Термин “античность” происходит от латинского слова antiquus – древний. им принято называть особый период развития древней греции и рима, а также тех земель и народов, которые находились под их культурным влиянием. хронологические рамки этого периода, как и любого другого культурно-исторического явления, не могут быть точно определены, однако они в значительной мере совпадают со временем существования самих античных государств: с xi-ix вв. до н.э., времени становления античного общества в греции и до v н.э. – гибели римской империи под ударами варваров.
Общими для античных государств были пути социального развития и особая форма собственности – античное рабовладение, а также основанная на ней форма производства. Общей была их цивилизация с общим историко-культурным комплексом. Это не отрицает, конечно, наличия в жизни античных обществ бесспорных особенностей и различий.
Главными, стержневыми в античной культуре били религия и мифология. Мифология была для древних греков содержанием и формой их мировоззрения, их мировосприятия, она была неотделима от жизни этого общества. Затем – античное рабовладение. Оно было не только основой экономики и общественной жизни, оно было и основой мировоззрения людей того времени.
Античная культура – уникальное явление, давшее общекультурные ценности буквально во всех областях духовной и материальной деятельности. Всего три поколения культурных деятелей, жизнь которых практически укладывается в классический период истории Древней Греции, заложили основы европейской цивилизации и создали образы для подражания на тысячелетия вперёд.
1. Возникновение древнегреческой философии.
В чем же заключен феномен античной цивилизации? По мнению Бертрана Рассела, “во всей истории нет ничего более удивительного и ничего более трудного для объяснения, чем внезапное возникновение цивилизации в Греции”. Дело не столько в том, что цивилизация возникла, сколько в том, что она возникла именно в Греции – элементы цивилизации существовали и ранее – на Востоке, в течение тысячелетий (Египет, Месопотамия).
Но именно греки открывают те недостающие элементы, без которых был невозможен феномен цивилизации. Интеллектуальные открытия греков хотя и не столь популярны, но едва ли не более исключительны, чем общеизвестные достижения в области искусств. Именно греки изобрели математику, науку, философию.
Феномен дедуктивного умозаключения из общих посылок был открыт греками. Именно греки на место летописи поставили историю – что было не менее значимым, чем открытие науки и философии. Тем самым, мышление человека стало историчным благодаря грекам. Бертран Рассел предпринимает попытку рациональной интерпретации оснований таинственного “греческого гения”.
Он отмечает, что философия начинается с Фалеса – он родился около 640 г. до н.э. и прожил 78 лет. Таким образом, философия и наука, существующие изначально в форме синкретичного протознания, возникли в где-то в начале VI в. до н.э. Вместе с Б. Расселом, мы попытаемся восстановить не столько социокультурные основания греческой философии, сколько облик древнего грека, в сознании и душе которого конституировалось философствование как особое занятие.
Мы постараемся восстановить психологический портрет человека, испытавшего потребность в философствовании – занятии, ранее неизвестном человечеству. Это важно, поскольку именно сознание древнего грека представляет некий цивилизационный генофонд, средоточие ресурсов культурного развития, из которого был, развернут феномен западной цивилизации.
Мировоззрение древнего грека определялось неким неустойчивым равновесием элементов аристократической гомеровской религии и изначальной народной религии земледельческих культов. Интересно в этом смысле, приведенное Расселом, свидетельство Гилберта Марри (“Five Stages of Greek Religion”), говорящее о сходстве гомеровских богов с обыкновенными людьми и отличающимися лишь в одном:
Неординарными были и боги традиционной религии, к примеру, Дионис (Вакх) – бог виноделия. Дионисизм – это мистический культ, который в аскетической форме орфизма оказал значительное влияние на философов и позднее – на христианскую теологию. Религия Вакха пришла в Грецию из Фракии.
Она содержала среди прочих особенностей любопытный элемент феминизма. Триумф Вакха был неудивителен. Как и другие народы, быстро приходившие к цивилизации, греки развили в себе страсть к первобытному. Это была естественная ностальгия – реакция на жесткость морали:
“Цивилизованный человек, – говорит Рассел, – отличается от дикаря главным образом благоразумием, или, …предусмотрительностью”. Поклонник Вакха восстает против благоразумия. В опьянении страсти он вновь восстанавливает, утраченную под спудом моральных обязательств, налагаемых цивилизацией, первоначальную интенсивность чувств:
“Культ Вакха, – свидетельствует Б. Рассел, – породил так называемый “энтузиазм”, этимологически означающий вселение бога в поклоняющегося ему человека, который верит в свое единство с богом. Этот элемент опьянения, некоторый отход от благоразумия под влиянием страсти имеет место во многих величайших достижениях человечества.
Жизнь была бы неинтересной без вакхического элемента, но ее присутствие делает ее и опасной. Благоразумие против страсти – это конфликт, проходящий через всю историю человечества. И это не такой конфликт, при котором мы должны становиться целиком лишь на сторону одной из партий”.
Таким образом, вряд ли справедливо полагание традиции, в которой принято приписывать грекам “восхитительную безмятежность (serenity)”, позволяющую им “с олимпийским спокойствием созерцать страсть со стороны, подходя к ней с эстетической точки зрения. …
Не все греки, но большинство из них были людьми, обуреваемыми страстями, несчастливыми, людьми, боровшимися с собой, увлеченные интеллектом по одному пути, а страстями – по другому; они были наделены воображением, чтобы постигать небо, и своевольным притязанием, творящим ад.
У них было правило “золотой середины” (“nothing too much”), но в действительности они были невоздержанны во всем: в чистом мышлении, в поэзии, в религии, в грехе. Именно сочетание интеллекта и страсти делало их великими, пока они оставались таковыми, и никто не преобразовал бы так мир на все будущие времена, как они.
Их прототипом в мифологии является не Зевс Олимпиец, но Прометей, принесший с неба огонь и претерпевший за это вечные муки”. Чтобы избежать некоторой односторонности, прозвучавшей в этом опыте реконструкции психологии греков, Рассел отмечает, что не все греки, конечно, были такими.
На самом деле сосуществовали две тенденции: эмоциональная (мистическая; религиозная) и эмпирическая (рационалистическая). Рационалистическую традицию по мысли Б. Рассела, представляли первые ионийские философы, а также Аристотель. Заканчивая реконструкцию того психологического типа, который впервые индуцировал философствование, Бертран Рассел делает вывод:
“Мы более или менее знаем, что именно образованный грек воспринимал от своего отца, но мы знаем очень мало о том, что он в свои самые ранние годы усваивал от матери, которая в значительной степени была отгорожена от цивилизации, приносившей удовольствия одним лишь мужчинам.
Кажется вероятным, что даже в лучшие времена образованные афиняне при всем своем рационализме, ясно выражавшемся в сознательных умственных процессах, сохраняли усвоенный с детства и от традиции более примитивный образ мышления и чувства, которому всегда было суждено доминировать в напряженные периоды времени.
Поэтому любой упрощенный анализ греческого мировоззрения вряд ли будет правильным”. Таким образом, сознание древнего грека было разорвано мужским (творческим, разрушительным) и женским (консервативным, охраняющим) началом его натуры. Таким образом, если принять, что философия является порождением античной культуры, феноменом, ранее не встречающимся в других культурах, то тем самым, философия представляет качественное выражение особенностей, присущих исключительно греческой цивилизации.
В той мере, в которой философия конституирует эллинскую культуру, в той мере, в которой развитие культуры в Греции зависит от влияния философии, западная цивилизация обретает особое направление социокультурного развития. Рациональные категории философии стали основанием научной картины мира, в недрах философии кристаллизуется научное знание – философия как бы порождает науку, приоритет которой в современной мировоззренческой парадигме не подлежит сомнению. Тем самым, вклад эллинской культуры в облик современной западной и мировой цивилизации является бесспорным.
В этом смысле, остается неясным – каков механизм культурных “заимствований”. К примеру, каким образом культуры Востока заимствовали некоторые категории западной логики, если наука не есть нечто, что возможно в любой культуре? Каким образом происходит инокультурное заимствование – заимствование вещей, которые не могли возникнуть в данном культурном контексте? Ответы на данные вопросы могут быть только гипотетическими.
Итак, в контексте нашего изложения мы принимаем тезис греческого происхождения философии. Философия есть порождение эллинской культуры. Однако, ориенталистика стремится опровергнуть данный тезис, утверждая происхождение философии на Востоке, используя при этом метод генетических аналогий, устанавливаемых между понятиями греческих философов и имманентными идеями восточного знания.
В качестве подтверждения разделяемой нами точки зрения отметим следующие аргументы, указывающие на греческое происхождение философии: в дохристианскую эпоху никто из философов и историков, греков по происхождению, не указывал на восточные корни философии;
мудрость Востока в классическую эпоху представляла синтез религиозных убеждений, теологических и космогонических мифов, который не имел собственным основанием “логос”, то есть не был основан на разуме, представляя лишь протофилософское состояние мировоззрения; исторических свидетельств об использовании греками восточных текстов (переводов) не существует; доказательства точного соответствия некоторых идей греческих философов и положений восточной мудрости носят гипотетический характер.
Конечно, греки получали с Востока научные познания: от египтян – математические и геометрические, от вавилонян – астрономические, но в инокультурные заимствования греки вносили элемент, принципиальным образом изменяющий их содержание и структуру. Тем более, характер научного знания на Востоке носил сугубо прикладную (практическую) направленность, это было по преимуществу эмпирическое знание, греки же придавали заимствованным сведениям теоретическую направленность, характерную для чистого познания, существующего над практикой.
Таким образом, философия в Греции возникает как принципиально новый способ духовного самовыражения и мировоззренческой самоидентификации человека, который имплицитно содержит в себе все протофилософские формы знания – находясь в контексте философии, данные формы изменяют свою структуру, приобретая строго логическую форму.
Прежде всего, к такого рода предпосылкам можно отнести поэмы Гомера и творчество гномических поэтов YII-YI вв. до н.э. (от “гнома” – изречение, греческое – стихотворный афоризм), создававших стихотворные афоризмы.
Так, Б. Рассел разделяет точку зрения, согласно которой Гомер – собирательное имя целого ряда поэтов. Однако, бесспорно “Илиада” и “Одиссея” по своему влиянию на эллинскую культуру сопоставимы с Библией в еврейской культуре. Так известно, что афинская молодежь заучивала Гомера наизусть, что и было наиболее важной частью образования, равно как поэмы Гесиода (VIII-VII вв. до н.э.):
в “Теогонии”, Гесиод, синтезируя все предшествующие философские интуиции, создает основание для последующей философской космологии, объясняя возникновение универсума и космических феноменов как трансформацию первоначального хаоса. В поэме “Творения и дни”, Гесиод выражает принципы, ставшие основанием философской этики, к примеру, принцип справедливости, которая затем у Платона станет онтологическим понятием.
Протофилософское значение гомеровского эпоса можно выразить в следующих позициях: Гомеровские поэмы структурированы в соответствии с чувством гармонии, пропорции, меры, которые впоследствии, в контексте философии станут онтологическими принципами; Гомеровский стих обнаруживает подлинное искусство мотивации, то есть поэт не просто излагает факты, а находит им объяснение, отыскивает их причины и мотивы.
Данный способ изложения фактов подготовил греческую ментальность к восприятию философии, которая тоже будет искать истоки, основания вещей; Гомеровский эпос представляет реальность мифопоэтическими средствами, но во всей ее полноте. Имплицитно гомеровский стих содержит вопрос: какова роль человека в универсуме?
К социокультурным предпосылкам античной философской мысли можно, конечно же, отнести общественную религию и орфические мистерии. В греческой религии различают две формы: публичную и религию мистерий. В определенной части собственного содержания они совпадают, но порой антиномичны, к примеру, в интерпретации понятий смысла жизни, предназначения, судьбы, человека.
Публичная религия представлена поэмами Гомера и Гесиода. Боги этой религии – персонифицированные явления природы. Тем самым, публичная религия натуралистична. Свой характер она передает и философии. Ссылка на природу есть константа греческой мысли.
Одной из форм религии мистерий был орфизм. Название этого религиозного движения происходит от имени древнего поэта Орфея – предполагаемого основателя доктрины. Рассел, отмечая безусловную неординарность Орфея, говорит и о непроясненности этого образа – неясно был ли Орфей человеком, героем или богом.
Первоистоки доктрины орфизма – в Египте. По преданию, Орфей был жрецом и философом. В ранних формах легенды об Орфее, в отличие от более поздних, не отмечается даже его склонность к музыке. Говорят также и то, что “Орфей был реформатором, которого разорвали на куски бешеные менады, побужденные к этому вакхической ортодоксией”.
В отличие от общественной религии, орфики наделяли человека бессмертной душой, противополагая душу и тело. Это дуализм. Суть орфизма может быть представлена в следующих позициях: в человеке, вследствие его изначальной греховности, временно пребывает божественное начало – демон (душа); демон предсуществует телу и не погибает вместе с ним, он осужден на реинкарнацию (метемпсихоз) в последующих телах, искупая в серии перерождений изначальный грех; “орфическая жизнь” есть доктрина и практика уединения, цель которой состоит в том, чтобы прервать реинкарнацию, освободив душу от тела; очистившегося (посвященного в мистерии) в ином мире ждет награда, непосвященного – наказание.
Греки не имели священного книг. У них не было догматики. Не было касты жрецов. Это обстоятельство, крайне важное для зарождения духа свободной философии, не имеет исторических параллелей. Впрочем, Б. Рассел полагает, что от религии восточного типа “Грецию спасло не столько отсутствие жречества, сколько наличие научных школ”.
Политические и экономические обстоятельства также благоприятствовали возникновению философии. Культура греков есть результат и условие свободы. Принцип социально-государственной организации – полис – греческий город-государство представлял этический горизонт гражданина.
Государственные цели воспринимались как личные, свобода государства как гарант собственной свободы гражданина. Именно поэтому, философия возникла не в метрополии, а в колонии – в Милете, на востоке Малой Азии, затем – в южной Италии, и только после этого – в самой Греции.
Традиция приписывает введение термина “философия” Пифагору. Структурно феномен философии представляет единство содержания, метода, цели.
Содержание: философия стремится объяснить тотальность реальности. Ее интересы далеки от поздних интересов науки, отрасли которой объясняют лишь отдельные фрагменты реальности. По сути, философия созидается вопросом, обращенным к реальности в целом: что есть начало всех вещей?
Метод: философия стремится к рациональному объяснению, полагая при этом всеобщее за предмет. В философии значим разум, логика, логос. Философия должна идти дальше фактов и опыта, опираясь на разум. Рациональность на уровне логоса – отличие философии от таких мировоззренческих форм как религия и искусство.
Цель древнегреческой философии – чистое созерцание истины. При этом созерцание истины как таковой не выходит из пределов логоса, не обращается к помощи мифопоэтических образов. Аристотель, утверждая приоритет философии в деле познания истины, говорил: все другие науки более необходимы, но лучше нет ни одной.
Таким образом, рациональность есть принципиальное отличие (греческой) философии от других форм познания. Всеобщее как предмет философии и рациональность как принцип философского познания определили развитие и западной культуры в целом.
Однако, позднейшая интерпретация философского мышления как непрерывного чувствования, эксплицирует элемент чувственного как равноправный в контексте философского познания. Действительно, вопрос: “Почему есть бытие, а не ничто?”, задаваемый по сути философского дела, вопрос, которого не снимает и существование современной науки, выявляет удивление (чувство, напряженность чувства, пафос) как конституирующее основание философского познания.
Античная греческая и греко-римская философия имеет тысячелетнюю историю – с YI в. до н.э. по 529 г. н.э., когда византийским императором Юстинианом (482/483-565) были закрыты языческие школы, где преподавалась философия.
Различают следующие этапы становления греческой философской мысли и проблематики философствования: натуралистический период (YI-Y вв. до н.э.): проблемы физиса и космоса, школы: ионийская, пифагорейская, элейская, плюралисты и физики-эклектики; гуманистический период (середина V – 1-я половина IV в. до н.э.): опыт определения сущности человеческого бытия, школы:
Сократ, софисты; синтетический период (конец V – конец IV в. до н.э.): открытие сверхчувственного мира, школы: академия Платона, лицей Аристотеля; период эллинистических школ (эпоха Александра Македонского (2-я пол. IV в. до н.э.) – до конца языческой эры (V-VI в. н.э.)): решение проблем трагического человеческого существования, школы: киники, эпикурейцы, стоики, скептики, эклектики; религиозный период (середина III – середина VI в.): мистически-интуитивное познание высшего, освобождение человека от гнета материального, аскеза как путь философии и жизни, школы: неоплатонизм; христианский период (I-III вв. – VI-VII вв.): опыт рационального определения догм новой религии в языке категорий греческой философии.
К примеру, М.К. Мамардашвили в своем докладе “Сознание и цивилизация”, сделанном в 1984 году на III-й Всесоюзной школе по проблемам сознания, в Батуми, рассматривая данную проблематику, говорил в частности следующее: “По Декарту мыслить исключительно трудно, в мысли нужно держаться, ибо мысль есть движение и нет никакой гарантии, что из одной мысли может последовать другая в силу какого-то рассудочного акта или умственной связи. Все существующее должно превосходить себя, чтобы быть собой в следующий момент времени…
Умение мыслить – не привилегия какой-либо профессии. Чтобы мыслить, необходимо мочь собрать не связанные для большинства людей вещи и держать их собранными…
Цивилизация есть способ обеспечения такого рода “поддержек” мышления. Она обеспечивает систему отстранений от конкретных смыслов и содержания, создает пространство реализации и шанс для того, чтобы мысль, начавшаяся в момент А, в следующий момент Б могла бы быть мыслью. Или человеческое состояние, начавшееся в момент А, в момент Б могло бы быть человеческим состоянием…
Цивилизация предполагает формальные механизмы упорядоченного правового поведения, а не основанные на чьей-то милости, идее или доброй воле. Это и есть условие социального, гражданского мышления. “Даже если мы враги, давайте вести себя цивилизованно, не рубить сук, на котором сидим”, этой простой, по существу, фразой и может быть выражена суть цивилизации, культурно-правового, надситуативного поведения”.
2. Натурфилософия: основные направления.
Натурфилософия-философия природы, особенностью которой является преимущественно умозрительное истолкование природы, рассматриваемой в ее целостности. Границы между натурфилософией и естествознанием, как и место самой натурфилософии в системе др. философских дисциплин, менялись в истории философии.
Самые значительные метафизические сочинения Платона (428/427-347): “Парменид”, “Софист”, “Политик”, “Филеб”. Становление его метафизических взглядов начинается с разработки этико-политической тематики, содержание которой определялось доктриной Сократа.
Позднее, Платон восстанавливает отдельные онтологические и космологические моменты философии “физиса”. Содержание данной реконструкции сам Платон сформулировал как “вторую навигацию”. В древности, переход парусного судна на управление с помощью весел, когда утихал ветер, назывался “второй навигацией”.
Применительно же к философской традиции, “первая навигация” – это период досократической философии, объясняющей мир с помощью данных чувств; “вторая навигация”, напротив, это отстранение чувств, очищение рациональности от данных чувственного познания.
Таким образом, “вторая навигация” как выражение Платона, служит обозначением процесса переосмысления принципов познания и создания картины мира, результатом которого, в свою очередь, явилось открытие мира идей, мира чувственно не воспринимаемых сущностей, мира истинно-сущего.
Сам Платон описывает место обитания идей в диалоге “Федр” следующим образом: “Занебесную область не воспел никто из здешних поэтов… Она же вот какова: эту область занимает бесцветная, без очертаний, неосязаемая сущность, подлинно существующая, зримая лишь кормчему души – уму; на нее-то и направлен истинный род знания”.
Занебесная область обитания идей вошла в традицию под названием “Гиперурания” (“Федр”). Это место над небом и над космосом, которое, однако, не есть некое локальное место, а скорее – выражение внепространственности. Гиперурания есть образ непространственного, интеллигибельного, надфизического мира.
Феномен “второй навигации” – открытие сверхчувственного, надприродного мира и сообщение ему статуса истинного, подлинного бытия – момент, принципиальный для понимания философии Платона. Ранее, до Платона, философия физиса искала причины феноменов в реальностях физического порядка.
Платон же утверждает, что любая вещь физического мира имеет высшую и последнюю причину в метафизической реальности. Таким образом, только с открытием “второй навигации” можно с достаточной корректностью говорить об оппозиции материализма и идеализма.
Итак, идеи есть сущность вещей, то, что делает каждую вещь именно “этой”, данной, а не другой. Иначе, идеи – это то, что делает каждую вещь тем, что она есть. Платон употребляет термин “парадигма”, указывая тем самым, что идеи образуют вневременную (постоянную) модель каждой вещи.
Платон понимает сверхчувственную реальность как иерархию идей: нижние идеи подчинены верхним. На вершине иерархии – идея Блага в себе – она ничем не обусловлена, следовательно, абсолютна. В диалоге “Государство”, Платон пишет о ней как о порождающей само бытие.
Чувственно воспринимаемый мир (космос) структурирован идеями. Физический мир происходит из идей. Чувственный мир у Платона есть совершенный порядок (космос), являющий собой выражение торжества логоса над слепой необходимостью материи. Материя есть лежбище чувственного, в определении Платона, – это “хора” (пространственность). Она находится во власти бесформенного и хаотического движения.
Основной вопрос космологии Платона: как из хаоса материи рождается космос? Платон отвечает следующим образом: существует Демиург (Бог-творец, обладающий волей, мыслящий, личностный), который, взяв в качестве образца мир идей, создал из материи физический космос.
При этом причина творения универсума лежит в чистом желании Демиурга. Платон определяет главный мотив творения в диалоге “Тимей” следующим образом: “Он был благ, а тот, кто благ, никогда и ни в каком деле не испытывает зависти. Будучи чужд зависти, он пожелал, чтобы все вещи стали как можно более подобны ему самому…
Бог позаботился обо всех видимых вещах, которые пребывали не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении; он привел их из беспорядка в порядок, полагая, что второе, безусловно, лучше первого. Невозможно ныне и было невозможно издревле, чтобы тот, кто есть высшее благо, произвел нечто, что не было бы прекраснейшим; между тем размышление явило ему, что из всех вещей, по природе своей видимых, ни одно творение, лишенное ума, не может быть прекраснее такого, которое наделено умом, если сравнивать, то и другое как целое; а ум отдельно от души ни в ком обитать не может.
Руководствуясь этим рассуждением, он устроил ум в душе, а душу в теле и таким образом построил Вселенную, имея в виду создать творение прекраснейшее и по природе своей наилучшее. Итак, следует признать, что наш космос есть живое существо, наделенное душой и умом, и родился он поистине с помощью божественного провидения”.
Аристотель (384/383-322) – ученик Платона, критически переосмысливший доктрину своего учителя.
Сочинения Аристотеля принято различать на “экзотерические” (диалоги для публики) – они почти полностью утрачены, и “эзотерические” (лекции для учеников-лицеистов), из которых в списках сохранилось множество работ, наиболее известна из них – “Метафизика”, состоящая из 14 книг.
Творческая эволюция Аристотеля может быть представлена как история разочарования в платонизме и метафизике с последующим поворотом к натурализму и эмпиризму. Аристотель в критике Платона идет по пути ригоризации философского дискурса. Если Платон был склонен к изучению математических наук и равнодушен к эмпирическим явлениям, то Аристотель, напротив, обладал настоящей страстью к систематизации феноменов эмпирического мира.
Если сократова майевтика и ирония, основанные на силе поэтического таланта, придавали платоновскому дискурсу открытый характер философствования как вечного поиска вне окончательной позиции, то научный дух Аристотеля тяготел к органическому синтезу и систематизации, а также к дифференциации методов в русле данного синтеза.
Определение метафизики: Аристотель не знал термина “метафизика”. Для обозначения метафизики он употреблял термин “первая философия”, отделяя ее от физики как “второй философии”. Первая философия по Аристотелю есть обозначение попытки мысли выйти за пределы эмпирического мира, выход разума во внеэмпирическую реальность.
Аристотель дает метафизике следующие определения: исследование причин, первых, или высших начал; познание “бытия, поскольку оно бытие”; знание о субстанции; знание о Боге и субстанции сверхчувственной.
Метафизика служит определению оснований бытия как бытия. Аристотель реформирует онтологию элеатов, рассматривавших бытие как единое. Для Аристотеля бытие имеет много смыслов. Если Платон не ввел в сферу бытия чувственный мир, полагая его промежуточным между бытием и небытием, то Аристотель вводит чувственное в сферу бытия, равно как и умопостигаемое.
-бытие как категория (бытие в себе) – содержит десять высших значений (“родов бытия”): субстанция (сущность), качество, количество, отношение, действие, страдание, место, время, иметь, покоиться;
-бытие как акт и потенция;
-бытие как акциденция – этот тип бытия является таковым не всегда, но иногда и по случаю, это бытие случайное и непредвиденное;
-бытие как истина (небытие как ложь) – это тип бытия, который принадлежит человеческому интеллекту.
Первые два типа бытия являются предметом метафизики, образуя проблему субстанции. До Аристотеля, платоники полагали, что субстанция осуществлена в форме как таковой, еще ранее философы-натуралисты считали, что субстанция состоит из материальных элементов.
Очевидной представляется точка зрения, которая видит субстанцию как нечто отдельное, в чем воплощено начало и формы и материи. Аристотель как бы соединяет все предшествующие точки зрения в едином синтезе, определяя чувственно воспринимаемую субстанцию как взаимодействие следующих начал: материя (“hyle”) есть начало, образующее чувственно воспринимаемую реальность, и в этом смысле материя есть основание, носитель формы и в то же время – это недетерминированная потенциальность; форма есть начало, актуализирующее, определяющее материю, без формы вещь не может состояться, тем самым, форма есть сущность всякой вещи, ее субстанция; композиция формы и материи, Аристотель называет ее “synolos”, представляет субстанциональность как таковую, соединяющую в одно целое начала формы и материи. Таким образом, субстанцией является именно начало формы, которое Аристотель называл “сутью бытия всякой вещи”.
Бытие в точном значении есть субстанция. Субстанция, в свою очередь, есть единство трех смыслов: это материя, затем нечто отдельное и, наконец, это форма по преимуществу; причем в восходящем порядке. Соединение материи и формы есть “энтелехия”, то есть реализация формы в акте смешения потенциального начала материи и актуального начала формы. К примеру, Бог – это чистая “энтелехия”, а также душа – это энтелехия тела.
Таким образом, в заключение можно отметить, что Аристотель критично относился в платоновской теории идей и критический пафос своей позиции он выразил, прежде всего, в учении о чувственной субстанции. Аристотель полагал, что если идеи радикально отделены от мира вещей, как это было у Платона, то они не могут быть ни причинами их существования, ни основанием для их понимания.
Аристотель возвращает форму в чувственный мир, как имманентное начало последнего. Теория синтеза материи и формы стала, таким образом, альтернативой мира идей Платона. Однако это не означает отрицания сверхчувственного мира. Это просто “понижение” статуса идей, утверждение, что идеи есть не более чем умопостигаемое обрамление чувственного.
3. В поисках единого первоначала.
Необходимо отметить, что в русле античной способности воспринимать этот мир философски теоретическая философская мысль представляется наиболее важной для последующего становления философского познания. По крайней мере, доктрина философии как жизни в настоящее время претерпела существенное изменение: философия – это уже не просто жизнь, а жизнь именно в познании.
Разумеется, сохраняют свое значение и элементы практической философии, развивающие идеи античной практической философии: идеи этики, политики, риторики, теории государства и права. Но все же теория (философская) наиболее адекватно отражает потребности уходящего XX века.
Таким образом, именно теорию можно считать тем философским открытием античности, которое определило не только мышление современного человека, но и его жизнь. И без сомнения, “обратное влияние” механизмов познания, порожденных древнегреческим сознанием, очень сильно сказалось на самой структуре сознательной жизни человека.
Совокупную проблематику античной философии можно тематически определить следующим образом: космология (натурфилософы), в ее контексте тотальность реального виделась как “физис” (природа) и как космос (порядок), основной вопрос, при этом: “Как возник космос?”; мораль (софисты) была определяющей темой в познании человека и его специфических способностей;
метафизика (Платон) декларирует существование интеллигибельной реальности, утверждает, что реальность и бытие неоднородны, причем, мир идей выше чувственного; методология (Платон, Аристотель) разрабатывает проблематику генезиса и природы познания, при этом, метод рационального поиска понимается как выражение правил адекватного мышления; эстетика разрабатывается как сфера решения проблемы искусства и прекрасного самого по себе; проблематика протоаристотелевской философии может быть сгруппирована как иерархия обобщающих проблем: физика (онтология-теология-физика-космология), логика (гносеология), этика; и в завершение эпохи античной философии формируются мистико-религиозные проблемы, они характерны для христианского периода греческой философии.
Очевидно, в теоретическом знании современный человек не только удовлетворяет потребность в познавательной деятельности, но и наращивает какую-то свою глубинную состоятельность, порой, ценой утраты собственно человеческих качеств. Но и утрачивая человеческое в себе, субъект познания не отказывается от теории.
Парадоксально, что при этом современный человек не разрушается как существующий. Наращивание способности к теоретическому постижению реальности будто замещает человеческое в человеке состоятельностью другого рода. Правда, в настоящее время “теоретический человек” существует не столько в русле коммуникации, где человеческие качества необходимы всегда, а в своем особом мире ощущений, созданном теорией.
Теория становится неким миром, своеобразной “робинзонадой”, в пространстве которой человек создает собственное представление о своей человеческой и профессиональной состоятельности. Здесь, наконец-то, он может ценить свое мнение о себе гораздо более, чем мнение окружающих по этому же поводу.
В пределах мира теории, что очень важно, никто не оспаривает самооценку человека – Робинзона познания. Таким образом, очевидно, преодолевается кризис идентичности. Что, в свою очередь, является еще одним аргументом в пользу понимания мышления в качестве “непрерывного чувствования”.
Заключение
Формулировка принципа логоса (принципа философии) по мысли К. Хюбнера должна гласить: “Следует искать доказательства для высшей трансцендентности и демонстрировать связи обоснования, согласно которым все в конечном счете имеет общие корни в трансцендентном, будь то благо, бог или что-либо еще.
В этом смысле логос есть метафизика в классическом понимании слова. Но если мы сравним эту метафизику с онтологией, которая лежит в основе науки, тогда мы увидим, что их миры различны и что только шаткая формулировка основного принципа, лежащего в основе логоса, навязывает мнение, что логос есть разновидность до-науки.
