ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ БЕЗОПАСНОСТИ ДВИЖЕНИЯ И ЭКСПЛУАТАЦИИ ТРАНСПОРТА, Понятие, система и юридическая характеристика преступлений против безопасности движения и эксплуатации транспорта – Уголовное право

3. Изнасилование

Изнасилование – самое опасное и наиболее распространенное из половых преступлений. До введения в действие Уголовного кодекса РФ изнасилования составляли 85-90%. С выделением в самостоятельный состав насильственных действий сексуального характера (ст. 132 УК) изнасилования составили в 1997 г. 59,6% (9307 из 15 620), а в 1998 г. – 50,6% (9014 из 17 809)*(262). В соответствии со ст. 15 УК изнасилования, квалифицируемые по ч. 1 и 2 ст. 131 УК, являются тяжкими, а квалифицируемые по ч. 3 ст. 131 УК – особо тяжкими. Повышенная общественная опасность определяется насильственным характером этих преступлений, причинением серьезного физического вреда потерпевшей, унижением чести и достоинства женщины. Психическое расстройство, наступившее в результате изнасилования, нередко преследует женщину в течение всей жизни. Иногда не в силах преодолеть полученную травму, потерпевшая кончает жизнь самоубийством.

Определение изнасилования дано в ч. 1 ст. 131 УК (основной состав), согласно которой изнасилование – это “половое сношение с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей”. Для анализа понятия изнасилования, прежде всего, необходимо определить, что является половым сношением. При всей очевидности этого понятия до принятия Уголовного кодекса 1996 г. этот вопрос был дискуссионным. Так, в курсе советского уголовного права, подготовленном институтом государства и права, утверждалось, что “под половым сношением следует понимать не только естественный, но и всякий противоестественный половой акт”*(263). Подобная точка зрения была господствующей в уголовном праве. Аналогичную позицию занимала в большинстве случаев и судебная практика, квалифицируя удовлетворение половой страсти в извращенной форме как изнасилование. Особенно решительно возражали против подобного понимания полового сношения представители медицины. Так, М.И.Авдеев писал: “Половое сношение как нормальный, т.е. физиологический, акт может иметь место только между лицами разного пола, между мужчиной и женщиной. Все остальные действия, направленные на удовлетворение половой потребности в иной форме, не являются половым сношением. Их можно и следует определять только как удовлетворение половой потребности в извращенной форме”*(264). Подобной проблемы не существовало в Украинской, Эстонской, Молдавской и Армянской союзных республиках, уголовные кодексы которых предусматривали, кроме изнасилования, ответственность за удовлетворение половой страсти в извращенной форме.

Против упомянутой судебной практики в Российской Федерации возражали и некоторые криминалисты. Так, Н.Д.Дурманов отмечал, что насильственное удовлетворение половой страсти в извращенных формах, поскольку отсутствует естественное половое сношение, не может считаться изнасилованием. Оно подлежит ответственности в зависимости от обстоятельств дела как тяжкое, менее тяжкое или легкое телесное повреждение, как побои, истязания, оскорбление личности, хулиганство*(265). С включением в новый Уголовный кодекс ст. 132, предусматривающей ответственность за насильственные действия сексуального характера, указанная проблема получила окончательное разрешение: половое сношение при анализе состава изнасилования следует понимать в буквальном значении этих слов – это сношение различных полов.

Непосредственным объектом изнасилования являются половая неприкосновенность и половая свобода. Представляется, что о половой неприкосновенности как объекте изнасилования можно говорить лишь при изнасиловании несовершеннолетней или взрослой женщины, психически неполноценной. В остальных случаях объектом изнасилования является половая свобода женщины, которая свободна в решении вопроса о вступлении в близкие отношения с мужчиной. М.Д.Шаргородский и П.И.Осипов, говоря об охране законом половой свободы женщин, а не половой неприкосновенности, не без юмора писали, что половая неприкосновенность женщин охранялась у весталок*(266). Дополнительным объектом может быть здоровье женщины, ее жизнь, так как изнасилование может повлечь расстройство здоровья, смерть потерпевшей (п. “а” ч. 3 ст. 131 УК) или психическую травму.

Н.Г.Иванов и Ю.И.Ляпунов утверждают, что изнасилование “относится к категории так называемых беспредметных преступлений, ибо рассматривать человека женского пола в качестве предмета посягательства и с этической, и с нравственной, и с правовой точек зрения было бы глубоко ошибочно”*(267). Рассматривать женщину (как и мужчину) в качестве предмета было бы действительно ошибочно. Однако в Уголовном праве общепринято в таких случаях термин “предмет преступления” заменять понятием “потерпевший”*(268).

Потерпевшей от изнасилования может быть только женщина, независимо от ее отношений с виновным (жена, сожительница и т.д.). Не имеет значения аморальное поведение потерпевшей. Так, в периодической печати был описан случай, когда двое мужчин пригласили в машину двух проституток для совершения половых актов. Строение полового члена одного из них было таково, что исключало половой акт без причинения серьезных телесных повреждений женщине, вследствие чего этим мужчиной с одной из женщин с ее согласия были совершены действия сексуального характера (coitus per os). В результате употребления спиртных напитков женщина “отключилась”. Воспользовавшись этим, мужчина совершил с ней половой акт. Виновный был осужден за изнасилование, повлекшее тяжкие последствия.

Объективная сторона изнасилования, согласно ч. 1 ст. 131 УК, состоит в половом сношении с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей*(269). Как следует из диспозиции этой статьи, изнасилование возможно только в отношении женщины и только мужчиной в естественной форме. Квалификация в качестве изнасилования по ст. 117 УК 1960 г. насильственного удовлетворения половой страсти в извращенной форме, при отсутствии специальной статьи, было не чем иным, как аналогией.

Физическое насилие при изнасиловании должно быть необходимым средством либо преодоления сопротивления потерпевшей, либо противодействия лицам, пытающимся помешать изнасилованию, и может выражаться в побоях, причинении вреда здоровью любой тяжести и прочих насильственных действиях, направленных на лишение потерпевшей возможности сопротивляться либо на устранение противодействия со стороны других лиц. Причинение побоев и вреда здоровью охватывается составом изнасилования и не требует дополнительной квалификации по совокупности с другими статьями Кодекса.

Угроза применения физического насилия к потерпевшей как признак изнасилования должна применяться в качестве средства преодоления сопротивления потерпевшей. Такая угроза должна быть действительной, а не существующей лишь в воображении потерпевшей: непосредственной, т.е. такой, которая может быть реализована немедленно, а не в будущем, и достаточно серьезной, способной сломить сопротивление, – например угроза здоровью. Угроза может выражаться как конкретно, так и в общей форме, может заключаться в словах, жестах, действиях, вытекать из создавшейся обстановки. Намеревался ли виновный осуществить угрозу или рассчитывал исключительно на психологическое воздействие, значения не имеет.

При изнасиловании, квалифицируемом по ч. 1 ст. 131 УК, угроза не должна заключаться в угрозе убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, так как последняя является квалифицирующим признаком изнасилования (п. “в” ч. 2 ст. 131 УК).

К другим лицам, к которым может быть применено физическое или психическое насилие, относятся граждане, препятствующие или могущие воспрепятствовать изнасилованию. С помощью угрозы без физического насилия, по данным исследований, совершается 15-16% изнасилований. Угроза совершить какие-либо иные действия, например, разгласить позорящие сведения о потерпевшей или ее близких, не образуют признака состава преступления, предусмотренного ст. 131 УК.

В 10-14% случаев изнасилование совершается с использованием беспомощного состояния потерпевшей. По этому признаку изнасилования Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 22 апреля 1992 г. N 4 “О судебной практике по делам об изнасиловании” разъяснил: “Изнасилование следует признать совершенным с использованием беспомощного состояния потерпевшей в тех случаях, когда она в силу своего физического или психического состояния (малолетний возраст, физические недостатки, расстройство душевной деятельности и иное болезненное или бессознательное состояние и т.п.) не могла понимать характера и значения, совершаемых с нею действий или не могла оказать сопротивление виновному и последний, вступая в половое сношение, сознавал, что потерпевшая находится в таком состоянии”*(270).

В судебной практике встречались случаи необоснованного осуждения за изнасилование женщин, находившихся в состоянии опьянения, вследствие чего Пленум Верховного Суда РФ в названном постановлении указал, что беспомощным состоянием при изнасиловании может быть признана лишь такая степень опьянения, которая лишала потерпевшую возможности оказать сопротивление виновному. При этом не имеет значения, привел ли женщину в такое состояние сам виновный или она находилась в беспомощном состоянии независимо от его действий.

В случаях, когда потерпевшая была приведена в беспомощное состояние в результате применения лекарственных препаратов, наркотических средств, сильнодействующих или ядовитых веществ, для установления их действия на организм человека может быть назначена экспертиза. Совершение полового акта путем обмана или злоупотребления доверием потерпевшей, например, ложного обещания вступить с нею в брак, не является изнасилованием.

По вопросу о том, по достижении какого возраста потерпевшей добровольное половое сношение с нею не является изнасилованием с использованием ее беспомощного состояния, в литературе высказаны различные мнения. Так, Я.М.Яковлев считает таким возрастом 14 лет*(271). Во-первых, такая позиция противоречит судебной практике. Например, Президиум Верховного Суда РСФСР действия А., признанного виновным в половом сношении с малолетней П. (13 лет 11 месяцев), с учетом того, что половые акты совершены с согласия потерпевшей, и она сознавала характер этих действий, переквалифицировал с ч. 4 ст. 117 на ст. 119 УК РСФСР (половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости)*(272).

Во-вторых, ст. 134 УК РФ предусматривает ответственность за добровольное половое сношение с лицом, не достигшим 14-летнего возраста, из чего следует, что подобные действия не должны квалифицироваться как изнасилование.

Более реальной является точка зрения, согласно которой как изнасилование с использованием беспомощного состояния потерпевшей следует квалифицировать добровольное половое сношение с девочкой, не достигшей 12-летнего возраста*(273). Однако суды должны руководствоваться упомянутым выше разъяснением Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. о том, что в каждом конкретном случае необходимо устанавливать, могла ли потерпевшая в силу своего возраста и развития понимать характер и значение совершаемых с нею действий.

Изнасилование сформулировано как формальный состав и считается оконченным с момента начала полового сношения, независимо от его последствий. Покушением на изнасилование являются действия, непосредственно направленные на совершение насильственного полового сношения, если по не зависящим от воли виновного обстоятельствам половой акт начат не был. Если лицо до того, как изнасилование признается оконченным, т.е. до начала полового сношения, сознавая возможность доведения преступления до конца, добровольно отказалось от его совершения, оно в соответствии со ст. 31 УК не подлежит уголовной ответственности. Вместе с тем уголовная ответственность возможна, если фактически совершенные действия содержат состав иного преступления (хулиганство, причинение вреда здоровью, оскорбление, развратные действия и пр.). Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 22 апреля 1992 г., не может быть признан добровольным отказ, вызванный невозможностью дальнейшего продолжения преступных действий вследствие причин, возникших помимо воли виновного.

С субъективной стороны изнасилование возможно лишь с прямым умыслом: виновный сознает, что совершение полового сношения происходит в результате физического или психического насилия либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей, и желает совершить половое сношение. Мотив, как правило, сексуальный, но такой мотив необязателен.

Субъектом преступления является вменяемое лицо, достигшее 14 лет. Вместе с тем, как справедливо отмечает А.П.Дьяченко, для субъекта изнасилования недостаточно вменяемости и достижения определенного законом возраста. Субъектом преступления “может быть признано лицо мужского пола, имеющее пенис и обладающее либидо, потенцией, эрекцией, сексуальной ориентацией. Отсутствие у индивида этих дополнительных характеристик исключает его уголовную ответственность даже в случаях, когда им совершаются действия, представляющие объективную сторону преступления”*(274).

Следует уточнить. Действия такого лица не могут образовать объективную сторону ни оконченного изнасилования, ни покушения на такое преступление. Внешне похожие на покушение, на изнасилование действия такого лица не могут квалифицироваться по ч. 3 ст. 30 и ст. 131 УК, так как такие действия являются покушением на изнасилование с абсолютно негодными средствами. За подобные деяния лицо может быть привлечено к ответственности за хулиганство, причинение вреда здоровью либо за побои.

Вместе с тем ответственность такого лица возможна за соучастие в любой форме в изнасиловании и за соисполнительство, выразившееся в применении насилия или угрозы его применения к потерпевшей или к другим лицам. За соисполнительство в указанных формах может быть привлечена к ответственности и женщина.

Лица, осужденные в 1998 г. за изнасилование и покушение на изнасилование, характеризуются следующими данными. Из 7746 человек, осужденных за эти преступления, было: мужчин – 99,3% (7695 человек), женщин – 0,7% (51), в возрасте 14-17 лет – 15,2% (1174), 18-29 лет – 57,4% (4443), 30 лет и старше – 27,5% (2129). По социальной принадлежности: рабочих – 23,8% (1842), служащих – 1,9% (150), работников сельского хозяйства – 2,0% (158), учащихся – 7,5% (580), студентов – 1,3% (103), предпринимателей – 1,4% (107). 57,6% (4463) из числа лиц, совершивших преступления, не имели постоянного источника дохода; были безработными 6,4% (499), совершили преступления в состоянии опьянения: алкогольного – 73,0% (5657), наркотического и токсического – 0,6% (44)*(275).

Квалифицированным видом является изнасилование, совершенное неоднократно или лицом, ранее совершившим насильственные действия сексуального характера (п. “а” ч. 2 ст. 131 УК), т.е. такое изнасилование, которому предшествовали изнасилование или насильственные действия сексуального характера либо приготовление к такому преступлению или покушение на такое преступление, причем не имеет значения, был виновный исполнителем или соучастником совершенных ранее преступлений. Необходимо, чтобы по этим ранее совершенным преступлениям не истек срок давности привлечения к уголовной ответственности, а судимость не была погашена или снята.

Если все ранее совершенные виновным изнасилования по квалификации тождественны последнему изнасилованию, квалификации по совокупности не требуется. В случаях же, когда два или более изнасилования предусмотрены различными частями ст. 131 УК, а также, если в одном из них было приготовление к изнасилованию, покушение на изнасилование, а в другом – оконченное преступление, либо в совершении одного изнасилования виновный действовал в качестве исполнителя, а в другом – соучастника, каждое деяние должно квалифицировать самостоятельно. Последовательное изнасилование двух потерпевших квалифицируется по п. “а” ч. 2 ст. 131 УК.

Дела об изнасиловании, квалифицируемые по ч. 1 ст. 131 УК, являются, согласно ч. 2 ст. 27 УПК РСФСР, делами частно-публичного обвинения, т. е. такие дела, возбуждаются не иначе, как по жалобе потерпевшей, но прекращению за примирением потерпевшей с обвиняемым не подлежат. В связи с этим следует согласиться с Т.В.Кондрашовой в том, что при совершении двух изнасилований второе следует рассматривать как совершенное повторно, если первая потерпевшая подала заявление о привлечении виновного к уголовной ответственности*(276).

Однако вызывает возражение позиция автора, согласно которой если во время расследования первого изнасилования обвиняемый совершает второе, то для привлечения его за последнее преступление как за повторное требуется заявление потерпевшей. По мнению Т.В.Кондрашовой, потерпевшая по второму изнасилованию вправе самостоятельно решать вопрос о привлечении виновного к уголовной ответственности. Такая позиция представляется ошибочной. Во-первых, она противоречит правильному утверждению о том, что при двух изнасилованиях для возбуждения уголовного дела достаточно заявления потерпевшей по первому изнасилованию. Во-вторых, обвиняемый, совершивший второе изнасилование в период расследования дела о совершении им первого изнасилования, представляет повышенную общественную опасность в сравнении с лицом, привлекаемым к ответственности одновременно за два случая изнасилования, и поэтому не должен находиться в привилегированном положении.

Не могут рассматриваться как неоднократное изнасилование случаи, когда насилие над потерпевшей не прерывалось либо прерывалось на непродолжительное время и обстоятельства совершения насильственных половых актов свидетельствуют о едином умысле виновного, совершении им второго и последующего половых актов.

Так, надзорная инстанция изменила приговор народного суда, которым М. был признан виновным в изнасиловании З. в своей квартире. Когда она попыталась уйти, М. остановил ее и вновь, применяя насилие, совершил второй половой акт. Надзорная инстанция, указав, что второй половой акт с той же потерпевшей был совершен через непродолжительное время, переквалифицировал действия М. с ч. 2 на ч. 1 ст. 117 УК РСФСР*(277). Вместе с тем последовательное изнасилование двух удерживаемых потерпевших образует признак неоднократности*(278).

Если изнасилованию предшествовали совершенные ранее насильственные действия сексуального характера, они квалифицируются (в зависимости от наличия или отсутствия квалифицирующих обстоятельств) по соответствующей части ст. 132 УК, а изнасилование, при отсутствии других квалифицирующих признаков, по п. “а” ч. 2 ст. 131 УК. По совокупности ст. 131 и 132 УК следует квалифицировать действия виновного, если он, изнасиловав потерпевшую, затем совершает с ней насильственные действия сексуального характера. Так, действия лица, изнасиловавшего потерпевшую, заведомо не достигшую 14-летнего возраста, и совершившего с ней действия сексуального характера, судом были квалифицированы по п. “в” ч. 3 ст. 131 и п. “в” ч. 3 ст. 132 УК*(279).

По п. “б” ч. 2 ст. 131 УК квалифицируется изнасилование, совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой. Согласно ч. 1 ст. 35 УК преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора. Соисполнителями являются не только лица, вступившие в половое сношение с потерпевшей, но и лица, сами в половое сношение не вступавшие, но непосредственно перед половым сношением или в процессе полового сношения с другим лицом применившие к потерпевшей физическое или психическое насилие с целью подавления ее сопротивления. Из этого следует, что по п. “б” ч. 2 ст. 131 УК без ссылки на ст. 33 УК могут квалифицироваться действия и импотента, и женщины.

В соответствии с ч. 2 ст. 35 УК преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления.

Изнасилование признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений (ч. 3 ст. 35 УК). Отличие этого квалифицирующего признака от “группы лиц по предварительному сговору” в устойчивости организованной группы. Лица, объединившиеся в организованную группу, как правило, тщательно готовят и планируют преступления, распределяют роли между соучастниками.

Изнасилование, совершенное группой лиц, имеет место и тогда, когда виновные, действуя согласованно и применяя физическое насилие или угрозу в отношении нескольких женщин, совершают половой акт каждый с одной из них.

Из 7746 человек, осужденных в 1998 г. за изнасилование и покушение на изнасилование, совершили преступление в группе 41,8% (3237 человек)*(280).

Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшей (п. “в” ч. 2 ст. 131 УК) может быть выражена словесно, а может вытекать из действий виновного (угроза ножом, пистолетом и пр.). Собирался ли виновный осуществить свою угрозу или оказывал на потерпевшую психическое воздействие, значения для квалификации не имеет. Этот квалифицирующий признак наличествует и при угрозе макетом пистолета.

Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью является квалифицирующим для ч. 2 ст. 131 УК признаком только в том случае, если угроза немедленного применения насилия осуществлялась с целью преодоления сопротивления потерпевшей при изнасиловании. Такая угроза охватывается п. “в” ч. 2 ст. 131 УК и не требует дополнительной квалификации по ст. 119 УК.

Угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, выраженную после изнасилования с той, например, целью, чтобы потерпевшая не сообщила о случившемся, при отсутствии квалифицирующих признаков следует квалифицировать по ч. 1 ст. 131 УК, а также по ст. 119 УК, если имелись основания опасаться ее осуществления.

В литературе высказывалось заслуживающее внимания мнение о нецелесообразности сохранения в качестве квалифицирующего признака угрозы убийством или причинением тяжкого телесного повреждения. Так, Б.В.Даниэльбек отмечал, что “вряд ли можно признать обоснованным, когда лицо, фактически нанесшее менее тяжкое телесное повреждение, несет смягченную ответственность (ч. 1 ст. 117 УК РСФСР) по сравнению с лицом, лишь угрожавшим причинить тяжкое телесное повреждение (ч. 2 ст. 117 УК РСФСР)”*(281).

А.Н.Игнатов, соглашаясь с Б.В.Даниэльбеком и считая необходимым исключить указанный квалифицирующий признак из уголовного законодательства, пишет: “Изучение судебной практики показало, что во многих случаях изнасилований, квалифицированных по ч. 2 ст. 117 УК РСФСР по признаку угрозы смертью или причинением тяжкого телесного повреждения, общественная опасность не больше, чем в случаях, квалифицируемых ч. 1 ст. 117 УК РСФСР”*(282).

По п. “в” ч. 2 ст. 131 УК квалифицируется также изнасилование, совершенное с особой жестокостью по отношению к потерпевшей или другим лицам. Особая жестокость может выражаться в применении пыток, глумлении над потерпевшей, истязании ее или других лиц. Особая жестокость может проявляться также в изнасиловании потерпевшей на глазах жениха, мужа, родителей, детей и других близких людей.

Изнасилование, повлекшее заражение потерпевшей венерическим заболеванием или ВИЧ-инфекцией, квалифицируется соответственно по п. “г” ч. 2 или п. “б” ч. 3 ст. 131 УК. Виновный должен знать о наличии у него венерической болезни или ВИЧ-инфекции. Президиум Верховного Суда РФ в постановлении по конкретному делу, обосновывая особо тяжкие последствия, связанные с заражением сифилисом при изнасиловании, указал, что сифилис может привести к тяжелым заболеваниям внутренних органов: пороку сердца, гепатиту, поражению сосудов, костей, органов зрения, центральной и периферической нервной системы, которые в отдельных случаях ведут к инвалидности больного. Кроме того, сифилис вызывает при беременности потерпевшей поражение плода в виде врожденного сифилиса*(283).

Согласно ч. 2 п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. действия лица, знавшего о наличии у него заболевания СПИД и заразившего потерпевшую либо заведомо поставившего ее в опасность заражения этой болезнью, следует квалифицировать по совокупности преступлений по ст. 117 и 115.2 УК РСФСР (ст. 131 и 122 УК РФ).

С принятием нового Уголовного кодекса РФ, включившего в качестве признака квалифицированного состава заражение потерпевшей ВИЧ-инфекцией, указанная рекомендация утратила силу. Правы Н.Г.Иванов и Ю.И.Ляпунов, считающие, что если менее опасное преступление является признаком другого более опасного преступления и непосредственно указано в диспозиции соответствующей уголовно-правовой нормы (в данном случае в диспозиции ч. 2 ст. 131 УК РФ), то оно поглощается более опасным преступлением и не нуждается в самостоятельной правовой оценке, поскольку уже учтено законодателем*(284).

Итак, изнасилование, повлекшее по неосторожности заражение потерпевшей ВИЧ-инфекцией, квалифицируется по п. “б” ч. 3 ст. 131 УК РФ и дополнительной квалификации по ч. 2 ст. 122 УК РФ не требуется. Вместе с тем п. “б” ч. 3 ст. 131 УК предусматривает в качестве квалифицирующего признака фактическое заражение потерпевшей ВИЧ-инфекцией. Заведомое же поставление потерпевшей в опасность заражения ВИЧ-инфекцией не является квалифицирующим признаком изнасилования, вследствие чего такое преступление должно квалифицироваться по совокупности ч. 1 ст. 131 УК (при отсутствии и других квалифицирующих признаков) и ч. 1 ст. 122 УК.

Пункт “д” ч. 2 ст. 131 УК предусматривает ответственность за изнасилование заведомо несовершеннолетней, не достигшей 18-летнего возраста, а п. “б” ч. 3 ст. 131 УК – потерпевшей, заведомо не достигшей 14-летнего возраста. Указание в новом Уголовном кодексе на заведомость несовершеннолетия или недостижения 14-летнего возраста потерпевшей не случайно. В Кодексе 1960 г. такое указание отсутствовало, вследствие чего Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 24 марта 1964 г. “О судебной практике по делам об изнасиловании” разъяснил: для обвинения в изнасиловании несовершеннолетней необходимо установить, что лицо знало или допускало, что совершает насильственный половой акт с несовершеннолетней, либо могло, и должно было это предвидеть. Указанное постановление Пленума подвергалось справедливой критике. Как писал А.А.Пионтковский, постановление Пленума ввело, по существу, неизвестное нашему законодательству понятие “неосторожное изнасилование несовершеннолетней”. Практика судов первой инстанции по делам об изнасиловании несовершеннолетних после издания указанного постановления Пленума Верховного Суда СССР нередко переходит на позиции объективного вменения*(285).

Очевидно, с учетом этих критических замечаний Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 22 апреля 1992 г. указал: при совершении таких преступлений виновный должен знать или допускать, что совершает изнасилование несовершеннолетней или малолетней. В противном случае эти квалифицирующие признаки отсутствуют.

Так, Верховный Суд РФ переквалифицировал с ч. 3 ст. 117 УК 1960 г. (изнасилование несовершеннолетней) на ч. 1 ст. 117 УК действия Ильина, изнасиловавшего Н., которой было 17 лет 9 месяцев 13 дней, по тем основаниям, что при знакомстве потерпевшая говорила ему, что она замужем, ее облик и физическое развитие не давали оснований сомневаться в этом, а ее заявление в процессе преодоления сопротивления, что она малолетняя, он мог расценивать как носящее защитный характер и не поверить ей*(286).

Изнасилование, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшей. Этот особо квалифицированный вид изнасилования, предусмотренный п. “а” ч. 3 ст. 131 УК, предполагает двойную форму вины: прямой умысел по отношению к изнасилованию и неосторожность в виде легкомыслия или небрежности по отношению к смерти потерпевшей. Такое последствие должно находиться в необходимой причинной связи с действиями виновного. Дополнительной квалификации подобных действий по ст. 109 УК (причинение смерти по неосторожности) не требуется.

Так, М. и Н. были признаны виновными в изнасиловании К., в процессе которого они закрывали руками дыхательные пути потерпевшей, стремясь не дать ей возможности кричать. После изнасилования М. и Н. обнаружили, что К. не подает признаков жизни. Причиной смерти явилась механическая асфиксия. Судом первой инстанции М. и Н. были осуждены по ст. 106 (неосторожное убийство) и ч. 4 ст. 117 УК РСФСР. Пленум Верховного Суда СССР, исключая из приговора ст. 106 УК, указал, что смерть потерпевшей, явившаяся результатом действий, совершенных по неосторожности, охватывается объективной стороной состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 117 УК РСФСР*(287).

В случае если в процессе изнасилования или покушения на него совершено умышленное убийство, действия виновного также квалифицируются по п. “а” ч. 3 ст. 131 УК и по совокупности по п. “к” ч. 2 ст. 105 УК.

Если же умысел на совершение убийства возник после изнасилования (например, с целью сокрытия преступления или по мотивам мести за сопротивление, оказанное потерпевшей при изнасиловании), то налицо два самостоятельных преступления – изнасилование, которое должно квалифицироваться в зависимости от наличия или отсутствия квалифицирующих признаков по соответствующей части ст. 131 УК, и убийство, совершенное с целью скрыть другое преступление, по п. “к” ч. 2 ст. 105 УК.

Так, Верховный Суд РСФСР переквалифицировал действия Г. с ч. 4 ст. 117 (изнасилование, повлекшее особо тяжкие последствия) и п. “е” ст. 102 УК 1960 г. на ч. 1 ст. 117 и п. “е” ст. 102 УК 1960 г. (умышленное убийство, совершенное с целью скрыть другое преступление) по тем основаниям, что “смерть потерпевшей наступила после изнасилования и не была непосредственно связана с действиями, составляющими объективную сторону этого преступления”. Г. убил потерпевшую ударами топора, испугавшись ее угрозы “посадить” его, высказанной после изнасилования*(288).

Пункт “б” ч. 3 ст. 131 УК, кроме изнасилования, повлекшего заражение потерпевшей ВИЧ-инфекцией, предусматривает изнасилование, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшей или иные тяжкие последствия. Как и при изнасиловании, повлекшем смерть потерпевшей, при квалификации действий виновного по указанным квалифицирующим признакам необходимо установить двойную форму вины по отношению к изнасилованию и к наступившим последствиям, а также необходимую причинную связь между действиями виновного и причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшей или иным тяжким последствиям.

В Уголовном кодексе 1960 г. соответствующий квалифицирующий признак предусматривал изнасилование, повлекшее особо тяжкие последствия, не выделяя в качестве самостоятельного квалифицирующего признака причинение при изнасиловании тяжких телесных повреждений (ч. 4 ст. 117). Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 25 марта 1964 г. N 2 “О судебной практике по делам об изнасиловании” в качестве одного из проявлений особо тяжких последствий при изнасиловании указал на причинение потерпевшей телесных повреждений в процессе изнасилования или покушения на него, повлекших потерю зрения, слуха, прерывание беременности или иные последствия, предусмотренные ст. 108 УК РСФСР (тяжкие телесные повреждения). Более краткое, но по существу аналогичное разъяснение по этому вопросу содержится в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г., указавшем в качестве одного из проявлений особо тяжких последствий на причинение в процессе изнасилования телесных повреждений, повлекших последствия, предусмотренные ст. 108 УК РСФСР. Указание на последствия, наступившие в результате причинения тяжкого телесного повреждения, исключило тяжкие телесные повреждения, опасные для жизни, в качестве одного из проявлений особо тяжких последствий изнасилования.

По такому же пути пошла и судебная практика. Так, Пленум Верховного Суда СССР не нашел особо тяжких последствий изнасилования в действиях Щ., причинившего потерпевшей Б. в процессе изнасилования тяжкие телесные повреждения, опасные для жизни, и переквалифицировал действия виновного на ч. 2 ст. 117 и ч. 1 ст. 108 УК РСФСР*(289).

Подобная практика подверглась критике. Так, А.Н.Игнатов и А.П.Дьяченко писали: “Возникает парадоксальная ситуация, когда насильник, заявивший потерпевшей “я тебя задушу”, будет отвечать по ч. 2 ст. 117 УК РСФСР (изнасилование, сопряженное с угрозой убийством или причинением тяжкого телесного повреждения. – А. Я.), а преступник, реально душивший за горло спящую женщину до потери сознания и потом ее изнасиловавший, может быть привлечен к ответственности по ч. 1 ст. 117 и ч. 1 ст. 108 УК РСФСР, санкции которых мягче санкции ч. 2 ст. 117 УК РСФСР”*(290).

О несостоятельности подобной судебной практики свидетельствует также то, что неосторожное убийство (ст. 106 УК РСФСР, наказание до 3 лет лишения свободы), являющееся менее тяжким преступлением в сравнении с тяжким телесным повреждением, опасным для жизни (ч. 1 ст. 108 УК РСФСР, наказание до 8 лет лишения свободы), отнесено к одним из проявлений особо квалифицированного признака изнасилования, а тяжкое телесное повреждение, опасное для жизни, таковым не является.

Законодатель в п. “б” ч. 3 ст. 131 УК РФ указал в качестве самостоятельного признака особо квалифицированного изнасилования причинение потерпевшей тяжкого вреда здоровью, в содержание которого входит и тяжкий вред здоровью, опасный для жизни.

Некоторые авторы, несмотря на новую формулировку закона, остаются по рассматриваемому вопросу на прежних позициях. Так, Н.К.Семернева пишет: “К иным тяжким последствиям необходимо относить все виды причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшей, перечисленные в ч. 1 ст. 111 УК, не опасные для жизни, но отнесенные к тяжким по исходу (по фактически наступившим последствиям)”*(291). Такая позиция, хотя и соответствует требованиям постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г., но противоречит п. “б” ч. 3 ст. 131 УК, предусматривающему причинение любого тяжкого вреда здоровью потерпевшей в качестве самостоятельного особо квалифицирующего признака изнасилования.

Согласно п. “б” ч. 3 ст. 131 УК, особо квалифицирующим признаком, является неосторожное причинение при изнасиловании тяжкого вреда здоровью, и поэтому умышленное причинение такого вреда не охватывается данной статьей и, подобно квалификации умышленного убийства, совершенного при изнасиловании, квалифицируемого по совокупности п. “б” ч. 3 ст. 131 и п. “к” ч. 2 ст. 105 УК, должно квалифицироваться по совокупности п. “б” ч. 3 ст. 131 и ст. 111 УК.

Предусмотренные п. “б” ч. 2 ст. 131 УК в качестве особо квалифицирующего обстоятельства “иные тяжкие последствия” – признак оценочный. Согласно п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. такими последствиями могут быть признаны, например, самоубийство потерпевшей, душевная болезнь, последовавшая в результате изнасилования. Эти последствия должны находиться в необходимой причинной связи с изнасилованием. Отношение к таким последствиям может быть и в форме неосторожной вины. Покушение на самоубийство не может рассматриваться в качестве иного тяжкого последствия изнасилования. Квалификация по п. “б” ч. 3 ст. 131 УК возможна лишь в случае, если в результате покушения на самоубийство здоровью потерпевшей был причинен тяжкий вред.

В литературе высказано мнение о признании квалифицирующим и особо квалифицирующим признаком последующую в результате изнасилования беременность потерпевшей. Поскольку беременность является дополнительной травмой для потерпевшей, Т.В.Кондрашова предлагала закрепить законодательным путем такое последствие, как беременность, в качестве квалифицирующего обстоятельства в ч. 2 ст. 117 УК РСФСР*(292). По мнению А.П.Дьяченко, “во всех случаях беременность малолетних, несовершеннолетних и лиц, не достигших половой зрелости, следует признавать тяжким последствием изнасилования”*(293).

Более убедительны доводы А.Н.Игнатова, считающего, что, поскольку беременность является естественным, хотя и не обязательным последствием полового акта, рассматривать ее как особое последствие нет оснований, и такого рода последствия, равно как и возможность тяжелых моральных страданий потерпевшей, учтены законодателем при установлении санкции за изнасилование*(294). Следует также добавить, что законодателем предусмотрены в качестве квалифицирующего и особо квалифицирующего обстоятельств изнасилование несовершеннолетней (п. “д” ч. 2 ст. 131 УК) и потерпевшей, не достигшей 14-летнего возраста (п. “в” ч. 3 ст. 131 УК).

В то же время изнасилование беременной женщины, последовавший в результате этого выкидыш и утрата способности к деторождению должны квалифицироваться по п. “б” ч. 3 ст. 131 УК по признаку причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшей.

Нельзя согласиться со следующим утверждением Н.К.Семерневой. “Убийство женщины с целью совершения полового акта с трупом следует квалифицировать по ч. 1 ст. 105. Основания для вменения убийства, сопряженного с изнасилованием, нет, так как отсутствует объект – половая неприкосновенность или половая свобода потерпевшей. Нет и самого факта изнасилования, в связи, с чем ст. 131 УК не вменяется”*(295).

Во-первых, в указанной ситуации половой неприкосновенности или половой свободы потерпевшую лишает своими действиями виновный, убивший потерпевшую, и это обстоятельство не может расцениваться как освобождающее виновного от ответственности по одной статье (131 УК) и смягчающее ответственность по другой статье (105 УК).

Во-вторых, ситуация получается парадоксальная: если, например, виновный с целью убийства затянул петлю на шее потерпевшей и успел совершить с нею половой акт, пока она еще была жива, он несет ответственность и за убийство, сопряженное с изнасилованием, и за изнасилование, повлекшее тяжкие последствия. Если же к моменту совершения полового акта потерпевшая была мертва, действия виновного квалифицируются только как простое умышленное убийство. В обоих случаях действия виновного следует квалифицировать по совокупности п. “к” ч. 2 ст. 105 и п. “б” ч. 3 ст. 131 УК.

Уголовные кодексы некоторых государств содержат и иные квалифицирующие и особо квалифицирующие признаки изнасилования. Так, уголовные кодексы Франции (ст. 222-24), Испании (п. 4 ст. 180), Узбекистана (п. “б” ч. 3 ст. 118) предусматривают в качестве таких признаков изнасилование, совершенное с использованием родственных связей. Уголовные кодексы Казахстана (п. “г” ч. 3 ст. 120), Узбекистана (п. “в” ч. 3 ст. 118), Таджикистана (п. “г” ч. 3 ст. 138) в качестве особо квалифицирующего признака указывают изнасилование, совершенное с использованием условий общественного бедствия или в ходе массовых беспорядков.

Статья 131 УК РФ предусматривает наказания в виде лишения свободы на срок: от 3 до 6 лет – по ч. 1; от 4 до 10 лет – по ч. 2; от 8 до 15 лет – по ч. 3. С момента введения в действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1962 г. “Об усилении уголовной ответственности за изнасилование” до введения в действие УК РФ 1996 г. за особо квалифицированный вид изнасилования была предусмотрена смертная казнь.

Уголовные кодексы Кыргызской Республики (ч. 3 ст. 129), Таджикистана (ч. 3 ст. 138) и Узбекистана (ч. 3 ст. 118) предусматривают смертную казнь за особо квалифицированный вид изнасилования.

Уголовный кодекс Франции (ст. 222-26) в качестве наказания за особо квалифицированный вид изнасилования предусматривает пожизненное заключение.

Согласно ст. 180 УК Испании, если присутствуют два или более квалифицирующих обстоятельства изнасилования или иных действий сексуального характера, наказание назначается ближе к верхнему пределу санкции.

Глава 3. Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина

2. Общая характеристика, понятие и виды половых преступлений

“Сексуальная революция” в развитых странах Запада бурно проявилась в 60-х гг. ХХ в. Хотя в 80-х гг. и утверждалось, что в нашей стране “секса нет”, однако и Россию “сексуальная революция” не миновала. Так, если в 60-х гг., согласно опросам 25 студентов в возрасте до 18 лет, вступили в половую связь 29% юношей и 9% девушек, в 70-х гг. – соответственно 50 и 25%, то в 80-х гг. – 70% старшеклассников имели половые контакты. А анонимное обследование ряда школ Москвы показало, что первое половое сношение у 50% опрошенных девочек состоялось в 13-14 лет, а у 9% – еще раньше*(249).

Если обратиться к статистике таких наиболее распространенных половых преступлений, как изнасилования (около 80%), то может сложиться ошибочное впечатление, будто половая активность населения (точнее, криминогенной ее части) в последние годы несколько поубавилась. Так, в 1987 г. было совершено 10 902 изнасилования и покушения на изнасилование, в 1990 г. – 15 010, в 1998 г. – 9014*(250). Некоторые процессы последних лет, даже негативные, конечно, сдерживают рост этих преступлений (либерализация сексуальной сферы, делающая половые контакты более доступными, фактическая легализация проституции, распространение ВИЧ-инфекции и пр.). Однако действительное положение дел далеко от статистического благополучия.

Дестабилизация обстановки в стране, рост преступности (в 1987 г. в России было совершено 1 185 914 преступлений, в 1998 г. – 2 581 940, что составило 217,7%*(251)), эскалация различных форм насилия, высокий уровень тяжких насильственных преступлений, ослабление борьбы с “фоновыми” преступлениями (хулиганство, причинение вреда здоровью, незаконное хранение и ношение оружия), увеличение количества преступлений, связанных с наркотиками, безнаказанность многих преступлений, свидетельствующая о неэффективности обращений потерпевших с заявлениями в правоохранительные органы, боязнь мести со стороны преступников – все это свидетельствует о том, что реальное количество таких наиболее тяжких половых преступлений, каким является изнасилование, в два-три раза больше официально зарегистрированного. Об этом же свидетельствует значительное уменьшение дел о покушении на изнасилование – наиболее латентных насильственных половых преступлений. В 1985 г. такие дела составляли 35% от общего количества дел об изнасиловании, а в 1995 г. – 14,1%.

Высокая латентность изнасилований характерна не только для России. Для сравнения можно отметить, что в США, где уровень официально зарегистрированных изнасилований значительно выше, чем у нас (в 1989 г. там было зарегистрировано 94 504 изнасилования), согласно опубликованным данным, 25% американок хотя бы раз в жизни были изнасилованы, но менее чем 10% из них сообщили об этом в соответствующие органы.

В юридической литературе даны различные определения половых преступлений. Так, Я.М.Яковлев определял половые преступления как предусмотренные уголовным законом общественно опасные деяния, посягающие на половые отношения, присущие сложившемуся в обществе половому укладу, заключающиеся в умышленном совершении с целью удовлетворения половой потребности субъекта или другого определенного лица сексуальных действий, нарушающие половые интересы потерпевшего или нормальные для этого уклада половые отношения между лицами разного пола*(252).

Аналогично определяет половое преступление Б.В.Даниэльбек – как предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние, имеющее сексуальный характер, посягающее на нормальный уклад половых отношений в обществе, совершаемое для удовлетворения своей или чужой потребности*(253).

А.Н.Игнатов, критикуя эти определения половых преступлений, пишет, что в этих определениях, во-первых, характеристика деяния отрывается от половой нравственности как основного регулятора половых отношений и, во-вторых, исключается возможность признания половым преступлением общественно опасных действий, совершенных не по сексуальным мотивам*(254). К критике А.Н.Игнатова можно добавить, что с учетом криминализации насильственного мужеложства и лесбиянства излишним является указание, будто половые преступления посягают на половые отношения между лицами разного пола.

Справедливо считая, что применительно к области уголовного права любое преступление является безнравственным поведением, но только некоторые преступления нарушают нормы половой морали, А.Н.Игнатов определяет половые отношения как общественно опасные деяния, грубо нарушающие установленный в обществе уклад половых отношений и основные принципы половой нравственности, направленные на удовлетворение сексуальных потребностей самого виновного или других лиц.

Соглашаясь в основном с определением половых преступлений, данным А.Н.Игнатовым, вместе с тем следует отметить, что, поскольку в число половых преступлений включены развратные действия в отношении малолетних, это определение нуждается в дополнении: “а также умышленные действия, направленные против нравственного и физического развития лиц, не достигших 14-летнего возраста”.

Видовым объектом половых преступлений являются половая неприкосновенность и половая свобода личности. Как пишет А.В.Корнеева, “видовым (групповым) объектом этих (половых) преступлений является совокупность общественных отношений, обеспечивающих половую неприкосновенность и половую свободу личности”*(255).

Н.К.Семернева, аналогичным образом определяя объект половых преступлений, добавляет, что в ст. 134, 135, а также в п. “д” ч. 2 ст. 131, п. “в” ч. 3 ст. 131, п. “д” ч. 2 ст. 132, п. “в” ч. 3 ст. 132 УК дополнительным объектом является физическое и нравственное развитие детей и подростков*(256). Вряд ли можно согласиться с тем, что в ст. 135 УК (развратные действия) физическое и нравственное развитие детей и подростков является дополнительным объектом. В развратных действиях это основной объект, а не дополнительный. Половая же неприкосновенность и половая свобода личности в развратных действиях не являются ни основным, ни дополнительным объектом. Видовой объект преступлений, включенных в гл. 18 УК, шире, чем указано в названии главы.

Видовым объектом этих преступлений являются личность и уклад половых отношений, основанный на нормах половой морали.

Общее для всех половых преступлений – их объективная сторона выражается в активных действиях, посредством которых причиняется вред или создается угроза его причинения половым интересам личности. По законодательной конструкции, по мнению А.В.Корнеевой, половые преступления имеют формальный характер, за исключением квалифицированных видов изнасилования. Аналогичную позицию занимает Н.К.Семернева, утверждая, что составы половых преступлений (основные) формальные. Как нам представляется, эти утверждения неточны, ибо формальными являются не только основные составы, но и некоторые квалифицированные составы, не предусматривающие в качестве обязательного признака наступление каких-либо последствий. Например, изнасилование, совершенное неоднократно или лицом, ранее совершившим насильственные действия сексуального характера (п. “а” ч. 2 ст. 131 УК).

Все половые преступления совершаются только с прямым умыслом. Сексуальный мотив не является их обязательным признаком, так как изнасилование возможно, например, из хулиганских побуждений, из мести, с целью добиться согласия потерпевшей на вступление в брак, а при понуждении лица к совершению действия сексуального характера с третьим лицом возможны корыстные или карьеристские мотивы и цели.

Утверждая, что сексуальные цели не являются специфическими только для половых преступлений и поэтому не могут быть положены в основу отграничения этих преступлений от других, М.Д.Шаргородский писал о возможности сексуальной цели при совершении иных (а не только половых) преступлений (например, убийства сексуальными психопатами с садистскими наклонностями; эксгибиционирование в общественном месте, грубо нарушающее общественный порядок и выражающее явное неуважение к обществу; кражи предметов женского туалета фетишистами)*(257).

Сексуальные побуждения возможны также при совершении не только садистских, но и мазохистских действий. Так, Антон Ноймайр пишет, что Гитлер просил своих любовниц топтать его ногами, что очень возбуждало его. “Для получения полного сексуального удовлетворения Гитлеру было необходимо, чтобы женщина, сидя на корточках над его головой, мочилась ему на лицо”*(258). Подобные действия, очевидно, не проходили бесследно для психики женщин. Не случайно многие женщины, близкие Гитлеру, покончили с собой (в том числе известная киноактриса Рената Мюллер) или покушались на самоубийство (Ева Браун дважды пыталась покончить с собой)*(259).

Субъектом половых преступлений могут быть вменяемые лица, достигшие в зависимости от состава 14, 16 и 18 лет.

Половые преступления классифицируются по различным основаниям. Так, Н.Г.Иванов и Ю.И.Ляпунов, положив в основание классификации характерные особенности способа совершения деяния, подразделили половые преступления на четыре группы: 1) соединенные с половым сношением (с изнасилованием) – ст. 131 УК; 2) не соединенные с половым сношением (не являющиеся изнасилованием) – ст. 132 УК; 3) развратные действия, обладающие собственной спецификой, – ст. 135 УК; 4) деяния, имеющие универсальный характер – половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста, – ст. 134 УК (в ред. до принятия Федерального закона от 25 июня 1998 г.*(260) Вряд ли эта классификация удачна. В группу преступлений, соединенных с половым сношением, можно отнести не только изнасилования, но и преступления, предусмотренные ст. 133, 134 УК, а в группу преступлений, не соединенных с половым сношением, – преступления, установленные ст. 132 и 135 УК. Если исходить из собственной специфики, то при классификации любых преступлений каждое их них следует выделять в отдельную группу. Наконец, указание на универсальный характер слишком общо и не определяет каких-либо особенностей входящего в эту группу преступления.

Большинство авторов классифицируют половые преступления исходя из непосредственного объекта. Так, А.В.Корнеева подразделила половые преступления на две группы: 1) посягательства на половую свободу и половую неприкосновенность личности: изнасилование (ст. 131 УК), насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК), понуждение к действиям сексуального характера (ст. 133 УК); 2) посягательства на половую свободу, половую неприкосновенность, нравственное и физическое здоровье несовершеннолетних: половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16 лет (ст. 134 УК в прежней редакции), развратные действия (ст. 135 УК)*(261). Очевидно, нельзя говорить о половой свободе применительно к несовершеннолетним, а о половой неприкосновенности – к взрослой женщине. Нет, по нашему мнению, посягательства ни на половую свободу, ни на половую неприкосновенность при совершении преступных действий сексуального характера. Для потерпевшего подобные действия – надругательство над его личностью, а не половое сношение. Характерно, что в местах лишения свободы, когда хотят унизить человека, “опустить” его, над ним совершают насильственные действия сексуального характера. Половым же преступлением эти действия являются при рассмотрении их с позиций виновного. Исходя из этого, все половые преступления по непосредственному объекту можно разделить на три группы.

Это преступления, непосредственным объектом которых является:

1) половая свобода, здоровье и честь взрослого человека: изнасилование (ст. 131 УК), понуждение к половому сношению (ст. 133 УК);

2) половая неприкосновенность и нормальное физическое, умственное и моральное развитие несовершеннолетних: изнасилование несовершеннолетних и малолетних (п. “д” ч. 2 и п. “в” ч. 3 ст. 131 УК), половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 14-летнего возраста (ст. 134 УК), развратные действия в отношении малолетних (ст. 135 УК);

3) отношения, сопряженные с причинением вреда здоровью, чести и достоинству личности: насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК), понуждение к мужеложству, лесбиянству или совершению иных действий сексуального характера (ст. 133 УК).

 1. История развития законодательства об ответственности за половые преступления

История развития законодательства о половых преступлениях уходит в далекое прошлое, когда ответственность за эти преступления регулировалась в основном церковным законодательством. Однако уже Устав князя Ярослава (1015-1054 гг.) “О церковных судах” предусматривал не только церковно-правовую, но и уголовную, и гражданскую ответственность. В зависимости от социального положения потерпевшей различное наказание предусматривалось за изнасилование (ст. 3). Этим же Уставом предусматривалась ответственность за групповое изнасилование (ст. 7); двоеженство (ст. 16), блуд с монахиней и скотоложство (ст. 18), половое сношение между родственниками и свойственниками (ст. 12, 14-15, 19-23), включая, например, половое сношение мужчины с двумя сестрами (ст. 20) и братьев с одной женщиной (ст. 23)*(243).

Соборным Уложением 1649 г. в качестве квалифицированного состава предусматривалось изнасилование, совершенное ратным человеком, наказуемое смертной казнью (ст. 30 гл. VII)*(244).

В Артикуле воинском Петра I имелась специальная глава (22), в которой говорилось о “содомском грехе, о насилии и блуде”. Так, Артикул воинский предусматривал ответственность за скотоложство (арт. 165), добровольное мужеложство, квалифицирующим признаком которого являлось мужеложство, совершенное начальством (арт. 166), изнасилование (арт. 167-168), прелюбодеяние (арт. 169-170), двоеженство (арт. 171), половую связь между свойственниками (арт. 173-174).

Некоторый интерес представляют отдельные особенности уголовной ответственности, предусмотренные Артикулом воинским. Так, за изнасилование полагалось равное наказание, независимо от того, на своей или на неприятельской территории было совершено преступление; против честной женщины или блудницы. Установление наказания за изнасилование женщины на неприятельской территории является особенностью Артикула, отличающей его от западноевропейского законодательства.

Для решения вопроса о виновности лица имела значение своевременность подачи заявления потерпевшей. В толковании ст. 167 Артикула говорилось, что ежели потерпевшая “умолчит единый день или более потом, то весьма, по-видимому, будет, что и она к тому охоту имела”. Покушение на изнасилование, согласно этому толкованию, наказывалось по судейскому усмотрению.

Известны Артикулу воинскому и смягчающие наказание обстоятельства. Так, при совершении прелюбодеяния “ежели прелюбодеющая сторона может доказать, что в супружестве способу не может получить телесную охоту утолить, то можно наказание умалить” (арт. 170)*(245). Артикул впервые ввел понятие “проституция”. Согласно артикулу 175 блудниц предписывалось изгонять из полков*(246).

Специальная глава “О преступлениях против общественной нравственности” (гл. 4 разд. 8) впервые была выделена в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. В этой главе предусматривалась ответственность за мужеложство без насилия (ст. 995) и с насилием либо с малолетним или слабоумным (ст. 996), скотоложство (ст. 997). Церковному покаянию подвергались граждане, христиане за противозаконное сожитие неженатого с незамужней по взаимному согласию (ст. 994)*(247).

Специальная глава о половых преступлениях содержалась и в Уголовном уложении 1903 г. Это гл. 27 “О непотребстве”. Дифференцированно, в зависимости от возраста потерпевшего, подошел законодатель к ответственности за любострастные действия. Так, за подобные действия с ребенком в возрасте до 14 лет виновный нес ответственность, даже если эти действия совершены с согласия потерпевшего (ч. 1 ст. 513). Ответственность за аналогичные действия с потерпевшим в возрасте от 14 до 16 лет наступала при отсутствии согласия потерпевшего или “хотя бы с его согласия, но по употреблении во зло его невинности” (ч. 2 ст. 513). За любострастные действия без согласия потерпевшего с лицом, достигшим 16-летнего возраста, ответственность была предусмотрена ст. 514. Наконец, ст. 515 предусматривала ответственность за любострастные действия с лицом, находящимся под властью виновного (ч. 1), с лицом посредством насилия или угрозы угрожаемому или члену его семьи (ч. 2), “с растлением, но без плотского сношения” (ч. 3).

Уложение 1903 г. сохраняло ответственность за мужеложство (ст. 516), кровосмешение (ст. 518), сводничество “для непотребства лица женского пола, не достигшего 21 года” (ст. 524). Вместе с тем Уложение отказалось от ответственности за скотоложство.

Первый советский Уголовный кодекс 1922 г. в гл. V разд. 4 предусматривал ответственность за преступления в области половых отношений. Содержавшиеся в нем нормы условно можно разделить на составы, связанные и не связанные с удовлетворением половой потребности. К первым составам относились половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости (ч. 1 ст. 166), квалифицирующие признаки – сношение, сопряженное с растлением и удовлетворением половой страсти в извращенных формах (ст. 167); изнасилование (ч. 1 ст. 169, квалифицирующий признак – самоубийство потерпевшего лица – ч. 2 ст. 169) и понуждение женщины ко вступлению в половую связь с лицом, в отношении которого женщина является материально или по службе зависимой. Ко вторым составам относились развращение малолетних и несовершеннолетних (ст. 168), понуждение к занятию проституцией (ст. 170), сводничество, содержание притонов разврата, а также вербовка женщин для проституции (ч. 1 ст. 171, квалифицирующим признаком было вовлечение в проституцию лица, состоявшего на попечении обвиняемого или не достигшего совершеннолетия, – ч. 2 ст. 171).

Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. не предусмотрел специального раздела о половых преступлениях. Однако в гл. 6 “Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности” содержались статьи, аналогичные статьям Кодекса 1922 г. об ответственности за половые преступления (ст. 151-155). При этом Кодекс 1926 г. объединил в одну статью простое и квалифицированное половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости (ст. 151). Также в одну статью были объединены понуждение к занятию проституцией и сводничество (ст. 155).

Квалифицирующими признаками изнасилования, кроме самоубийства потерпевшего, являлись недостижение потерпевшим половой зрелости и изнасилование несколькими лицами (ч. 2 ст. 153). Наказуемым стало понуждение женщины не только в половую связь, но и к удовлетворению половой страсти в иной форме (ст. 154).

Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 1 апреля 1934 г. Уголовный кодекс 1926 г. был дополнен ст. 154-а, предусмотревшей ответственность за добровольное и насильственное (ч. 1) либо с использованием зависимого положения потерпевшего (ч. 2) мужеложство*(248).

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 января 1949 г. ответственность за изнасилование была существенно повышена – заключение в исправительно-трудовом лагере на срок от 10 до 15 лет, а за изнасилование несовершеннолетней, а равно изнасилование, совершенное группой лиц или повлекшее за собой особо тяжкие последствия, была установлена ответственность в виде заключения в исправительно-трудовом лагере на срок от 15 до 20 лет.

Уголовный кодекс 1960 г., как и 1926 г., не предусмотрев раздела о половых преступлениях, содержал составы этих преступлений в основном в гл. 3 “Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности”. Кодекс 1960 г., как и прежний, устанавливал ответственность за изнасилование (ст. 117), понуждение женщины к вступлению в половую связь (ст. 118), половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости (ст. 119, без состава с квалифицирующими обстоятельствами), развратные действия (ст. 120), мужеложство (ст. 121).

Части 2 и 3 ст. 117 УК 1960 г. предусмотрели ряд новых квалифицирующих обстоятельств: изнасилование, сопряженное с угрозой убийством или причинением тяжкого телесного повреждения, либо совершенное группой лиц или лицом, ранее совершившим изнасилование (ч. 2). За предусмотренное ч. 3 ст. 117 УК изнасилование, совершенное особо опасным рецидивистом или повлекшее особо тяжкие последствия, а равно изнасилование несовершеннолетней, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1962 г. было усилено наказание вплоть до применения смертной казни. В УК была дана соответственно новая редакция ст. 117 Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 25 июля 1962 г. В дальнейшем Законом РФ от 18 февраля 1993 г. редакция ст. 117 УК была изменена: в ч. 4 было выделено изнасилование, совершенное особо опасным рецидивистом или повлекшее особо тяжкие последствия, а равно изнасилование малолетней с наказанием в виде лишения свободы на срок от 8 до 15 лет либо смертной казни.

Законом РФ от 29 апреля 1993 г. было декриминализировано добровольное мужеложство и оставлена ответственность за мужеложство, совершенное с применением физического насилия, угроз, или в отношении несовершеннолетнего, или с использованием зависимого положения либо беспомощного состояния потерпевшего.

4. Преступления против чести и достоинства личности

В правовом государстве охрана чести и достоинства человека и гражданина приобретает особое значение. Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления.

Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени человека и гражданина (ст. 21, 23 Конституции РФ). Эти конституционные принципы соответствуют ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод – о праве на защиту от незаконных посягательств на честь и достоинство личности, его репутацию.

Правовая защита чести, достоинства личности человека и его репутации осуществляется в соответствии со ст. 129-130 УК и ст. 152 ГК РФ.

Прежде чем приступить к анализу уголовно-правовой борьбы с преступлениями против чести, достоинства и репутации личности, остановимся на некоторых фрагментах истории развития уголовного законодательства России, устанавливавшего ответственность за их совершение.

Ответственность за оскорбление (обиду) и клевету в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1885 г. была установлена ст. 130-138, тщательно детализирующими составы этих преступлений. Так, в ст. 130 Устава предусматривалась уголовная ответственность за устное или письменное оскорбление; в ст. 131 – за оскорбление нанимателя или членов его семьи; в ст. 132 – за оскорбление родственника по восходящей линии; в ст. 133 – за оскорбление действием; в ст. 134 – за предумышленное оскорбление действием.

В Уставе не давалось определений оскорбления и клеветы. Не все предписания Устава выдержали испытание временем, но они послужили основанием для дальнейшей регламентации уголовно-правовой борьбы с этими преступлениями.

В гл. 28 Уголовного уложения 1903 г. “Об оскорблении” содержалось 11 статей (530-540), из которых 7 были посвящены ответственности за оскорбление (обиду) и 4 – за клевету (опорочивание).

Оскорбление определялось как личная обида, обхождением или отзывом, позорящими пострадавшего или члена его семьи, в том числе и умершего. Следовательно, оскорблением (обидой) являлось “противозаконное унижение человека неприличным обхождением, выражающимся вовне неуважением обиженному”*(201).

Квалифицированным в соответствии со ст. 352 Уложения являлось оскорбление: 1) матери, законного отца и восходящих родственников; 2) священнослужителя во время отправления им церковных обрядов; 3) должностного лица, или волостного старшины, или лица, занимавшего соответствующие должности; 4) военного караула или часового военной части или командира. В этой же сфере предусматривалась наказуемость оскорбления матросом, служащим судна или его пассажиром капитана судна, а также оскорбление арестантом чиновника тюремной стражи при исполнении им своих служебных обязанностей. Особенно строго устанавливалась наказуемость оскорбления, носившего публичный характер (ст. 533). Причем редактор или издатель публично выставляемых или распространяемых оскорбительных произведений, писем или изображений подлежали штрафу до единого рубля за каждый их экземпляр.

В ст. 535 Уложения устанавливалась наказуемость за оскорбление главы иностранного государства, в ст. 536 – его дипломатических представителей, а также возможность освобождения лица от наказания за взаимное оскорбление или за оскорбление “в отместку”.

В ст. 532 Уложения клевета (опозорение) определялась как распространение “хотя бы в отсутствие опорочиваемого обстоятельств, его порочащих. За сие оскорбление” предусматривалось наказание в виде заключения в тюрьме на срок не свыше шести месяцев. Из текста статьи видно, что клевета рассматривалась как разновидность оскорбления. За клевету, направленную на подрыв промышленной или торговой деятельности лица, или способности исполнять им свои обязанности или занятия предусматривалось наказание в виде ареста или штрафа не более 50 руб. (ст. 540).

Если клевета осуществлялась в распространяемых или публично выставляемых произведениях печати, письмах, изображениях или публичном выступлении, или с целью причинить имущественный ущерб или получить имущественную выгоду, то за подобное деяние предусматривалось тюремное заключение на срок не свыше шести месяцев.

Разглашение опорочивающих другое лицо связей не влекло за собой наказания, если эти связи были истинными или распространитель считал их истинными и делал это в интересах государства или общества.

В Уголовном кодексе 1922 г. ответственности за оскорбление были посвящены ст. 172 и 173. В ст. 172 понятие оскорбления не определялось, а указывалось на то, что это преступное деяние может быть осуществлено действием, словом или в письме. Вместе с тем данная статья Кодекса не карала оскорбление, вызванное равным или более тяжким насилием (речь идет об оскорблении действием) или оскорблением со стороны потерпевшего. Рассматриваемая норма устанавливала зачет взаимных оскорблений.

Статья 173 УК 1922 г. предусматривала ответственность за квалифицированное оскорбление – оскорбление, нанесенное в распространенных или публично выставленных произведениях печати или изображениях. Если за простое оскорбление было возможно назначение наказания в виде штрафа на сумму до 500 руб. золотом или принудительных работ на срок до шести месяцев, либо того и другого, то квалифицированное оскорбление влекло только лишение свободы на срок до одного года.

В этом Кодексе клевета определялась как оглашение заведомо ложного и позорящего другое лицо обстоятельства (ст. 175). Суть такого определения клеветы сохранилась и в ныне действующем законе (ст. 129 УК РФ).

Клевета являлась квалифицированной, если она осуществлялась в печатном или иным образом размноженном произведении (ст. 176 УК 1922 г.).

Простая клевета каралась лишением свободы или принудительными работами на срок до шести месяцев, а квалифицированная – лишением свободы на срок до одного года. Следовательно, квалифицированное оскорбление и квалифицированная клевета предусматривали равное наказание, т.е. оценка их общественной опасности также уравнивалась.

В Уголовном кодексе 1926 г. регламентация (ст. 159-161) ответственности за клевету и оскорбление не изменилась (за исключением санкций, которые были несколько смягчены).

В ст. 130 УК 1960 г. понятие клеветы было почти тождественно тому, что приводилось в ст. 175 УК 1926 г. Различие было лишь в том, что в ст. 130 УК 1960 г. речь шла не об оглашении заведомо ложных, позорящих другое лицо измышлений, а о распространении. В соответствии с ч. 2 ст. 130 УК 1960 г. клевета являлась квалифицированной, если она осуществлялась в письменном или иным способом распространяемом произведении либо средстве массовой информации, в анонимном письме, а равно лицом, ранее судимым за клевету. В рассматриваемую статью была включена ч. 3, устанавливавшая ответственность за клевету, соединенную с обвинением в совершении государственного или иного тяжкого преступления, за что предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет.

В Уголовном кодексе 1960 г. статьи, устанавливавшие ответственность за клевету и оскорбление, поменялись местами: на первое место вышла регламентация ответственности за клевету.

В ч. 1 ст. 131 УК РСФСР 1960 г. впервые было дано определение оскорбления как умышленного унижения чести и достоинства личности, выраженное в неприличной форме. Эта формулировка была воспринята Кодексом 1996 г. Простое оскорбление наказывалось исправительными работами на срок до шести месяцев, или штрафом до одного месячного размера оплаты труда, или возложением обязанности загладить причиненный вред, или общественным порицанием либо применением мер общественного воздействия.

В соответствии с ч. 2 ст. 131 УК 1960 г. квалифицированным являлось оскорбление в печатном произведении или средстве массовой информации, а равно оскорбление, нанесенное лицом, ранее судимым за оскорбление. За такое оскорбление было возможно назначение наказания в виде исправительных работ на срок до двух лет или в виде штрафа в размере до двадцати минимальных месячных размеров оплаты труда с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью либо без такового.

В соответствии с ч. 1 ст. 27 УПК РСФСР дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 130 и ст. 131 УК РСФСР (ныне – ч. 1 ст. 129 и ст. 130 УК РФ), возбуждаются не иначе, как по желанию потерпевшего, и подлежат прекращению в случае его примирения с обвиняемым. Примирение допускается только до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора.

В исключительных случаях, если дело о рассматриваемых преступлениях имеет особое общественное значение, прокурор вправе возбудить дело и при отсутствии жалобы потерпевшего. Такое дело не подлежит прекращению за примирением потерпевшего с обвиняемым (ч. 3 ст. 27 УПК).

При клевете и оскорблении защита чести и достоинства по желанию потерпевшего может осуществляться и в порядке гражданского судопроизводства (ст. 152 ГК).

В СССР с шестидесятых годов народные суды, как правило, не принимали к своему производству дела о клевете и оскорблении, предлагая потерпевшим обратиться к помощи товарищеских судов. Так, в 1988 г. в СССР народные суды рассмотрели в порядке уголовно-правового судопроизводства 686 дел о клевете и оскорблении, а в 1989 г. – 795. Для огромной страны эти цифры мизерны.

В прошлом граждане редко обращались и к гражданско-правовой защите чести и достоинства, так как действовавший в то время Гражданский кодекс РСФСР не предусматривал денежную компенсацию за клевету и оскорбление. В настоящее время 99% лиц, подвергшихся клевете или оскорблению, обращаются к гражданско-правовой защите своих чести, достоинства, репутации. Материальное возмещение причиненного клеветой и оскорблением вреда стало для подавляющего числа потерпевших предпочтительным.

Законом СССР от 14 мая 1990 г. “О защите чести и достоинства Президента СССР”*(202) была установлена уголовная ответственность за публичное оскорбление Президента СССР или клевету в его отношении, за что предусматривалось наказание в виде штрафа до трех тысяч рублей, или исправительных работ на срок до двух лет, или лишение свободы на срок до трех лет. Более строгое наказание предусматривалось за те же действия с использованием печати или иных средств массовой информации.

Этот Закон устанавливал и строгие штрафные санкции, налагаемые на средства массовой информации, опубликовавшие оскорбительные или клеветнические сведения против Президента страны. По решению суда было возможно наложение запрета на деятельность такого средства массовой информации.

В некоторых странах защита чести и достоинства Президента, олицетворяющего государство, предусмотрены уголовными кодексами. Так, в ст. 137 УК Республики Таджикистан за публичное оскорбление Президента предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет.

Ответственность за клевету и оскорбление установлена ст. 129 и 130 УК РФ, включенных в гл. 17 “Преступления против свободы, чести и достоинства личности”.

Ответственность за посягательства на честь и достоинство личности предусматривается и иными статьями Кодекса. В ст. 298 УК установлена ответственность за клевету в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя; в ст. 297 УК – за неуважение к суду в форме оскорбления участников судебного разбирательства; в ст. 319 УК – за оскорбление представителя власти, в ст. 336 УК – за оскорбление военнослужащего. Перечисленные виды клеветы и оскорбления особенно опасны, так как посягают не только на честь или достоинство личности, но и на авторитет государственной власти, нарушают порядок несения военной службы и т.д.

Нередко хулиганство также связано с оскорблением личности, но оно охватывается составом этого преступления (ст. 213 УК).

Значительная схожесть регламентации в Уголовных кодексах 1960 и 1996 гг. составов преступлений клеветы и оскорбления позволяет при их анализе использовать судебную практику и литературу прошлых лет.

В ч. 1 ст. 116 УИК РФ оскорбление осужденным представителей исправительных учреждений (мест лишения свободы) включено в перечень злостных нарушений порядка и условий отбывания наказания (режима), что сопряжено с применением мер дисциплинарного воздействия.

Клевета (ст. 129 УК). В соответствии с ч. 1 ст. 129 УК РФ клеветой является распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или порочащих его репутацию. Следовательно, объектами этого преступления являются честь, достоинство другого лица или его репутация. Репутация гражданина впервые определена объектом клеветы.

Большинство юристов считают, что клевета одновременно направлена на честь и достоинство личности*(203).

По мнению А.А.Пионтковского, объектом клеветы является достоинство личности. Он дает общее определение клеветы и оскорбления как посягательства одним лицом на достоинство личности другого лица*(204).

Ряд юристов к объектам клеветы относят честь и деловую репутацию личности*(205).

От определения объекта клеветы и оскорбления зависит, возможно, ли оклеветание или оскорбление невменяемого или душевнобольного лица, покойника, юридического лица и т.д.

Для правильного решения проблемы об объектах клеветы и оскорбления необходимо проанализировать понятия “честь”, “достоинство” и “репутация” личности.

Правовая суть чести – “это сопровождающееся положительной оценкой отражение качества лица (физического и юридического) в общественном сознании*(206). Честь отражает положительные качества личности: честный, справедливый, храбрый и т.д.

Существует корпоративная и профессиональная честь: офицера, врача, юриста, воина, писателя, художника и т.п.

М.Д.Шаргородский подчеркивал, что объектом клеветы является честь личности, а не человека. Он писал: “Мы рассматриваем в этом случае человека как биологическое понятие: ребенок является человеком с момента рождения, а человек, даже психически больной, все же человек. С другой стороны, личность есть понятие социальное, совокупность общественных отношений, и притом совершенно определенная, конкретизированная, идеальная совокупность этих отношений”. После этих, безусловно, верных утверждений М.Д.Шаргородский делает неожиданный вывод: умерший, не будучи ни человеком, ни личностью, не может быть объектом клеветы*(207). Но память об умершем существует, о нем сложилось общественное мнение, на опорочивание его и может быть направлена клевета. Так, если об умершем кто-либо сообщает заведомо ложное сведение о якобы совершенном им плагиате – налицо клевета, опорочивающая память покойного. Кстати, объектом рассматриваемого преступления является честь, а не личность человека.

В отличие от клеветы оскорбление направляется против достоинства личности – на самооценку человеком своих качеств, свойств, своего места в обществе, определения себя конкретною личностью.

“Понятие достоинства включает в себя осознание человеком своей абстрактной и конкретно-социальной ценности, а также ценности (значимости) социальных групп, в которые он входит (другой вопрос, на какой основе формируются эти группы: чаще всего они являются профессиональными, концессионными). Оно по определению может быть только со знаком “плюс” – есть ли у данного лица те или иные положительные качества и что по поводу этого лица считает общественное мнение, здесь не существенно”*(208).

Клевета может быть направлена на подрыв репутации человека, его деловых, политических или иных качеств, которыми он обладает. Как полагал М.Д.Шаргородский, клевета “в отношении несовершеннолетних, психически больных, лиц, находящихся в беспомощном состоянии, и умерших может оскорбить родственников и близких им лиц. Из этого следует сделать вывод, что клевета в этих случаях невозможна, но возможно оскорбление живых близких лиц в форме клеветы на умерших”*(209) и других перечисленных лиц. Этот вывод ошибочен. Умершие, спящие и т.д. могут быть оклеветаны, так как заведомо ложные сведения, позорящие их честь и репутацию, сложившиеся в общественном сознании, у родных, близких или знакомых, опорочиваются. Проснувшийся сам может возбудить дело о клевете, а честь и репутацию умерших, душевнобольных, малолетних могут защитить их родные, близкие или даже просто знакомые им лица.

К тому же оскорбление родственников умершего, душевнобольного, спящего, малолетнего, в отношении которых распространялись заведомо ложные сведения, порочащие их честь и репутацию, невозможно. Объект и объективная сторона оскорбления иные. Объект – достоинство личности, а объективная сторона – действия, совершенные в неприличной форме (ч. 1 ст. 130 УК).

Не исключена возможность оклеветания нескольких лиц. Допустим, клеветник распространяет заведомо ложные измышления о том, что кафедра уголовного права такого-то вуза коллективно подготовила М. докторскую диссертацию. В подобной ситуации кафедра не может обратиться в суд для защиты ее чести. Это могут сделать только ее члены – каждый в отдельности.

Деловой репутацией обладают не только физические лица, но и различного рода организации, общественные формирования, юридические лица. В Москве, например, общеизвестно, что продукция кондитерской фабрики им. Бабаева высочайшего качества. Поэтому возможные попытки недобросовестных конкурентов распространить заведомо ложные измышления, опорочивающие продукцию этой фабрики, будут наносить вред ее деловой репутации. Действующее законодательство допускает лишь гражданско-правовую защиту репутации юридического лица (потерпевшего) в порядке, предусмотренном ст. 152 ГК. Следовательно, гражданско-правовая защита чести и деловой репутации от клеветы физических и юридических лиц тождественна. Вместе с тем уголовное законодательство предусматривает ответственность за клевету, направленную лишь на физических лиц. Думается, что Уголовный кодекс РФ необоснованно сужает возможности юридических лиц защищать свою деловую репутацию от клеветы.

В некоторых зарубежных странах такая возможность предусмотрена уголовным законодательством. Так, в _ 1 ст. 212 УК Республики Польша определено, что клевета представляет собой посягательство, направленное на подрыв сложившегося в обществе мнения о достоинствах личности, группы лиц, учреждения, юридического лица или организационного объединения без образования юридического лица.

По мнению Н.Н.Афанасьева, предметом рассматриваемого преступления являются “заведомо ложные, т.е. не соответствующие действительности, сведения, придуманные самим виновным или основанные на слухах и сплетнях”*(210). Такой же точки зрения придерживаются и некоторые иные авторы. Так, в Комментарии к Уголовному кодексу Украинской ССР указано, что предметом клеветы является “измышление, т.е. вымысел, содержащий указание на определенное обстоятельство”*(211). Такой вывод противоречит сути предмета преступления. Как считает Н.Ф.Кузнецова, предмет преступления – “это овеществленный элемент материального мира, воздействуя на который виновный осуществляет преступление”*(212). Лицо, совершающее рассматриваемое преступление, воздействует на честь и репутацию пострадавшего, а не на клеветнические измышления. Последние – элемент объективной стороны преступления.

К тому же Н.Н.Афанасьев упустил из виду, что клеветнические измышления должны носить опорочивающий характер.

Клевета и оскорбление относятся к деяниям, не имеющим предмета преступления*(213).

Диффамация – разглашение, лишение доброго имени, опорочивание путем распространения (лат.).

С юридической точки зрения диффамацией является распространение действительных сведений, порочащих другое лицо. В эпоху господства коммунистической идеологии личность не имела права на личные тайны. Общество должно было знать все о каждом его индивиде. Не случайно А.А.Пионтковский писал: “Признание наказуемости диффамации противоречило бы основным принципам социалистического демократизма, необходимости развития критики недостатков, невзирая на лица”*(214). Ответственность за диффамацию в Уголовном кодексе РФ не предусмотрена. Но ее функции выполняют иные составы преступления: нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137) и нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений (ст. 138). Отсюда можно сделать вывод, что диффамация в принципе наказуема*(215).

Вместе с тем было бы желательно ввести специальную норму об ответственности за вторжение в частную жизнь в форме диффамации, как это сделано в большинстве стран мира.

Так, в _ 201 УК ФРГ предусмотрена, например, ответственность за передачу информации, носящей конфиденциальный характер, или распространение ее содержания. Наказуемо и покушение на данное преступление.

В соответствии со ст. 226-2 УК Франции одним из используемых действий является распространение сведений, относящихся к частной жизни гражданина.

С объективной стороны распространение заведомо ложных, порочащих другое лицо измышлений при клевете состоит в действии – в сообщении их хотя бы одному постороннему лицу, независимо от того, получило ли это сообщение дальнейшее распространение.

Клеветнические измышления могут сообщаться любому, в частности должностному, лицу, в том числе представителю власти. Так, Ш. сообщила начальнику отдела учреждения М. заведомо ложное измышление о том, что работника отдела К. застали в помещении учреждения в интимной обстановке с мужчиной*(216).

Клевета может выражаться в любой форме: устной, письменной, в анонимном заявлении, в печати, в том числе стенной, по телевидению, радио и т.д.

Клеветнические измышления встречаются и в официальных документах, приказах, представлениях должностных лиц, ответах на запросы и жалобы и т.д.*(217)

Способ распространения клеветнических измышлений может придать клевете квалифицированный характер. Так, клевета в публичном выступлении влечет ответственность по ч. 2 ст. 129 УК.

Для состава преступления безразлично, был ли распространяющий сведения сам автором ложного и порочащего другое лицо измышления или им было какое-либо иное лицо. В тех случаях, когда ложные и порочащие другое лицо измышления были сообщены только самому потерпевшему, состав клеветы отсутствует и совершенное может быть квалифицировано при наличии необходимых признаков как оскорбление.

Клеветнические измышления могут касаться фактов, якобы происходивших в прошлом или существующих в настоящее время. Ложное измышление о предполагаемых фактах в будущем клеветой не является. Распространяемые сведения при клевете должны быть ложными и порочащими для потерпевшего. В них могут содержаться ложные сведения не только о каких-либо конкретных фактах, например о совершении лицом преступления, но и обобщенного характера. Так, клеветническое измышление может выразиться в утверждении, что лицо получало взятки.

Как уже отмечалось, распространение действительных сведений, позорящих другое лицо, так называемая диффамация, не является клеветой. Для придания правдоподобности, соответствия действительности в заведомо ложные клеветнические измышления могут быть включены отдельные фрагменты реальности. Однако это не имеет значения для уголовной ответственности за клевету.

В ч. 1 ст. 129 УК клевета определяется как распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или порочащих его репутацию. Обычно из рассматриваемого предписания закона делается вывод о том, что клевета относится к так называемому формальному преступлению, которое является оконченным с момента “распространения заведомо ложных сведений, порочащих другое лицо, в любой форме и хотя бы одному человеку”*(218). Эта точка зрения ошибочна. Клевета и оскорбление являются оконченными преступлениями только тогда, когда потерпевший считает себя оклеветанным или оскорбленным и возбуждает в суде дело о защите своей чести, достоинства или репутации. В исключительных случаях это в соответствии со ст. 21 УПК делает прокурор. Редакция ст. 129 УК нечетко отражает объективную сторону данного материального, а не формального преступления. Клевета и оскорбление приобретают юридическое значение, если потерпевший приходит к выводу, что его честь, достоинство или репутация потерпели ущерб, и обращается к судебной защите. Однако отсчет срока давности привлечения к уголовной ответственности за клевету начинается с момента распространения клеветнических измышлений (ст. 78 УК).

Завершая анализ понятия клеветы, обратим внимание на то, что основные его элементы были определены более ста лет тому назад Н.С.Таганцевым, по мнению которого “клевета в общепринятом значении этого слова есть ложь, помрачающая честь и доброе имя человека и выражающаяся в несправедливом приписывании потерпевшему таких проступков, рода деятельности или образа жизни, которые возбуждают презрение к нему в окружающей среде, в силу господствующих в ней понятий о нравственности и чести, а также о поведении, соответствующем известному званию и положению. Существенными условиями клеветы являются: во-первых, обвинение кого-либо в действии, противном правилам чести, и, во-вторых, ложность этого обвинения”*(219).

По сравнению со ст. 129 УК объективная сторона клеветы в ряде зарубежных стран сужена. Так, в ст. 266 УК Испании простой клеветой признается только обвинение в совершении преступления, распространяемое лицом, которое знало о его ложности. В Республике Узбекистан уголовная ответственность за “простую” клевету возможна лишь в том случае, если ей предшествовала административная ответственность за аналогичное деяние (ч. 1 ст. 139 УК).

Изъятие “простой” клеветы, совершенной впервые, из сферы уголовной ответственности представляется необоснованным, свидетельствующим о недооценке общественной опасности этого деяния.

С субъективной стороны клевета является умышленным преступлением. Причем Верховный Суд СССР, Верховный Суд РСФСР, а затем и Верховный Суд РФ исходят из того, что это преступление может быть совершено только с прямым умыслом*(220).

Вместе с тем некоторые юристы считают возможным совершение клеветы и с косвенным умыслом. Такой точки зрения придерживался, например, А.А.Пионтковский. По его мнению, субъект “осознает, что он распространяет ложные и позорящие другое лицо сведения и желает, чтобы они были распространены, или сознательно допускает их распространение”*(221). Возможность совершения этого преступления с косвенным (эвентуальным) умыслом признавали А.Н.Трайнин и И.С.Ной*(222). В подтверждение своего вывода И.С.Ной привел приговор одного из народных судов г. Саратова по делу С., которая в целях “задеть” гражданина В. публично обвинила его в получении взяток.

Общепринято, что при совершении “формальных” преступлений, которые являются оконченными с момента совершения действия (или воздержания от него), субъективная сторона преступления определяется отношением виновного лица к этому действию (или бездействию). Отнесение клеветы к категории “формальных” преступлений предполагало возможность их совершения только с прямым умыслом. Как уже отмечалось, представляется верным отнесение клеветы к категории ” материальных” преступлений, которые могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом.

При клевете субъективная сторона преступления определяется отношением виновного лица к последствию – опорочиванию чести и репутации лица.

Было бы желательно объективную сторону клеветы определить следующим образом: “опорочивание чести и репутации лица, совершенное путем распространения заведомо ложных сведений”.

В ч. 1 ст. 129 УК РФ клевета определяется как распространение “заведомо ложных сведений”. Слово “заведомо” относится не к “распространению” этих сведений, а к их качеству. Отсюда возможно распространение “заведомо ложных” сведений с прямым и косвенным умыслом. Клевета может осуществляться многоэпизодно. Один клеветник передает “заведомо ложные сведения” другому лицу, а тот третьему лицу и т.д. Автор заведомо ложного измышления предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий (опорочивание другого лица) и желает этого – умысел прямой. Иные же лица в этой цепочке, осознавая ложность сведений, а, следовательно, и их общественную опасность, предвидят возможность наступления опорочивания конкретного лица (может быть, и незнакомого им), не желают, но сознательно допускают такое последствие или безразлично к нему относятся – косвенный умысел.

При наличии у лица мотивов мести, неприязни, зависти и др. – клевета совершается с прямым умыслом. Причем необязательно, чтобы распространителем сведений был их автор. И “посредники” могут руководствоваться подобными мотивами. Но если “посредник”, представитель очередного звена, распространяя заведомо для него клеветнические измышления, не преследует цели опорочивания какого-либо лица, но предвидит возможность наступления этого результата, не желая, но сознательно допуская их, – налицо косвенный умысел.

Отказ от признания возможности совершения клеветы с косвенным умыслом необоснованно сужает границы этого преступления.

В тех случаях, когда лицо, распространяющее ложные, порочащие кого-либо измышления, добросовестно заблуждалось о соответствии их действительности, оно не может нести ответственность за клевету. Совершение этого преступления по неосторожности невозможно.

В нашем обществе еще широко распространены нормы, предписания морали, относящие к позорным, порочащим честь отдельные явления, которые на самом деле едва ли можно считать таковыми. Например, в общественном мнении позорно отнесение лица к сексуальному меньшинству, объявление его импотентом или имеющим внебрачных детей, страдающим венерическим заболеванием и т.д. Судебная практика признает такие ложные измышления клеветническими. Так, один из судов Ставропольского края осудил за клевету Х., который распространял заведомо ложное измышление о том, что его сноха (жена сына) вступила в брак, не будучи девственницей. Интересно отметить, что пострадавшим счел себя сын Х. Дело было возбуждено по его жалобе.

Вопрос о том, являются ли распространяемые измышления клеветой, решает потерпевший. Следовательно, субъективная оценка оклеветанного кладется в основу возбуждения уголовного дела. Однако наличие или отсутствие клеветы, степень ее общественной опасности устанавливает суд, исходя из понимания им того вреда, который причиняется клеветником потерпевшему.

Необходимо подчеркнуть, что факт наличия клеветы правомочен определять только суд. Поэтому, например, нельзя было приводить в качестве одного из оснований увольнения с работы из службы Федеральной связи генерал-лейтенанта К. с обвинением его в клевете на Президента страны и его семью.

Субъектом клеветы выступает лицо, достигшее 16-летнего возраста. Клевета может совершаться и в соучастии.

По уголовным кодексам некоторых государств уголовная ответственность за неквалифицированную (простую) клевету наступает, если ей предшествовала ответственность за клевету в административном порядке (например, ст. 188 УК Республики Беларусь). По нашему мнению, административная преюдиция ослабляет борьбу с клеветой и свидетельствует о недооценке ее общественной опасности.

Исходя из того, что степень общественной опасности клеветы может иметь значительную градацию, в санкции ч. 1 ст. 129 УК установлены следующие наказания: штраф в размере от пятидесяти до ста минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, или исправительными работами на срок до одного года. Напомним, что за простую клевету по ч. 1 ст. 130 УК РСФСР было возможно назначение максимального наказания в виде лишения свободы на срок до одного года.

Уголовное законодательство ряда зарубежных стран за простую клевету устанавливает более строгие наказания. Так, в _ 186 УК ФРГ за такую клевету предусмотрено наказание в виде лишения свободы до одного года или штраф. Простая клевета в соответствии с _ 1 ст. 212 УК Республики Польша наказывается ограничением свободы либо лишением свободы на срок до одного года.

Часть 2 ст. 129 УК РФ устанавливает ответственность за квалифицированную клевету. Таковой является клевета, содержащаяся в публичном выступлении, публично демонстрируемом произведении или средствах массовой информации.

По сравнению с ч. 2 ст. 130 УК в ч. 2 ст. 129 УК РФ в качестве квалифицирующего клевету обстоятельства не упоминается совершение этого преступления в анонимном письме и лицом, ранее судимым за клевету. Вместе с тем в ч. 2 ст. 129 УК РФ включено новое квалифицирующее клевету обстоятельство – совершение этого преступления в публичном выступлении. Такой вид клеветы нередко совершается по политическим соображениям на собраниях и митингах.

Понятие “публичное выступление” не определено. Оно будет иметь место на митинге, общем собрании жильцов дома или подъезда, в выступлении перед группой, состоящей из пяти-шести человек. Но едва ли можно считать публичным сообщение клеветнических измышлений двум-трем лицам. Поэтому факт публичности устанавливается судом в каждом конкретном случае.

Публично демонстрируемыми произведениями с клеветнической информацией являются стенные газеты, листовки или сообщения, напечатанные на пишущей машинке, написанные от руки, графические изображения, фотомонтажи и т.п., приклеенные на стендах, стенах, дверях в общественном здании. Целью таких сообщений является распространение клеветнических вымыслов как минимум нескольким лицам.

Особенно опасна клевета, распространяемая в средствах массовой информации, многотиражных газетах, листовках, журналах, книгах, брошюрах, по радио и телевидению. Подобные источники информации могут распространять клевету среди многих тысяч и даже миллионов граждан. Несомненно, что масштаб распространения клеветнических сведений должен учитываться при решении вопроса о назначении наказания виновному лицу.

Квалифицированная клевета получила за последние годы большое распространение среди нечистоплотных политиканов. Так, ЛДПР распространила в официальном заявлении фракции, подписанном депутатами Государственной Думы Л., К., М. и Б., что Ф., будучи министром финансов правительства Е.Гайдара, “лоббировал в Государственной Думе интересы криминальной рыночной экономики”. Хорошевский межмуниципальный суд г. Москвы 19 сентября 1995 г. признал это заявление клеветническим. Он отметил, что Ф. работал в правительстве Черномырдина, а не Е.Гайдара, и к тому же он не лоббировал интересы преступного мира, а, наоборот – активно и успешно боролся с ним. Суд обязал в возмещение морального ущерба, причиненного Ф., взыскать с лиц, подписавших это заявление, по 2 млн. рублей (неденоминированных)*(223).

За квалифицированную клевету в ч. 2 ст. 129 УК РФ предусмотрено наказание в виде штрафа в размере от ста до двухсот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного до двух месяцев, либо обязательных работ на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительных работ на срок от одного года до двух лет, либо ареста на срок от трех до шести месяцев.

Как известно, в ч. 2 ст. 130 УК 1960 г. максимальным наказанием за квалифицированную клевету были исправительные работы на срок до двух лет. Поэтому возможность назначения в соответствии с ч. 2 ст. 129 УК РФ ареста на срок от трех до шести месяцев свидетельствует об ужесточении санкции за рассматриваемое преступление.

В соответствии с _ 186 УК ФРГ, квалифицирующими клевету обстоятельствами, являются совершение этого преступления публично или распространение письменных материалов, что влечет за собой наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет или денежного штрафа.

Согласно _ 2 ст. 212 УК Республики Польша клевета является квалифицированной, если она совершена с использованием средств массовой информации. Наказание за квалифицированную клевету установлено в виде штрафа, или ограничения свободы, или лишения свободы на срок до двух лет.

В ст. 207 УК Испании квалифицированной признается клевета, распространенная среди широкого круга лиц. Виновные в совершении такой клеветы наказываются лишением свободы на срок от шести месяцев до двух лет или штрафом в размере от шести до двадцати четырех месячных заработных плат.

Таким образом, квалифицированная клевета в зарубежных странах, как правило, карается более строго, нежели это предусмотрено ч. 2 ст. 129 УК РФ.

Самой тяжкой, особо квалифицированной считается клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (ч. 3 ст. 129 УК). Такая клевета причиняет тягчайший ущерб чести и репутации лица. Рассматриваемое преступление необходимо отличать от заведомо ложного доноса (ст. 306 УК). Клевета направлена на опорочивание чести и репутации личности, а ложный донос – на возбуждение уголовного дела, преступление против правосудия.

Особо квалифицированная клевета влечет за собой наказание в виде ограничения свободы на срок до трех лет, либо ареста на срок от четырех до шести месяцев, либо лишения свободы на срок до трех лет.

В ч. 3 ст. 139 УК Республики Узбекистан особо квалифицированной считается клевета: а) соединенная с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления; б) совершенная опасным рецидивистом; в) совершенная из корыстных или иных низменных побуждений.

Вызывает сомнение целесообразность отнесения клеветы, совершенной опасным рецидивистом, в число особо квалифицированных. По нашему мнению, для опасных рецидивистов это преступление не характерно.

Едва ли целесообразно отнесение клеветы “из иных низменных” побуждений к категории особо квалифицированной. В основном любая клевета осуществляется из-за каких-либо низменных побуждений: мести, ревности, зависти и др.

В _ 187а УК ФРГ регламентирована ответственность за особо квалифицированную клевету: публичное или в письменном виде распространение ложных, порочащих политического деятеля измышлений в связи с его общественной деятельностью, затрудняющих последнюю. Лицо, виновное в совершении такого проступка, наказывается лишением свободы на срок от трех месяцев до пяти лет. Терминология приведенной нормы недостаточно точна. Неясно, кто может считаться общественным деятелем и что следует понимать под “затруднением осуществления” этой деятельности.

Оскорбление (ст. 130 УК). Оскорбление – унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме (ч. 1 ст. 130 УК).

Закон определил объектами этого преступления, как и при клевете, честь и достоинство личности (при клевете, помимо этого, объектом преступления является и достоинство личности).

В Кодексе допущена неточность. Как ранее отмечалось, честь является объектом клеветы. Честь – это оценка личности человека, сложившаяся в обществе, у знающих оклеветанного людей. Ее можно опорочить, а оскорбить нельзя. Следовательно, при простом оскорблении имеет место один объект – достоинство личности.

Другое дело – оскорбление в публично демонстрируемых произведениях или средствах массовой информации. В подобных случаях возникает дополнительный объект – честь лица. Однако при этом отсутствует необходимый для клеветы признак – распространение заведомо ложных сведений, порочащих другое лицо. Опорочивание пострадавшего осуществляется путем его оскорбления.

Не исключена возможность публичного оскорбления с использованием в неприличной форме заведомо ложных, позорящих лицо измышлений. В подобном случае будет иметь место идеальная совокупность квалифицированного оскорбления и квалифицированной клеветы.

Однако в юридической литературе нередко объектом простого оскорбления определяются и честь, и достоинство личности*(224).

Авторы одного из учебников считают объектами оскорбления не только честь и достоинство личности, но и ее репутацию*(225). Общепринято, что достоинством является осознание человеком своей ценности как личности в сфере своей деловой, профессиональной, политической, религиозной и т.п. деятельности. В ст. 130 УК РФ достоинство личности как объект оскорбления не упоминается. Оскорбить можно человека, но не его репутацию.

По мнению М.И.Ковалева, любое преступление причиняет моральный ущерб, “ибо оно оскорбляет закон”*(226). Вероятно, в данном контексте речь идет о метафоре, но она неточна. Закон не обладает чувством внутреннего достоинства. Его нельзя оскорбить.

В одном из комментариев к Уголовному кодексу РФ указано, что оскорбление отрицательно воздействует на психофизическое состояние и здоровье лица*(227). Отсюда одним из объектов оскорбления является здоровье потерпевшего. Но в таком случае необходима квалификация любого оскорбления по совокупности с нормами, устанавливающими ответственность за преступления против здоровья человека. При этом возникла бы необходимость в определении тяжести причиненного оскорблением вреда здоровью, что сопряжено с непреодолимыми трудностями.

Представляется верным мнение юристов, считающих единственным объектом простого оскорбления достоинство личности.

А.А.Пионтковский по этому вопросу писал: “Объект оскорбления личности составляет чувство личного достоинства человека, как части общества”*(228).

И.С.Ной необоснованно сужал понятие достоинства личности, сводя его только к совокупности моральных качеств*(229). Между тем существует достоинство личности не только личное, но и профессиональное, национальное, конфессиональное и др.

Обращает на себя внимание то, что в ст. 21 Конституции РФ говорится об умалении достоинства личности, а не унижении. Тем самым проводится “четкая грань между унижением как дискредитацией человека в общественном мнении и умалением как таким воздействием на общественное мнение, которое противоречит достоинству личности как ее неотъемлемому праву”*(230).

Достоинством, способностью самооценки личности не обладают малолетние, душевнобольные, спящие, умершие и т.д. Поэтому их нельзя оскорбить. Трудно согласиться, что потерпевшим от оскорбления “может быть любое физическое лицо, независимо от возраста или умственных способностей”*(231). Нельзя оскорбить и юридическое лицо, так как оно не обладает чувством собственного достоинства.

В _ 189 УК ФРГ установлена ответственность за оскорбление памяти умершего. В самом деле, оскорбление памяти покойного является клеветой.

Оскорбительные действия, адресованные юридическому лицу, могут быть преступлением в том случае, если они посягают при этом на достоинство каких-либо конкретных лиц, работающих в данном учреждении.

Не исключено взаимное оскорбление по типу “сам дурак!”. В такой ситуации возможна уголовная ответственность каждого из участников ссоры с учетом степени виновности каждого. При этом большое значение имеет выявление инициатора ссоры. Ответ на оскорбление не является необходимой обороной, так как не пресекает посягательства.

В ряде уголовных кодексов стран мира регламентировано взаимное оскорбление. Так, в _ 199 УК ФРГ установлено, что суд правомочен освободить от уголовной ответственности лиц, осуществивших взаимное оскорбление. Но при этом, в зависимости от обстоятельств дела, не исключено освобождение от ответственности только одного из виновных.

Оскорбление, как и клевета, не имеет предмета преступления.

С объективной стороны оскорбление может быть осуществлено только действием (например, пощечина, плевок, забрасывание нечистотами, словесное или письменное оскорбление).

Оскорбление осуществляется, как это определено в ч. 1 ст. 130 УК РФ, в “неприличной форме”, суть которой закон не определяет.

Вероятно, включение в закон такой формулировки “связано с поиском законодателем оптимальных границ рассматриваемого состава с тем, чтобы не допустить избыточной криминализации видов оскорбительных действий, чрезвычайно широко распространенных, но малозначительных по содержанию и последствиям. Под уголовно-правовой запрет ставятся особо унизительные оценки потерпевшего, наиболее упрекающие действия оскорбителя, грубо нарушающие элементарные правила приличия”*(232). Однако указанные цели не достигнуты. Необходимо отметить, что понятие “неприличная форма” совершения оскорбления вызвало многочисленные варианты его определения. По нашему мнению, возможно оскорбление и в “приличной форме”.

Наиболее распространенным является определение “неприличная форма” оскорбления, данное в самом общем виде, например, обращение с оскорбляемым в форме, противоречащей правилам общежития и морали*(233). Верное по существу определение ничего конкретно не определяет.

Пленум Верховного Суда РСФСР в постановлении от 25 сентября 1979 г. N 4 в ред. от 21 декабря 1993 г. N 11 указал, что оскорбление представляет собой выраженную в неприличной форме отрицательную оценку личности потерпевшего, имеющую обобщенный характер и унижающую его честь, и достоинство*(234). Обращает на себя внимание то, что слова “неприличная форма” в рассматриваемом предписании Пленума Верховного Суда РСФСР отсутствуют.

В одном из учебников понятие “неприличная форма” совершения анализируемого преступления определяется как откровенно циничная, резко противоречащая принятой в обществе манера обращения между людьми (этикету)*(235).

Синонимами цинизму являются термины: непристойность или неприличность. Нельзя определять какой-либо термин через синоним, который также нуждается в трактовке. Понятие “откровенно циничное” нуждается в сложном объяснении. В приведенном определении оно непонятно.

Обратим внимание на то, что определение оскорбления как действия, совершенного в “неприличной форме”, имело место и в ч. 1 ст. 131 УК РСФСР 1960 г. В настоящее время о совершении оскорбления действиями в “неприличной форме” указано в ч. 1 ст. 128 УК Киргизской Республики, ч. 1 ст. 140 УК Республики Узбекистан, ч. 1 ст. 136 УК Республики Узбекистан.

В законодательстве зарубежных стран (кроме государств бывшего СССР) формула “неприличная форма” действий при оскорблении не употребляется, и это не сказывается отрицательно на уголовно-правовой борьбе с такими преступлениями.

Ошибочным представляется мнение тех юристов, которые считают, что “неприличная форма оскорбления” словом реализуется только в употреблении нецензурных слов. Если такое оскорбление осуществлялось публично, то содеянное подпадает под признаки хулиганства (ст. 213 УК РФ).

Наличие факта оскорбления устанавливается на основе его субъективного восприятия потерпевшим. Окончательное решение этого вопроса относится к компетенции суда, определяющего наличие объективного факта оскорбления. Не исключена преувеличенная, болезненная обидчивость лица, возбуждающего уголовное дело за оскорбление. Оскорбленным может посчитать себя лицо, подвергнутое критике, допустим, по поводу написанного им стихотворения, статьи и т.п. В одном из санаториев г. Сочи двое отдыхающих играли в шахматы. Один из них над каждым ходом долго думал. Когда завершилась игра, его партнер сказал: “Василий Петрович, да ты тугодум. Я с тобой в шахматы больше играть не буду”. Василия Петровича слово “тугодум” обидело, он счел себя оскорбленным, тем самым, проявив болезненное, неадекватное восприятие сказанного. В данном случае не было умышленного умаления его достоинства, а, следовательно, не было оскорбления.

Констатация отрицательных свойств личности, оценка ее деловых качеств, не оскорбительная по форме, оскорблением не является. Так, Верховный Суд РСФСР не усмотрел наличия оскорбления в действиях лица, назвавшего потерпевшего “подхалимом”*(236).

Факт оскорбления человека в “неприличной форме” должен устанавливаться судом, основываясь на всех обстоятельствах дела, исходя из доминирующих в обществе предписаний морали.

Вместе с тем оскорбление возможно и без использования “неприличной формы” действий. Ведь основа оскорбления – умаление достоинства личности. А это может быть осуществлено в изысканно “вежливой” форме. Так, если кто-либо публично заявляет: “Уважаемый Иван Петрович, а ведь вы взяточник закоренелый”, то налицо оскорбление, несмотря на отсутствие “неприличной формы” содеянного. Форма оскорбления, несомненно, важна, но важнее основа оскорбления, ее содержание: явно неуважительное отношение к личности или ее деятельности, поведению. Прав был К.Маркс, утверждая, что “если я скажу: “вы – вор, у вас воровские наклонности”, то я оскорбляю вас”*(237). Форма обращения прилична, а содержание оскорбительное, умаляющее достоинство личности.

Одни и те же действия, направленные на оскорбление, различными лицами могут рассматриваться как оскорбление или не считаться таковыми. Так, К. на общем собрании жильцов подъезда дома обозвал проживающих в соседних квартирах Ж. и О. “педерастами”. Ж. обратился к уголовно-судебной защите своего достоинства, а О. не счел себя оскорбленным.

Возможно так называемое посредственное оскорбление, когда оскорбительные выражения сообщаются одному лицу, а адресуются другому. Так, если лицо подходит в присутствии родителей к ребенку, гладит его по головке и произносит: “Милый мой, ты прирожденный кретин”, то это является оскорблением не ребенка, который в силу своего малолетнего возраста не может воспринимать унижения его достоинства, а родителей.

Не исключена возможность заочного оскорбления, когда оскорбительные выражения доводятся до сведения постороннего с уверенностью, что они будут доведены до сведения лица, которое предполагается оскорбить.

Оскорбление может быть совершено и действием: нанесением пощечины, забрасыванием яйцами, помидорами, грязью, обливанием краской, помоями, оплевыванием, непристойными жестами и т.п. Так, на вечеринке М. непристойной жестикуляцией, выражавшей импотентность своего мужа, оскорбила его. Последний расторгнул брак и возбудил против нее дело об оскорблении.

Вместе с тем возможность оскорбления жестикуляцией и телодвижениями ограничена. Нельзя, по нашему мнению, оскорбить лицо, покручивая пальцем у своего виска, похлопывая себя по лбу, разводя руки и т.д. Сомнителен вывод о том, что показывание кукиша является уголовно наказуемым оскорблением*(238). В подобных телодвижениях и жестах есть неуважительное отношение к личности, но оно не достигает той общественной опасности, которая свойственна преступлению.

Оскорбление – материальное преступление. Поэтому неверен вывод Л.Н.Сугачева о том, что это преступление является оконченным с момента совершения оскорбительных действий, независимо от того, обратился ли потерпевший или не обратился в суд*(239). Состав рассматриваемого преступления считается оконченным с того момента, когда потерпевший сочтет себя оскорбленным и суд установит наличие оскорбления.

С субъективной стороны оскорбление совершается только с прямым умыслом: виновное лицо осознает общественную опасность своих действий, предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасного последствия и желает его наступления (ч. 2 ст. 25 УК).

Ответственность за оскорбление наступает с 16-летнего возраста.

В ряде стран мира диспозиция оскорбления является простой, без раскрытия ее содержания. Простая диспозиция оскорбления установлена, например, в _ 185 УК ФРГ и ст. 206 _ 1 УК Республики Польша.

В соответствии со ст. 140 УК Республики Узбекистан уголовная ответственность за преступное оскорбление наступает лишь в тех случаях, когда ей предшествовало применение мер административного воздействия за такие же действия.

За простое оскорбление в соответствии с ч. 1 ст. 130 УК РФ предусмотрено наказание в виде штрафа в размере до ста минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца, либо обязательных работ на срок до ста двадцати часов, либо исправительных работ на срок до шести месяцев.

Аналогичное максимальное наказание за простое оскорбление предусматривалось ч. 1 ст. 130 УК 1960 г.

В ч. 1 ст. 136 УК Республики Таджикистан максимальным наказанием за простое оскорбление установлено в виде исправительных работ на срок до одного года. За такое же преступление ч. 1 ст. 140 УК Республики Узбекистан предусматривает и арест до трех месяцев. Простое оскорбление в соответствии с ч. 1 ст. 128 УК Республики Кыргызстан влечет наказание лишь в виде штрафа в размере от 20 до 50 месячных заработных плат.

Еще более строгое наказание за оскорбление предусмотрено в _ 185 УК ФРГ – штраф или лишение свободы на срок до двух лет.

Приведенные данные свидетельствуют о значительном расхождении оценки опасности, тяжести оскорбления в уголовных кодексах упомянутых стран.

В соответствии с ч. 1 ст. 189 УК Республики Беларусь уголовная ответственность за неквалифицированное оскорбление возможна лишь в том случае, если виновное лицо ранее привлекалось к административной ответственности за оскорбление. Напомним, что Уголовный кодекс РФ отказался от административной преюдиции.

В ч. 2 ст. 130 УК РФ определены квалифицирующие оскорбление обстоятельства: совершение этого преступления в публичном выступлении, в публично демонстрируемом произведении или средствах массовой информации. Квалифицированное оскорбление ориентировано не только на умаление достоинства конкретной личности, но и на доведение этого обстоятельства до сведения иных лиц, что сопряжено с посягательством на достоинство, честь и репутацию личности. Подчеркнем, что объектом простого оскорбления является только достоинство личности, а объектами квалифицированного оскорбления также ее честь и репутация. Вследствие этого общественная опасность квалифицированного оскорбления намного возрастает по сравнению с простым оскорблением.

Понятия “публичное выступление”, “публичная демонстрация произведения” и “выступление в средствах массовой информации” аналогичны соответствующим категориям, рассмотренным при анализе клеветы.

В ч. 2 ст. 131 УК 1960 г., устанавливавшей ответственность за квалифицированное оскорбление и публичное оскорбительное выступление, вместе с тем квалифицирующим обстоятельством являлось его совершение лицом, ранее судимым за оскорбление.

В ныне действующем законодательстве такое квалифицирующее оскорбление обстоятельство отсутствует.

В ч. 2 ст. 140 УК Республики Узбекистан перечень квалифицирующих оскорбление обстоятельств такой же, как и в ч. 2 ст. 130 УК РФ. Но вместе с тем в Кодексе РФ нет особо квалифицирующих оскорбление обстоятельств, а в ч. 3 ст. 140 УК Республики Узбекистан они включены. Такими особо квалифицирующими оскорбление обстоятельствами являются: оскорбление в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или гражданского долга и оскорбление, нанесенное опасным рецидивистом или лицом, ранее судимым за клевету. Первый вид особо квалифицированного оскорбления излишне широк и характеризуется неопределенностью. Понятие “гражданский долг” безбрежно. Неясно, почему особо квалифицирующим оскорбление обстоятельством является предшествующая судимость за клевету, а не за оскорбление.

В Уголовном кодексе Республики Таджикистан помимо квалифицирующих оскорбление обстоятельств, имеющих место в Кодексе РФ, предусмотрено оскорбление лица в связи с исполнением им общественного долга (ст. 136).

В ст. 210 УК Испании квалифицированное оскорбление, именуемое “серьезным”, – это публичное оскорбление.

Оскорбление, совершенное с использованием средств массовой информации, считается квалифицированным в ст. 216 _ 2 УК Республики Польша. В ст. 216 _ 3 этого Кодекса предусмотрена возможность освобождения от наказания лиц, виновных в оскорблении, если оно было спровоцировано вызывающим поведением потерпевшего либо если последний нарушал его телесную неприкосновенность и при взаимном оскорблении. Надо полагать, что под нарушением телесной неприкосновенности имеется в виду оскорбление действием: нанесение пощечин, оплевывание, забрасывание грязью и т.д. В этой статье определено, что при осуждении за квалифицированное оскорбление суд может принять решение о выплате виновным адекватной компенсации потерпевшему или ее направлении в Польский Красный Крест или на иные общественные цели, указанные оскорбленным. Следовательно, потерпевший от оскорбления может получить материальную компенсацию причиненного ему морального ущерба и в порядке уголовного судопроизводства. Целесообразность рассматриваемого предписания не вызывает сомнения.

В ст. 196 УК Польши предусмотрено наказание за оскорбление религиозных чувств других лиц, публичное оскорбление предмета религиозного почитания или места, предназначенного для публичного исполнения религиозных обрядов. Под оскорблением предметов религиозного почитания или места, отводимого для публичного исполнения религиозных обрядов, следует, по нашему мнению, понимать их осквернение.

Особо строгая ответственность в соответствии со ст. 257 УК Польши установлена за публичное оскорбление лица или группы лиц в связи с их национальной, этнической, расовой, религиозной принадлежностью или в связи с их атеизмом или в связи с этим нарушение телесной неприкосновенности другого лица.

В ст. 433-5 УК Франции предусмотрена ответственность за оскорбление, выраженное в словах, жестах, угрозах, неопубликованных текстах или изображениях любого характера, либо за оскорбление путем посылки по почте каких бы то ни было предметов, адресованных лицу, находящемуся на государственной службе, при осуществлении или в связи с осуществлением его обязанностей, если оскорбление может привести к ущербу его достоинства или к посягательству на уважение, которое ему надлежит оказывать в связи с возложенными на него функциями. За такое деяние возможно назначение штрафа до 50 тыс. франков. Если же оскорбление адресовано лицу, являющемуся представителем государственной власти, то помимо штрафа в 50 тыс. франков назначается тюремное заключение на шестимесячный срок.

Обращает на себя внимание то, что в рассматриваемом законоположении понятие “оскорбление” расширено: в него включены и угрозы, и отправление по почте предметов, которые носят оскорбительный характер.

Наказание за квалифицированное оскорбление в зарубежном уголовном законодательстве во многих случаях строже, чем в Уголовном кодексе РФ. Так, за квалифицированное оскорбление в соответствии со ст. 216 _ 2 УК Республики Польша предусмотрено наказание в виде ограничения или лишения свободы на срок до одного года.

Максимальное наказание за квалифицированное оскорбление в ч. 2 ст. 136 УК Республики Таджикистан – исправительные работы на срок до двух лет.

Арестом на срок до трех месяцев наказывается квалифицированное оскорбление в соответствии с ч. 2 ст. 140 УК Республики Узбекистан, а в соответствии с ч. 3 этой же статьи за особо квалифицированное оскорбление – лишением свободы на срок до трех лет.

Хулиганские действия нередко осуществляются в оскорбительной форме: приставании к гражданам, употреблении нецензурных и иных умаляющих достоинство граждан выражений и действий. В подобных случаях отличие хулиганства от оскорбления определяется по направленности умысла. Хулиганство направлено на нарушение общественного порядка, а оскорбление – на умаление достоинства конкретных лиц*(240).

Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причиняющих физическую боль (чаще всего это пощечины, дергание за нос или уши, забрасывание какими-либо предметами и т.д., что сопряжено с болезненными ощущениями), и оскорбление действием также отличаются от оскорбления направленностью умысла. В первом случае лицо стремится причинить физическую боль, а во втором – умалить чувство собственного достоинства личности.

Использование оскорблений при вымогательстве квалифицируется как вымогательство и как оскорбление*(241).

Возможна совокупность оскорбления с иными преступлениями. Например, с доведением до самоубийства, с вандализмом и др.

Не исключена совокупность клеветы и оскорбления при наличии необходимых признаков каждого из этих преступлений.

В ст. 107 УК РФ установлена ответственность за убийство, совершенное в состоянии аффекта, а в ст. 113 – за причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта, который может быть спровоцированным (вызванным) “тяжким оскорблением”. Такой терминологии в ст. 130 УК РФ нет.

Как уже отмечалось, тяжесть оскорбления, его восприятие во многом зависят от психологическо-эмоциональных особенностей личности. Весьма различна и реакция людей на оскорбление. В тех случаях, когда суд не может с полной очевидностью установить наличие аффекта, вызванного тяжким оскорблением, он должен назначить для решения этого вопроса психолого-психиатрическую экспертизу. Тяжкое оскорбление может подпадать под признаки как квалифицированного, так и простого оскорбления.

Остановимся вкратце на сопоставительном анализе клеветы и оскорбления.

Объектом простого оскорбления, как уже неоднократно отмечалось, является достоинство личности, а клеветы – честь и репутация.

Объективная сторона клеветы заключается в сообщении хотя бы одному постороннему лицу заведомо ложных сведений, опорочивающих потерпевшего. К.Маркс полагал, что под категорию клеветы подпадают “поношения, которые вменяют подносимому в вину определенные факты: Если я скажу: “вы украли серебряную ложку”, то я возношу на вас клевету: Если же я скажу: “вы – вор, у вас воровские наклонности”, то я оскорбляю вас”*(242).

Нельзя оклеветать лицо, сообщив ему клеветнические измышления, а оскорбить с глазу на глаз – возможно.

Глава 2. Преступления против половой неприкосновенности и

половой свободы личности

3. Преступления против свободы личности

Похищение человека (ст. 126 УК). Ответственность за похищение человека в российское уголовное законодательство впервые была введена 29 апреля 1993 г. в связи с большим распространением этого преступления. Уголовный кодекс 1996 г. не только сохранил норму об ответственности за похищение человека, но расширил сферу этой ответственности, включив в норму и другие, наряду с уже имевшимися, отягчающие обстоятельства.

Существенной новеллой является примечание к ст. 126 УК, где говорится, что лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления. Статья 126 УК состоит из трех частей.

Непосредственный объект преступления – личная свобода человека. При квалифицированных видах похищения – дополнительным объектом может быть жизнь и здоровье похищенного.

Потерпевшим может оказаться любое лицо, независимо от возраста, гражданства, социального и должностного положения и т.д. Согласие потерпевшего в тайне от родных и близких на его “похищение” исключает состав этого преступления, поскольку закон (ст. 126) не указывает на такие признаки похищения – “с согласия” или “без согласия”.

С объективной стороны похищение человека заключается в его захвате (завладении) любым способом (тайно, открыто, путем обмана) и в ограничении личной свободы путем перемещения или водворения в какое-либо другое помещение (место) на некоторое время, где он насильственно удерживается. Таким образом, похищение предполагает совокупность трех последовательно совершаемых действий. Это: захват, перемещение в другое место и последующее насильственное удержание потерпевшего там против его воли. Похищение может сопровождаться совершением других преступных действий – угроз, издевательств, физического и психического принуждения потерпевшего к совершению действий, которые направлены на достижение цели преступления (например, получение выкупа за освобождение, оформление документов на машину, дачу, квартиру на имя субъекта и т.д.).

Рассматриваемое преступление сконструировано законодателем по типу материальных составов. Поэтому оконченным оно будет не с момента захвата человека, а лишь после выполнения и других действий этого состава: после перемещения похищенного в другое место и ограничения свободы его передвижения. В литературе по этому вопросу высказано и другое мнение, что состав похищения человека носит характер формального, однако доводы в обоснование данной позиции не приводятся*(195).

Попытка захвата потерпевшего, т.е. действия, непосредственно направленные на завладение им с целью последующего перемещения в другое место и ограничения его свободы передвижения, не увенчавшаяся успехом по обстоятельствам, не зависящим от виновного, должна рассматриваться как покушение на похищение человека и квалифицироваться по ч. 3 ст. 30 и ст. 126 УК*(196). Такой позиции придерживается и судебная практика*(197).

С субъективной стороны рассматриваемое преступление совершается с прямым умыслом. Виновный сознает, что похищает человека, предвидит, что в результате он будет лишен свободы передвижения, и желает этого. Мотивы таких действий могут быть различными: корысть, месть, выполнение каких-либо иных действий и др. мотив и цель не являются обязательными элементами состава. В то же время правильное их установление имеет принципиальное значение, поскольку они могут влиять как на квалификацию действий виновного (п. “З.” ч. 2 ст. 126 УК), так и на назначение наказания. На это обращает внимание Верховный Суд РФ*(198), например, когда похищение осуществлено с целью вымогательства, продажи несовершеннолетних за границу, вовлечения в преступление, изъятия органов или тканей для трансплантации, по хулиганским мотивам и т.д. Во всех перечисленных случаях необходима квалификация содеянного по совокупности преступлений по ст. 126 УК и соответствующей статьи Особенной части уголовного кодекса.

Субъектом преступления может быть любое вменяемое лицо, достигшее 14 лет.

Степень опасности рассматриваемого преступления значительно повышается при наличии квалифицирующих обстоятельств. Часть 2 ст. 126 УК к ним относит похищение человека, совершенное:

а) группой лиц по предварительному сговору;

б) неоднократно;

в) с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой применения такого насилия;

г) с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия;

д) в отношении заведомо несовершеннолетнего;

е) в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности;

ж) в отношении двух или более лиц;

з) из корыстных побуждений.

Похищение человека группой лиц по предварительному сговору означает, что в совершении этого действия участвовали двое или более лиц, заранее сговорившихся о похищении (ст. 35 УК). Даже в тех случаях, когда члены группы выполняли различные роли (например, одни осуществляли захват, другие – удержание), все они являются соисполнителями одного преступления: похищения человека.

Под неоднократностью следует понимать, согласно ст. 16 УК, совершение двух или более преступлений, предусмотренных одной статьей или частью статьи Кодекса. Пункт “б” ч. 2 ст. 126 УК применяется лишь в случае, когда ранее субъектом было совершено похищение человека и действия его были квалифицированы любыми частями этой статьи.

Насилие, опасное для жизни и здоровья, – это насилие, которое способно повлечь причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего; вреда средней тяжести либо легкого вреда, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности.

Под применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, понимается использование огнестрельного или холодного оружия, а также предметов, специально изготовленных или приспособленных для нанесения телесных повреждений, предметов хозяйственно-бытового назначения и любых других предметов, используемых виновным для причинения насилия, опасного для жизни или здоровья.

Похищение несовершеннолетнего предполагает захват лица, не достигшего в этот момент 18-летнего возраста, при условии, что похититель достоверно знал, что похищает несовершеннолетнего.

Для применения п. “е” ч. 2 ст. 126 УК закон выдвигает обязательное условие – заведомую осведомленность виновного о том, что он похищает беременную женщину. При этом для квалификации не имеет значения срок беременности, важна достоверная осведомленность об этом субъекта.

Похищение двух или более лиц квалифицируется по п. “ж” ч. 2 ст. 126 УК в том случае, когда их похищение происходило одновременно и охватывалось единством умысла виновного.

Корыстные побуждения предполагают стремление получить материальную выгоду в результате похищения человека. О наличии корыстных побуждений свидетельствует требование от потерпевших или его близких денег, имущества или права на имущество, например, передачи документов на квартиру, дом, машину. Чаще всего похищение человека совершается по корыстным мотивам. Поэтому квалификация содеянного осуществляется по совокупности преступлений – похищение человека (ст. 126) и вымогательство (ст. 163), так как деяния посягают на различные объекты.

Законодатель предусмотрел в ч. 3 ст. 126 УК и особо квалифицирующие обстоятельства, к числу которых относятся деяния, предусмотренные ч. 1 и ч. 2 данной статьи, если они совершены организованной группой либо повлекли по неосторожности смерть потерпевшего или иные тяжкие последствия.

Понятие организованной группы дается в ст. 35 УК, согласно которой такой группой признается устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений.

К иным тяжким последствиям при похищении человека относятся причинение по неосторожности тяжкого вреда здоровью, самоубийство потерпевшего, наступление психического заболевания, материального ущерба в крупном размере и др.

Неосторожное же причинение смерти потерпевшему при похищении его не требует квалификации по совокупности, так как оно полностью охватывается диспозицией ч. 3 ст. 126 УК. Если же смерть потерпевшего наступила в результате причинения тяжкого вреда здоровью, действия виновного должны квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 126 и ч. 4 ст. 111 УК. Убийство похищаемого человека квалифицируется по совокупности п. “в” ч. 2 ст. 105 и ч. 3 ст. 126 УК. Совокупность в указанных случаях необходима, поскольку субъект посягает на два объекта и совершает два совершенно разных юридически значимых действия.

В примечании к ст. 126 УК законодатель указал, что лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления. Примечание имеет превентивное значение, оно дает похитителю возможность одуматься и освободить похищенного. Кроме того, законодатель этой нормой способствует сдерживанию преступника от дальнейших насильственных действий в отношении похищенного. Из смысла этой нормы становится, очевидно, что закон установил условия такого освобождения, это: добровольное освобождение похищенного и отсутствие в действиях лица иного состава преступления.

Под добровольным освобождением следует понимать действия лица (лиц), совершившего преступление. Последнее уже окончено, но виновный по собственной инициативе добровольно освободил потерпевшего, имея при этом реальную возможность продолжать незаконно удерживать его. Мотивы добровольного освобождения потерпевшего могут быть различными: раскаяние, жалость к потерпевшему, боязнь уголовной ответственности, мести родственников потерпевшего и другие. Безусловно, добровольность отсутствует, если о месте нахождения похищенного стало известно его родственникам, правоохранительным органам и в связи с этим становится возможным принять меры по задержанию виновного и освобождению похищенного, о чем знает виновный и поэтому освобождает его. Добровольность также отсутствует, когда виновный добился своей цели (например, получил выкуп), в связи, с чем освободил потерпевшего. Другим основанием для признания освобождения добровольным является отсутствие в действиях лица иного состава преступления. Если в действиях виновного есть иной состав преступления, связанный с похищением, например, причинение вреда здоровью похищенного различной степени тяжести, его истязание, незаконное ношение оружие, изнасилование женщины, он привлекается к уголовной ответственности как по ст. 126 УК, так и по соответствующей статье Особенной части Кодекса, т.е. по совокупности преступлений. Такое решение вопроса вытекает из смысла примечания к ст. 126 УК, где прямо указывается на совокупность двух условий при освобождении похищенного. В примечании не содержится какого-либо временного ограничения для освобождения потерпевшего с момента похищения. Представляется, что речь может идти об очень коротком периоде времени, которое может исчисляться только часами, в противном случае трудно говорить о добровольности, поскольку уже причиняется вред личности похищенного, вытекающий из факта и условий удержания, кормления, предоставления питья, прогулок и др.

Похищение человека следует отличать от незаконного лишения свободы (ст. 127 УК), вымогательства (ст. 163 УК), захвата заложника (ст. 206 УК). Основное отличие похищения человека от незаконного лишения свободы состоит в способе посягательства на свободу потерпевшего, похищение всегда сопряжено с захватом (насильственным или без такового) и последующим его изъятием из места постоянного нахождения, противоправным перемещением в другое место и удержанием помимо его воли в изоляции. Одно лишь удержание потерпевшего в неволе, если этому не предшествовало завладение (захват), перемещение, состава похищения человека не образует и рассматривается как незаконное лишение свободы.

Как отмечалось выше, похищение человека может быть сопряжено с вымогательством. Содеянное в таких случаях квалифицируется по совокупности этих преступлений.

Похищение отличается от захвата заложника тем, что факт захвата и удержания потерпевшего, а также предъявляемые требования виновными здесь не афишируются; требование выкупа, адресованное его близким, осуществляется тайно, скрытно от других лиц, а также органов государственной власти; в тайне, как правило, содержится место удержания похищенного; предъявляемые требования выставляются всегда к самому похищенному, его родственникам, друзьям, коллегам по работе, но не государству, какой-либо организации, как это требуется при захвате заложника*(199).

Уголовные кодексы многих зарубежных стран предусматривают ответственность за похищение человека, хотя понятия “похищение” (как и Кодекс РФ) не дают, оно выработано теорией права.

Например, Уголовный кодекс ФРГ содержит группу норм, направленных на защиту свободы личности, при этом ответственность устанавливается дифференцированно в зависимости от свойств потерпевшего, мотивов и цели похищения человека.

К таким нормам, прежде всего, следует отнести _ 234 “Похищение человека”, _ 235 “Похищение несовершеннолетних”, _ 239-а “Похищение человека с целью вымогательства”. Основной состав похищения человека (_ 234) указывает способы совершения похищения и цель этого деяния: “кто, используя обман, угрозы или силу, похищает человека для того, чтобы поставить его в беспомощное положение или рабство, крепостничество или доставить иностранным военным или морским службам”.

Уголовный кодекс Франции выделяет гл. 4 “О посягательствах на свободу лица” и устанавливает строгую ответственность за “арест, похищение, задержание или незаконное удержание лица, совершенные без предписания законных органов власти и вне случаев, предусмотренных законом (ст. 224-1). Таким образом, наказывается любая форма незаконного лишения свободы какого-либо лица. Отягчающими обстоятельствами этих преступлений являются причинение тяжких последствий (увечья, хронического заболевания, смерти), совершение преступлений организованной бандой либо в отношении нескольких лиц, также в отношении несовершеннолетнего до 15 лет (ст. 224-2-224-5). За совершение этих преступлений установлены длительные сроки лишения свободы (от 20 лет уголовного заключения до пожизненного). В случае деятельного раскаяния виновного предусмотрено смягчение наказания.

Ответственность “за незаконное преследование, похищение и удержание” устанавливает Уголовный кодекс Испании (ст. 163-168). Ответственность дифференцируется в зависимости от сроков удержания (например, три дня заточения, более 15 дней); кодекс содержит и отягчающие обстоятельства этих преступлений: похищение с требованием выполнить определенные условия для освобождения похищенного; если незаконное преследование или похищение совершены под видом должностных лиц или потерпевший был несовершеннолетним, недееспособным или должностным лицом при исполнении своих обязанностей.

Предусмотрена ответственность за похищение человека и в странах СНГ, например, ст. 130 УК Таджикистана, ст. 125 УК Казахстана, ст. 123 УК Киргизии. По содержанию нормы, изложенные в этих статьях, аналогичны ст. 126 УК РФ.

Статья 127 УК Литвы ввела специальную ответственность за “похищение или подмен ребенка”.

Незаконное лишение свободы (ст. 127 УК). Данное преступление является смежным с похищением человека, поскольку в ч. 1 ст. 127 УК говорится о незаконном лишении свободы, не связанном с похищением человека. Непосредственным объектом преступления является личная свобода человека, а при квалифицированных видах незаконного лишения свободы могут быть и дополнительные объекты: жизнь и здоровье человека. Потерпевшим от этого преступления может быть любое лицо.

Объективная сторона преступления выражается в незаконном лишении человека свободы передвижения в пространстве и времени, в противоправном воспрепятствовании выбирать по своей воле место пребывания. Оно может выражаться в лишении потерпевшего свободы передвижения путем насильственного или обманного водворения в закрытое помещение, другой дом, подвал, гараж, на остров и т.д. и удержании в этом месте против его воли, что лишает потерпевшего возможности вести себя по своему усмотрению.

Продолжительность незаконного лишения свободы не имеет значения для состава преступления, но может учитываться при назначении наказания. В отличие от похищения человека данное преступление осуществляется без перемещения человека, вопреки его воле, из одного места в другое. Способом совершения преступления являются физическое или психическое насилие либо то и другое одновременно, а также обман. Психическое насилие представляет собой угрозу применения физического насилия к лишаемому свободы или его близким, что приводит к подавлению воли потерпевшего и его пассивности к сопротивлению.

Преступление считается оконченным в момент, когда потерпевший незаконно был лишен свободы. Незаконность лишения свободы проявляется в том, что виновный действует вопреки согласию и воле потерпевшего. Согласие потерпевшего на перемещение в другое место исключает состав рассматриваемого преступления.

Если лишение свободы осуществлено в качестве меры пресечения или при задержании по подозрению в совершении преступления, оно не может рассматриваться как незаконное. Не считается незаконным задержание, произведенное в условиях крайней необходимости или при задержании преступника.

Субъективная сторона преступления характеризуется прямым умыслом. Виновный сознает, что незаконно, вопреки воле потерпевшего, лишает его свободы, и желает сделать это. Мотивы данного преступления различны: месть, ревность, хулиганские побуждения, лишение потерпевшего возможности участвовать в каких-либо делах и т.д.

Субъектом незаконного лишения свободы может быть любое вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста. Если незаконное лишение свободы осуществляет должностное лицо, то содеянное расценивается как должностное преступление (например, по ст. 285 или 286 УК, а при наличии соответствующих признаков – по ст. 301 УК).

Степень опасности рассматриваемого преступления значительно повышается при наличии квалифицирующих обстоятельств. В ст. 127 УК выделены две группы квалифицирующих признаков, перечисленных в ч. 2 и 3 этой статьи.

Часть 2 ст. 127 УК к ним относит незаконное лишение свободы, совершенное:

а) группой лиц по предварительному сговору;

б) неоднократно;

в) с применением насилия, опасного для жизни или здоровья;

г) с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия;

д) в отношении заведомо несовершеннолетнего;

е) в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности;

ж) в отношении двух или более лиц.

Для квалификации незаконного лишения свободы по ч. 2 ст. 127 УК должно быть установлено, помимо самого факта незаконного лишения свободы, соответствующее отягчающее обстоятельство.

Указанные отягчающие обстоятельства аналогичны отягчающим обстоятельствам, перечисленным в ч. 2 ст. 126 УК (кроме корысти), и имеют то же содержание.

К еще более опасным обстоятельствам незаконного лишения свободы ч. 3 ст. 127 УК относит деяния, если они:

а) совершены организованной группой;

б) повлекли по неосторожности смерть потерпевшего или иные тяжкие последствия.

Понятие организованной группы дано в ст. 35 УК и раскрыто в предыдущем параграфе о похищении человека (ст. 126 УК).

Если в результате неосторожности при незаконном лишении свободы наступили смерть потерпевшего или иные тяжкие последствия, то не требуется квалификация действий по совокупности преступлений, поскольку они полностью охватываются диспозицией ч. 3 ст. 127 УК.

Уголовная ответственность за незаконное лишение свободы установлена 239 УК ФРГ, где сказано: “кто незаконно сажает человека в тюрьму или другим образом лишает его личной свободы…”. Решающим для квалификации действий обвиняемого по данной норме является перемещение потерпевшего против его воли в то место, где он не желает находиться. Предусматривает закон ответственность и за покушение на это деяние (абз. 2 _ 239 УК). Более усиленная ответственность предусматривается при наличии квалифицирующих обстоятельств, к которым относятся: незаконное лишение свободы более одной недели; причинение тяжкого вреда здоровью лицу, лишенному свободы; если потерпевшему причиняется смерть. Причем к последнему квалифицирующему обстоятельству относится смерть, если она причинена в результате побега из места лишения свободы или имело место самоубийство потерпевшего.

Статья 189 УК Республики Польша устанавливает повышенную ответственность за незаконное лишение свободы, если лишение свободы продолжалось более 7 дней или было соединено с особым мучением.

Ответственность за незаконное лишение свободы, аналогичная ответственности, предусмотренной Уголовным кодексом РФ, установлена уголовными кодексами стран СНГ, например, ст. 131 УК Таджикистана, ст. 126 УК Казахстана, ст. 125 УК Киргизии.

Незаконное помещение в психиатрический стационар (ст. 128 УК). В соответствии с Законом РФ “О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании”*(200) от 2 июля 1992 г. госпитализация осуществляется в основном добровольно – по просьбе самого помещаемого или с его согласия (ст. 4 и 28).

Основаниями для госпитализации в психиатрический стационар являются: наличие у лица психического расстройства и решение врача-психиатра о проведении обследования и лечения в стационарных условиях либо постановление судьи; необходимость проведения психиатрической экспертизы (судебной, медико-социальной, военно-врачебной) в случаях и порядке, установленных законами РФ; исполнение назначенной судом принудительной меры медицинского характера (ст. 13 Закона).

Наряду с принципом добровольности при госпитализации в психиатрический стационар Закон о психиатрической помощи допускает и недобровольную госпитализацию, но в отношении строго ограниченной категории лиц. Так, согласно ст. 29 названного Закона лицо может быть госпитализировано в психиатрический стационар без его согласия и согласия его законного представителя при условии, если его обследование и лечение возможны только в стационарных условиях, а психическое расстройство является тяжелым и обусловливает:

а) его непосредственную опасность для себя или окружающих, или

б) его беспомощность, т.е. неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности, или

в) существенный вред его здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи.

Законом о психиатрической помощи установлена определенная процедура недобровольной госпитализации, включая комиссионные освидетельствования лица в течение 48 часов после его помещения в стационар, получение судебной санкции на недобровольное содержание в стационаре, а также соответствующее документальное оформление такой госпитализации. Методы физического стеснения и изоляции больного, применяемые при недобровольной его госпитализации, осуществляются по определенным правилам, которые категорически исключают причинение вреда здоровью больного. При необходимости по просьбе врача-психиатра недобровольную госпитализацию медицинским работникам помогает осуществлять милиция (ст. 19, 28, 30 Закона).

Госпитализация в психиатрический стационар при заведомом отсутствии оснований, осуществленная без согласия на это лица – госпитализированного, а также, если его согласие получено с помощью обмана, шантажа и т.п., является незаконной, а лица, совершившие такие действия, подлежат уголовной ответственности по ст. 128 УК.

Ответственность за незаконное помещение в психиатрический стационар заведомо психически здорового человека, как было указано в предыдущем параграфе, в российское уголовное законодательство была введена в 1988 г., и ст. 126.2 УК РСФСР 1960 г. содержала одну часть, предусматривающую ответственность за сам факт незаконного помещения в психиатрическую больницу заведомо психически здорового человека.

Объектом преступления, предусмотренного ст. 128 УК, является свобода человека, так как происходит принудительное водворение его в закрытое помещение, где он лишается возможности свободно действовать и передвигаться.

Часть 1 ст. 128 УК содержит обычный (простой) состав преступления, а ч. 2 предполагает и дополнительный объект – жизнь и здоровье человека, если в результате совершения этих действий потерпевшему были по неосторожности причинены смерть или иные тяжкие последствия.

С объективной стороны преступление выражается в незаконном помещении психически здорового человека в психиатрический стационар, а также психически больных лиц, не требующих, однако, недобровольной госпитализации, а подлежащих, например, амбулаторному наблюдению и лечению. Это выражается в совершении принудительного действия над потерпевшим, которое может выражаться, прежде всего, в физическом насилии (например, в связывании, введении в организм психотропных успокаивающих или усыпляющих средств), а также в применении обмана, угрозы, шантажа и т.д.

Незаконность помещения в психиатрический стационар заведомо здорового человека состоит в том, что соответствующие действия осуществляются вопреки существующим правилам и нормативным актам по помещению лиц в психиатрические больницы и при отсутствии заболевания, дающего основание для этих действий.

Преступление считается оконченным с момента помещения человека в психиатрический стационар и длится до тех пор, пока психически здоровый человек не будет оттуда освобожден.

Деяние характеризуется с субъективной стороны наличием прямого умысла. Виновный сознает, что незаконно, вопреки установленным основаниям и медицинским показаниям, помещает заведомо здорового человека в психиатрический стационар, и желает этого.

Мотивы преступления разнообразны (например, месть, расправа; стремление избавиться от человека, завладеть его жилой площадью; желание приостановить деятельность потерпевшего как нежелательную для субъекта преступления). Мотивы преступления не влияют на квалификацию содеянного и могут учитываться при назначении наказания.

Субъект преступления – вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста. Это могут быть работники психиатрических стационаров, а также судьи и иные должностные лица, отдавшие распоряжение (постановление) о помещении заведомо психически здорового человека в психиатрический стационар.

Часть 2 ст. 128 УК предусматривает два квалифицирующих обстоятельства: совершение этих действий с использованием своего служебного положения, и наступление по неосторожности смерти потерпевшего или иные тяжкие последствия. Субъект преступления в данном случае специальный: врач-психиатр, поместивший лицо в психиатрический стационар единолично либо в составе комиссии, давшей заключение о необходимости недобровольной госпитализации человека. Другие члены комиссии являются временно должностными лицами, и если они принимают заключение о помещении человека в психиатрический стационар, находясь в сговоре с врачом-психиатром, то все они несут ответственность как соисполнители преступления, предусмотренного ст. 128 УК. Судья, вынесший постановление о госпитализации человека без установленных оснований (ст. 29, 33 Закона о психиатрической помощи) несет ответственность по ст. 305 УК за вынесение заведомо неправосудного судебного акта.

Субъективная сторона этого состава преступления характеризуется только прямым умыслом, когда лица, осуществляющие помещение человека в психиатрический стационар, осознают общественно опасный характер своих действий, предвидят их последствия и желают наступления этих последствий.

Наступление по неосторожности смерти потерпевшего или иных тяжких последствий (ч. 2 ст. 128 УК) в данном случае имеет такое же смысловое понимание, как и в составах других преступлений против свободы человека (ст. 126 и 127 УК), рассмотренных выше. С субъективной стороны это преступление характеризуется двумя формами вины (ст. 27), в действиях виновные проявляют прямой умысел, а последствия наступают в результате неосторожности.

2. История развития российского законодательства о преступлениях против свободы, чести и достоинства личности

Вопрос об уголовной ответственности в российском законодательстве за преступления, посягающие на свободу человека, честь и достоинство личности, в разные периоды ХХ в. решался неодинаково. Уголовное уложение 1903 г. содержало гл. 26 “О преступных деяниях против личной свободы”, которая состояла из 15 статей (498-512). При этом в эту главу были включены посягательства не только против личной свободы (как называлась сама глава), но и связанные: с похищением людей; с похищением и задержанием людей в больнице умалишенных (п. 1 ст. 500); с похищением и задержанием в притоне разврата лиц женского пола (п. 2 ст. 500); с продажей и передачей в рабство или в неволю (ст. 501); с принуждением рабочих к отказу участвовать в стачках (ст. 509); с умышленным вторжением в чужое здание или иное помещение (ст. 512). Если такое вторжение имело место ночью, то оно рассматривалось как квалифицирующий признак, что усиливало наказание. Система преступлений против личной свободы по Уложению 1903 г. включала не только те составы, которые непосредственно посягают на свободу, но и другие, имеющие весьма отдаленное отношение к этому объекту посягательства. Уложение (ст. 498) устанавливало основной состав по посягательству на личную свободу, без указания каких-либо признаков его, например, по способу совершения, личности потерпевшего, месту задержания, его продолжительности, возраста потерпевшего. Все указанные признаки, а также и другие законодатель устанавливал в других составах преступлений данной главы и в зависимости от этого дифференцированно определял вид и размер наказания. Как правило, наличие каких-либо признаков отягчало ответственность. К числу таких квалифицирующих признаков уложение 1903 г. относило:

лишение личной свободы, продолжавшееся свыше одной недели (ч. 2 ст. 498; ч. 2 ст. 499; ч. 2 ст. 500);

лишение свободы матери, законного отца, иного родственника по восходящей линии (п. 1 ст. 499), должностного лица при исполнении им служебных обязанностей или по поводу этого (п. 2 ст. 499).

Посягательства, связанные с похищением людей, Уложение дифференцировало в зависимости от возраста потерпевшего: например, ст. 502 предусматривала похищение, сокрытие или подмен ребенка, не достигшего 14 лет; ст. 505 (п. 1 и 2) – похищение несовершеннолетней женского пола от 14 до 16 лет с ее согласия или без такового. Часть 2 этой статьи устанавливала ответственность за похищение лица женского пола от 14 до 21 года.

Уголовный кодекс 1922 г. конкретизировал систему посягательств против личной свободы, посвятив этому четыре состава преступлений. Это – “Насильственное незаконное лишение кого-либо свободы, совершенное путем задержания или помещения его в каком-либо месте” (ст. 159); “Лишение свободы способом, опасным для жизни или здоровья лишенного свободы или сопровождавшееся для него мучениями” (ст. 160); “Помещение в больницу для душевнобольных заведомо здорового лица из корыстных или иных личных видов” (ст. 161); “Похищение, сокрытие или подмен чужого ребенка с корыстной целью, из мести или иных личных видов” (ст. 162).

Названные выше составы преступлений против личной свободы сохранились в Уголовном кодексе 1926 г. В нем аналогично решался вопрос в отношении анализируемых посягательств (ст. 147, 148, 149), с той лишь разницей, что лишение свободы способом, опасным для жизни или здоровья потерпевшего или сопровождавшимся причинением ему физических страданий, было не самостоятельным преступлением, как в Кодексе 1922 г., а квалифицированным признаком основного состава насильственного незаконного лишения свободы (ч. 2 ст. 147).

Уголовный кодекс 1960 г. в первоначальной редакции устанавливал еще более узкий перечень преступлений, посягающих на личную свободу. К ним было отнесено всего два состава: незаконное лишение свободы, в том числе совершенное способом, опасным для жизни и здоровья потерпевшего (ч. 1 и ч. 2 ст. 126), и подмен ребенка из корыстных или иных низменных побуждений (ст. 125 УК). В течение всего времени действия УК 1960 г. в него вносились определенные изменения, обусловленные разными причинами, в том числе и социальной обусловленностью каких-либо деяний. Такие изменения были внесены в группу преступлений против личной свободы в разное время.

В 1988 г. в Кодекс была введена ст. 126.2, устанавливающая ответственность за незаконное помещение в психиатрическую больницу заведомо психически здорового лица*(191). Появление этой статьи связано с протестами международных организаций против нарушений прав человека в России в отношении диссидентов и иных инакомыслящих лиц, к которым применялись методы психиатрии в репрессивных целях. Следует заметить, что ответственность за подобные действия предусматривалась в Уголовном уложении 1903 г. и в Уголовных кодексах 1922 и 1926 гг. Лишь с 1960 и до 1988 г. такой ответственности законодательство России не содержало.

В 1987 г. в Уголовный кодекс 1960 г. был введен состав захвата заложников (ст. 126.1)*(192), а в 1993 г. установлена ответственность за похищение человека (ст. 125.1)*(193). В процессе подготовки УК 1996 г. (в частности, в одном из последних проектов) состав захвата заложников включили в раздел “Преступления против общественной безопасности и общественного порядка”*(194), что, с точки зрения более высокой степени общественной опасности этого деяния, является правильным, поскольку при захвате заложника ущерб причиняется не отдельной личности (как в преступлениях против свободы), а неопределенно широкому кругу общественных отношений: безопасности личности, сохранности имущества, нормальной деятельности государственных и общественных организаций и др.