Курсовая работа: проблемы экономической безопасности россии –
Курсовая работа
На тему: Проблемы экономической безопасности России
Содержание
Введение
1.Современное состояние развития проблем экономической безопасности
1.1 Ключевые тенденции проблематики экономической безопасности
1.2. Фактор глобализации национальной и экономической безопасности
2. Прикладные аспекты экономической безопасности
2.1 Методика определения ключевых проблем экономической безопасности: исторический аспект
2.2. Глобализация как угроза экономическому суверенитету государства
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Исследование проблем экономической безопасности России, по праву, заняло в настоящее время ведущее место в работе российских научно-исследовательских и аналитических центров. Этой теме посвящается значительное число авторских статей, монографий, коллективных исследований[1]
. В сущности, современное социально-экономической положение России таково, что, какое бы исследование в той или иной сфере ни предпринимали российские экономисты, они не могут не затронуть проблем экономической безопасности страны.
Экономическая безопасность имеет различные структурные уровни. Речь идет об экономической безопасности государства, общества, предприятия, личности. Все эти уровни образуют усложненную экономическую систему, которая не парит в безвоздушном пространстве, а имеет твердое основание – экономическое пространство.
Экономическое пространство является основанием современной экономической системы, обладая при этом относительной самостоятельностью. Экономическая роль пространства, его неоднородность, дробность и в прежние времена учитывалась при анализе условий образования дифференциальной земельной ренты, что выражалось в конкретных стоимостных величинах.
Цель
курсовой работы – Определение места и роли экономической безопасности в системе развития современной системы хозяйствования.
Нельзя забывать, что пространство в паре со временем являются основополагающими философскими категориями, природа которых пока не изучена досконально.
1.Современное состояние развития проблем экономической безопасности
1.1 Ключевые тенденции проблематики экономической безопасности
В основе повышенного внимания к проблеме экономической безопасности России лежат объективные процессы и явления, происходящие в национальной экономике и в российском обществе, а также в глобальной экономике и в международных экономических отношениях. К наиболее важным таким процессам и явлениям представляется целесообразным отнести, в том числе, следующие.
Во-первых, экономический эксперимент 90-х годов в России своей главной целью имел передел собственности и контроля над национальными природными ресурсами и материальной базой общественного производства. В целом, вполне понятно, что для быстрого достижения этой цели в ходе приватизации единственно эффективным средством было выбрано разрушение государственной системы управления, так как именно государство являлось основным держателем собственности на условия и средства производства.
Все это привело к тому, что экономические реформы носили преимущественно разрушительный, а не созидательный характер. Россия установила своеобразный рекорд продолжительности и глубины экономического спада в мирное время. К началу нового века социально-экономические проблемы России приобрели настолько острый характер, что изменение внутренней и внешней экономической политики стало не вопросом дискуссий экономистов и политологов, а вопросом сохранения российского государства на экономической и политической карте мира. Как известно, руководством Китая, например, в качестве приоритетов реформ были выбраны цели достижения экономического роста за счет преимущественного развития производства товаров длительного пользования. Естественно, это сопровождалось структурным переделом собственности в той степени, в какой это отвечало основным целям развития без разрушения национальной системы управления.
Национальные интересы, вопросы экономической безопасности государства были и остаются определяющими в комплексе реформ, проводимых в Китае. В результате, КНР продемонстрировала рекордные темпы экономического роста, стала одной из движущих сил и стабилизирующим фактором мировой экономики. Все страны мира, практически без исключения, оказались буквально «завалены» китайскими товарами, а китайская диаспора за рубежом заняла прочные позиции в местных деловых кругах не только развивающихся, но и промышленно развитых стран. В отличие от многих именно эта страна устояла в развернувшемся в 1997-1998 гг. мировом финансовом кризисе.
Во-вторых, в результате смены руководства России на рубеже веков проблема экономической безопасности государства из декларативной и конъюнктурной стала постепенно превращаться в вопрос практической экономической политики государства. Это послужило толчком для проведения новых исследований и разработки практических подходов к обеспечению национальной безопасности в различных сферах, в том числе и безопасности финансово-хозяйственной деятельности.
В-третьих, процесс начала относительной финансово-экономической стабилизации в России, наблюдаемый в настоящее время, как представляется, отражает завершение некоторого переходного этапа дерегулирования национальной экономики. В определенной степени основной раздел государственной собственности уже произошел, и предпринимательство в большей степени становится заинтересованным в сохранении сложившегося положения, в стабилизации и закреплении достигнутого. Новые радикальные изменения и общественные катаклизмы уже не отвечают интересам предпринимательства, ибо они могут нарушить нормальный производственный процесс, ухудшить сбыт продукции и услуг, и, самое главное, могут угрожать новым радикальным переделом собственности.
В сложившейся ситуации российские предприниматели все в большей степени сами становятся заинтересованными в закреплении своего положения в условиях регулируемого рынка, при совершенствовании законодательной базы предпринимательства, защите личности, имущественных прав, иными словами, в реализации государством своих принципиальных задач обеспечения экономической безопасности финансово-хозяйственной деятельности.
В-четвертых, произошло явное разочарование результатами реформ в среде экономистов и политологов из числа «реформаторов», стоявших у истоков начала экономических преобразований. Таким образом, не только большинство населения, которое осталось «за бортом» рыночных реформ, но и значительная часть российской научной элиты стала критически оценивать результаты проводившегося в стране экономического эксперимента. Спрос на экономический и политический «радикальный либерализм» был крайне высок на этапе разрушения существовавшей системы государственного управления и осуществления приватизации. Однако, как и при других происходивших в истории социальных потрясениях, идеологи радикальных реформ оказались лишними после завершения передела национального богатства. В этих условиях в российской экономической литературе усилилось критическое осмысление проводившихся реформ, все большее внимание стало уделяться роли государства в экономике и проблемам обеспечения национальной экономической безопасности.
В-пятых, глобализация мировой экономики и международных производственных отношений ставит под вопрос сохранение национально-государственной формы организации экономических систем[2]
. Российское предпринимательство, получив прямой выход на мировые рынки, во многих случаях сталкивается не просто с отдельными конкурентными компаниями, а с государственно-монополистическими структурами, противостоять которым в одиночку они оказываются неспособными.
О том, что в процессе глобализации обостряется проблема национальных интересов и экономической безопасности государства, свидетельствуют такие тенденции, как осуществление в явных и скрытых формах государственной поддержки национального бизнеса на мировых рынках; расширение и увеличение числа зон национальных интересов ведущих стран мира, в первую очередь США; активное исследование проблем обеспечения безопасности национальных интересов зарубежными политологами и экономистами.
Можно было бы продолжить перечисление объективных процессов, лежащих в основе усилившегося в последнее время внимания к проблеме экономической безопасности России. Однако и перечисленные выше тенденции, и ведущиеся российскими учеными и специалистами исследования свидетельствуют о том, что сама проблема не надумана, а вполне конкретна.
1.2. Фактор глобализации национальной и экономической безопасности
В обширной литературе по всему спектру проблематики государственной, национальной и экономической безопасности пока не получил должного освещения фактор глобализации, который трактуется в основном как очередная ступень линейного развития международного разделения труда. И в современной экономической литературе встречаются рассуждения о сравнительных издержках и сравнительных преимуществах различных вариантов разделения труда между странами. Предполагается, что оно по-прежнему развертывается на основе принципа взаимной выгоды и взаимозависимости и не так давно последним словом в теории международных отношений была концепция взаимозависимости наций и государств в системе мирового хозяйства.
Однако, опыт мирового, или, как его обозначали в литературе, «азиатского» кризиса 1997-1998 гг., хотя это кризис не региональный, а системный, свидетельствует, что организованное крупными финансовыми спекулянтами бегство капитала, обанкротившее динамично развивающиеся страны азиатского региона, изменило конфигурацию мировой экономики, выводя на поверхность деструктивную роль мирового финансового капитала.
Примеров множество, но можно привести только один — более чем печальную судьбу Индонезии, которая имела задел отраслей высоких технологий на XXI век и реально могла занять достойное место среди развитых стран. Одномоментный уход капитала в виде портфельных инвестиций разорил страну, вызвал острейшие социальные конфликты и даже раздел территории.
На подобных примерах можно оценить всю степень риска для национальных экономик, который связан с фактором глобализации. Имея это в виду, страна должна быть готова к упреждающим действиям в целях обеспечении своей экономической безопасности.
При этом необходимо правильно определить вектор таких действий. Некоторые специалисты считают особым дестабилизирующим фактором вероятное снижение мировых цен на экспортируемое сырье, как на основной источник валютных поступлений в страну[3]
. Однако экономические угрозы в значительно большей степени для нашей страны, как и для многих других, в настоящее время идут от нестабильности валютных и финансовых рынков. Это уже не взаимозависимость, а зависимость внутри системы мирового хозяйства, ввиду ее структурной разбалансированности.
Фактор глобализации нарушил относительное равновесие системы мирового хозяйства, взаимозависимость ее структурных элементов и компонентов.
Качественным отличием глобальной системы от прежней традиционной модели международных экономических отношений, является ее структурная асимметрия не только за счет гипертрофии ее финансового сегмента, но и его отрыва от системы ввиду исключительной мобильности портфельных инвестиций.
Специалисты в связи с этим указывают на угрозу для экономической безопасности страны внезапно вспыхивающих финансовых эпидемий: «Таким образом, речь идет о формировании качественно новых процессов, делающих ситуацию все менее управляемой традиционным набором рычагов. Эта тенденция усиливается и особенностями поведения операторов рынка, действие которых могут быть спровоцированы шагами некоторых крупных участников (так называемое поведение толпы ― herd behavior). Отсюда ― угроза распространения финансовых эпидемий, часто основанных на субъективных настроениях рынка. Именно эти обстоятельства заставляют многих экономистов и практиков (П.Кругман, Дж.Бхагвати, Дж.Сорос и др.) говорить о необходимости ограничить мобильность капиталов, уменьшить дестабилизирующие возможности «горячих» краткосрочных денег»[4]
.
Следуя старой схеме, можно предположить, что мобильность капитала составляет инвестиционный потенциал для материального производства, что конкурентный механизм свободного перелива капиталов является основой модернизации производства. Так и было до той поры, пока финансовый капитал был функционально связан с производительным капиталом.
Однако с некоторых пор действует другая схема. Несмотря на краткий исторический срок её реализации, уже накоплен материал для подведения некоторых итогов.
Конечно, новая ситуация требует глубоких научных исследований, выводящих к успешной хозяйственной практике, способной обеспечить экономическую безопасность страны на всех её структурных уровнях.
2. Прикладные аспекты экономической безопасности
2.1 Методика определения ключевых проблем экономической безопасности
Актуальность, сложность и новизна проблемы экономической безопасности и безопасности ее финансовой составляющей в условиях глобализации предполагает сочетание эмпирического анализа с реализацией научного потенциала методологии и теории.
Глубокие структурные изменения в системе экономических отношений в нашей стране вполне закономерно дали мощный импульс к развитию конкретных прикладных работ по всему спектру рыночных отношений, их структуре и инфраструктуре. Нашим ученым, специалистам, практикам пришлось на ходу овладевать как новой экономической лексикой, так и новыми подходами к реальным экономическим процессам.
Вопросы методологии и теории, были отодвинуты на задний план и еще дальше, возможно, из-за их сомнительного «марксистского» происхождения. Поколения молодых кандидатов экономических наук разбираются в сложностях банковского дела, но полагают, что методология и методика одно и то же. Но если в прикладных экономических исследованиях, может быть, и можно ограничиться методиками, то для квалифицированного определения природы таких сложных явлений, как экономическая безопасность, необходимо использовать в комплексе и метод, и теорию.
В качестве метода в данной работе, предпринята попытка использовать универсальные принципы системного подхода.
Проблематика экономической безопасности уже активно разрабатывается в нашей стране, создан солидный базис для ее дальнейшего теоретического осмысления, предложен ряд определений. Но, как представляется, проделанная работа преимущественно носит аналитический характер. Предмет изучен по частям, и пришло время от частного перейти к общему, т.е. произвести синтез. Результатом синтеза исследуемый предмет – экономическая безопасность – предстанет как целое, а целое, как следует из общей теории систем, есть взаимосвязанное множество[5]
.
Применительно к экономической безопасности это можно представить как взаимосвязанное множество хозяйственных отношений в пределах большой системы, организованной по принципу иерархии, т.е. соподчинения одних структурных элементов системы другим.
Основное свойство системы – ее целостность. Это значит, что система не является простой совокупностью ее элементов, их арифметической суммой. Ее качественная определенность зависит от прочности взаимодействия, сцепления ее составных частей. Если из системы выпадают отдельные элементы, то она не уменьшается, а разрушается.
Следствием целостности системы является интегративность. Интегративность составляет основной закон любой системы – технологической, биологической, культурной, военной, социальной, экономической. Интегративность системы в абстрактной форме выражается в несводимости частей системы к их сумме, которая, больше слагаемых.
На языке экономики это означает, что система через взаимодействие ее частей создает дополнительную производительную силу, которая больше производительной силы ее взятых в отдельности частей.
Положительная динамика экономической системы характеризуется натуральными и денежными, абсолютными и относительными показателями и свидетельствует о ее экономической безопасности.
Экономическая безопасность – динамичный интегральный показатель целостности экономической системы.
Экономическая безопасность относится к разряду сложных экономических категорий, в этом качестве она отражает взаимосвязи и взаимозависимости большой экономической системы. Эту систему можно характеризовать с различной степенью абстракции в соответствии с методологическим принципом восхождения от абстрактного к конкретному. Поэтому предложенное определение в силу своей абстрактности развертывается в целый ряд других, более конкретных определений в качестве необходимого приближения к современным реалиям российской экономики.
Тем не менее, разобраться в сложившейся ситуации в постоянно реформируемой экономике (хотя давно пора остановиться хотя бы для того, чтобы понять, в какой экономической системе мы находимся) с минимальными издержками можно, используя наработки теории, тем самым, осуществляя переход от методологического к концептуальным принципам исследования.
Однако, если в качестве метода исследования наука выработала универсальные принципы системного подхода, то такими универсальными принципами современная экономическая наука не располагает. Напротив, она распадается на различные школы, направления, которые предлагают противоречивые концепции, объясняющие одни и те же экономические явления и процессы зачастую с противоположных позиций.
В последние годы стало распространяться мнение о кризисе экономической теории в целом. Как в нашей стране, так и на Западе экономическая теория оказалась несостоятельной при решении проблем переходных постсоциалистических экономик. Например, прогноз инфляции для России оказался заниженным в десятки тысяч раз, приватизация не привела к появлению эффективного собственника. Правда, претензии в данном случае нужно предъявлять экономистам либерального направления. Известные западные экономисты альтернативных направлений – покойный В.Леонтьев, К.Эрроу, Дж.Тобин и др. – критически отнеслись к рекомендациям экспертов, близких к Международному валютному фонду, для которых главное – убрать государство из экономики, тогда как экономисты, близкие к институциональному направлению, считают, что в период радикальной структурной перестройки экономики регулирующая роль государства должна не ослабляться, а усиливаться.
В пределах данного исследования нет возможности остановиться на данном вопросе специально. Однако и уходить от него в сторону некорректно ввиду необходимости обратиться к теории.
Реформирование экономики нашей страны осуществлялось и осуществляется по либеральной модели, и его неудачи, по крайней мере, на Западе, объясняют противоположно: сторонники экономического либерализма ― тем, что государство продолжает вмешиваться в экономику, а их оппоненты ― тем, что государство устранилось от регулирования сложных экономических процессов, что, в конечном счете, привело к угрозе потери его экономической безопасности.
В 2001 году в США было опубликовано исследование, выполненное под эгидой американского независимого исследовательского Института мира под красноречивым названием «Трагедия российских реформ», в котором последовательно проводится тезис о том, что реформы были бы эффективными в экономическом и социальном отношениях, если бы осуществлялись иначе, демократично, с учетом интересов населения страны, ее экономической безопасности[6]
.
Либеральная модель реформ была, как уже отмечалось, ориентирована на искоренение государственной собственности, создание социальной базы капитализма и уже концептуально создала угрозу экономической безопасности страны, поскольку в этой модели отсутствовали критерии экономической и социальной эффективности.
Реальность такой угрозы не случайно оказалась в центре внимания политиков, социологов, экономистов, и проблема экономической безопасности нашей страны вышла на первое по значению место.
Кризисное состояние современной экономической теории можно рассматривать как стимул к разработке новых подходов на базе накопленного за многие десятилетия экономического знания, которое не может обесцениться из-за провала какой-либо школы или теории.
В этом отношении большим научным потенциалом располагает институциональная теория, мода на которую привела к существенным издержкам и путанице, поскольку трудно разобраться, почему, например, существуют как бы самостоятельно «новый институцианализм» и «неоинститупианализм».
Как нам представляется, современная экономическая теория не может быть сведена к институцианализму, как бы он ни трактовался, она должна опираться на синтез актуальной интерпретации классики, неоклассики и институцианализма. Такой вариант формирования общей экономической теории близок к тому, что академик РАН В.Маевский называет эволюционной теорией. Он пишет: «Парадокс современного постиндустриального общества состоит в том, что фундаментальная экономическая наука в странах, достигших успеха в области технологического прогресса, до сих пор находится в плену так называемой ортодоксии, прежде всего, неоклассической теории. Последняя неадекватно описывает особенности технологически прогрессирующей рыночной экономики… Следствием такого парадокса можно считать то обстоятельство, что между ортодоксией и современным бизнесом в сфере технологий возникло нечто вроде Китайской стены»[7]
.
Автор справедливо указывает на своевременность процесса становления современной эволюционной теории, которая рассматривает экономическое развитие как необратимый процесс нарастания сложности, многообразия и продуктивности производства за счет периодически повторяющейся смены технологий, видов продукции, организаций и институтов (правил поведения, по Д.Норту)[8]
.
Д.Норт, лауреат Нобелевской премии, является наиболее авторитетным представителем той версии институционализма, которая адекватно воспринимает и научно интерпретирует современную экономику, функционирующую на основе взаимодействия рыночных и нерыночных факторов.
На это важное обстоятельство указывает и Я.Корнаи, который внес существенные уточнения в принципы системного исследования в рамках «системной парадигмы», осовременив ее за счет включения в систему как рыночных, так и нерыночных институтов.
Он предлагает достаточно широкое понимание концепции институтов, которая «включает доминирующую правовую структуру рассматриваемой системы, ее моральные нормы и права собственности, распределение центров власти, стимулы, взаимодействующие на субъекты общества, и информационную структуру»[9]
.
Современная экономическая система представляет собой более сложное и более противоречивое взаимодействие ее составных элементов и компонентов, чем система классической рыночной экономики прошлого. Именно поэтому целесообразно проследить процесс происшедших исторических изменений, сравнивая прошлое с настоящим, обратившись к классической системной парадигме.
Как известно, классическая школа английской политической экономии осуществила исторический переход от фрагментарного экономического знания к системному. Именно классики осуществили прорыв в теории, представив рыночную экономику как большую экономическую систему общественного разделения труда, в которой связь между производством и потреблением опосредуется обменом и распределением.
Большая экономическая система – это хозяйственные связи между людьми в процессе производства, обмена, распределения и потребления, которые саморегулируются «невидимой рукой рынка», т.е. конкуренцией. Большая система структурно состоит из малых систем. Это значит, что и производство, и обмен, и распределение, и потребление обладают относительной самостоятельностью, собственной структурой и логикой развития. Подчеркнем, что эта самостоятельность относительна, т.е. не должна выходить за рамки зависимости между малыми системами в соответствии с принципами иерархии и целостности.
Большую экономическую систему целесообразно представить через взаимосвязи ее укрупненных блоков – производства и обращения. Это отход от рассматриваемой схемы, но он позволяет остановиться на двух трактовках характера связи между ними, концепцией примата производства над обращением и меновой концепцией, отводящей сфере обращения определяющую роль.
Классической концепции примата производства над обращением противостояла в прошлом и противостоит в настоящем меновая концепция, рассматривающая сферу обращения как систему, а производство ― в качестве подсистемы.
Конечно, 200 лет назад в обороте были другие термины. Вопрос упирался в природу богатства и источники его достижения. Богатство было центральной темой и предметом полемики между меркантилистами, с одной стороны, и физиократами, а затем и классиками – с другой. Классики, как известно, богатство связывали с производством материальных благ.
Так, при промышленном капитализме рост прибыли обеспечивался расширением и модернизацией производства, вел к повышению производительности труда, с ростом богатства отдельных капиталистов росло богатство общества. Капитал нуждался в квалифицированных работниках, а это расширяло сферу образования, капитал был заинтересован в развитии науки и техники, используя их достижения в конкурентной борьбе. Система была интегративной, ее динамика – положительной. На этой реальной почве вполне органично сформировалась идеология либерализма. Сложившаяся новая экономическая система была динамична, ее интегративность не вызывает сомнений. Связи и взаимосвязи производства, обмена, распределения и потребления опосредовались рынком; заложенные в относительной обособленности каждой из малых систем противоречия успешно разрешались до первого кризиса перепроизводства, который произошел в 1825 году и рассматривался сначала в качестве временного сбоя в сфере сбыта. Но в дальнейшем оказалось, что с 1825 года рыночная система вступила в продолжающийся до настоящего времени этап циклического развития.
В период кризиса система утрачивает свойства интегративности, целое перестает быть больше суммы его частей. В терминах организационной науки – тектологии А.Богданова ингрессия есть всеобщая форма цепной связи и равна организации. Ее противоположностью является дезингрессия или дезорганизация, признаком которых является «уменьшение практической суммы активностей самим способом их сочетания. А оно становится мыслимо только в таком виде, что некоторая часть их становится сопротивлениями для некоторой другой их части»[10]
. Такой некоторой частью, оказывающей сопротивление, является потребление, ограниченное платежеспособными потребностями. Сопротивление в сфере потребления действует постоянно и только постепенно доходит до критической массы, проявляющейся через кризис.
До мирового кризиса 1929-1933 гг. система сама справлялась с кризисами, и каждая точка подъема экономики превышала предыдущую. Система развивалась по восходящей линии, хотя и через периодические спады, т.е. она находилась в относительной экономической безопасности.
Однако мировой кризис 1929-1933 гг., особенно разрушительный в США и справедливо называемый там «Великой депрессией», оказался необратимым. Это был в полном значении этого определения кризис системы рыночного саморегулирования.
Выход из кризиса не был осуществлен «невидимой рукой рынка», не через механизмы конкуренции, а методами жесткого государственного регулирования в рамках «Нового курса» Президента Рузвельта. Принятые законы «О восстановлении национальной промышленности», «О регулировании сельского хозяйства» и др. противоречили американской Конституции, но отвечали потребностям национальной безопасности США, центральное место в которой отводилось экономической безопасности.
С «Нового курса» Рузвельта начинается история смешанной экономики в США и в Европе, где экономическая политика формировалась под влиянием идей Дж.Кейнса, изложенных им в вышедшей в 1936 году монографии «Общая теория занятости, процента и денег».
Кейнсианство утвердилось в послевоенный период на три десятилетия. Каждое правительство любой развитой страны во главу угла ставило борьбу с безработицей посредством увеличения совокупного спроса населения. Не вдаваясь в детали его достаточно аргументированных рекомендаций по увеличению совокупного спроса в целях стимулирования инвестиций за счет различных социальных выплат и т.д., можно констатировать, что они, в конечном счете, направлялись на внутрисистемное сбалансирование производства и потребления. Но для этого оказались необходимыми методы государственного вмешательства в экономику, как прямого, так и косвенного, через финансово-кредитные инструменты и рычаги.
Принадлежащие Кейнсу термины, такие как «встроенный стабилизатор», «бюджетный мультипликатор», свидетельствуют о введении в систему рыночных отношений нерыночных институтов.
Предшественниками Кейнса в известном смысле на этом направлении были американские институционалисты, которые обратили внимание на ограниченность неоклассического анализа экономического поведения человека, который руководствуется якобы только отношениями спроса и предложения, тогда как в действительности на его поведение оказывают влияние различные институты – семья, профсоюзы, традиции, воспитание, культура, религия. Дж.Коммонс, например, рассматривал такую рыночную категорию как стоимость не как результат взаимодействия спроса и предложения, а как продукт юридического соглашения «коллективных институтов».
В 20-е годы 20-го века институционалисты обосновывали вмешательство государства в экономику целями обуздания власти монополий, в 30-е годы основной задачей государства считалось антикризисное регулирование. В связи с этим усложнилась структура большой экономической системы за счет встраивания в ее подсистемы нерыночных институтов, или стабилизаторов. Так, в непосредственном производстве отношения между трудом и капиталом утратили чисто рыночный характер за счет законодательного установления минимальной заработной платы и участия профсоюзов при заключении коллективных договоров между наемными работниками и их нанимателями.
В послевоенный период государственная поддержка бизнеса стала осуществляться через налоговые льготы, метод ускоренной амортизации, которая впервые стала применяться в США в 1942 г. Затем ее стали использовать и другие страны: в 1948 г. ФРГ, в I960 г. Франция, в 1962 – Великобритания.
К числу встроенных стабилизаторов следует отнести и социальные выплаты, включая пособия по безработице. Действительно, налоги, за счет которых финансируются пособия по безработице, резко возрастают, когда уровень занятости высок. Поэтому резервный фонд растет в период бума и оказывает давление на слишком большие расходы, сдерживая инфляцию. Наоборот, в период слабой занятости резервный фонд используется для выплаты доходов, чем увеличивает платежеспособный спрос, поддерживая потребление, что ведет к снижению темпов падения производства, тем самым, смягчая спад.
Другие типы пособий – такие, как благотворительные выплаты вне рамок системы социального страхования – по характеру своего автоматического антициклического регулирования также относятся к стабилизирующему типу.
Таким образом, не только производственный сегмент экономической системы выпадает из пространства свободной конкуренции в той мере, в какой существует государственное регулирование. Это относится и к обмену, и к распределению, и к потреблению.
Одним из условий вступления России во Всемирную торговую организацию является, как известно, дерегулирование сельскохозяйственного производства. Однако в США, Канаде и Европе благоприятные климатические условия не препятствуют субсидированию сельского хозяйства в суммах, несопоставимых с расходами на эту ключевую для России отрасль с точки зрения ее экономической безопасности. В США число работающих в системе Министерства сельского хозяйства уступает лишь Пентагону, но дело не в количестве, а в многообразии тех функций, которые осуществляют работники этого министерства по регулированию такой важной отрасли.
Государство в США использует мощный инструмент стабилизации экономики через систему закупки товаров и услуг для своих нужд на сумму порядка 2 трлн. долларов США, т.е. является постоянным участником отношений обмена. Приведенные данные не дают полной картины институциональных особенностей современной экономической системы, но могут служить разоблачению мифа о преимуществах свободной конкурентной рыночной системы, которой давно нет в природе.
Включение в экономическую систему нерыночных институтов вызвано объективной необходимостью обеспечения ее экономической безопасности и достигалось за счет сохранения целостности системы, большей или меньшей согласованности ее структурных элементов и компонентов. Периодически возникающие после кризиса 30-х гг. прошлого века спады не носили угрожающего для экономической безопасности характера, за исключением мировых кризисов 1974-75 гг. и наступившего в 2001 г. кризиса, продолжающегося в настоящее время, который по многим признакам носит системный характер.
Можно утверждать, что кризис начала 70-х гг. прошлого века явился прологом современного кризиса.
В начале 70-х годов минувшего века произошли два события, которые наложили отпечаток на все последующие годы. Это крушение золотого стандарта в результате отказа США обменивать государствам ― членам МВФ бумажные доллары на золото.
Массы бумажных долларов были выпущены на еврорынки, затем были выпущены еврооблигации, эмиссия которых не облагалась налогом, появились евро-коммерческие векселя с условием оплаты в евровалюте и т.д. Это был первотолчок к обособленному положению сферы обращения в экономической системе, которая быстро приобрела наднациональный характер.
Другим важным событием начала 70-х годов была организация международного картеля производителей и экспортеров нефти «ОПЕК» и его решение о многократном повышении цен на нефть.
Оба эти фактора оказали воздействие на характер очередного циклического кризиса, который отличался сочетанием высокой безработицы с высокой инфляцией формально противоречившим кейнсианской модели сочетания низкого уровня безработицы с дозированной инфляцией.
Для классического цикла в фазе депрессии характерно снижение цен и на этой основе рассасывание товарных излишков, кризис в 1974-1975 гг. в этом отношении не был классическим, цены держались на высоком уровне не только из-за цен на нефть, но и из-за избытка денег в обращении, связанного с крушением золотого стандарта.
Обвинения в сложившейся ситуации в адрес кейнсианского антициклического регулирования были, по меньшей мере, не корректными. Кейнс рекомендовал бумажную эмиссию в качестве денежного резерва правительства, который должен использоваться для инвестиций в производство в период спада, но с условием, что инвестиции должны пойти в реальный сектор экономики, а не на спекулятивные операции на рынках.
Двусмысленность курса на дерегулирование и либерализацию экономических отношений имеет и другой аспект – расхождение между идеологией экономического либерализма и реальной практикой государственного регулирования во всех экономически развитых странах с «рыночной экономикой».
Курс на дерегулирование в рамках рейганомики или тетчеризма был решительно продекларирован, но реализовался с большой осторожностью. На практике сохранялись кейнсианские методы воздействия на экономический цикл, например, широко известная практика регулирования ставки ссудного процента центральным банком США – ФРС, ее повышения в период высокой конъюнктуры и снижения в период спада.
Под государственной защитой и контролем оставались важные сферы, имеющие ключевое значение для экономической безопасности страны, например, сельское хозяйство и энергетика, не говоря уже о военных, космических программах.
Только в 1996 г. законодательный орган Калифорнии принял решение об отмене государственного контроля над системой электроснабжения в пределах его юрисдикции.
Предполагалось, что освобожденные от государственного контроля производители энергии вступят в благородную конкуренцию за потребителя, заработают рыночные механизмы и цены начнут падать, как это написано в учебниках «Экономикс». Согласно модели ценообразования А.Маршалла, образующийся в результате роста цен за счет превышения спроса над предложением излишек прибыли, который он назвал «квазирентой», должен быть инвестирован на прирост производственных мощностей, в результате предложение увеличится и цены снизятся.
Однако в реальной действительности оказалось, что для строительства мощных электростанций требуются миллиарды долларов инвестиций, т.е. длинных денег, тогда как дефицит электроэнергии в часы пик позволяет ее продавать по цене, в 8-10 раз превышающих затраты на ее производство. Калифорния столкнулась с практикой веерных отключений, которая произвела сильное впечатление на другие штаты, которые не торопятся воспользоваться преимуществами свободной рыночной экономики по калифорнийской модели[11]
.
Инвестиции в реальный сектор экономики становятся непривлекательными в сравнении с фантастической доходностью биржевых спекуляций и возможностями перевода предприятий в страны с низкими затратами на рабочую силу. Такая практика связана с деятельностью транснациональных корпораций (ТНК), которая взрывает национальные экономические системы и не вписывается в традиционную экономическую теорию международного разделения труда. Новая мировая экономика, которая стала обозначаться как глобальная, не получила достойной теоретической интерпретации. Ее, естественно, нет ни в системе А.Смита, ни в системе К.Маркса, ни в системе Дж.Кейнса, которые рассматривали интернациональные процессы как национальные процессы, вышедшие из своих границ, и не придавали им того особого значения, которое они приобрели в настоящее время.
2.2. Глобализация как угроза экономическому суверенитету государства
Действительно, в прошлом внешняя экономика не отрывалась от своей национальной почвы, международные экономические отношения имели межгосударственный характер и гарантировали неприкосновенность суверенитета и обеспечение экономической безопасности, в международном обмене действовал принцип взаимной выгоды.
Глобализация создает угрозу и суверенитету государства и его национальной безопасности, если ее рассматривать в аспекте деятельности ТНК, для которых территория земли равна экономическому пространству для осуществления свободного движения принадлежащих им товаров и капиталов.
Известно, что основу хозяйственной глобальной системы составляет около 500 ТНК, пять из них контролируют более половины мирового производства товаров длительного пользования, а также самолетов, электронного оборудования автомобилей и т.д.
Поддерживая идеологию экономического либерализма, выступая за свободное движение капиталов, товаров, услуг в пределах мирового экономического пространства, сами ТНК используют планирование, устанавливают цены не в результате борьбы спроса и предложения, а административным путем. Но самое главное, что в 90-е годы минувшего века произошла трансформация транснационального капитала в финансовый капитал с его отрывом от реального капитала.
На системном уровне это означает разрыв между сферой производства и сферой обращения, нарушение баланса связи между производством, обменом, распределением и потреблением. И это уже не абстрактные рассуждения, а объективная реальность, выраженная в цифрах. Так, если в 1990 г. в денежные спекуляции было направлено 600 млрд. долл. США ежедневно, то в 1997 г. – более 1 трлн. долл. США, что в 29-30 раз превышает стоимость продаваемых за день товаров и услуг[12]
.
Отрыв финансов от реальной экономики является исторической реальностью конца ХХ в.
С увеличением мощности компьютеров на рынке ценных бумаг стали доминировать вторичные ценные бумаги, объединяемые общим понятием «деривативов». Это фьючерсы, свопы, опционы и т.д. Не так давно эти ценные бумаги были своего рода страховкой для реальной экономики. Но затем, с развитием электронного рынка, торговля деривативами стала полностью автономной. В середине 90-х годов XX в. коммерческий директор «Deutsche Bank» Т.Фишер определил сложившуюся ситуацию так: «финансовый мир эмансипировался от реальной сферы»[13]
.
Такая эмансипация выразилась в астрономических суммах: в конце XX в. общий объем рынка вторичных ценных бумаг приближался к 100 трлн. долл. США, а годовой оборот финансовых трансакций достиг полквадриллиона долларов США[14]
.
Экономист, не принявший постулаты современного монетаризма, должен задаться вопросом, каким образом можно достичь таких фантастических сумм, что является источником обогащения финансовых спекулянтов, неужели были правы старые меркантилисты, которые считали, что источником богатства является торговля? Ответ может быть однозначным: сверхприбыли финансовых спекулянтов есть результат перераспределения материального богатства в глобальном масштабе. Делает это возможным либерализация национальных экономик, лишающая государство возможности жесткого финансового контроля, регулирования валютного рынка, сохранения национального богатства.
Формирующаяся в результате глобализации новая экономическая система содержит разрушительный ген, рождающий и умножающий значение фактора асимметрии – гипертрофии фондового рынка, которая питается безразмерными кредитными ресурсами.
Известный историк, этнолог Л.Гумилев пространство и время называл параметрами истории этносов. Пространству он давал по существу экономическое определение, называя его «вмещающим и кормящим ландшафтом». Неординарно он трактовал время, подчеркивая условность и линейного, и циклического времени[15]
.
Но время, как и пространство, имеет экономическое содержание, например, показатель почасовой производительности труда, цикличность рыночной экономики, сроки амортизационных отчислений и т.д. Указанные показатели вместе с тем могут входить в интегративный показатель безопасности экономической системы. Следует пояснить, что логически, на уровне теории, можно говорить о едином интегративном показателе экономической безопасности, его положительной динамике. Однако экономическая безопасность слагается из множества факторов – военных, политических, экономических, социальных, демографических. Особое значение в современных условиях имеют энергетическая и продовольственная безопасность, напрямую связанные с экономическим пространством. И в этом нет ничего нового. Как мы видели, экономический аспект пространства учитывался раньше и в теории, и в практике, однако экономическое пространство не являлось самостоятельным объектом научного исследования и не рассматривалось в качестве экономической категории, как это происходит в настоящее время[16]
.
Для выдвижения проблемы безопасности экономического пространства на первый план есть достаточно серьезные основания.
Конечно, это напрямую связано с глобализацией, о которой уже шла речь. Однако внимание к негативным проявлениям глобализации, составляющим угрозу экономической безопасности не только для России, но и для мирового хозяйства не должно отвлекать от объективных процессов, лежащих в основании глобализации мирового пространства.
Экономическое пространство совпадает с территорией в натуральном замкнутом хозяйстве, существующем по принципам самообеспечения, или автаркии.
В рыночной экономике экономическое пространство определяется масштабами производства и географией сбыта его продукта. Его завоевание осуществляется на основе специализации и кооперации. Такова материальная основа деятельности ТНК, для которых территория земли является экономическим пространством без национальных границ, в котором свободно перемещаются капиталы, товары, услуги. Единым и безнациональным экономическое пространство делают современные коммуникации и, потенциально, «Интернет».
Экономическое пространство превратилось в агрессивную экономическую, конкурентную среду, которая остается пока открытой для новых конкурентов. Поэтому, России следует всемерно задействовать свой интеллектуальный потенциал, природные ресурсы, часть сохранившейся производственной базы для соответствующей поддержки своих национальных производителей и потенциальных экспортеров.
При поддержке государственного протекционизма, мягкого, скрытого, как это делается в странах с развитой рыночной экономикой, отечественные предприниматели через неизбежные процессы слияний и поглощений могут перейти к завоеванию экономического пространства, или, точнее, к его отвоевыванию. Не лишним будет вспомнить, что западник и рыночник С.Витте настаивал на проведении активной протекционистской политики по отношению к молодому российскому капиталу.
В советской системе основную роль в обеспечении экономической безопасности на всех ее структурных уровнях выполняло государство. Помимо мощного аппарата политического контроля, что порицается общественностью, государство располагало не менее мощной экономической базой.
Однако, не углубляясь в так до конца не выясненный вопрос о сравнительных преимуществах или пороках различных моделей контроля, отметим нечто общее: роль государства в экономике пропорциональна ресурсам, которыми оно распоряжается, будь то бюджет, природные ресурсы, права собственности.
Российское государство продолжает освобождаться от такой обузы, как промышленные предприятия, земля, сокращает налоги и тем самым лишается возможности оказывать существенное влияние на хозяйственные процессы, не говоря уже об экономической безопасности и ее одной из главных угроз – бегстве капиталов из страны. Этот больной вопрос не обсуждается должным образом, хотя и является причиной скудности государственного бюджета.
Уступая экономическое пространство бизнесу, государство не должно уклоняться от выполнения присущих ему современных функций – политических, экономических, социальных. Государственное регулирование экономических процессов должно быть направлено на восстановление оптимальных пропорций между производством, обменом, распределением и потреблением. Этой цели могут служить институты прав собственности, контрактного права, конкурентного порядка и т.д., активизация которых способна уменьшить фактор неопределенности, сократить риски и угрозы экономической безопасности и бизнеса и государства.
Заключение
Подводя некоторые итоги, можно констатировать, что экономическая безопасность России тесно связана со структурой и динамикой мировой экономики, которая находится в состоянии потенциального системного кризиса. Обезопасить свою экономику от рисков глобализации наша страна может, уменьшив зависимость от случайностей, внезапных колебаний мировой конъюнктуры.
Ответом на потребности обеспечения экономической безопасности могут стать научные достижения теории катастроф, предметом которой является изучение и предупреждение рисков, конфликтов и кризисов.
Необходимость обращения к теории катастроф для многих стала очевидной уже в начале «перестройки» и ответом на нее была публикация монографии академика В.Арнольда «Теория катастроф», в которой были сформулированы ориентиры для реагирования на трудности и вероятные нежелательные последствия реформ[17]
.
Главное – это осознать нелинейность переходных процессов, к которой необходимо приспособиться управленцам, привыкшим к линейному мышлению[18]
.
Это можно понимать как призыв к оперативным и нестандартным решениям и действиям по предотвращению кризиса экономической безопасности страны, прежде всего со стороны государства, но и не только государства, а также со стороны институтов – норм, механизмов, правил поведения.
Список использованной литературы
1. Абалкин Л.И. Экономическая безопасность России: угрозы и их отражение // Вопросы экономики. – 1994. – № 12
2. Арнольд В. Теория катастроф. – М., 1990.
3. Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука, книга 1. – М., 1989. – С. 161.
4. Богданов И.А. Экономическая безопасность России: теория и практика. – М.: ИСПИРАН, 2005. – С. 28
5. Гумелев А.А. От Руси к России. – М., 1992; Осипов Ю.М. Россия в актуальном времени-пространстве // Философия хозяйства. – 2004. – № 5.
6. Ершов М. Россия и рычаги глобализационной политики // МЭ и МО. – 2003. – № 5. – С. 3.
7. Загашвили В.С. Экономическая безопасность России. – М.: Гардарика, 2004. – С. 114
8. Илларионов А.И. Критерии экономической безопасности // Вопросы экономики. – 2004. – № 10
9. Мартин Г.П., Шуманн Х. Западня глобализации: атака на процветание и демократию. – М.: Издательский дом «АЛЬПИНА», 2001. – С. 82.
10. Мовсесян А., Огнивцев С. Транснациональный капитал и национальные государства // МЭ и МО. – 2004. – № 6. – С. 56-57.
11. Некипелов А.Д. Последствия глобализации в финансовой сфере. В сб.: Макроэкономическая и финансовая политика в кризисных ситуациях: мировой опыт и российская действительность. Материалы ситуационного анализа. – М.: ИМЭПИ РАН «ЭПИКОН», 2004. – С. 77.
12. Орттинг Р. РАО ЕЭС Калифорнии. – Н.Г. 20.01.2001.
13. Паньков В. Экономическая безопасность // Интерлинк. – 2002. – № 3
14. Плисецкий А. Экономическая безопасность: валютно-финансовые аспекты // МЭ и МО. – 2005. – № 5.
15. Плисецкий Д. Экономическая безопасность: валютно-финансовые аспекты // МЭ и МО. – 2004. – №5. – С. 28.
16. Пузанов В.И. Интеллектуальные потенциалы США и России: на пути к конкуренции умов // США и Канада. – 2003. – № 12.
17. Философская энциклопедия. – М., 1970. – Т. 5; Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. – М., 1989.
18. Чекмарев В.В. К теории экономического пространства // Известия Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. – 2005. – № 3.
19. Экономическая безопасность: Производство ― Финансы ― Банки / Под. ред. В.К. Сенчагова. – М.: Финстатинформ, 2004
20. Reddaway P. & Glinsky D. The tragedy of Russia’s Reforms. Market Bolshevism Against Democracy. – Wash.: United States Institutes of Peace, 2001.
[1]
См.: Илларионов А.И. Критерии экономической безопасности // Вопросы экономики. – 2004. – № 10; Экономическая безопасность: Производство ― Финансы ― Банки / Под. ред. В.К. Сенчагова. – М.: Финстатинформ, 2004; Богданов И.А. Экономическая безопасность России: теория и практика. – М.: ИСПИРАН, 2005. – С. 28; Абалкин Л.И. Экономическая безопасность России: угрозы и их отражение // Вопросы экономики. – 1994. – № 12; Паньков В. Экономическая безопасность // Интерлинк. – 2002. – № 3; Загашвили В.С. Экономическая безопасность России. – М.: Гардарика, 2004. – С. 114; Плисецкий А. Экономическая безопасность: валютно-финансовые аспекты // МЭ и МО. – 2005. – № 5.
[2]
Например, Некипелов А.Д., анализируя процесс глобализации а финансовой сфере, отмечает: «…сложилась современная валютно-финансовая система, характеризующаяся высочайшей степенью интернационализации капитала при сохраняющейся национально-государственной форме организации денежно-финансовых систем». Некипелов А.Д. Последствия глобализации в финансовой сфере. В сб.: Макроэкономическая и финансовая политика в кризисных ситуациях: мировой опыт и российская действительность. Материалы ситуационного анализа. – М.: ИМЭПИ РАН «ЭПИКОН», 2004. – С. 77.
[3]
См.: Плисецкий Д. Экономическая безопасность: валютно-финансовые аспекты // МЭ и МО. – 2004. – №5. – С. 28.
[4]
См.: Ершов М. Россия и рычаги глобализационной политики // МЭ и МО. – 2003. – № 5. – С. 3.
[5]
См.: Философская энциклопедия. – М., 1970. – Т. 5; Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. – М., 1989.
[6]
См.: Reddaway P. & Glinsky D. The tragedy of Russia’s Reforms. Market Bolshevism Against Democracy. – Wash.: United States Institutes of Peace, 2001.
[7]
См.: Вопросы экономики. – 2005. – № 11. – С. 4.
[8]
См.: Там же. – С. 4-5.
[9]
См.: Вопросы экономики. – 2005. – № 4 – С. 11.
[10]
См.: Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука, книга 1. – М., 1989. – С. 161.
[11]
См.: Орттинг Р. РАО ЕЭС Калифорнии. – Н.Г. 20.01.2001.
[12]
См.: Мовсесян А., Огнивцев С. Транснациональный капитал и национальные государства // МЭ и МО. – 2004. – № 6. – С. 56-57.
[13]
См.: Мартин Г.П., Шуманн Х. Западня глобализации: атака на процветание и демократию. – М.: Издательский дом «АЛЬПИНА», 2001. – С. 82.
[14]
См.: МЭ и МО. – 2004. – № 6.- С. 57.
[15]
См.: Гумелев А.А. От Руси к России. – М., 1992; Осипов Ю.М. Россия в актуальном времени-пространстве // Философия хозяйства. – 2004. – № 5.
[16]
См.: Чекмарев В.В. К теории экономического пространства // Известия Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. – 2005. – № 3.
[17]
См.: Арнольд В. Теория катастроф. – М., 1990.
[18]
См.: Пузанов В.И. Интеллектуальные потенциалы США и России: на пути к конкуренции умов // США и Канада. – 2003. – № 12.
