обстоятельств дела или изучения текста уголовного закона.

Требование о толковании неустранимых сомнений в пользу обвиняемого не охватывается содержанием принципа справедливости, закрепленного на нормативном уровне в тексте уголовного закона. Вместе с тем анализируемое требование можно рассматривать как категорию “справедливость”, т.е. морально-этическое представление о должном. Данный принцип квалификации преступлений во многом обусловлен презумпцией невиновности, объясняющей толкование сомнений в обоснованности предъявленного обвинения в контексте установления виновности соответствующего лица. Однако сомнения могут появиться не только относительно вины или психического отношения лица к обстоятельствам или признакам, имеющим юридическое значение. Затруднения могут возникать и при уяснении смысла уголовно-правового запрета, понимании содержания оценочных признаков состава преступления, установлении коллизий в иных отраслях законодательства при толковании бланкетного признака состава преступления и т.д. Если бы законодатель при конструировании соответствующей уголовно-правовой нормы размышлял с позиции соблюдения требований о единстве и взаимообусловленности правил законодательной техники и квалификации преступлений, возможно, применительно, например, к оценочным признакам состава преступления были бы избраны иные, более оптимальные средства и приемы законодательной техники. Но при существующем положении дел рассматриваемый принцип позволяет избежать применения неясных положений уголовного закона, порожденных недостатками законодательной техники.

Глава 3. АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ

Одной из актуальных проблем, стоящих перед российским уголовным правом, является проблема квалификации преступлений террористической направленности. Вопросам квалификации преступлений было посвящено достаточно много работ. Однако в правоприменительной практике и в теории уголовного права возникает ряд вопросов, связанных с квалификацией преступлений террористической направленности.

Например, лицо принимало участие в деятельности устойчивой группы лиц, заранее объединившихся в целях осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных ст. ст. 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 Уголовного кодекса РФ. По какой статье необходимо квалифицировать данное деяние? По ст. 205.4 или по ст. 205.5 Уголовного кодекса РФ? Необходимо отметить, что подобного рода проблемы уже возникали в судебной практике применительно к ст. ст. 282.1 и 282.2 УК.

Как разъясняется в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ, под экстремистским сообществом (ст. 282.1 УК РФ) следует понимать устойчивую группу лиц, заранее объединившихся для подготовки или совершения одного или нескольких преступлений экстремистской направленности, характеризующуюся наличием в ее составе организатора (руководителя), стабильностью состава, согласованностью действий ее участников в целях реализации общих преступных намерений. При этом экстремистское сообщество может состоять из структурных подразделений (частей). Для признания организованной группы экстремистским сообществом не требуется предварительного судебного решения о запрете либо ликвидации общественного или религиозного объединения либо иной организации в связи с осуществлением экстремистской деятельности. В то же время под организацией деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности (ч. 1 ст. 282.2 УК РФ), следует понимать действия организационного характера, направленные на продолжение или возобновление противоправной деятельности запрещенной организации (например созыв собраний, организация вербовки новых членов, шествий, использование банковских счетов, если это не связано с процедурой ликвидации) [18, С. 36].

Под участием в деятельности экстремистской организации (ч. 2 ст. 282.2 УК РФ) понимается совершение лицом умышленных действий, направленных на осуществление целей экстремистской организации (проведение бесед в целях пропаганды деятельности запрещенной организации, вербовка новых участников, непосредственное участие в проводимых мероприятиях и т.п.).

Таким образом, применительно к составам преступлений, предусмотренных ст. ст. 205.4 и 205.5 можно сказать следующее. Деяние необходимо квалифицировать по ст. 205.5 Уголовного кодекса РФ при наличии следующих условий:

. Было создано юридическое лицо (организация), которое в установленном законом порядке было признано террористической организацией.

. Лицо, участвующее в деятельности такой организации, осознавало, что оно участвует в деятельности официально признанной террористической организации.

При отсутствии этих условий квалификация по ст. 205.5 осуществлена быть не может.

Квалификация по ст. 205.4 Уголовного кодекса РФ осуществляется при наличии следующих условий:

) наличие устойчивой группы лиц, заранее объединившихся для совершения в целях осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных ст. ст. 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 Кодекса, либо иных преступлений в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма;

) наличие умысла лица на участие лица в устойчивой группе лиц, заранее объединившихся для совершения в целях осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных ст. ст. 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 Уголовного кодекса, либо иных преступлений в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма.

По мнению А.Г. Хлебушкина, проблема разграничения составов преступлений, предусмотренных ст. ст. 205.4 и 205.5 Уголовного кодекса, является достаточно сложной проблемой. Он выделяет две ситуации, которые влияют на разграничение двух составов преступлений.

“Ситуация 1. После признания организации террористической ее участники какое-то время совершают действия, образующие участие в деятельности такой организации (проведение бесед в целях пропаганды деятельности запрещенной организации, вербовка новых участников и т.п.), и лишь после этого начинают совершать преступления террористической направленности.

Ситуация 2. После признания организации террористической ее участники сразу начали готовить или совершать преступления террористической направленности, предусмотренные ст. ст. 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, либо иные преступления в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма, не осуществляя, соответственно, каких-либо иных действий, которые можно было бы расценить как участие в террористической организации.

В первой ситуации имеет место реальная совокупность, так как сначала осуществляются деяния, связанные с участием в деятельности террористической организации, а затем действия, образующие участие в террористическом сообществе, выражающееся в совершении преступлений террористической направленности. Фактически в данном случае нужно признать, что после того, как члены террористической организации стали совершать преступления террористической направленности, она перестала быть таковой и трансформировалась в террористическое сообщество.

Во второй же из приведенных ситуаций в силу того, что после признания организации террористической ее участники сразу начинают совершать преступления террористической направленности, она, соответственно, преобразуется в террористическое сообщество. Поэтому содеянное должно квалифицироваться только по ст. 205.4 УК РФ” [7, С. 31].

Возникает вопрос, как быть, если не все участники организации, признанной в установленном порядке террористической, стали совершать и готовы совершать преступления террористической направленности?

Для правильного разграничения составов преступлений, предусмотренных ст. ст. 205.4 и 205.5 Уголовного кодекса РФ, следует исходить из следующих положений.

. Если лицо участвует в деятельности организации, признанной террористической, или руководит ею, то такое действие должно быть квалифицировано по ст. 205.5 Уголовного кодекса РФ.

. Если же лицо участвует в деятельности устойчивой группы лиц, заранее объединившихся для совершения в целях осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных ст. ст. 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 Уголовного кодекса, либо иных преступлений в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма, либо руководит ею, то тогда квалификация должна осуществляться по ст. 205.4 Уголовного кодекса РФ.

. Если лицо участвует в деятельности организации, признанной террористической, или руководит ею, а также участвует в деятельности устойчивой группы лиц, заранее объединившихся для совершения в целях осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных ст. ст. 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 Уголовного Кодекса, либо иных преступлений в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма, либо руководит ею, то квалификация должна осуществляться по совокупности преступлений по ст. ст. 205.4 и 205.5 УК РФ.

Другой, наиболее сложной проблемой конкуренции уголовно-правовых норм является проблема квалификации вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступлений террористической направленности. Возникает вопрос: по какой статье необходимо квалифицировать данное преступление? По ст. 150 УК РФ “Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления” или по ст. 205.1 “Содействие террористической деятельности”?

Данная проблема является одной из наиболее сложных проблем в уголовном праве и связана прежде всего с анализом составов указанных преступлений. “Под вовлечением несовершеннолетнего в совершение преступления следует понимать действия взрослого лица, направленные на возбуждение желания совершить преступление. Действия взрослого лица могут выражаться как в форме обещаний, обмана и угроз, так и в форме предложения совершить преступление или антиобщественные действия, разжигания чувства зависти, мести и иных действий”. При этом преступление считается оконченным с момента совершения несовершеннолетним преступления, приготовления к преступлению, покушения на преступление. При этом содействие террористической деятельности (ст. 205.1) УК РФ считается оконченным, признается оконченным с момента убеждений, уговоров, просьб, предложений (в том числе совершенных посредством размещения материалов на различных носителях и распространения через информационно-телекоммуникационные сети), применения физического воздействия или посредством поиска лиц, а также совершения иных действий, направленных на вовлечение лица в совершение одного или нескольких преступлений, предусмотренных ст. 205.1 УК РФ. Таким образом, в данном случае можно сделать вывод о том, что состав преступления, предусмотренный ст. 205.1, является усеченным.

Возникает вопрос, каким образом разрешается конкуренция в данном случае. По общему правилу, в случае конкуренции норм, устанавливающих ответственность за оконченное и неоконченное преступление, уголовная ответственность наступает за деяние, которое предусмотрено уголовно-правовой нормой, которая устанавливает ответственность за оконченное преступление. Если в отношении несовершеннолетнего осуществлялись действия, направленные на вовлечение его в совершение одного или нескольких преступлений террористической направленности, то квалификация осуществляется по ст. 205.1 УК РФ без дополнительной квалификации по ст. ст. 30 и 150 УК РФ. Если несовершеннолетний совершил преступление террористической направленности, то взрослые лица несут уголовную ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления по ст. 150 УК РФ без дополнительной квалификации по ст. 205.1 УК РФ. Данный вывод можно сделать исходя из правила, согласно которому в случае конкуренции уголовно-правовых норм – норм, которые устанавливают деяния за оконченное преступление, и норм, которые устанавливают деяния за неоконченное преступление, – применяются нормы, которые устанавливают деяния за оконченное преступление.

Таким образом, выбор нормы, подлежащий применению, должен основываться на анализе всех признаков совершенного деяния, а также на соблюдении определенных правил квалификации преступлений, о которых говорилось в специальной литературе.

Заключение

Квалификация преступлений – правовое явление, в сферу которого включены нормы уголовного права, деятельность уполномоченных представителей государственной власти в связи с установлением события преступления и определением его вида, правоприменительные акты с отрицательным суждением о совершении преступления человеком, подвергнутым уголовному преследованию. Множественность структурных элементов данного правового явления определяет его регулятивную функцию.

Несмотря на множество условий, способствующих формальному, упрощенному подходу к квалификации преступлений, принципиально важно, чтобы приоритет имело социально-правовое понимание квалификации преступлений, поскольку оно соответствует социально-правовому значению этого направления государственной деятельности. Социальное назначение квалификации преступлений выражается в том, что этот вид правоприменения направлен на защиту интересов личности, общества и государства от преступных посягательств, тем самым обеспечивается общественная безопасность и социальная стабильность. Правовая значимость квалификации преступлений подтверждается тем, что решения о квалификации преступлений являются основаниями или условиями применения норм разной отраслевой принадлежности. В сфере применения уголовно-правовых норм в процессе квалификации преступлений решаются основные уголовно-правовые вопросы: разграничивается преступное и непреступное поведение, устанавливается вина лица в отношении деяния и его последствий, дается официальная отрицательная оценка поведения лица как преступления с постановлением приговора именем Российской Федерации, обосновываются уголовное наказание или освобождение от него или уголовной ответственности.

По своей природе процесс квалификации преступления имеет большое сходство с процессом идентификации. Это сходство особо просматривается в определениях авторов, использующих в качестве предиката дефиниции “квалификация преступлений” понятие “тождество”. Вместе с тем изучение литературы показывает, что в науке уголовного права ученые не склонны рассматривать квалификацию преступления в русле требований идентификационного процесса. Слишком уж разнородны сопоставляемые объекты: с одной стороны, деяние, совершенное при определенных фактических обстоятельствах, а с другой – норма Уголовного кодекса. Однако, думается, теория идентификации может служить не только выполнению задач криминалистики. Во всяком случае отдельные ее элементы могут быть использованы и в иных науках уголовно-правового цикла.

В русском языке суть процесса квалификации преступления отражается в слове “сличение”, корреспондирующем с глаголом “сличать” (“сопоставлять, сравнивать кого-либо, что-либо с кем-либо, чем-либо для проверки, установления сходства”). По своей сути квалификация преступления есть не что иное, как сличение признаков совершенного преступления с признаками состава преступления, описанного в уголовно-правовой норме. При выполнении практической задачи по квалификации преступления процесс сличения характеризуется анализом сопоставляемых объектов квалификации (как раздельным, так и сравнительным) и оценкой результатов сравнительного анализа. Анализ соответствующего этапа сличения в процессе квалификации преступления сопряжен с интерпретацией. Интерпретативная деятельность правоприменителя в процессе квалификации преступления касается истолкования фактических обстоятельств дела как данных, имеющих уголовно-правовое значение, и толкования гипотезы и диспозиции уголовно-правовой нормы.

1.Нормативно-правовые акты

.Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2021 № 2-ФКЗ, от 21.07.2021 № 11-ФКЗ) // КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа: http://www.consultant.ru/.

2.Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 01.05.2021) // КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа: http://www.consultant.ru/.

3.Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 01.05.2021) // КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа: http://www.consultant.ru/.

4.Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.04.1996 № 1 (ред. от 16.04.2021) “О судебном приговоре” // КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. – Электрон. дан. – Режим доступа: http://www.consultant.ru/.

2. Литература

5.Бабий Н. С. Принципы построения уголовного закона и квалификация преступлений // Уголовное право. 2006. № 3. – С. 16 – 19.

6.Бавсун М., Векленко В. Влияние категории “сопряженность” на квалификацию преступлений // Уголовное право. 2021. № 5. – С. 11 – 15.

.Власенко В.Н. Юридическая квалификация: критерии деления и виды // Журнал российского права. 2009. № 7. – С. 30 – 34.

.Галахова А.В. Вопросы квалификации преступлений в уголовном праве и судебной практике (по признакам субъекта) // Российский следователь. 2021. № 17. – С. 24 – 25.

.Галахова А.В. Вопросы квалификации преступлений в уголовном праве и судебной практике (по признакам объекта) // Российский следователь. 2021. № 13. – С. 11 – 13.

.Галахова А.В. Вопросы квалификации преступлений в уголовном праве и судебной практике (по признакам объективной стороны) // Российский следователь. 2021. № 14. – С. 15 – 16.

.Гармышев Я.В. Особенности установления оценочных понятий при квалификации отдельных видов преступлений // Российский следователь. 2021. № 19. – С. 5 – 9.

.Дрожжина Е.А. Объект преступления и его влияние на квалификацию преступлений // Уголовное право. 2021. № 3. – С. 42 – 48.

.Зацепин А.М. Дополнительная квалификация преступлений при вступлении в силу нового уголовного закона, смягчающего или усиливающего наказание // Актуальные проблемы российского права. 2021. № 2. – С. 13 – 17.

.Зацепин А.М. Признаки дополнительной квалификации преступлений // Актуальные проблемы российского права. 2021. № 8. – С. 8 – 12.

.Кленова Т.В. Социально-политические составляющие квалификации преступлений //Lex russica. 2021. № 10. – С. 25 – 31.

.Марчук В.В. Специальные принципы квалификации преступлений // Журнал российского права. 2021. № 2. – С. 23 – 25.

.Нешатаев В.Н., Векленко В.В. Понятие квалификации преступлений // Российский следователь. 2021. № 21. – С. 17-22.

.Осипов М.Ю. О некоторых проблемах квалификации преступлений террористической направленности // Российская юстиция. 2021. № 3. – С. 35 – 39.

.Рогова Н.Н. Особенности квалификации преступлений при конкуренции уголовно-правовых норм // Российский следователь. 2021. № 23. – С. 36-40.

.Рубанов А.В. Об актуальных вопросах квалификации преступлений в суде // Судья. 2021. № 2. – С. 16 – 18.

.Сабитов Т., Морозов М. Вывод по аналогии при квалификации преступлений // Уголовное право. 2021. № 2. – С. 12 – 16.

.Плешаков С.М., Заварюхин В.Ю., Янина И.Ю. Квалификация преступлений на стадии предварительного расследования: гарантия государственной защиты или нарушение законности? // Современное право. 2021. № 9. – С. 24 – 27.