Бюрократия как идеального тип в социологии М. Вебера. Курсовая работа (т). Социология. 2016-01-23

раскрыть бюрократию как специализацию у М. Вебера.

Глава 1. Место бюрократии в политике у М. Вебера

.1 М. Вебер и германская политика

Накануне войны Вебер был глубоко разочарован внутри- и внешнеполитическим курсом Германии. Снаружи империи была окружена врагами и могла рассчитывать только на стремительно слабевшую Австро-Венгрию. Внутри немецкое общество было расколото на враждебные классы и партии и не имело настоящих, политически зрелых лидеров.

Деятельность Вебера протекала в условиях обострившегося кризиса либеральной мысли и упадка либерализма как политического течения. Быстрое развитие капитализма и наметившийся переход к империализму сопровождались относительным ослаблением политического влияния на массы со стороны буржуазии, повернувшей к союзу с юнкерством для сохранения существовавшей в империи окостеневшей социально-общественной структуры.

Крупная буржуазия отказалась от некогда революционных идеалов либерально-демократического устройства Германии и сблизилась с консервативным полуфеодальным двором Пруссии. Оживить эти идеалы, привить буржуазии знание в смысле стремления к самостоятельному руководству страной – именно в этом Вебер видел решение более серьезных задач своего времени.[20. C.34]

Преодолению создавшейся ситуации должна была способствовать парламентаризация империи. Прежде всего – прусской трехклассной избирательной системы, которая обеспечивала юнкерству привилегированное политическое положение. Поэтому проблема государственного устройства и социология государства вообще стали одним из центральных сюжетов творчества Вебера.

В новых условиях идеалы естественно-правового обоснования демократии выглядели для Вебера анахронизмом. Он критиковал либеральное учение о правовом государстве и утверждал, что «естественно-правовая аксиоматика как фундамент права утратила свою действенность», потому что между формальными и материальными нормами естественного права существует острое противоречие. Принципиально теория естественного права обосновывала равные права всех людей в политическом, экономическом и социальном отношениях. Но Вебер с правом считал это чистейшей фикцией, ибо в реальной истории место предполагаемого равенства прочно заняло именно неравенство.

Классическое либеральное учение о правовом государстве как системе формально одинаковых норм и прав, разумеется, соответствовало специфически буржуазному праву. И Вебер правильно определял его суть как «принципиально свободную конкуренцию». Формальная рациональность права была, по его учению, неотъемлемой предпосылкой капиталистической системы, которая, как он открыто признавал, на деле обеспечила власть «экономически ведущим» слоям, получавшим тем самым возможность «свободной эксплуатации» остальных.[2. C.173]

Пересмотру подверг Вебер и учение классического либерализма о народном суверенитете. Убежденный в том, что любая власть, в какой бы форме она ни выступала, в прямом смысле осуществляется группировкой вождей или лидеров, Вебер считал, что народ имеет подлинную возможность управлять только в системе непосредственной демократии. Она, однако, практически реализуема лишь в самых небольших политических сообществах. Вебер находил утопической всякую «мысль устранить господство бюрократии» установлением какой бы то ни было формы «демократии».

Демократия означала для Вебера только одно: сведение к минимуму власти бюрократии «в пользу по возможности прямого господства парода, то есть практически – его действующих в настоящий момент партийных лидеров». Сам по себе народ как неорганизованная аморфная масса править не может, в лучшем случае это делают от его имени отдельные руководители. Идею Руссо о свободном самоопределении народа Вебер заменил принципом формально свободного избрания лидеров. Демократия, таким образом, превращалась в функциональную систему, которая предоставляет народу определенную, не важно какую, гарантию в том, что политическое руководство находится в руках его наиболее квалифицированных руководителей или идейных вождей.[20. C.104]

Отсюда понятна острая критика, которой подвергал Вебер государственное устройство Германии, препятствовавшее выдвижению таких лидеров. Парламентаризация была у него ценностью не самой по себе, не высшей ступенью свободного самоопределения граждан. Она – средство объединения масс вокруг сильного государства, способного решить задачу утверждения Германии в окружающем мире. Вебер неоднократно подчеркивал, что парламентаризация и демократизация Германии представляют для него в первую очередь платформу для проведения мировой политики и широкой экспансии. «Форма государства для меня – техника, как и всякий иной механизм», – писал он. Но поскольку именно демократия могла лучше всего обеспечить хотя бы минимальное согласие массы с политикой государства, то она и становилась, по Веберу, наиболее рациональной формой власти.

.2 Бюрократия и парламент у М. Вебера

Исходя из условий Германии, где после отставки Бисмарка не оказалось политических лидеров, способных повести нацию за собой, Вебер считал задачей парламентарной демократии отбор таких личностей. В этом история Германии, с его точки зрения, оказалась противоположностью английской, где вековая парламентарно-демократическая система формировала политиков, сумевших создать огромную империю, так как борьба за голоса избирателей приводила к успеху наиболее одаренных руководителей.

Но проблема политического лидерства и парламентаризма ставилась Вебером и более широко. Политик, в его представлении, это не человек, выполняющий волю парламентского большинства. Напротив, это лидер, ведущий парламент за собой. Так как в последнем представлены различные политические и экономические силы, то наибольшие шансы на лидерство появляются у того деятеля, который выдвигает общенациональные задачи, способные заинтересовать все классы и слои общества. По отношению к подлинному вождю парламент играет пассивную роль. Его главная функция состоит в контроле за техническим аппаратом бюрократии, роль которой постоянно возрастает. В установлении такого контроля Вебер видел реальную единственную возможность подвести под демократию прочную основу. Само понятие демократии, таким образом, порывало с теориями классического либерализма.[10. C.158]

По мысли Вебера, процесс неумолимой бюрократизации означает принципиальное изменение в механизме парламентарной демократии. Парламент стал местом борьбы за власть между отдельными партиями. Его депутаты из независимых представителей избирателей превратились в лоббистов различных партий или союзов. А это явилось итогом разделения общества на немногих политически активных граждан и огромное пассивное большинство. Массе предоставлено фактически единственное право – отдавать свои голоса на выборах той или иной партии в зависимости от того, насколько она верит ее предвыборным обещаниям. Объективный процесс развития буржуазной демократии протекал на глазах Вебера, и он описал это с глубоким проникновением в ее формальный характер: «Не политически пассивная масса рождает из себя вождя, а политический вождь вербует себе «свиту» и завоевывает «демагогией» массу».[13. C.107]

Сам партийный аппарат, по теории Вебера, является в руках лидера инструментом, необходимым для завоевания согласия на рода с его целями. С другой стороны, Вебер утверждал, что истинный вождь способен в силу только личной своей харизмы обеспечить партийному аппарату голоса избирателей. Что же является, в конечном счете, решающим – вождь или партийная машина? На этот вопрос определенного ответа у Вебера нет. И это далеко не случайно.

.3 Бюрократизация и изменение политики у М. Вебера

Вебер констатировал, что политику все решительнее определяют материальные интересы отдельных групп или организаций. В то же время политическое руководство, по его убеждению, должно находиться в руках экономически независимой (точнее – свободной от односторонних экономических интересов) личности. Вебер считал, что политика является «сферой интересов», но разъяснял, что речь идет не о тех «материально заинтересованных сторонах, которые в более или менее сильной степени влияют на политику при любой форме государственного устройства», а о тех, «которые стремятся к политической власти и ответственности с целью реализации определенных политических идей». Подлинный вождь может выполнить свою задачу только в случае возвышения над непосредственно материальными интересами отдельных политических союзов и сил.

Политика приобретает отчетливо выраженный личностный характер, считал Вебер, хотя и отмечал с беспокойством, что растущая бюрократизация политических партий и экономических союзов ведет к социально окостеневшей системе. В ней ликвидируется инициатива и индивидуальная свобода не только в области экономики, но и, что опаснее всего, в сфере политики. Действительные тенденции развития истории показали, что Вебер был недалек от истины. Он трактовал демократию как функциональную систему, свободную от всякого рода ценностных моментов. Таким же функционализмом, утверждал Вебер, характеризуется и тип легального господства, которое само по себе не обладает достаточной легитимностью. Следовательно, оно должно быть подкреплено либо традицией, либо харизмой. Поэтому Вебер считал, что парламентарная демократия – недостаточно прочный тип власти и что для влияния на массы она должна быть дополнена или наследственной монархией, конституционно ограниченной парламентом по типу Англии, или плебисцитарно избираемым, а значит, стоящим вне партийных или классовых интересов, общепризнанным вождем.[5. C.170]

Но из этого нельзя делать вывод, будто Вебер был настроен антипарламентарно. Несмотря на резкую критику политики рейхстага, он высказывался именно против его недееспособности, а вовсе не против самого его существования. Парламент выступал в учении Вебера необходимым контролирующим органом по отношению к вождю и бюрократии. Для оптимального функционирования государства необходимы, по Веберу, три взаимосвязанных фактора: профессиональный аппарат управления как рациональный инструмент исполнения власти, политический вождь как проводник политических ценностей, способных увлечь массы, и парламент как контрольная инстанция для двух первых. Нетрудно заметить, что в этой триединой схеме решающее значение и реальный вес имеют вождь и бюрократия. Парламенту отводится в целом второстепенная роль, что вытекает из общей негативной оценки Вебером политических партий, которые представляли для него источник своекорыстных тенденций и органы партийной олигархии. Бюрократия же рассматривалась им как настоящий инструмент власти, как неотвратимая судьба всех современных демократий. По отношению не только к партиям, но и к социальным группам и классам вообще, считал Вебер, она приобрела независимый характер. Отсюда вытекала главная проблема – как поставить бюрократический аппарат под действенный контроль? В условиях массовой многопартийной демократии единственным средством, которое могло бы подчинить бюрократию, являлось, по Веберу, харизматическое лидерство одного вождя.[20. C.134]

После тщательного анализа сущности бюрократического господства Вебер приходит к выводу о том, что технически это наиболее эффективная форма господства; она в состоянии уничтожить «остатки индивидуальной свободы человека». Именно поэтому он требует создать ей противовес в лице политиков, которые должны ставить перед ней задания и требовать их безусловного выполнения. Бюрократизация является, по убеждению Вебера, «неизбежной тенью развивающейся массовой демократии», которая как раз поэтому становится решительным противником «господства бюрократии». Чтобы ограничить ее всевластие, Вебер предлагал дать рейхстагу право создавать собственные экспертные комиссии для контроля за действиями чиновников. Такое право он считал «решающей задачей» рейхстага. Без него, писал Вебер, рейхстаг «обречен… на дилетантское невежество». Лишь с таким правом он будет в состоянии проводить позитивную политику.[9. C.87]

Вебер имел в виду иное, рейхстаг оказался «дилетантским» учреждением перед лицом бюрократии и должен был преодолеть такое положение использование права контроля как главного средства возрастающей роли рейхстага в целом являлось, конечно, слишком оптимистичным, – резонно отметил В. Моммзен. Но Вебер правильно увидел ахиллесову пяту империи. Значительно позднее, летом он писал, что все будущее зависит от того, удастся ли парламенту «в способности властвовать».[20. C.141]

Переход к парламентарной системе был важен потому, лишь народу, который обладает внутренней свободой и демократическими правами, дана историческая миссия занять в мире передовые позиции. Такого права, писал Вебер, не может иметь нация, порождающая «только хороших чиновников, ценных карьеристов, честных торговцев, усердных ученых и техников иных слуг»; ей следует «вернуться к повседневной рутине, а не славно заботиться о мировых судьбах».

Глава 2. Связь бюрократии и господства в социологии М. Вебера

.1 Бюрократизация как легальный тип господства у М. Вебера

Мы видели, что теория рационализации Вебера самым непосредственным образом связана с его трактовкой социального действия. Не менее тесно с категорией социального действия увязана и его социология государства. Как мы уже отмечали, неотъемлемым моментом социального действия Вебер считает “ориентацию на другого”, которая является не чем иным, как традиционной для правоведения категорией признания; если эту категорию освободить от того нормативного значения, которое она имеет в юриспруденции, и от того “метафизического” значения, которое она имела в учении о “естественном праве”, то мы получим именно понятие ожидания, которое Вебер считает необходимым для социологического исследования общества. Наиболее наглядно “работает” это понятие в учении Вебера о типах легитимного господства, то есть такого господства, которое признано со стороны управляемых индивидов.[1. C.432]

Характерно веберовское определение господства. “Господство, – пишет он, – означает шанс встретить повиновение определенному приказу”. Господство предполагает, таким образом, взаимное ожидание: того, кто приказывает, что его приказу будут повиноваться; тех, кто повинуется, – что приказ будет иметь тот характер, какой ими, повинующимися, ожидается, то есть признается. В полном соответствии со своей методологией Вебер начинает анализ легитимных типов господства с рассмотрения возможных (типических) мотивов уступчивости. Таких мотивов Вебер находит три и в соответствии с ними различает три чистых типа господства.

Господство, – отмечает Вебер, – может быть обусловлено интересами, то есть целерациональными соображениями повинующихся относительно преимуществ или невыгод; оно может обусловливаться, далее, просто “нравами”, привычкой к определенному поведению; наконец, оно может основываться на простой личной склонности подданных, то есть иметь аффективную базу? [3. C.265]

Как видим, первый тип господства – его Вебер называет легальным – “в” качестве “мотива уступчивости” имеет соображения интереса; в его основе лежит целерациональное действие. К такому типу, по его мнению, относятся современные ему европейские буржуазные государства: Англия, Франция, США и др. В таком государстве подчиняются, подчеркивает Вебер, не личности, а устанотановленным законам, им подчиняются не только управляемые, но и управляющие (чиновники). Аппарат управления или, как его обычно называет Вебер, “штаб управления” состоит из специально образованных чиновников; к ним предъявляется требование действовать, “невзирая на лица”, то есть по строго формальным и реальным правилам.

Формально-правовое начало – принцип, лежащий в основе легального господства; именно этот принцип оказался, согласно Веберу, одной из необходимых предпосылок развития современного капитализма как системы формальной государственности.

2.2 Принципы бюрократии у чиновников у М. Вебера

Бюрократия, считает Вебер, технически является самым чистым типом легального господства. Однако никакое господство не может быть только бюрократическим: “На вершине лестницы стоят либо наследственные монархи, либо избранные народом президенты, либо лидеры, избранные парламентской аристократией. Но повседневная, непрерывная работа ведется при этом силами специалистов-чиновников, то есть машиной управления, деятельность которой не может быть приостановлена без того, чтобы не вызвать серьезного нарушения в функционировании социального механизма.

Помимо чисто юридического образования чиновник, соответствующий рациональному типу государства, должен иметь специальное образование, поскольку от него требуется компетентности. Вот как описывает Вебер чистый тип рационально-бюрократического управления: “Совокупность штаба управления… состоит из отдельных чиновников, которые: 1) лично свободны и подчиняются только деловому служебному долгу; 2) имеют устойчивую служебную иерархию; 3) имеют твердо определенную служебную компетенцию; 4) работают в силу контракта, следовательно, принципиально на основе свободного выбора; 5) в соответствии со специальной квалификацией; 6) вознаграждаются постоянными денежными окладами; 7) рассматривают свою службу как единственную или главную профессию; 8) предвидят свою карьеру: “повышение” или в соответствии со старшинством по службе, или в соответствии со способностями, независимо от суждения начальника; 9) работают в полном “отрыве от средств управления” и без присвоения служебных мест; 10) подлежат строгой единой служебной дисциплине и контролю”.[15. C.245]

Этот тип господства наиболее соответствует, по Веберу, формально-рациональной структуре экономики, сложившейся в Западной “Европе и США к концу XIX в.: в области управления имеет место такая же специализация и разделение груда, как и в производстве; здесь так же, как и там, подчиняются безлично-деловому принципу; управляющий так же “оторван от средств управления”, как производитель – от средств производства. “Бюрократическое управление означает господство посредством знания, и в этом состоит его специфически-рациональный характер”

.3 Необходимость бюрократии у М. Вебера

Описанный Вебером “идеальный тип формально-рационального управления” конечно же не имел и не имеет эмпирического осуществления ни в одном из современных индустриальных государств: Вебер, в сущности, имеет в виду машину управления, машину в самом буквальном значении этого слова, у последней, в самом деле, не может быть никаких интересов, кроме “интересов дела”, и она не подвержена коррупции. Вебер считает: «Человеческая машина точнее и дешевле любого кибернетического устройства …я присоединяюсь к некоторым выводам моего брата (Альфреда Вебера. – Авт.). Хотя по многим вопросам наши выводы расходятся, в этом пункте, я могу сказать, имеется полное согласие. Мой брат… так же как и я, твердо убежден в необходимости прогресса бюрократической механизации.

В самом деле, нет никакой машинерии мира, которая работала бы так точно, как эта человеческая машина, (и к тому же так дешево)!».[4. C.146]

Однако, подобно всякой машине, машина управления нуждается в программе, сама она такой программы не имеет, будучи структурой формально-рационально. Программу может ей задать только политический лидер (или лидеры), ставящий перед собой определенные” цел и, то есть, другими словами, ставящий формальный механизм управления на службу определенным политическим ценностям. Как видим, характерное для веберовской социологии разведение “науки” и “ценности” имеет свой политический аналога.

Различие между рациональным способом и рациональным типом государства и способом управления в традиционном обществе Вебер ярко иллюстрируёт, сравнивая современного чиновника с китайским, “Государство в рациональном смысле слова существует только на западе” «В Китае при старом порядке над сохранившими силу родами, гильдиями и цехами располагался слой чиновничества, так называемых мандаринов. Мандарин – это, прежде всего гуманитарно и литературно образованный человек, обладающий бенефицием, сколько не подготовленный к делам управления, знакомый с юриспруденцией, но хороший каллиграф, пишущий стихи, знающий всю литературу Китая и умеющий ее толковать. Он не придает никакого значения политическим обязанностям. Такой чиновник не управляет самостоятельно: все дела находятся в руках канцелярских служащих… Так как он не понимает наречия управляемой им страны, то и не может вступать в непосредственные отношения с населением. Государство с подобными чиновниками представляет собой нечто совершенно отличное от западного государства. В нем все основывается на религиозно-магической вере, что при нормальных условиях добродетель императрицы и ее чиновников, т. е. совершенство их литературного образования, вполне способна все держать в порядке. Если же наступает засуха или другое бедствие, то издается эдикт об увеличении строгости при испытании в искусстве писания стихов… В сущности же, все предоставлено собственному течению…” [18. C.78]

лидерство парламентаризм бюрократизация

Глава 3. Бюрократия как специализация у М. Вебера

.1 Углубление бюрократизации у М. Вебера

Это – деятельность, “исчисляемая для других” и продвигающая все дальше и дальше “исчисляемость мира” в связи с чем укореняется и распространяется все шире вера, которую спец “разделяет с человеком повседневности”, – вера в рационализируемость мира и (основанную на этой рационализируемости) непротиворечивость системы ценностей. Мир представляется “специализатору” столь же проблематичным, сколь подвластной ему кажется его дальнейшая рационализация.

Ставя на место традиции статус-кво, а на место будущего – “прогрессивное изменение” (следствие усугубляющейся рационализации), спец олицетворяет тот тип деятельности, который “конститутивно утверждает повседневность”, каковая, однако, сама уже порядком “рационализирована”, так что ее собственный принцип отвечает рационализаторскому устремлению спеца. Это обстоятельство, если верить К. Зейфарту, и побудило Вебера в докладе о “науке как профессии”, имея в виду бюрократическое, бюрократизированное знание, с которым у него сопрягалась идея “специализатора”, вполне сознательно не проводить различия между “специальным и реальным знанием”. Ведь и то и другое знание в качестве “специализаторского”, по структуре соответствующей деятельности, одинаково определяется “повседневным образом”, то есть ориентацией на (далеко идущим образом рационализированную) повседневность. Со своей стороны, профессиональная деятельность, направленная на такого рода повседневность, взятую во всей ее одномерности (ведь она как бы “поглотила” некогда противостоящее ей измерение рациональности – “разумность”), не может не обнаруживать тенденцию к тому, чтобы стать специфической деятельностью спецов, каковую, впрочем, обнаруживает и вся социальная деятельность вообще.[17. C.42]

Взятый в его “техническом” аспекте, этот общий процесс предстает как возрастание значения “технологического знания”, сопровождаемое выдвижением на первый план (причем не только в области материального, но и в сфере духовного производства) инженеров и “технологов” – носителей “технологического знания”, в том смысле, в каком Д. Белл употреблял его в своей теории постиндустриального общества. Характеризуя этот аспект развития, К. Зейфарт задает вопрос: каким образом и в каком направлении изменяет сознание “экспансия технологического знания”? Идет ли речь о “творческом изменении сознания”, когда оно преобразуется “изнутри” (поскольку речь идет о свободном и активном самоизменении его субъекта)? Или имеет место совершенно иной, “новейший” способ изменения сознания – его изменения “в модусе бюрократической рационализации”, о которой говорил и писал Вебер? Вопрос этот звучит несколько риторически, так как всем своим предшествующим изложением К. Зейфарт засвидетельствовал решающий сдвиг в пользу “бюрократической рационализации” сознания.[17. C.43]

Другой аспект этого же процесса – все более далеко идущее “встраивание” вышеупомянутых “дериватов” профессионализированной деятельности – экспертно-рационализаторской и интеллектуально-оценочной (а через них и всей профессионализированной деятельности в целом) – в бюрократические организации, результатом чего оказывается образование специальных “технократических” функций и соответственно возникновение фигуры “технократа”, или “функционера”, тогда как функция оценки и критики расщепляется, с одной стороны, переходя в руки государственных служащих (то есть в конечном счете, опять-таки все тех же “технократов”).

В русле нашего изложения “логического каркаса” социологического учения Вебера тема бюрократии была затронута лишь частично – в связи с общей характеристикой его теории господства. Сейчас же для нас есть особый смысл в том, чтобы изложить ее так, как она рассматривалась в самых поздних – заостренных политически – статьях и докладах Вебера за два-три года до его кончины. А в них она рассматривалась в контексте напряженных размышлений этого социолога и политического мыслителя о дальнейших судьбах капитализма и перспективах возникающего строя.

Систематическое историко-социологическое изучение феномена бюрократии заняло свое важное место в монументальном труде Вебера “Хозяйство и общество”, работу над которым он начал за несколько лет до войны 1914г. С самого начала Вебер обращал внимание на связь проблематики бюрократии с проблематикой власти, в особенности политической. Однако достаточно быстро он пришел к заключению относительно всеобщего характера этого феномена – как с точки зрения его существования в самых различных обществах (и традиционных и современных), так и с точки зрения укоренения соответствующих тенденций не только в сфере политики, но и в области экономики, равно как и в иных областях социокультурной жизни. [16. C.96]

Углубление процессов бюрократизации в современном капиталистическом обществе он – связывал с процессами отделения, отрыва “производителя” – в какой бы области он ни трудился – “средств производства” (какими бы они ни были и как бы они ни различались, скажем, у рабочего или солдата, ученого или артиста).

.2 Бюрократия в разных сферах у М. Вебера

Процессы милитаристской бюрократизации экономики, происходившие на основе ее частичного огосударствления во время первой мировой войны, свидетелем которых стал Вебер, внесли в его научно-теоретические и – особенно – политические размышления о бюрократии драматическую, если не трагическую, ноту. Считая необходимым существование профессионально квалифицированного чиновничества – рациональной бюрократии (в отличие от “иррациональной” бюрократии традиционных обществ) – ив сфере частнохозяйственного управления производственными процессами, и в области права, как и государственно-политической жизни, – он опасался возможности дальнейшего развития тенденций “тотальной” бюрократизации общества (начиная с экономики), наметившейся во время войны. Он считал, что для противостояния этой тенденции необходимы “противовесы”.

В экономической сфере он видел главный такой “противовес” в сохранении “частной”, находящейся под контролем предпринимателя, бюрократии в противоположность централизованной государственной. В сфере политической он усматривал такие “противовесы” бюрократизации, с одной стороны, в демократии, а с другой – в харизме политических лидеров, противостоящей, по его впечатлению, какое он вынес из своих посещений Соединенных Штатов, окостенению политического сознания. В случае же, если такие “противовесы” сохранить не удастся, он предсказывал современной цивилизации самое – “египтообразное” – бюрократическое окостенение, которое с мрачным энтузиазмом пророчил О. Шпенглер в первом томе своего “Заката Европы”, вышедшею в 1918 году. [12. C.341]

В аспекте этой очень тревожившей ею – опасности “тотальной” бюрократизации современною общества Вебер и оценивал все известные ему проекты “социализации” экономики и общественно-политической жизни в целом, – которые возникали в годы войны под впечатлением тех успехов, которые доспи в деле военной “мобилизации” вещественных и человеческих ресурсов страны германский “государственный капитализм”.

Однако при всей важности и справедливости веберовских предостережений, высказанных в данной связи, он не учел тех внутренних трансформаций, которые с неизбежностью претерпевает бюрократия, как только она встала на путь утверждения своего тотального господства, устраняя все “противовесы” ей. Трансформаций, в результате каковых бюрократия утрачивает свое “рациональное” качество, не становясь от этого похожей па “иррациональную” бюрократию традиционных общее.

Вебер не мог предвидеть возможности появления бюрократии совершенно нового типа, несводимого ник “рациональной” бюрократии, ни к бюрократии ” традиционной”. И в этом – радикальная ограниченность веберовской концепции бюрократии, делающей ее применимой к анализу проблем недавней истории нашего общества, равно как и к анализу современной ситуации» лишь до известного предела. За этим пределом, отражающим специфику именно тоталитарного господства. Возникает необходимость уточнения веберовской теории бюрократии.

.3 Социализм и бюрократия у М. Вебера

Как бы ни оценивать суждения Макса Вебера о социализме в его экономическом аспекте, нельзя не видеть, что он обратил внимание на те потенциальные опасности, которые может принести с собой отчуждение государственно-социалистической собственности от человека. Сомнения Вебера в экономической эффективности социализма квалифицировались в марксистской литературе как «клеветнические нападки». Можно сколько угодно рассуждать о том, что взгляды Вебера противоречат-де научному пониманию социализма (какому пониманию и какого социализма?) и даже фальсифицируют его, но невозможно отрицать того, что реальное развитие социализма за три четверти века его существования в силу причин, которые еще долго предстоит выяснять, пошло именно по тому пути, который предрекал ему Макс Вебер в самом начале XX столетия.[21. C.143]

Здесь не место поднимать вопрос о том, что основоположники марксизма имели в виду под социализмом. Но надо согласиться, что историческое развитие привело к власти еще в 20-е годы тот «класс бюрократических распорядителей», о неизбежности выхода которого на авансцену социализма не раз писал Вебер.

Итак, социализм, по убеждению Вебера, общество не демократического, а авторитарного типа. В политическом отношении он представляет диктатуру харизматического вождя или партийной элиты, в экономическом – диктатуру всеобъемлющей и всепроникающей государственной бюрократии. Стоило, очевидно, в свое время внимательно изучать не только Маркса, но и Вебера и, быть может, прислушаться к его размышлениям и предостережениям, а не отмахиваться пренебрежительно от «профессорской мудрости представителей трусливой буржуазии».[20. C.152]

Пожалуй, в наибольшей степени скептические суждения Вебера о социализме оправдались в отношении роли государственно-бюрократического аппарата и методов его руководства. Он не без основания говорил о том, что с уничтожением частной капиталистической собственности социализмом будет ликвидирован эффективный, поскольку от нее не зависимый, против бюрократии. «Всякая борьба с государственной бюрократией бесперспективна потому, что нельзя призвать на помощь ни кого, принципиально направленной против нее и ее власти. Государственная бюрократия, если уничтожить частный капитализм, господствовала бы одна. Действующие в настоящей наряду друг с другом и в меру своих возможностей друг против друга, следовательно, постоянно держащие друг друга под частная и общественная бюрократия слились бы тогда в иерархию. Подобно тому, как было это в Египте древних только в несравненно более рациональной».

Явление бюрократизации порождено, разумеется, не обществом. Но было бы ошибкой игнорировать то обстоятельство, что эпоха перехода от частной собственности на средства производства к собственности общественной создает условия, невиданные по своей благоприятности, для расцвета государственной бюрократии.

В советской литературе можно встретить противоположные друг другу оценки веберовской теории бюрократии. Р.П. Шпакова полагает, что при ее анализе Вебер отказался от применения теории идеальных типов и это сыграло положительную роль, позволило ему проанализировать социальную суть бюрократии объективно. В.П. Макаренко, наоборот, утверждает, что эта теория построена Вебером по методу идеально-типического конструирования, искажает теоретическое отображение действительности, а является теорией не научной, а асоциальной и антиисторической.[19. C.265]

Однако не совсем правы оба автора. Дело в том, что они ходят из отрицания научной значимости категории идеального типа. Различие лишь в том, что В.П. Макаренко на этом отвергает вообще какую-то ценность веберовской теории бюрократии, а Р.П. Шпакова признает ее значимость, но объясняет отказом Вебера от теории идеальных типов. В действительности Вебер построил обобщенный образ бюрократии в виде идеально-типической схемы, в которой отразились ее принципиально важные черты и особенности.

Вебер указывает на следующие основные принципы бюрократической машины. Ее структура предполагает создание и разделение специальных сфер компетенции, лежащей в пределах каждого поста или должности. Регламентирован определенный объем власти, которой наделено должностное лицо при решении вопросов.

Каждое должностное лицо в зависимости от своего поста имеет определенные права и действует по строго узаконенным предписаниям в пределах служебных полномочий, исключающих вмешательство общественности.Система профессиональной бюрократии построена иерархически: каждый вышестоящий имеет власть над нижестоящими и в свою очередь подчинен более вышестоящему. Он имеет право в определенных пределах регулировать деятельность непосредственно подчиненных по своему усмотрению.

Трудно согласиться с мнением В.П. Макаренко, что «концепция бюрократии сконструирована Вебером для противопоставления культур Запада и Востока». Вебер указывал лишь на то, что в самом завершенном виде бюрократия выступила на Западе, хотя является она общеисторическим феноменом. Важнейшими его историческими вехами в веберовской концепции выступают Египет периода Нового царства, поздняя Римская империя и Византия, римско-католическая церковь с конца XIII в., Китай от средневековья до начала XX в., европейское государство с периода просвещенного абсолютизма, крупное промышленное предприятие. В.П. Макаренко не замечает противоречивости в собственных оценках. Если концепция бюрократии Вебера является, по его мнению, абстракцией, очищенной от социальной действительности и антиисторической, то, следовательно, она вообще не может служить противопоставлению Запада и Востока, так как невозможно привязать ее к какой-то исторической эпохе или географическому региону. Если же она выступает как специфическое проявление и отличие современной европейской культуры, то, значит, в ее основе лежит вполне определенная социально-историческая действительность, пусть даже сомнительно или неверно истолкованная.[14. C.142]

Совершенно необоснованным является и утверждение будто Вебер, полагая, что при развитой бюрократической системе «чиновники стали рекрутироваться из всех слоев и классов общества», затушевывал тем самым классовый характер чиновничества. Контекст его мысли свидетельствует о другом понимании проблемы. Формально к чиновникам в системе современного капитализма, говорит Вебер, предъявляется лишь требование соответствующей квалификации. На деле же чиновничество как представитель социально привилегированного слоя общества уже давно монополизировало занятие постов своими людьми. Доступ в органы управления ограничен из-за значительных материальных затрат на получение образования. В итоге «одаренность оттесняется на второй план в сравнении с обладанием собственностью». Чтобы не оставалось сомнения в том, что Вебер понимал эту проблему не совсем так, как ему приписывают, приведем еще одну недвусмысленную цитату. «Чиновник… происходил преимущественно из социально и экономически привилегированных слоев», – пишет Вебер.[2. C. 453]

Принципиальное значение имеют две отмеченные Вебером основополагающие черты бюрократической машины. Первая черта – назначаемость чиновников. Истинным типом бюрократического чиновника он справедливо считает назначаемого сверху, а не избираемого массами: «Чиновник, избираемый снизу, больше не является чисто бюрократической фигурой».

Вебер рассматривает установление выборности чиновников как повышение их личной самостоятельности и ответственности за ту сферу деятельности, которая на них возложена.

Второй основной чертой он считает то, что «бюрократическое управление по своей постоянной тенденции является управлением, исключающим общественность», уберегающим свои деяния от любой критики извне. «Специфической находкой бюрократии», пишет Вебер, стало понятие «служебного секрета», и ничто не защищается ею «с таким фанатизмом», (как это, потому что монополия на знание состояния дел – лучшая основа властного положения).[2. C454]

История любого бюрократического ведомства в любой стране подтвердила и каждодневно подтверждает правоту этих оценок. Макс Вебер создал, таким образом, идеально-типическую модель бюрократической системы, показавшую ее специфические реальные черты и особенности. Но, сделав акцент на структуре и функционировании бюрократических институтов, Вебер обратил внимание главным образом на формально присущие бюрократии качества. В стороне, к сожалению, остались проблема конфликта внутри самого бюрократического аппарата, вопросы неформализованных отношений и несанкционированных типов поведения, только в общих контурах очерчена интересная проблема взаимосвязи между бюрократизацией и профессионализацией. Закончить анализ бюрократии Вебер не успел, но то, что ему удалось сделать, с правом превратилось в классическую методологию современной типологии, исследующей природу, суть и принципы системы функционирования формальных организаций.

Но вместе с проблематикой “хозяйственной этики”, всесторонним социологическим осмыслением которой мы обязаны автору книги “Протестантская этика и дух капитализма”, очень скоро актуализировались в контексте нашей перестройки и другие аспекты веберовского учения. И прежде всего – проблематика бюрократии, ее типов, места и роли в условиях капитализма и в условиях социализма. Наконец, в связи с задачами строительства в нашей стране правового государства на передний план выступают проблемы, волновавшие Вебера не только как социолога, но и как теоретика права и политического мыслителя, а именно: вопросы о демократии, о социальном контроле – как “подпочве” эффективно функционирующей системы.

Заключение

Итак, деятельность Вебера протекала в условиях обострившегося кризиса либеральной мысли и упадка либерализма как политического течения. Быстрое развитие капитализма и наметившийся переход к империализму сопровождались относительным ослаблением политического влияния на массы со стороны буржуазии, повернувшей к союзу с юнкерством для сохранения существовавшей в империи окостеневшей социально-общественной структуры. По мысли Вебера, процесс неумолимой бюрократизации означает принципиальное изменение в механизме парламентарной демократии. Парламент стал местом борьбы за власть между отдельными партиями. Его депутаты из независимых представителей избирателей превратились в лоббистов различных партий или союзов. А это явилось итогом разделения общества на немногих политически активных граждан и огромное пассивное большинство. Массе предоставлено фактически единственное право – отдавать свои голоса на выборах той или иной партии в зависимости от того, насколько она верит ее предвыборным обещаниям.

Бюрократия, считает Вебер, технически является самым чистым типом легального господства. Однако никакое господство не может быть только бюрократическим: “На вершине лестницы стоят либо наследственные монархи, либо избранные народом президенты, либо лидеры, избранные парламентской аристократией. Но повседневная, непрерывная работа ведется при этом силами специалистов-чиновников, то есть машиной управления, деятельность которой не может быть приостановлена без того, чтобы не вызвать серьезного нарушения в функционировании социального механизма.

Этот тип господства наиболее соответствует, по Веберу, формально-рациональной структуре экономики, сложившейся в Западной “Европе и США к концу XIX в.: в области управления имеет место такая же специализация и разделение груда, как и в производстве; здесь так же, как и там, подчиняются безлично-деловому принципу; управляющий так же “оторван от средств управления”, как производитель – от средств производства. “Бюрократическое управление означает господство посредством знания, и в этом состоит его специфически рациональный характер”.

Углубление процессов бюрократизации в современном капиталистическом обществе он – связывал с процессами отделения, отрыва “производителя” – в какой бы области он ни трудился – “средств производства” (какими бы они ни были и как бы они ни различались, скажем, у рабочего или солдата, ученого или артиста). Процессы милитаристской бюрократизации экономики, происходившие на основе ее частичного огосударствления во время первой мировой войны, свидетелем которых стал Вебер, внесли в его научно-теоретические и – особенно – политические размышления о бюрократии драматическую, если не трагическую, ноту.

Вебер построил обобщенный образ бюрократии в виде идеально-типической схемы, в которой отразились ее принципиально важные черты и особенности. Вебер указывает на следующие основные принципы бюрократической машины. Ее структура предполагает создание и разделение специальных сфер компетенции, лежащей в пределах каждого поста или должности. Регламентирован определенный объем власти, которой наделено должностное лицо при решении вопросов. Каждое должностное лицо в зависимости от своего поста имеет определенные права и действует по строго узаконенным предписаниям в пределах служебных полномочий, исключающих вмешательство общественности.

Система профессиональной бюрократии построена иерархически: каждый вышестоящий имеет власть над нижестоящими и в свою очередь подчинен более вышестоящему. Он имеет право в определенных пределах регулировать деятельность непосредственно подчиненных по своему усмотрению.

Список использованной литературы

1.Арон Р. Этапы развития социологической мысли. / Пер с фр. – М.: Прогресс, 2021. – 608с.

2.Вебер М. Избранное. Образ общества. / Пер с нем. – М.: Юрист, 1994. – 704с.

.Вебер М. Аграрная история Древнего мира. / Пер. с нем. – М.: КАНОН, 2001. – 560с.

.Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. Проблема бюрократии у Макса Вебера. // Вопросы философии.2021. С.45-57.

.Голенкова З.Т., Нарбут Н.Т. История социологической мысли в странах Центральной и Восточной Европы. М.: РУДН, 2021. – 235с.

.Гофман А.Б. Семь лекций по истории социологии. М.: Университет, 2021. – 216с.

.Давыдов Ю.Н. Веберовская концепция капитализма. // Социологические исследования. 2021. №8-10.

.Западная социология. / Под ред. И.А. Громова и др. – СПб.: Ольга, 2021. – 372с.

.Зарубина Н.Н. Социокультурные факторы хозяйственного развития: М. Вебер и современные теории модернизма. СПб.: РХГИ, 2021. – 288с.

.История буржуазной социологии XIX – начала XX века. / Под ред. И.С. Кона. – М.: Наука, 2021. – 344с.

.История социологии. / Под ред. А.Н. Елсукова. – Мн.: Высш. шк., 2021. – 381с.

.История социологии в Западной Европе и США. / Под ред. Г.В. Осипова. – М.: Наука, 2021. – 424с.

.Капустин Б.Г. Концепция «идеальных типов» Макса Вебера и познание многообразия исторической действительности. // Философские науки. 2021. №1. С.103-112.

.Кравченко А.И. Социология Макса Вебера: Труд и экономика. М.: На Воробьевых, 2021. – 208с.

.Левинсон А.Г. Термин бюрократии в российских контекстах. // Вопросы философии. 2021. №7-8. С.241-248.

.Льюис Дж. Марксистская критика социологических концепций Макса Вебера. / Пер. с англ. – М.: Прогресс, 2021. – 200с.

.Макаренко В.П. Теория Бюрократии М. Вебера и современная западная социология организации и управления. // Вопросы философии. 2021. №2. С.34-51.

.Макаренко В.П. Вера, власть и бюрократия. Критика социологии М. Вебера. Ростов н./ Д.: Феникс, 2021. – 162с.

.Немецкая социология. / Под ред. Р.П. Шпаковой. – СПб.: Наука, 2021. – 562с.

.Патрушев А.И. Расколдованный мир Макса Вебера. М.: Республика, 2021. – 224с.

.Радаев В.В. Экономическая социология. М.: Аспект Пресс, 2021. – 368с.