реферат Творчество Юргена Хабермаса

Реферат

«Процесс коммуникации по Ю. Хабермасу»

Содержание

1. Введение

2. Биография Хабермаса

3. Социальная коммуникация

4. Практика, этика и мораль в теории
коммуникационного действия

5. Типы коммуникационного действия

6. Речевые акты

7. Концепт речевого действия. Язык –
основа коммуникации

8. Теория аргументации

9. Понятие дискурса

10. Идеальная ситуация речи. Понятие
подлинного консенсуса

Введение

Социальные
теории XX века характеризуются переходом от
одной парадигмы развития общества к другой. Начавшаяся примерно в середине
нашего века смена социальных парадигм — парадигмы, основанной на монизме,
противостоянии и строгой системности взглядов и принципов, на другую,
основанную на плюрализме, соглашении, сочетании разных точек зрения, признании
маргинальности, на интерпретации разнообразного теоретико-практического
наследия,— отнюдь не всегда сопровождается их наименованием. Переход этот
приобретает все большую значимость не только в политике, но и в науке. В
частности, идея консенсуса, находящаяся в зачаточном состоянии в
герменевтических теориях, нашла отклик у представителей других ориентации.

Сложные процессы в
мировой политике и в экономике ставят новые вопросы перед социальными
исследователями. Среди них заметное место занимает известный немецкий
социальный философ Ю. Хабермас. Главное внимание Хабермас уделяет анализу
процессов переходности и способам преодоления сопутствующих им конфликтов. Его
концепция способна послужить методологической предпосылкой для продуктивного
обсуждения сегодняшней ситуации постсоциалистических странах, где имеют место
конфликтные ситуации, связанные с переходным периодом их развития, со
столкновением различных интересов и сил.

Хабермас
— один из немногих современных мыслителей, убежденных в возможности достижения рационального
общественного согласия на основе rap- моничного
соединения свободы и общественного блага. Уже в «Теории ком- муникативного действия»
им отрефлектированы и проинтерпретированы почти все основные направления и идеи
социальной мысли начиная с конца ХГХ века, относящиеся к проблеме общественного
согласия. Цель этой рефлексии — представить и обосновать новую парадигму, которая
перспективна для развития современного социального знания. В этой связи он выдвигает
на первый план проблему достижения консенсуса на основе понимания. Ее решение начинается,
Хабермасом в теории коммуникативного действия, в которой он развивает принятую в
герменевтике концепцию понимания как предпосылку общественного согласия
(договора, консенсуса) и разрабатывает новый категориальный аппарат.

С точки
зрения Хабермаса, языковая коммуникация возникает через взаимное признание
притязаний на значимость различного рода, выдвигаемых участниками, которые в
случае необходимости могут быть предметом дискурсивной аргументации. Особенное
значение, согласно Хабермасу, дискурсивные формы приобретают в условиях
фундаментальных различий в убеждениях и ценностях субъектов, анализ которых
является одной из основных задач теории коммуникативного действия. Рассматривая
речевое общение как медиум социокультурной жизни, Хабермас убежден в том, что
именно в коммуникативном действии, ориентированном на понимание и взаимное
признание притязаний на значимость язык находит то применение, для которого он
фундаментально предназначен. Хабермас всегда подчеркивал практическую
социальную направленность своей теории коммуникативного действия. Ее назначение
он видел в устранении коммуникативных барьеров и уничтожении
псевдокоммуникаций, что должно служить средством духовного совершествования
человечества и вместе с тем изменения социального жизненного мира.

Идеи,
выдвинутые Хабермасом, одним из наиболее выдающихся представителей
коммуникативно-прагматической ориентации в современной философии, приобретают
особую актуальность в настоящее время, когда одной из глобальных проблем,
порожденных развитием цивилизации в XX столетии, становится проблема
взаимопонимания между людьми, преодоление отчуждения в сфере межличностной
коммуникации, установления диалога различных культур, философских школ и
направлений. Поэтому представляется, что рефлексия относительно условий
возможности языкового понимания в коммуникативном сообществе и в будущем будет
одним из приоритетных направлений в философии языка.

Биография Хабермаса

Хабермас, Юрген (Habermas, Jürgen), немецкий философ, крупнейший
представитель Франкфуртской школы. Родился в Дюссельдорфе 18 июня 1929. Изучал
философию, историю и психологию в университетах Гёттингена, Цюриха и Бонна. В
1954 защитил под руководством Э.Ротхакера докторскую диссертацию о философии
Шеллинга. С 1956 по 1959 — ассистент в Институте социальных исследований во Франкфурте-на-Майне,
а в 1980-1983 — директор этого института. С 1964 по 1971 (и с 1983) — профессор
философии и социологии Франкфуртского университета. С 1971 по 1980 — директор
Института Макса Планка (в Штарнберге).   

В центре философских размышлений Хабермаса — понятие коммуникативного
разума. Первым шагом в развитии этого понятия была книга Познание и интерес
(Erkenntnis und Interesse, 1968). В этой работе Хабермас ищет модель
критического диалога, с помощью которой надеется заново осмыслить притязания
трансцендентальной философии, увязав последнюю с инструментарием социальных
наук. “Сознание”, выступавшее в традиционной европейской онтологии в качестве
верховного судьи, лишается теперь своих прерогатив, и его место занимает
универсальное коммуникативное сообщество. При этом сама коммуникация не выступает
в качестве высшей и последней инстанции, поскольку ее результаты находятся в зависимости
от общественных условий и на них может сказываться влияние отношений господства
и подчинения. Поэтому критике надлежит еще раз проанализировать общество, чтобы
отличить свободную коммуникацию от коммуникации, находящейся под воздействием
отношений господства — подчинения. В этом контексте образцами для Хабермаса
выступают Маркс и Фрейд, сделавшие принципиально важный шаг на пути
критического обновления понятия разума. Новое понятие разума критично (но связано
с критикой общества, а не только с “критикой разума”, как у Канта) и имеет
всеобщий характер (будучи нормой процедур, выполняемых потенциально
универсальным коммуникативным сообществом, а не актуальной очевидностью
всеобщего акта “я мыслю”, как у Декарта или Канта).

Начиная с 1971 (а именно с выходом небольшой работы «Предварительные
размышления по теории коммуникативной компетенции») Хабермас стремится
связать коммуникативное понятие разума с “лингвистическим поворотом”,
совершенным англо-американской аналитической философией. Обращаясь к соответствующим
исследованиям К.-О.Апеля (и в тесном сотрудничестве с ним), Хабермас приходит к
разработке понятия разума, опирающегося на теорию языковых актов. Эта теория
обстоятельно излагается в двухтомном труде «Теория коммуникативного действия»
(1981).

Своеобразие философской теории Хабермаса заключается в том, что он связал
понятие разума с эмпирической теорией социальной эволюции, разработанной
Марксом, Вебером и Парсонсом. Он сосредоточивает усилия на разработке
постметафизического “философского проекта”. Это означает, что
философское понятие разума не является независимым от эмпирических наблюдений и
должно постоянно подтверждать себя в диалоге с конкретными научными
дисциплинами, отражающими факт функциональной дифференциации общества. Диалог
философии с частными науками Хабермас иллюстрирует то на примере психоанализа
(«Познание и интерес»), то на примере теории социальной эволюции («К реконструкции
исторического материализма», 1976), то на примере теории общества («Теория
коммуникативного действия»), то на примере теории права («Фактичность и значимость»,
1992). Теория познания возможна лишь в качестве теории общества — мысль,
проходящая через все творчество Хабермаса. В противовес Марксу Хабермас четко
различает философию истории и теорию общественной эволюции (сближаясь в этом
пункте с Ж.Пиаже, Т.Парсонсом и Н.Луманом).    

Также Хабермас с самого начала стремился дополнить теорией демократии.
Благодаря этому дополнению Франкфуртская школа была выведена из тупика
негативизма и получила мощный импульс для дальнейшего развития. Осмысляя
структурную трансформацию, переживаемую обществом, Хабермас еще в начале 1960-х
годов выдвинул понятие, которое в конце того же десятилетия сделалось ключевым
для целого поколения революционной студенческой молодежи. Это понятие —
публичность, общественность (Öffentlichkeit). Другую важную тему
хабермасовских исследований образует взаимосвязь права и демократии. Эта тема
обсуждается Хабермасом в его книге «Фактичность и значимость», где
развитое в предыдущих работах коммуникативное понятие разума применяется к классической
теории суверенитета.

Формулировки и понятия Хабермаса оказали заметное влияние на современную
мысль. Выдвинутые им в 1960-е годы понятия эмансипации,
теоретико-познавательного интереса, коммуникации, дискурса в 1970-е годы были
развиты в концепции “кризиса легитимности позднего капитализма”, а в 1980-е
годы дополнены терминами и афоризмами, получившими распространение в языке не только
ученых, но и широкой публики (“колонизация жизненного мира”,
“новая непрозрачность” и др.).[1]

Социальная коммуникация

Проблемам социальной коммуникации Ю.Хабермас[i]
посвятил специальные сочинения «Коммуникация и эволюция общества», «Теория
коммуникативных действий» и «Знание и интересы».

Ю.Хабермас развил свою концепцию на основе ряда положений своего
предшественника в немецкой философии – К.Ясперса, утверждавшего, что истина –
это коммуникация, и, стало быть, истинная коммуникация – это коммуникация по
поводу поиска истины. Ю.Хабермас
считает коммуникацию истинной, личностно освоенной социальностью. Но таковой
она становится не сразу, а лишь по мере того, как начинает обеспечивать людям
возможность совершенно свободного и беспристрастного обсуждения высших
ценностей. Последние исторически изменяются, и поэтому требуют постоянного
спора о себе. Исходя из этого, у Ю.Хабермаса
сама теория познания предстает как коммуникативный процесс, как коммуникация.¹

Коммуникативными действиями называются такие соц[2]иальные
действия, целью которых является свободное соглашение участников для достижения
совместных результатов в определенной ситуации.

Именно в ориентации на нахождение взаимопонимания между разными
социальными субъектами, а не в ориентированности на успех видел Хабермас принципиальное отличие
коммуникативного действия от всех прочих видов социального действия. Подлинное
коммуникативное действие отличается от всех прочих тем, что оно выступает
механизмом сохранения или обновления консенсуса как основного фактора
солидарности и стабильности общества.

Ю. Хабермас, включая положения теории речевых
актов в социологическую теорию, говорит о теории коммуникативного действия как
о теории общества, стремящейся выявить свои критические масштабы. Это означает,
что социальные процессы (процессы интеграции, социализации, институциализации)
с необходимостью протекают в проинтерпретированной культурно-коммуникативной
сфере. Каждое действие индивида в обществе сопровождается сопоставлением
возникающих смыслов и смыслов, уже зафиксированных в культуре. Коммуникация
представляет собой смысловое воссоздание общества. Семантическое
структурирование социальной системы обеспечивает необходимую связность, а через
нее и целостность общества.

Сутью коммуникации является взаимопонимание, которое помимо установки на
согласие говорящих и взаимного отказа от субъективизма, включает еще и общность
жизненного мира.

Жизненный мир (Lebenswelt) – это
организованный и передаваемый от поколения к поколению посредством культурных
традиций запас знания, сосредоточенного в культуре и, прежде всего, в языке. Этот запас знания составляет основание жизненного
опыта индивида

Хабермас следующим образом характеризует
жизненный мир: во-первых, жизненный мир несомненно наличествует у говорящего;
во-вторых жизненный мир – общий. Он непосредственен и существует в качестве
постоянного фона. Общность жизненного мира предшествует любому разногласию. В
отличие от знания она не может быть отвергнута опытом, в крайнем случае –
шоковым образом разрушена. В-третьих, жизненный мир образует среду, контекст,
за который невозможно выйти.

Жизненный мир в целом сводится к культуре, а сами культурные образцы
выступают как ресурсы практики взаимопонимания.

В процессе коммуникации (коммуникативного действия) производится и
воспроизводится культура (знания), коммуникация способствует социальной
интеграции (легитимному порядку) и образованию личностной идентичности.

Важное место в теории Хабермасазанимает анализ современного общества, отличительной особенностью которого,
по мысли самого ученого, является рационализация коммуникативного поведения
людей. Рационализация «жизненного мира» кроме положительных последствий имеет и
отрицательные: чрезмерная рационализация может приводить к искаженным
коммуникациям, зарождаются и развиваются системы экономического и политического
действия, которые, выделяясь из «жизненного мира», начинают управлять им извне.

Анализируя жизнь современного общества Хабермас вводит понятия «труд» и «интеракция»,
(процесс взаимного влияния индивидов друг на друга, их взаимодействие) раскрывает
их взаимодействие и показывает значение в самовоспроизводстве человеческого общества.
Сферы труда и интеракции различаются в идеальной модели Хабермаса как сфера блага
и сфера негативной свободы (свободы от чего-то). Преследуя свои цели в труде, человек
озабочен достижением блага. Стремясь же достичь понимания в коммуникационном взаимодействии,
он свободен от этой заботы. Модель чистого коммуникативного действия — это «идеальная
языковая ситуация».

Язык, по Хабермасу, занимает центральное место, поскольку в качестве
средства коммуникации он позволяет проверить правильность утверждений в ходе аргументации,
поиска истины и достичь на этой основе понимания. Только рефлексия коммуникации,
т. е. нахождение ее философских оснований, открывает истину, относительно содержания
которой и может быть достигнуто понимание. Язык всегда является инструментом понимания
между субъектами, однако реальное взаимодействие людей в обществе протекает нередко
по-иному, чем оно описывается в идеальной языковой ситуации. Реальность социума
неразрывно связана с фактором власти и с политической ситуацией, в которой
процесс интеракции осуществляется в виде «безнасильственного насилия». Хабермас
называет это «разрушенной коммуникацией», которая есть по существу отказ от
достижения коммуникационного согласия.

Философ
признает науку одним из важнейших факторов, рационализирующих коммуникацию. В
рамках научной теории осуществляется поиск основных закономерностей и
определений, позволяющих выявлять причинно-следственные связи в обществе и
осуществлять прогнозы. Теория консенсуса Хабермаса имеет рациональный и, более
того, сциентистский характер: в акте коммуникации открывается истина, которая и
лежит в основе понимания. Тем самым коммуникационная теория, выступает и как
социальная модель общества. Согласие в обществе достижимо не только потому, что
истина может быть найдена, но и потому, что при этом, по Хабермасу,
предполагается реализация определенной модели общества западного типа,
обеспечивающая некоторый нормальный ход и уровень жизни тем, кто согласен с его
установлениями.

Хабермас
исходит из посылки, что главная задача наук состоит в раскрытии основополагающего
(конституирующего) интереса. Этот интерес связан либо с характеристиками и целями
конкретных индивидов, Iлибо с
традицией. Само существование подобного интереса свидетельствует о стабильности
общества, об отсутствии в нем болезненных процессов перехода из одного состояния
в другое и сопутствующих этому конфликтов. Поэтому понимание закономерностей и является,
соответственно, легитимированной целью эмпирико-аналитических наук во имя сохранения
общественной стабильности. В отличие от этого историко-герменевтические науки заняты
поиском смысла. Подобная задача возникает, когда конституирующий интерес неясен,
цели деятельности стоят под вопросом, ситуация не стабильна, конфликт возможен
или уже существует.

Оба вида
познания конституирующего интереса — эмпирико-аналитическое и
историко-герменевтическое — определены жизненной необходимостью и не являются произвольной
целью научной деятельности. Человеческий род сохраняет свое существование в процессе
общественного труда и самоутверждения (не редко с помощью насилия). Эти аспекты
его жизнедеятельности исследуются инструментальным знанием эмпирико-аналитических
наук. Но человеческий род сохраняет свое существование и посредством речевой коммуникации.
Для этого применяются коммуникативные знания, которые являются результатом развития
историко-герменевтических наук. Хабермас строит теорию консенсуса,
показывающую, как овладеть коммуникативной этикой, этикой стремления к истине, категорические
императивы которой формируются в языке.

Еще один
аспект консенсуса: его целью является не постижение истины, а достижение взаимопонимания.
Социальная деятельность — это в первую очередь деятельность субъектов, понимающих
друг друга, и поэтому основную роль в социальных проблемах играет язык как особый
инструмент и осуществляющийся |на его основе речевой акт. Парадигма рациональной
философии М. Вебера и Т. Парсонса в работах Хабермаса была заменена новой парадигмой
философии языка, интерсубъективного понимания или коммуникации⁴. Индивид
сперва должен уметь стать на точку зрения другого, принять ее.

Вместе с
языком, по мнению Хабермаса, зарождаются ориентированные на взаимопонимание
действия, и сам язык всегда предполагает возможность взаимосогласованных
действий. В своих исследованиях он подчеркивает, что такие действия смогут
реализоваться, если функционирует принцип согласования, что, в свою очередь,
зависит от адекватного употребления речи. Следовательно, ориентированное на
взаимопонимание употребление языка представляет из себя одно из важнейших
проявлений социального общежития, его динамики.

Взгляды Хабермаса
существенно отличаются от концепций других исследова- тел ей, пытающихся найти основы
консенсуса, например от Э. Дюркгейма, для которого решающими в достижении общественной
солидарности являются ритуальная практика, а не действия, ориентированные на согласование.

Совместная
жизнь требует даже от простейших систем взаимодействия, постоянного взаимного приспособления
и совершенствования кооперации. Последняя может быть достигнута посредством либо
строгой организации, которая гарантируется лишь при узурпировании власти отдельными
личностями, либо вследствие учреждения общественного договора для урегулирования
отношений между людьми. Этот договор может быть достигнут только при согласовании
принципов индивидуальной свободы и общественного блага.

Ряд
вопросов, возникающих в рамках коммуникативной этики Хабермаса, разъяснен в его
последних работах, в частности в лекциях, прочитанных им в Москве в апреле 1989
года. Коммуникативная теория уточняется здесь, в частности посредством
разграничения трех сфер: практики, этики и морали. ^[3]

Практика,
этика имораль в теории коммуникационного
действия

В теории
коммуникативного действия свобода и благо переплетены на каждом этапе.
Первоначальное разделение труда как сферы интересов (блага) и интеракции как
сферы свободы затем уступает место их диалектическому переплетению.
Прагматически ориентированное действие нуждается в свободе, чтобы выбрать
должные (хорошие) средства для достижения цели. Коммуникативное действие
предполагает наличие представления о благе для достижения понимания. Понятие же
«благо» не дано человеку, лишенному рациональности. Оно может быть сформировано
и обосновано на пути как рационализации собственных ожиданий, так и с помощью
рационализированной интерпретации социума.

Идею
рационализации в области действий, ориентированных на согласование, Хабермас
воспринял из веберовского анализа протестантской этики и ее связи со
становлением капитализма. Однако в отличие от Вебера он интерпретирует процесс
рационализации как результат коммуникативного, а не целерационального действия.
Легитимация через действие может совершиться, исходя не из традиции, а из
принципа свободного согласования, рационального консенсуса, а также из
основного принципа коммуникативного действия — понимания.[4]
Сфера практики затрагивает ситуацию, когда человек преследует свои интересы, не
ставя вопроса об основаниях собственной деятельности.

Завершение
коммуникативного действия — сфера этических норм, утверждающих горизонт
ценностных предпочтений человека. Здесь существенно важно не столько то, какие
цели ему надлежит достичь, сколько, кем бы он хотел стать. Подобный вопрос
возникает тогда, когда цели не ясны, представления о собственном благе утрачены
и свобода не только не дает ориентиров деятельности, а, напротив, затрудняет
поиск таковых.

Введя и
обосновав различения практической, этической и моральной сфер, Хабермас, по
существу, открывает теоретические пути для нахождения консенсуса и
компромисса. Исходя из его концепции, можно сделать следующи вывод:
консенсус — полное согласие в точном смысле этого слова — невозможен. Он
возможен только как деятельность на основе признанных всеми общих правил.
Согласие относительно этих правил может быть полным. Консенсус может
реализоваться в практической деятельности и приводить к достижению компромисса.
Под компромиссом мы понимаем способность жертвовать частью собственных
интересов ради максимизации общего блага. Подобная способность заложена как в
сфере практического действия, так и в сфере коммуникаций. Однако она
реализуется не в сфере этики и права, а в области морали — в установлении
общего горизонта жизни не только для меня, но и для других.[5]

В практической
сфере преследование собственных интересов и целей каждым из людей основано на
консенсусе — признании правила, в соответствии с которым каждый имеет право поступать
аналогичным образом. Однако этого правила самого по себе недостаточно для того,
чтобы устранить возможность конфликта, поскольку интересы людей сталкиваются. Чтобы
избежать этого столкновения, приходится жертвовать частью интересов. Например, производитель,
загрязняющий среду в процессе производства, понимая, что другие производители могут
вносить свой «вклад» в ухудшение экологии, вынужден считаться с общим интересом
сохранить чистоту окружающей среды, поскольку в конечном итоге он сам тоже в ней
нуждается. Даже если бы его производство было единственным источником загрязнения,
он не мог бы позволить себе загрязнить ее настолько, чтобы жить в ней стало невозможно.
Поэтому он обязан пожертвовать частью своих интересов, касающихся прибыли, ради
экологических интересов. Это уже компромисс.

Если в
сфере этики человек стремится быть бескомпромиссным, т. е. строить образ
должного на основе идеала, своих представлений о себе самом, то в сфере морали
(где нормы общие) он склонен к консенсусу и к компромиссу так же, как в
практической сфере. Способность воли к спонтанному действию (свободе)
ограничена стремлением индивида реализовать себя, не закрывая возможности такой
реализации для других, а в случае возникновения столкновений интересов и целей
(конфликтных ситуаций) не дать им возможности перерасти в разрушительные и в
конечном итоге губительные для общества конфликты.

Таким
образом, теория консенсуса Хабермаса вводит новые толкования понятия
консенсуса, компромисса и т. д., создает поле их дальнейшей теоретической
разработки. Хотя она не является универсальной и приемлемой в России в чистом
виде, но многие ее положения и принципы полезны для объяснения проблем
сегодняшнего переходного этапа развития, для обоснования конкретных путей и
механизмов смягчения конфликтности российского общества.

Типы коммуникативного
действия

Центром усилий Хабермаса стало противопоставление инструментального и
коммуникативного действия. Чисто инструментальное действие отвечает такому подходу
к человеческому действию, когда предметные, инструментальные, прагматические
критерии выдвигаются на первый план, а социальные контекст и координаты как бы
выносятся за скобки. Воплощением инструментального действия Хабермас считает
сферу труда. Это действие упорядочивается согласно правилам, которые
основываются на эмпирическом знании. При совершении инструментального действия
реализуются – в соответствии с критериями эффективности, контроля над действительностью
– определенные цели, осуществляются предсказания, касающиеся последствий
данного действия. Под коммуникативным действием Хабермас уже в работах 60-х
годов, а также в упомянутом двухтомнике, понимает такое взаимодействие, по
крайней мере, двух индивидов, которое упорядочивается согласно нормам,
принимаемым за обязательные. В коммуникативном действии, как и прежде,
акцентировалась нацеленность “актеров”, действующих лиц, прежде всего
и именно на взаимопонимание, поиски консенсуса, преодоление разногласий. [6]

Если инструментальное действие ориентировано на успех, то коммуникативное
действие – на взаимопонимание действующих индивидов, их консенсус. Это согласие
относительно ситуации и ожидаемых следствий основано, скорее, на убеждении, чем
на принуждении. Оно предполагает координацию тех усилий людей, которые
направлены именно на взаимопонимание. Соответственно Хабермас различает инструментальную
и коммуникативную рациональности. Понятие инструментальной
рациональности заимствуется у Макса Вебера. Учение Макса Вебера вообще является
одним из главных теоретических источников учения Хабермаса. Следует отметить,
что при этом (опирающаяся на обновленную интерпретацию Вебера) типология
действия Хабермаса испытала заметную трансформацию. Так, в работах 60-х годов
главной парой понятий были для Хабермаса названные инструментальный и
коммуникативный типы действия. Впоследствии он, пользуясь уже несколько иными
критериями различения, выделил следующие типы :

·    
телеологические
действия, т.е. связанные с целями (только с объективным миром)

·    
нормативно-регулируемые,
драматургические действия, связанные с самопрезентацией (действия соотнесены с
двумя мирами, соответственно с социальным и объективным миром или с социальным
и субъективным миром)

·    
действия,
связанные с коммуникацией (действия при установлении понимания связаны с
установлением отношений между всеми тремя мирами.)

В современном обществе действие, ориентированное на понимание
(коммуникативное действие), занимает господствующее положение, преобладая над
действиями, ориентированными на достижение цели, следование нормам,
преднамеренную экспрессию. Люди (индивиды) проживают в трех взаимопересекающихся
мирах:

–  
во-первых, в объективном мире, где имеют место деловые отношения;

–  
во-вторых, в социальном мире — мире нормативных и оценочных отношений;

–   в-третьих, в
субъективном мире, который образуют человеческие чувства, переживания, надежды,
размышления и т. п.

Различия трех миров
(объективный, социальный, субъективный ) важны для Хабермаса, чтобы
последовательно разложить и сгруппировать разные типы действий:

Соответственно, к объективному миру отношение индивидов Хабермас характеризует
как деловое, к социальному миру – как нормативное, к субъективному миру – как
экспрессивное. Отношение ко всем трем мирам индивиды выражают посредством языка
(хотя коммуникативное действие не обязательно сводится к речевым актам).
Языковое оформление индивидуального отношения в первом случае ориентировано на
истину, во втором случае – на норму, а в третьем случае – на правду.
Соответственно рассматривает Хабермас три «ценностные сферы»:
сферу науки, где имеют место человеческие притязания на истину; сферу морали и
права, где наблюдаются человеческие притязания на верность моральным и правовым
нормам; и сферу искусства, где встречаются притязания на правду (правдивость,
по Хабермасу, есть аутентичное выражение субъективных переживаний).

Существенным отличием концепции Хабермаса является то, что в нее
органически включаются и синтезируются: – отношение действующего лица к миру –
отношение его к другим людям, в частности, такой важный фактор как процессы
“говорения”, речи, высказывания тех или иных языковых предложений и
выслушивания контрагентов действия. А отсюда Хабермас делает вывод: понятие
коммуникативного действия требует, чтобы действующие лица были рассмотрены, как
говорящие и слушающие субъекты, которые связаны какими-либо отношениями с
“объективным, социальным или субъективным миром”, а одновременно
выдвигают определенные притязания на значимость того, о чем они говорят,
думают, в чем они убеждены.

В речевых высказываниях
по отношению к каждому из указанных выше миров есть свои модальности. По
отношению к объективному миру делается вывод о том, что это суждение истинно
или ложно. По отношению к социальному миру и системе социальных норм
– что оно правильное или неправильное, и по отношению к
субъективному миру, связанному с терапевтической презентацией – что оно правдоподобное
или неправдоподобное.¹

Таким образом, на основе
выстраиваемой логики высказываний и анализа действенности этой логики
показывается форма захвата коммуникативными действиями всех миров. Вводя еще
одно различение и соотнося ситуации и действия, социальное и несоциальное с
ориентациями действия, т.е. соответственно с ориентацией на успех и на понимание,
Хабермас последовательно различает простое инструментальное действие как
действие, ориентированное на успех, которое строится в соответствии с
техническими правилами и построено на определении меры воздействия на основе
вмешательства во взаимосвязь обстоятельств и результатов и стратегическое
действие, которое Хабермас определяет как степень воздействия, определяющего
оцениваемое влияние на принимающего решение контригрока или противоигрока.[7]

Если просто
инструментальное действие может быть лишь дополнительно связано с социальными
взаимодействиями, то стратегическое действие само исходно представляет
собой социальное действие, потому что оно изначально предполагает рефлексивный
учет действий контригрока. О коммуникативном действии мы говорим в том
случае, когда план действий участников ситуации оказывается, связан не с
эгоцентрическим вычислением успеха, а с актами, координирующими понимание.

Речевые акты

Первоначально Хабермас конструирует
логически саму особенность коммуникативного действия. Хабермас делает это,
используя различение локутивных, иллокутивных и перлокутивных актов. Различие
между ними состоит в том, что:

Локутивные акты – это речевые высказывания, в
которых просто нечто сообщается – локутивный акт выражает положение дел, он
строится в отношении к используемым в ходе его осуществления языковым
средствам. Локутивный акт изучается семантикой.

Перлокутивные акты – это речевые акты, при помощи
которых говорящий нацелен на то, чтобы вызвать эффект у слушателя. Если он
говорит нечто в данной ситуации, то из этого следует то-то. Посредством
перлокутивных действий возникает интеграция речевых действий в структуру
стратегических действий, т.е. осуществляется вмешательство и интервенция в мир,
достигается эффект посредством того, что нечто делается через то, что
говорится. Эффект уже есть на лицо, он описывается как состоявшееся извне. С
этой точки зрения перлокутивные акты описываются и характеризуются в отношении
к своим результатам, и их изучает риторика.

Особый вопрос возникает в
отношении к так называемым иллокутивным актам. Иллокутивный акт – это
действие, которое осуществляется, когда выражается некоторое положение дел, при
этом происходит полагание модуса высказывания как признание, приказа,
полагания, обещания, предупреждения, т.е. это как бы двойной акт, где в одном
месте определяется сам характер этого полагания, а во второй части, за счет
пропозициональной структуры, нечто сообщается. Иллокутивный акт может быть
охарактеризован следующим образом – действие заключается в том, что что-то
говорится. Иллокутивный акт рассматривается в отношении к манифестированной цели
и рядом условий ее осуществления.

Иллокутивные акты
принимаются с точки зрения понимания содержания высказывания, внутренних для
речевых актов подтверждений и следующих взаимодействий, возможностей установить
связь. Условием этого является принятие или ухватывание заложенного в речевом
акте притязания на значимость. Это тоже очень важное различение Хабермаса,
потому что он помимо значений выделяет значимость, которая должна быть схвачена
оппонентом. Мы понимаем речевой акт, если знаем, что делает его приемлемым. Это
связано с интерсубъективным признанием речевых намерений. Таким образом, мы
имеем дело с несколько своеобразным метапониманием или рефлексивным пониманием.
[8]

Где же осуществляется
коммуникативные действия, которые, с точки зрения Юргена Хабермаса, бывают
институционально связаны и институционально не связаны? Они реализуются, прежде
всего, в структуре жизненного мира, где два взаимодействующих, а возможно и
больше, опосредованы при осуществлении коммуникативных действий культурой и
языком. Свое взаимодействие они строят на отнесении высказываний к трем мирам:
внешнему миру, состоящему из объективного факта, социального мира первого
коммуниканта, социального мира второго коммуниканта и наконец внутреннего
субъективных миров каждого из участников коммуникации.

Концепт речевого действия. Язык-основа коммуникации

Системообразующим элементом теории коммуникативного действия является
концепт речевого действия, которое Хабермас определяет как “акт, посредством
которого говорящий хочет договориться с другим относительно чего-либо”. Речь,
исследованная с позиций теории речевых актов и с позиций феноменологической
герменевтики, открывает, по мнению Хабермаса, доступ к трем ключевым проблемам
философии: к “метатеоретической” проблеме рациональности вообще; к
“методологической” проблеме понимания смысла, затрагивающей внутренние
отношения между значением и значимостью языкового выражения, рассмотрение
которых позволяет выявить внутреннюю связь между концепцией “понимающей”
социологии и герменевтикой; к “эмпирической” проблеме описания процессов
модернизации общества под углом зрения рационализации культурной и общественной
жизни. Тем самым устанавливаются отношения между языком и реальностью, языком, познанием,
пониманием и интересом, языком, коммуникацией и социальным взаимодействием.

Особенность теории коммуникативного действия с точки зрения философии
языка заключается в том, что язык встраивается в структуру действия как
такового и тем самым приобретает свое место в системе действий социальных. Язык
интересует Хабермаса прежде всего со стороны прагматики как речевой акт, т.е.
как действие, превращающее предложения языка в соразмерную контексту речи
ситуацию. Тем самым в его концепции актуализируется представление о том, что
центром языка является разговор. Исследовать язык в действии призвана
универсальная (формальная) прагматика, основная задача которой состоит в том,
чтобы “идентифицировать и воссоздать универсальные условия возможного
взаимопонимания”. Соответственно, работы направлена на реконструкцию
философской герменевтики Хабермаса, концентрирующейся на процессах понимания и
взаимопонимания, в связи, с чем в центр рассмотрения выдвинуты такие понятия,
как речевое действие, коммуникативная рациональность, консенсус,
а также проблематика взаимодополнительности концепции коммуникативного
действия и концепции жизненного мира. Системообразующим элементом
теории коммуникативного действия является концепт речевого действия, которое
Хабермас определяет как “акт, посредством которого говорящий хочет договориться
с другим относительно чего-либо.[9]

Взгляды Хабермаса на язык близки к представлению о нем как о системе
объективного духа, т.е. как воздействующей на говорящего субъекта и формирующей
его интерсубъективной силе, которая не противостоит ему при этом как нечто
исключительно внешнее. Система языка делает возможными речевые действия, а
последние, в свою очередь, репродуцируют язык и при этом незаметно и постоянно
его изменяют. Таким образом, структура языка сохраняется и обновляется
посредством практики взаимопонимания в обществе. Язык может быть понят как код
или структура, которая имеет нормативный статус по отношению к речевым актам.
Структура не создается в речевом акте, а дает ему возможность состояться, но
сама она существует лишь потому, что постоянно обновляется в практике речи.
Утверждается, что смысл сказанного коренится в разговоре и создается в процессе
направленной на понимание коммуникации. Поскольку коммуникация протекает
одновременно на предметном и на интерсубъективном уровнях, то для адекватного
понимания ее смысла требуется, чтобы предмет речи также был определен на обоих
уровнях.

Участник коммуникации ориентирован в своих речевых действиях на
взаимопонимание (и, следовательно, заключение соглашения относительно предмета
речи) при условии, что он, используя понятные (грамматически правильно
построенные) предложения, приемлемым для других способом выдвигает (и в свою
очередь акцептирует) три значимые претензии: на истину — для содержания
пропозиции; на правильность — для норм, которые в данном контексте оправдывают
устанавливаемые в перформативной части высказывания интерперсональные
отношения; на правдивость — для выражаемых намерений. Несмотря на то, что в
зависимости от ситуации те или иные претензии могут оказываться приоритетными,
в каждом речевом выражении присутствует (имплицитно или эксплицитно) весь их
спектр. Как подчеркивает Хабермас, рассматриваемые значимые претензии являются
универсальными и должны предъявляться одновременно.

Универсальность значимых претензий, вплетенных в структуру речи, Хабермас
связывает с ролью языка в конституировании понятия действительности. Он
определяет язык как “медиум, с помощью которого говорящий и слушающий реализуют
свои действия по разграничению”.^[42] Посредством
языка человек разграничивает “внешнюю природу”, “общество”, “внутреннюю
природу” и “язык”. Те функции языка, которые Хабермас называет
“разграничивающими действиями”, легко обнаруживают соответствие
сформулированному В. фон Гумбольдтом понятию его “мирооткрывающей функции”,
неразрывно связанной с его систематизирующей ролью. Открывающийся в языке мир
действителен, и своей действительностью он обязан конституирующей функции языка

Теория аргументации

Теория аргументации, тематизирующая обоснованность значимых претензий,
содержащихся в речевых актах, под углом зрения возможности их признания,
дополняет теорию речевых актов. Тем самым в теории коммуникативного действия
устанавливается внутренняя связь между значением высказывания, составляющего
речевой акт, значимостью выдвигаемых в нем претензий и их обоснованием. Доводы,
которые говорящий может привести для обоснования возможной истинности
некоторого предложения, оказываются конститутивными для его значимости.
Благодаря этому значение предложения и его истина связаны друг с другом
посредством потенциального обоснования т.е. аргументации.

Аргументация как способ выявления разумного потенциала речи находится в
тесной связи с понятием коммуникативного разума. Интерпретируя коммуникативный
разум как процедуру выработки консенсуса относительно понимания происходящих в
мире процессов (событий), Хабермас рассматривает аргументацию как единственно
легитимный (с точки зрения разрабатываемой им теории) механизм его достижения. Уже
повседневная практика коммуникации свидетельствует об опыте аргументации как
средстве согласования коммуникативных действий в случаях, когда традиционные
институты больше не могут обеспечить общественное согласие, но при этом еще
избегается применение силы для восстановления нарушенного согласия.^[51] Аргументация лежит, таким образом, в
основе понятия о коммуникативной рациональности как способе поведения людей, который
в рамках жизненного мира направлен на установление, поддержание и обновление
консенсуса, основывающегося на признании принципиально подвергаемых критике
значимых претензий, предъявляемых в речевых действиях. Возможность признания
этих значимых претензий обусловливается тем, что они, будучи
проблематизированными, могут быть обоснованы. Таким образом, уже сам речевой
акт указывает на прагматическую возможность аргументации. По своему характеру
аргументация представляет собой “иной” способ продолжения коммуникативного
действия. Хабермас полагает, что “коммуникативное действие в различных формах
аргументации встречает рефлективные формы самого себя”.

Одной из форм аргументации является теоретический дискурс. Темой
дискурса обычно являются выдвигаемые в речи универсальные претензии и
обосновывающие их нормы. Им соответствуют специфические формы аргументации и
типы аргументов. При когнитивном использовании языка говорящий берет на себя
обязанность обоснования констативных речевых актов. В случае необходимости он,
как правило, ссылается на источники опыта, из которых он черпает уверенность в
истинности своих высказываний. Если же приведенное обоснование оказывается
сомнительным, то предметом теоретического дискурса становится
проблематизируемая претензия на истинность.^[53]
При интерактивном использовании языка речевому акту имманентна обязанность его
оправдания. Для подтверждения правильности необходимо указывать на
нормативный контекст, дающий говорящему убеждение в его правоте. В случае, если
непосредственное оправдание не снимает сомнение в правильности действия,
можно перейти к практическому дискурсу, предметом которого, однако, будет не
претензия речевого акта на правильность, а претензия на значимость
обосновывающей его нормы. Экспликативный дискурс проблематизирует претензию на
понятность, здесь средства взаимопонимания сами становятся предметом анализа.
Данный тип дискурса связан с рефлексией о выразительных средствах языка и
служит прояснению и уточнению смысла употребляемых выражений и правильности
(например, грамматической) их построения.

В качестве особого “модуса коммуникации” Хабермас выделяет экспрессивное
использование языка, которое он связывает с готовностью говорящего своими
поступками подтвердить искренность сказанного. В отличие от трех предыдущих
случаев, дискурсивное обоснование претензии на правдивость невозможно, она
может быть лишь продемонстрирована. Если же непосредственное заверение
говорящего в своей искренности подвергается сомнению, то ее можно перепроверить
по последовательности его действий.

Понятие дискурса

Юрген Хабермас на основе
анализа работ по аналитической философии, выделяет область, которая отличается
от традиционных структур действия, т.е. так называемые коммуникативные
действия, в рамках которых осуществляется достижение понимания между
участниками ситуации. Хабермасу важно показать, что понимание, которое должно
сложиться в ситуации – не предзадано и не запрограммировано, не осуществляется
автоматически, поэтому ему нужно как бы затянуть сам процесс его строения и
формирования.

Распространенное в
современной философии понятие дискурса Хабермас тесно связывает именно с
коммуникативным действием и поясняет его следующим образом. Дискурс – это как
бы “приостановка” чисто внешних принуждений к действию, новое
обдумывание и аргументирование субъектами действий их мотивов, намерений,
ожиданий, т.е. собственно притязаний, их “проблематизация”. Особое значение
для Хабермаса имеет то, что дискурс по самому своему смыслу противоречит модели
господства – принуждения, кроме “принуждения” к совершенной
убеждающей аргументации. Противники теории коммуникативного действия Хабермаса
неоднократно упрекали его в том, что он конструирует некую идеальную ситуацию
направленного на консенсус, “убеждающего”, ненасильственного действия
и идеального же “мягкого”, аргументирующего противодействия.
Апеллируя и к жестокой человеческой истории, и к современной эпохе, не
склоняющей к благодушию, критики настойчиво повторяют, что хабермасовская
теория бесконечно далека от “иррациональной” реальности. Хабермас,
впрочем, и не отрицает, что он (в духе Вебера) исследует “чистые”,
т.е. идеальные типы действия, и прежде всего тип коммуникативного действия.
Вместе с тем он исходит из того, что выделенным и исследуемым им
коммуникативному действию и коммуникативной рациональности соответствуют вполне
реальные особенности, измерения, аспекты действий и взаимодействий индивидов в
действительной истории. Ведь взаимопонимание, признание, аргументация,
консенсус – не только понятия теории. Это неотъемлемые элементы взаимодействия
людей. Хабермас различает ряд типов дискурсов:

·    
теоретический
дискурс, который организуется на основе когнитивных и инструментальных
механизмов,

·    
практический
дискурс, который связан с морально-практическими полаганиями и опирается на
определение правильности и норма действия,

·    
дискурс в форме
эстетической критики, который является оценочно-эволютивной по своей природе и
строится на основе соотнесения с ценностными стандартами,

·    
дискурс в форме
терапевтической критики, основной характеристикой которого является
выразительность, правдоподобность выражений,

·    
дискурс
самовыражения и самообъяснения, который определяется достижением понятности
того, что высказывается и основывается на правильности сформированности
символических структур.

Различия трех миров
(объективный, социальный, субъективный ) важны для Хабермаса, чтобы
последовательно разложить и сгруппировать разные типы действий:

·    
стратегическое
действие (включает в себя инструментальное и “собственно
стратегическое” действие. Ориентация на успех (или необходимость считаться
с неуспехом), на использование средств, отвечающих поставленным целям, остались
его общими опознавательными знаками)

·    
телеологические
действия, т.е. связанные с целями (только с объективным миром )

·    
нормативно-регулируемые,
драматургические действия, связанные с самопрезентацией (действия соотнесены с
двумя мирами, соответственно с социальным и объективным миром или с социальным
и субъективным миром,)

·    
действия,
связанные с коммуникацией (действия при установлении понимания связаны с
установлением отношений между всеми тремя мирами.)

В речевых высказываниях
по отношению к каждому из этих трех миров есть свои модальности. По
отношению к объективному миру делается вывод о том, что это суждение истинно
или ложно. По отношению к социальному миру и системе социальных норм
– что оно правильное или неправильное, и по отношению к
субъективному миру, связанному с терапевтической презентацией – что оно правдоподобное
или неправдоподобное.

Таким образом, на основе
выстраиваемой логики высказываний и анализа действенности этой логики
показывается форма захвата коммуникативными действиями всех миров.

Цель дискурса, так же как цель коммуникативного действия и аргументации,
заключается в достижении соглашения относительно предмета коммуникации.
Достигнутое соглашение можно охарактеризовать в терминах общности понимания,
разделяемого знания, взаимного доверия и согласия друг с другом по поводу
действующих норм. Базис для согласия дает, таким образом, признание четырех
взаимосвязанных универсальных значимых претензий: на понимание, истину,
правдивость и правильность.^[56] Это
означает, что различные формы аргументации в силу своей потребности в
дополнении друг другом образуют систему и внутренне указывают друг на друга.
Данное обстоятельство является принципиальным для предлагаемой Хабермасом
теории истины как консенсуса. Ее главный вывод заключается в том, что об
истинности высказываний нельзя судить без учета вопроса о компетентности
участников дискурса; а вопрос о компетенции невозможно решить без учета
вопросов о правдивости выражений и правильности действий. Только принимая во
внимание всю совокупность факторов, можно различить между подлинным и мнимым
консенсусом.

Идея подлинного консенсуса требует от участников различать между
бытием и кажимостью, сущностью и явлением, сущим и должным. Компетентность в
отношении использования делает возможным отличать мир признанных воззрений
(объективный мир) от субъективного мира голого мнения. Различению способствует
переход языковой игры на метауровень, вводящий измерение ответственности
говорящего за свои слова и их последствия. Это позволяет замечать различия
между бытием и должным, между наблюдаемым поведением и правилами, которым
следуют или которые нарушают. Эти три типа различений, взятые вместе, позволяют
в конце концов отличить подлинный консенсус от мнимого в результате
аргументативного дискурса.

Сущность предлагаемой Хабермасом интерпретации истины как консенсуса
заключается, таким образом, в том, что истинность понимается не как предикат,
который можно приписать некоему высказыванию, а как содержащаяся в нем
претензия. Сомнение в правомерности претензии на истинность ставит под вопрос
не семантику высказывания, а прагматическое значение выдвигающего ее речевого
акта. Истина ставится, таким образом, в зависимость от аргументированности
претендующего на нее высказывания.

Идеальная ситуация речи. Понятие подлинного консенсуса

Основная проблема при интерпретации истины как достигаемого в результате
аргументации консенсуса заключается в том, что для различения подлинного и
мнимого консенсуса нужен надежный критерий. В качестве такого критерия (а также
критерия для выделения различных типов дискурса и соответствующих им типов
речевых актов) Хабермас предлагает ввести “идеальную ситуацию речи”.

Идеальная ситуация речи характеризуется следующим. Во-первых, она не
допускает никакого насилия — ни внешнего, ни насилия, которое вытекает из
структуры самой коммуникации. Это означает, что прототипическим для нее
является чистое коммуникативное действие. Единственный вид принуждения, который
она допускает, это “ненасильственное” насилие лучшего аргумента, стимулирующее
поиск убедительных и надежных способов обоснования выдвинутых утверждений.
Истина, таким образом, связана не столько с логичностью/нелогичностью
аргументов, сколько с прагматической модальностью их убедительности. Здесь
важно также обратить внимание на устанавливаемую Хабермасом связь идеи истины с
идеей свободы. В соответствии с этой идеей консенсус считается “рационально
мотивированным” или “рационально обоснованным” только в том случае, если он
достигнут в ходе “убедительной” аргументации.

Особый вес в деле поиска убедительных аргументов приобретает логика
дискурса. Она должна предусматривать возможность возрастающего ужесточения
условий аргументации, что означает, что не только правомерность вывода или
выбор обосновывающих его данных может быть поставлен под сомнение, но и вся
изначальная система допущений, в рамках которой описываются данные,
формулируются гипотезы и законы. Иначе говоря, поскольку любое утверждение
делается в рамках определенной системы языка, то в случае, если удается
доказать ее неэффективность, она должна быть подвергнута критической проверке
и, в случае необходимости, модифицирована.

Во-вторых, структуры идеальной ситуации речи обеспечивают симметричность
условий для участников дискурса, что достигается, с одной стороны,
признанием партнерами друг друга в качестве полностью вменяемых, ответственных
и правдивых субъектов действия, а также их готовностью к критике, самокритике и
обоснованию своих мнений; с другой, равным распределением шансов при выборе и
реализации речевых действий, что обеспечивает принципиальную возможность обмена
ролями в диалоге, а также симметрию прав и обязанностей. Равное распределение
шансов выдвигать объяснения, утверждения, пояснения, оправдания и обосновывать
или опровергать их претензии на значимость закладывает основы того, что никакие
мнения с течением времени не избегут критики и тематизирования. Симметрия
ролей, а значит, права приказывать, разрешать, запрещать и т.д., касается не
самого дискурса, а условий его организации и включает в себя
переформулированные в терминах универсальной прагматики идеи свободы и
справедливости, т.е. требования идеальной формы жизни.

В-третьих, идеальная ситуация исключает систематический разрыв
коммуникации. Субъективным условием этого является то, что коммуникативное
действие продолжается, пока все согласны с тем, что они по праву выставляют
взаимные претензии. О дискурсе можно говорить в том случае, когда допускают
принципиальную возможность достижения рационально обоснованного соглашения о
предмете, что подразумевает, что аргументацию проводят достаточно открыто и
могут продолжать ее достаточно долго. Консенсус, достигнутый в условиях
идеальной речевой ситуации, считается подлинным консенсусом.

Понятие идеальной ситуации речи имеет значение для объяснения самой
возможности речи. Прототипический характер взаимопонимания в случае
разговорного языка состоит в том, что в любом речевом акте следует предполагать
наличие идеальной ситуации даже “вопреки фактам”. По мнению Хабермаса, некое
изначальное соглашение относится к самой структуре речи, без которого она была
бы невозможна. Поскольку смысл речи, очевидно, заключается в том, что по
меньшей мере два участника — говорящий и слушающий — о чем-то договариваются,
то они ведут себя так, будто желаемое взаимопонимание в каждый момент уже
является действительным.

Возвращаясь к проблемам теории аргументации, можно заметить вместе с
Хабермасом, что только в теоретических, практических и экспликативных дискурсах
участники аргументации должны исходить из того, что условия идеальной речевой
ситуации выполняются с большой степенью приближения. Поэтому понятие о
подлинном дискурсе нельзя интерпретировать в гегелевском смысле как способное к
исторической реализации. Однако, поскольку исход любого дискурса зависит от его
нацеленности на подлинный консенсус, то в каждом дискурсе следует “вопреки
фактам” исходить из предположения об идеальном дискурсе. То, что это допущение
действует в случае аргументации “оперативно”, позволяет рассматривать идеальную
речевую ситуацию в качестве одного из условий возможности дискурса и познания
вообще. Идеальная ситуация речи не является, таким образом, эмпирическим
феноменом, но она не является и голым конструктом; взаимное допущение ее
неизбежно в любом дискурсе.

Аргументация приближается к условиям подлинного дискурса, если с точки
зрения процесса она может убедить универсальную аудиторию, с точки зрения
процедуры — может завершиться рационально обоснованным соглашением; с точки
зрения продуктов — может обосновать или опровергнуть с помощью убедительных
аргументов значимые претензии. При выполнении данных условий аргументация может
рассматриваться как кооперативный поиск истины, направленный на достижение
интерсубъективного соглашения, стратегия которого определяется механизмом
производства “лучшего аргумента”, и может считаться продолжением
ориентированного на взаимопонимание коммуникативного действия “другими
средствами”.

Процесс взаимопонимания состоит, как полагает Хабермас, в сущности, из
предложения речевого акта и Да/Нет-позиции, которую занимает оппонент по
отношению к этому акту. Объективное — т.е. соглашение о чем-то в мире, действие
которого можно оспорить, — зависит от установления отношений между говорящим и
по крайней мере одним слушателем.

Для установления взаимопонимания особое значение приобретают
конституирующие диалог универсалии. Без обращения к этим универсалиям
невозможно дефинировать инвариантные составляющие речевой ситуации: а именно,
сами выражения, интерперсональные отношения, которые генерируются между
говорящим и слушающим, и предметы, о которых идет речь. Однако, одна
универсальная или формальная прагматика не может выявить все необходимые
условия для взаимопонимания. Для этих процессов существенными оказываются также
обусловливающие их материальные среди которых в качестве важнейшего Хабермас
выделяет понятия объективного мира и жизненного мира.

Список использованной литературы:

1.Современная западная теоретическая социология.
Вып. 1. Ю.Хабермас.

М.- 1992

2.Хабермас Ю. «Демократия, разум, нравственность.» М., 1992

3.Статья: Ритумс Розенбергс «Проблема социального консенсуса
в работах Ю. Хабермаса» 1995 (Розенбергс Р.— младший научный сотрудник Института
философии РАН, собственный корреспондент газеты «Labrit» (Рига) в Москве.)

4.Статья: Ритумс Розенбергс «Проблема социального консенсуса
в работах Ю. Хабермаса» 1995

5.Статья: «Основные понятия и идеи теории коммуникативного
действия Хабермаса.» 6.Ю.В. Громыко «Системо-мыследеятельностный подход Г.П.
Щедровицкого и теория коммуникативного действия Юргена Хабермаса. Точки
соотнесения и несопоставимости.»

7.М. Соболева «К концепции философии языка Юргена Хабермаса»

8.Электронная энциклопедия «Кругосвет». Биография Хабермаса

[1] Электронная энциклопедия «Кругосвет». Биография Хабермаса

[2] Современная западная теоретическая социология. Вып.
1. Ю.Хабермас. М.- 1992

[3] Хабермас Ю. «Демократия,
разум, нравственность.» М., 1992.

[4]Статья: Ритумс
Розенбергс «Проблема социального консенсуса в работах Ю. Хабермаса» 1995  (озенбергс
Р.— младший научный сотрудник Института философии РАН, собственный
корреспондент газеты «Labrit» (Рига) в Москве.)

[5] Статья: Ритумс Розенбергс «Проблема социального
консенсуса в работах Ю. Хабермаса» 1995

[6] Статья: «Основные понятия и идеи теории коммуникативного
действия Хабермаса.»

[7], Ю.В. Громыко
«Системо-мыследеятельностный подход Г.П. Щедровицкого и теория коммуникативного
действия Юргена Хабермаса. Точки соотнесения и несопоставимости.»

[8] Ю.В. Громыко
«Системо-мыследеятельностный подход Г.П. Щедровицкого и теория коммуникативного
действия Юргена Хабермаса. Точки соотнесения и несопоставимости.»

[9] М. Соболева «К концепции философии языка Юргена
Хабермаса»