Совершение преступления в составе группы лиц, особо активная роль в совершении преступления – Характеристика обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание

АННОТАЦИЯ

Работа посвящена важной проблеме соучастия в преступлении. В первой главе подробно рассмотрена история развития понятия соучастия в Российском уголовном праве. Во второй и третьей главах рассмотрены объективные и субъективные признаки соучастия. Работа раскрывает один из актуальнейших вопросов уголовного права соучастия в преступлении.

Целью выполнения данной работы является раскрытие понятия соучастия в преступлении его реформирование в рамках требований сегодняшнего дня.

В дипломной работе я рассмотрела различные нормативно-правовые акты, мнения ряда авторов специальной и учебной литературы.

На анализе конкретных примеров предложено реформировать уголовное законодательство для более эффективной борьбы с проблемой соучастия в преступлении.

Количество листов в дипломе – 64

Количество использованных источников – 26

Введение 4

Глава 1. Развитие уголовной ответственности за совершение преступления в соучастии по уголовному законодательству России. 10

1.1История развития понятия соучастия в преступлении. 10

1.2Понятие соучастия в преступлении по действующему законодательству России. 23

Глава 2. Объективные признаки соучастия. 33

2.1 Количественный признак. 33

2.2 Качественный признак. 40

Глава 3. Субъективный признак соучастия. 48

3.1 Единство умысла соучастников преступления. 48

3.2 Совершение умышленного преступления. 51

Заключение 57

Список использованных источников 62

Введение.

Преступность и преступление являются существенными факторами, влияющими на государственность, общество и на конкретного индивида в частности. Любые проявления этих факторов действуют на оценку государства и общества, в котором оно находится. Количество этих факторов или так скажем, категорий, действует на определение степени правовой культуры, правопонимания в отдельном взятом обществе. Чем реже проявляют себя эти правовые категории, тем выше в обществе правовая культура и правопонимание. В противном же случае общество теряет возможность считать себя гражданским и, соответственно, государство, на чьей территории оно находится, не может быть правовым. К сожалению, в нашей стране правовое государство существует лишь на бумаге и в высказываниях отдельных политических деятелей. В последнее время идет непрекращающийся рост преступности. Старая правовая система разрушена, а взамен создано очень мало. С переходом страны на рыночную экономику поменялся менталитет лишь у части населения страны. Появление в обществе лиц, которые смогли быстро адаптироваться к современным реалиям и тех, кто не смог влиться в сегодняшнюю действительность, привело к появлению богатых и бедных. Лица, которые быстро перестроились на новый уклад жизни, получили капитал для дальнейшего развития, а те не может легально себя реализовать, пытаются не прилагая особых усилий, завоевать то, что другие заработали легально. Отсюда и происходит рост преступности, и в частности групповой.

В теории уголовного права различно истолковывается влияние соучастия на степень общественной опасности преступлений. Признание соучастия обстоятельством, всегда повышающим опасность преступления, поведет к более суровой наказуемости совместно действующих преступников. И наоборот, если исходить из того, что не отражается на опасности преступления, то его незачем принимать в расчет при назначении наказания. Суждения специалистов по этому вопросу сводятся к трем точкам зрения. Одни высказываются за то, чтобы соучастие во всех случаях признавать более опасной формой преступления, влекущей повышенную ответственность. Другие считают, что соучастие не усиливает и не ослабляет ответственности, и вообще оно не является квалифицирующим или отягчающим обстоятельством. Большинство исследователей сходится на том, что соучастие, хотя и не во всех случаях, но повышает общественную опасность преступления. По сравнению с деянием, совершенным единолично, соучастие более опасно тем, что в условиях взаимной поддержки снижается влияние сдерживающих факторов поведения, резко возрастает готовность к опасным правонарушениям, может быть причинен более тяжкий физический или материальный ущерб, более изощренными становятся способы совершения преступления и приемы сокрытия его следов. Однако в российском уголовном законодательстве нет норм, позволяющих считать соучастие во всех случаях отягчающим обстоятельством. Перечень такого рода обстоятельств является строго определенным и исчерпывающим. Соучастие в целом не входит в данный перечень. Судебная практика знает немало случаев, когда единолично действующий преступник проявляет большую стойкость преступных стремлений, нежели группа лиц, совершающих аналогичное преступление. Таким образом, более обоснованной оказывается точка зрения, согласно которой соучастие усугубляет ответственность лица при определенных условиях. Раскрываются эти условия в Общей и Особенной частях уголовного кодекса. Согласно ст. 63 УК РФ, отягчающим обстоятельством признается совершение преступления организованной группой, а также подстрекательство несовершеннолетних к совершению преступления. Ст. 63 Ук РФ относит к таким обстоятельствам также совершение преступления в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, преступного сообщества, привлечение к совершению преступления лиц, которые страдают тяжелыми психическими расстройствами, находящихся в состоянии опьянения и лиц, не достигших возраста, с которого возможна уголовная ответственность, а также особо активная роль в совершении преступления. В нормах Особенной части УК РФ повышенная опасность данной формы преступления выражена двумя способами. Во-первых, соучастие указано в качестве обязательного элемента ряда особо тяжких деяний: бандитизма (ст. 209, 208, 210 УК РФ). Во-вторых, оно в ряде составов преступлений является квалифицирующим признаком, требующим изменения квалификации преступления и назначения более строгого наказания.

Вопросы, связанные с групповой преступностью, являются сегодня, пожалуй, наиболее злободневной темой, обсуждаемой правоведами, лицами, занимающимися борьбой с преступностью и даже простыми обывателями. Любой человек может заметить тенденцию роста числа преступлений, и в частности преступлений, совершаемых группой лиц. Ведь всем известно, что практически любую работу легче сделать, применяя усилия нескольких лиц, чем одного человека. Это же касается и преступной деятельности. Например, совершить кражу со склада может и один человек, но применяя свои усилия один унесет со склада гораздо меньше, чем если их было хотя бы двое. Отсюда и увеличивается общественная опасность содеянного двумя или более лицами, нежели одного человека. Или же привлекая к своей деятельности человека с определенными профессиональными знаниями или навыками появляется возможность упростить и ускорить совершение преступления, а совместное участие таких лиц имеет еще более общественно опасный характер. Так же отсюда повышается степень самоуверенности каждого из крадущих, потому что если появится для них реальность поимки их на месте совершения преступления, то вдвоем легче этого избежать путем оказания сопротивления тем, кто попытается их задержать. Так же облегчается процесс сбыта похищенного. У лиц, совершивших преступление появляется возможность на определенное время избежать уголовного наказания, т.е. скрыться. Ведь найти и задержать одного гораздо легче, чем двоих или, скажем целую группу. Еще важная выгода совершения преступления в соучастии в том, что возникает вопрос с доказательством причастности к преступлению лиц, непосредственно не участвующих в преступном деянии, не путем применения своих физических усилий, но прилагающих для наступления преступных последствий немало интеллектуальных и нравственных усилий, путем убеждений, предоставления информации и т.д. Если все-таки удалось избежать наказания, то у других появляется мифическая идея о возможности совершения преступления безнаказанно. Отсюда и происходит рост числа преступлений, совершаемых в соучастии, т.е. различными группами.

Очень важно правильно определить понятие соучастие для того, чтобы пред зорким взглядом закона не остались в стороне лица, которые сами непосредственно не совершали преступление, но определенным образом способствовали его выполнению. Таким образом, закрепляя понятие соучастия в законе, законодатель определяет круг деяний, которые непосредственно не предусмотрены в нормах Особенной части УК, но которые представляют общественную опасность. Соответственно, именно от правильного определения соучастия напрямую зависит каковы будут ответственность и наказание лиц, тем или иным образом принимавших участие в преступлении.

Очень важным моментом в определении соучастия, которое полно отражает характерные признаки совместной деятельности, то, что оно позволяет правильно ориентировать деятельность правоохранительных органов в их борьбе с преступлениями, совершаемыми в соучастии, способствует четкому ограничению таких преступлений от индивидуальной преступной деятельности и, тем самым, укреплению законности в борьбе с преступностью. На практике порой бывает достаточно сложно раскрыть, а уж тем более доказать преступление, совершенное в соучастии, и реальную роль лица в совершении преступления, которое не выполняло непосредственно объективную сторону состава преступления, предусмотренную Особой частью УК РФ, т.е. доказать вину лица при совершении преступления в сложном соучастии, в котором каждый соучастник выполняет только свою роль. К сожалению, некоторые представители правоохранительных органов не отделяют, а точнее сказать, неправильно квалифицируют действия определенных лиц, совершивших то или иное преступление. Для того, чтобы правильно квалифицировать соучастие и было ли соучастие при совершении того или иного преступления, надо правильно ответить на ряд определенных вопросов: имели ли совершенные действия признаки рассматриваемого в данной работе явления соучастия. Соучастие как и многие другие категории уголовного права, имеет ряд необходимых признаков. Эти признаки играют огромную роль как при определении самого соучастия, так и для отделения его от схожих с ним категорий уголовного права, таких как прикосновенность, укрывательство, попустительство. Эти признаки будут рассмотрены далее.

Судебная и следственная практика применения уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за преступление в соучастии, сопряжена с многочисленными судебными и следственными ошибками. Немало трудноразрешимых вопросов в правоприменительной деятельности создает отсутствие единообразного толкования особенностей данного понятия.

Учитывая вышеизложенное, и основываясь на социальных процессах, произошедших в обществе, можно говорить о возросшей роли научного, комплексного, системного исследования организованных убийств. Совокупность перечисленных факторов и назревшая необходимость повышения эффективности борьбы с организованными преступлениями в условиях их роста обуславливают актуальность настоящей работы.

Как известно, исследованием проблем соучастия занимались многие специалисты. Такие как: М.К. Антонян, М.И. Бажанов, Н.А. Беляев, С.В. Бородин, Ф.Г. Бурчак, Б.С. Волков, Р.Р. Галиакбаров и др.

Проведенные ими исследования, несомненно, внесли значительный вклад в науку уголовного права, дали определенные рекомендации судебным и следственным органам. Вместе с тем задача однозначной квалификации преступлений, совершенных в соучастии, надлежащего научного решения не получила. Труды вышеуказанных авторов не исчерпали всей проблематики уголовной ответственности лиц, совершивших преступление в соучастии. До сих пор ощущается определенный недостаток комплексных системных исследований обобщающего характера по данной теме.

В своей работе я хочу провести анализ истории законодательного развития понятия «соучастия» в российском уголовном праве, рассмотреть что же такое соучастие, его понятие и признаки, и какие проблемы с ним связаны на сегодняшний день в уголовном законодательстве Российской Федерации, а также возможно выработать предложения и рекомендации по совершенствованию действующего законодательства.

Глава 1. Развитие уголовной ответственности за совершение преступления в соучастии по уголовному законодательству России.

1.1 История развития понятия соучастия в преступлении.

В истории России имеется немало примеров, касающихся соучастия и групповой преступности в целом. Так, Земским Собором 1619 года, созванным при непосредственном участии молодого еще тогда царя Михаила Федоровича Романова, среди прочего был рассмотрен и вопрос о злоупотреблениях местной администрации. Таковые злоупотребления не были редкостью для Российского государства, но именно в период, предшествующий Собору 1619 года, вскрылся, во многом благодаря усилиям молодого царя, глобальный характер административных злоупотреблений. В связи с этим, соборным приговором был образован сыскной приказ, которому вменялось в обязанность доносить царю о всех злоупотреблениях со стороны царских чиновников. Но не столько царские чиновники, сколько родственники царя, организовав преступные группы, занимались злоупотреблениями. Так, Илья Данилович Милославский, видный деятель России первой половины 17 века, едва ставший царским тестем, сразу стал использовать свое родственное положение для наживы. Особенно наживались его родственники – окольничие, судья земского приказа Леонтий Плещеев и заведовавший пушкарским приказом Траханитов. В результате наглых злоупотреблений царских чиновников в народе поднялся ропот, дошедший до расправы с Плещеевым, которого народ вырвал из рук палача и убил. Милославский знал о злоупотреблениях своих родственников, которые делились с ним богатствами, за что и защищал их перед царем.

Еще два примера из российской истории. Заслуги и подвиги Александра Даниловича Меншикова хорошо известны. Но мало кто знает о преступных махинациях. А ведь князь Меншиков создал и руководил преступной группой в течение нескольких лет. Это было знаменитое в ту пору дело о подрядных махинациях , в которых, помимо Меншикова, участвовали адмирал Ф.М. Апраксин, канцлер Г.И. Головкин, А.В. Кикин, Ульян Синявин. Царские сановники, пользуясь неограниченным доверием царя Петра, с помощью других служивых людей в течение четырех лет заключали подряды на поставку провианта по завышенным ценам. А для того, чтобы замаскировать свою причастность к контрактам, они заключали их не на собственные имена, а на подставных лиц. По некоторым сведениям, начет на князя Меншикова составил 1581519 руб.

Другой эпизод из более позднего времени – первой половины 19 века. Этот период Российской империи славен не только превлением Александра 1, но и законодательной деятельностью М.М. Сперанского. В 1819 году М.М. Сперанский был назначен генерал – губернатором Сибири и в этом качестве отправился в инспекционную поездку. Ему было известно, что в Тобольске бесчинствует исправник Лоскутов, который по сути дела создал государство в государстве и со своими подручными творил какие угодно беззакония. В частности, он на морозе обливал раздетых людей и делал из них статуи. По прибытии М.М. Сперанский стал наводить там порядок. Он отстранил исправника от должности за его многочисленные злоупотребления, и крестьяне, в порыве благодарности, бросились ему в ноги.

Следствие вскрыло, что Лоскутову оказывали покровительство высокопоставленные чиновники. Они знали о его выходках, но использовали его для собственных корыстных целей. В связи с этим делом были отстранены от должности и отданы под суд губернаторы иркутский (Трескин) и томский (Илличевский). Кроме того, но делу были привлечены к ответственности 250 местных сибирских князьков: Тайш, Шуленг, Зайсанов, и Лам, услугами которых, а точнее сказать, в сговоре с которыми был Лоскутов.

Эти примеры позволяют выявить некоторые общие черты, присущие криминальным сообществам вне зависимости от времени их существования.[1]

Исторически институт соучастия в преступлении развивался в направлении дифференциации его видов, а также ответственности за соучастие.

Уголовная ответственность соучастников преступления – одна из наиболее сложных проблем в науке уголовного права. В ней переплетаются вопросы общих оснований уголовной ответственности, вины, причинной связи, стадий совершения умышленного преступления, принципов применения наказания, индивидуализации ответственности и др. В сфере действия института соучастия все эти вопросы приобретают свою специфику и нуждаются в специальном рассмотрении.

Российское уголовное законодательство в настоящее время, согласно ст. 35 УК РФ, дает основания рассматривать такие формы совместной преступной деятельности двух или более лиц, как: группа лиц, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа и преступное сообщество. В виду того, что уголовное законодательство выделило такие формы совместного совершения преступления в качестве самостоятельных, появилась необходимость проследить историю законодательного развития понятий групповой и организованной преступности, а главное самого понятия соучастия в преступлении.

Обратимся к нормам обычного древнерусского права, нашедших свое отражение в первых правовых памятках X века, таких как: договоры Олега (911 г.) и Игоря (944 г.) с греками, Устав о земских делах Ярослава Мудрого, в которых просматривается лишь зарождение уголовно-правовых понятий преступления и наказания.1

В этот исторический период вопросы соучастия , как одного из наиболее сложных институтов уголовного права оставались в стороне. Законодательно не рассматривалась и не определялась уголовная ответственность за убийство совершенное в соучастии. Однако было бы неверным утверждать, что случаи привлечения к уголовной ответственности нескольких лиц, совместно совершивших преступление, не были известны судебной практике.

Позднее система правовых норм Древней Руси стала называться «Русской правдой» являющейся наиболее крупным памятником в истории русского права периода начала феодализма. В этот период не проводилось еще законодательного различия форм соучастия и соучастников преступления. Данные на законодательном уровне регламентации, определяющие ответственность соучастников, связывали этот институт с конкретной уголовно-правовой нормой.

Тем не менее, в Русской правде уже закладывались основные принципы ответственности лиц, совместно совершивших преступление. Так ст. 43 Пространной правды говорит о нескольких лицах, совершивших преступление, устанавливая зависимость кратности платы за причиненный ущерб от количества участников преступления: «аже крадет гумно или жито в яме, то колико их будеть крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун платити».[2]

Таким образом, до XVI в. русское уголовное право находилось еще в состоянии зарождения. В нем господствовал обычай, и лишь немногие из его институтов получили закрепление в памятниках древнерусского права.

Дальнейшее развитие уголовного законодательства связано с эпохой укрепления центральной власти, процессом преодоления феодальной раздробленности. Результатом таких преобразований явились Судебники Ивана III (1497 г.) и Ивана IV (1550 г.).

В Уставе о разбойных и татиных делах Ивана Грозного впервые употребляется термин «товарищи», как соучастники преступления. Данные судебники, прежде всего, предусматривали наказуемость посягательства на жизнь государя.

Судебник 1550 г. выделяет ряд обстоятельств отягчающих преступление. Так, например, в качестве одного из отягчающих обстоятельств отмечалось убийство господина слугой. Однако совершение преступления в соучастии к числу таких обстоятельств отнесено не было.

До того, как российское уголовное законодательство стало различать Общую и Особенную части, соучастие рассматривалось как квалифицирующий признак конкретных составов преступлений. При этом долгое время не делалось различия в ответственности различных видов соучастников. Так, по Уложению 1649 года все совершившие преступление наказывались одинаково, лишь пособники в некоторых преступлениях наказывались менее строго чем исполнители.

Институт соучастия фактически начинает свою историю именно с Уложения 1649 г., где не только определяются его основные положения, признаки и виды соучастников, такие как подстрекатель, пособник и исполнитель, но и индивидуализируется ответственность лиц, совместно участвующих в совершении преступления.[3]
Так, если господин приказал своему слуге совершить преступление, то слуга подвергался битью кнутом, а если слуга совершал это преступление сам, то он подлежал смертной казни (ст. 12 гл. XXII). В соответствии со ст. 198 данной главы если «…кто над кем учинит смертное убийство по чему наущению, а сыщутся про то допряма, и того, кто на смертное убийство научал, и кто убил, обеих казнити смертью же».[4]

Пособники преступления, или, согласно Уложению – «товарищи», иногда наказывались легче исполнителя, а иногда – и наравне с ним. Например, согласно ст. 198 гл. X убийца, то есть исполнитель преступления подвергался смертной казни, а его товарищи (соучастники) – ссылке и наказанию кнутом.

В период абсолютной монархии все стороны деятельности какого-либо ведомства охватывают Уставы (Воинский, Таможенный, Морской и др.). Важным памятником уголовного права XVIII в. явился содержащийся в Уставе воинском Артикул воинский, который является первым военно-уголовным кодексом России, вступившим в силу в 1715 г.

Что же касается института соучастия, то Артикул воинский, как и Уложение 1649 г., кроме главных виновников различал следующие формы соучастия: подстрекательство к совершению преступления (Артикул 2), пособничество (Артикул 189), недоносительство (Артикул 19), укрывательство (Артикул 190). Общим правилом по Артикулу воинскому является применение одинакового наказания, как к исполнителю, подстрекателю и пособникам, так и к лицам прикосновенным к преступлению, в силу чего степень виновности каждого из них не находилась ни в каком сравнении с размером наказания. Так, в Артикуле 155 сказано: «Всяко яко убийца сам, тако и протчие имеют быть наказаны, которые к смертному убийству вспомогали или советом или делом вступались».[5]
Таким образом воинский Артикул 1715 года уравнивал в ответственности всех соучастников. Артикул 189 и Артикул 190 устанавливали: «один через другого чинит, почитается так, якобы он сам учинил: оные которые в воровстве конечно, вспомогали или о воровстве ведали и от того часть получили или краденое, ведая, добровольно принявши, спрятали и утаили оные властно яко сами воровали, да накажутся».[6]

Из выше изложенного можно сделать вывод, что в развитии института соучастия Артикул воинский не только не пошел дальше Уложения 1649 г., но даже сделал определенный шаг назад, так как по Уложению в некоторых случаях соучастники (подстрекатели, пособники), а также лица, прикосновенные к преступлению, наказывались все же несколько мягче главных виновников (исполнителей).

Дальнейшее развитие законодательства о соучастии связано с проектами Уголовного уложения 1754 – 1766 гг, авторы которых стремились провести деление отдельных соучастников (сообщников) по внешней роли их деятельности. Так, в главе «Об отраве» указывалось: «Кто такому злодею в таком преступлении сообщником был и отравы оные, которыми кого отравил и, ведая злое его в том умышление, продал или на то, как отравить кого научал, и иному учинить такую и равномерную казнь, как и самому убийце»[7]

Свод законов 1832 г. (ст. 11 – 15, книга I, том XV) уже более четко, по сравнению с Артикулом воинским, определяет виды соучастия, определяя их как соисполнительство, пособничество, попустительство. И, прежде всего, Свод законов 1832 г. из соучастников выделяет зачинщиков, т.е. преступников, «которые действовали вместе с другими, – гласит ст. 12, – но прежде их первые положили умысел и согласили к тому других, или первые подали пример к совершению преступления». В соответствии со ст. 18 , зачинщики наказывались более строго, чем простые исполнители, в то время как пособники, попустители, недоносители и укрыватели наказывались по мере их вины.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., которое в своей последней редакции 1885 г. действовало вплоть до октябрьских событий 1917 г., определяло основные количественные и качественные признаки соучастия, преусматривая согласно ст. 51, уголовную ответственность за «деяние, учиненное несколькими лицами, согласившимися на его совершение или действовавшими заведомо сообща». Выделялись следующие разновидности совместной деятельности: совершение преступления по предварительному соглашению – заговор, или без такового – скоп, а также совершение преступления группой лиц, занимающихся преступлением в виде ремесла – шайкой.

Согласно ст. 13 Уложения, в зависимости от конкретной разновидности совместной деятельности виновных, различались следующие виды соучастников: зачинщики, сообщники, подстрекатели и пособники. Так, «в преступлениях, учиненных несколькими лицами по предварительному их на то согласию, признаются зачинщиками: те, которые, умыслив содеянное преступление, склонили на то других, и те, которые, управляли действиями при совершении преступления или покушение на оное, или же первые к тому приступили; …подговорщиками или подстрекателями: те, которые, не участвуя сами в совершении преступления, употребляли просьбы, убеждения, подкуп и обещание выгод, или обольщения и обман, или же принуждение и угрозы, дабы склонить к оному других». Как видно, закон определяет не только виды соучастников, но и конкретную роль, предназначенную тому или иному соучастнику.

Несмотря на сложность системы Уложения в отношении вопросов соучастия, неопределенность и расплывчатость их отличительных форм, формальный подход к назначению наказания соучастникам, основные положения, определяющие основополагающие признаки соучастия в целом оказали большое влияние при конструировании уголовно-правовых норм о соучастии в будущем.

В течение 20 лет разрабатывалось новое уголовное Уложение, проект которого был подготовлен лишь к 1903 г. В этот период источниками действующего уголовного права были: Уложение 1885 г., Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г., Военный уголовный кодекс 1875 г. и Военно-морской устав 1886 г.

Уложение 1903 г. достигло большого достижения в конструировании уголовно-правовых норм о соучастии. Значительный интерес представляют в нем нормы о совместной преступной деятельности. Так, Уложение содержало понятие соучастия, под которым, согласно ст. 51, понималось: «преступное деяние, учиненное несколькими лицами, согласившимися на его совершение, или действующими заведомо сообща». Кроме этого , содержалось указание на наказуемость таких видов соучастников, которые «непосредственно учинили преступное деяние или участвовали в его совершении – исполнителей, подстрекавших других к совершению преступления – подстрекателей, и которые были пособниками».

Надо отметить, что в этот период уже законодательно содержалось указание на освобождение уголовной ответственности при добровольном отказе соучастников от совершения преступления. В Уложении не только существенно упрощалась система видов соучастников, но и дифференцировалась их ответственность, закреплялось понятие соучастия, а также выделялись четыре разновидности преступных образований: соучастие с предварительным сговором, без такового, преступное сообщество и шайка. Так, согласно ст. 52 «согласившийся принять участие в сообществе для учинения тяжкого преступления или преступления, и не отказавшийся от дальнейшего соучастия, но не бывший соучастником тяжкого преступления или преступления, отвечает только за участие в сообществе. Участие в сообществе для учинения тяжкого преступления или преступления в шайке, составившейся для учинения нескольких тяжких преступлений или преступлений, наказываются в случаях особо законом указанных».

Таким образом, дореволюционное законодательство относительно института соучастия было по основным параметрам сформировано.

В дореволюционной теории институт соучастия вызывал немало дискуссий. Основной предмет спора – концепция акцессорности соучастия, т.е. зависимости ответственности соучастников от ответственности исполнителя. Ряд дореволюционных ученых, например, Т.Е. Колоколов, Я. Фойницкий, полагали, что ответственность соучастников, которые сами состава преступления не выполняли, противоречит принципам вины и причинной связи. Поэтому при стечении деяний нескольких лиц каждый должен наказываться самостоятельно, в пределах собственной вины и вклада в причинение ущерба. Однако, подавляющее большинство русских ученых, в том числе и Н.С. Таганцев, доказывали наличие объективной и субъективной связи с совершением преступления всех соучастников и утверждали, что соучастие не может быть сведено к простой сумме деяний соучастников, а являет собой новое криминальное образование.

После Октябрьской революции при вынесении судебных приговоров по уголовным делам основным источником права являлось революционное правосознание. Так в Декрете № 1 «О суде» лишь формально решался вопрос об отношении к царским уголовным законам, так как возможность их применения находилась под тем же строгим революционным контролем на основе правосознания.[8]

Вместе с тем, вопросы борьбы с групповой преступностью все больше требовали законодательного урегулирования. И уже первые документы нового правительства содержали положения и отдельные постановления, предусматривающие пресечение любых форм соучастия. Практически была поставлена вне закона любая групповая деятельность, направленная на свержение власти или затрудняющая нормальную деятельность государственного аппарата.

Необходимо отметить, что уже в тот период в документах находит отражение дифференциация отдельных соучастников. Кроме упоминания непосредственных исполнителей преступлений, в обращениях и декретах содержатся также указания на вождей заговоров, подстрекателей, пособников и т.д. Законодатель, хотя терминологически и различал отдельных соучастников, тем не менее, никакого различия в их ответственности не проводил.

Применительно к конкретным преступлениям понятие соучастия толковалось весьма широко. Так, к постановлениям, впервые определяющим круг соучастников и устанавливающим общие принципы их ответственности, относятся декреты СНК от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве», от 22 июля 1918 г. «О спекуляции» и т.д. В них охватывались не только все виды соучастия, но также и все виды прикосновенности, в частности, в качестве соучастников признавались подстрекатели, пособники и лица, прикосновенные к преступлению.

Советское уголовное право еще не имело норм общей части. Хотя в указанный период постановления о соучастии фигурировали в законе применительно к конкретным уголовным преступлениям, законодатель, тем не менее, расшифровывал содержание отдельных форм соучастия. Однако термин «соучастник» иногда применялся как понятие, характеризующее одну из форм участия в преступной деятельности, т.е. соисполнительство.

Позднее, на базе обобщения этого материала, были сформулированы общие нормы соучастия. Постановлением НКЮ от 12 декабря 1919 г. были приняты «Руководящие начала по уголовному праву», где вопросам соучастия был посвящен 5 раздел, и в ст. 21 указывалось, что «за деяния, совершенные сообща группой лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники. Меры наказания определяются не степенью участия, а степенью опасности преступника и совершенного им деяния»[9]

Необоснованность этого положения одним из первых отметил А.Я. Эстрин.[10]
Как правильно отмечает А.Н. Трайнин, данное понятие соучастия ограничено в двух направлениях: во-первых, оно охватывает лишь соучастие в форме участия в организации, и участие в толпе; во-вторых, оно ограничивает критерий наказуемости соучастников.

Дальнейшее развитие институт соучастия нашел в Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. Вопросам соучастия были посвящены ст. ст. 15,16 УК РСФСР, где в частности указывалось, что «за преступления наказываются как исполнители, так и подстрекатели, и пособники. Мера наказания каждому из этих соучастников преступления определяется как степенью участия, так и степенью опасности преступника и совершенного им преступления».[11]

Ст. 16 УК РСФСР давала определение отдельных соучастников, которое с незначительными отклонениями воспроизводило формулировки «Руководящих начал». Содержалось указание на три вида соучастия: исполнение преступлений, подстрекательство и пособничество.

Подробно регламентировалась ответственность отдельных соучастников разделом «О преступлениях против порядка управления», где предусматривалась ответственность организаторов и участников банд (ст. 76 УК РСФСР). Кодекс проводил резкую грань о наказуемости, с одной стороны, подстрекателей, руководителей и организаторов и, с другой стороны – прочих участников. Наказание первых во всех случаях значительно выше наказания прочих участников.

При сопоставлении этих норм Уголовного кодекса можно заметить, что для определения соучастия употреблялись не одни и те же разъясненные в общей части термины. Так, ст.15, 16 УК РСФСР узнают три вида соучастников: подстрекатель, исполнители и пособники. В то же время, в ст. 25, 183 УК РСФСР говорится о «группе», «шайке», «банде»; ст. 60 УК РСФСР упоминает «организацию»; а ст. 80, 85 УК РСФСР указывают на преступления « организованные по взаимному или предварительному соглашению».[12]

Такие понятия как «группа», «шайка», «преступная организация» предусматривали совокупную деятельность многих лиц, но каждое из них имело свои отличительные свойства, т.е. шайка представляет собой союз, организацию особого рода. Так, она характеризуется: взаимной солидарностью внутри шайки, коллективной силой, направленной на упорядочение внутреннего строя, авторитетностью ее членов, иерархическим устройством, существованием кодекса законов и обычаев.

В 30 – е годы, которые ознаменовались пиком беззакония, границы соучастия все более расширялись. Так, введенная в действие 8 июня 1934 г. ст. 58 (измена Родине) стала необходимым теоретическим обоснованием так называемого «широкого» понятия соучастия. Для него не требовалось ни вины, ни причинной связи между соучастниками. Главным проповедником этой концепции был А.Я. Вышинский – в 30-е годы Прокурор СССР и государственный обвинитель по крупнейшим делам о контрреволюционных преступлениях.

Многие аспекты проблемы соучастия получили точное законодательное разрешение с изданием Указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан», в которых предусматривалась уголовная ответственность за совершение преступления организованной группой. Данную форму соучастия связывали лишь с преступными объединениями, посягающими на социалистическую или личную собственность, не предусматривая направленность ее деятельности на другие объекты, такие, как жизнь и здоровье личности.

Впервые в истории уголовного законодательства понятие соучастия было дано в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., где ст. 17 определяла соучастие как «умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления».[13]
Это определение впоследствии нашло свое отражение и в Уголовном кодексе 1960 г.

Всякого рода организованная деятельность по подготовке к совершению преступления представляет собой, по точному смыслу ст. 15 Основ, приготовление к преступлению. В то же время, совершение преступления организованной группой предусматривалось, согласно ст. 34 Основ, одним из отягчающих обстоятельств.

Однако, одно и то же деяние соучастников в зависимости от направленности их умысла и характера связи друг с другом являлось основанием, в одном случае, для признания наличия шайки, а в другом случае, то же деяние давало возможность квалифицировать деяние одного лица по соответствующим статьям Указов 1947 г. Одновременно при этом другие соучастники привлекались к уголовной ответственности со ссылкой на ст. 17 Основ 1958 г.

Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик (1958 г.), внесли принципиальные изменения в институт соучастия. Впервые в российском законодательстве были определены общее понятие соучастия (как умышленного совместного участия, двух и более лиц в совершении преступления) и понятие организатора и руководителя преступления.

Дальнейшее развитие уголовной ответственности за совершение преступления в соучастии позволило более детально конкретизировать понятие соучастия и форм преступной деятельности. Такая форма совместной преступной деятельности, как организованная группа, законодательно была сформулирована в ст. 20 Основ уголовного законодательства РФ принятых 2 июля 1991 г.

Однако предшествующий ныне действующему кодексу, Уголовный кодекс РСФСР принятый в 1960 году, имел всего лишь одну статью, регламентирующую и отражающую преступное поведение подпадающее под понятие соучастие.

За весь период действия УК РСФСР 1960 г. в него неоднократно вносились изменения и дополнения. Но, несмотря на это, Уголовный кодекс не мог удовлетворить требования, выдвигаемые сегодня, в связи с чем появилась необходимость издания нового Уголовного кодекса. В УК РФ, принятом 24 мая 1996 г., институт соучастия выделен в главу VII, в которой пять статей (ст. 32-36 УК РФ) определяют: общее понятие соучастия, его формы, виды соучастников, а также основание для их ответственности.

1.2 Понятие соучастия по действующему законодательству России.[14]

Согласно ст. 32 УК РФ соучастием признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. ¹

Соучастие в преступлениях следует отличать от случаев совершения преступлений вследствие случайного стечения действий нескольких лиц, направленных на один и тот же объект посягательства, но действующих отдельно друг от друга и не объединенных единым умыслом. Известный русский ученый Н.С. Таганцев следующим образом выразил существо соучастия: « К соучастию относятся лишь те совершенно своеобразные случаи стечения преступников, в коих является солидарная ответственность всех за каждого и каждого за всех; в силу этого условия учение о соучастии и получает значение самостоятельного института».[15]

В учении о преступлении институт соучастия является одним из наиболее сложных и дискуссионных. Анализ статистических данных за последнее десятилетие свидетельствует о постоянном росте преступлений, совершаемых в соучастии.

Сложным и неоднозначным решаемым в теории уголовного права является вопрос о юридической природе соучастия. Согласно одной теории соучастие имеет в основе акцессорную природу (от латинского слова accessorium – «дополнительный», «несамостоятельный»). Существо акцессорной природы соучастия выражается в том, что центральной фигурой соучастия признается исполнитель, деятельность же остальных соучастников является вспомогательной, лишенной самостоятельного значения. Оценка действий соучастников и их ответственность полностью зависят от характера действий исполнителя и его ответственности: наказуемы действия исполнителя – наказуемы и действия соучастников, если же исполнитель не привлекается к ответственности, то не может наступать ответственность и соучастников. Кроме того, наказуемость

соучастников должна наступать по той статье, которая предусматривает действия исполнителя. Активный сторонник логической акцессорности М.И. Ковалев считает, что состав преступления выполняется непосредственным исполнителем, остальными же соучастниками «сам состав преступления не выполняется», а в действиях подстрекателей и пособников есть некий «общий состав преступления», который и определяет их ответственность. С некоторыми оговорками акцессорную теорию как лежащую в основе ответственности по российскому уголовному праву поддерживает и А.В. Наумов. Вместе с тем, он признает, что ответственность соучастников , будучи в основном зависимой от ответственности исполнителя, все же в определенной мере носит самостоятельный характер.

Сторонники другой теории, такие как Гришаев П.И., Кригер Г.А., Бурчак Ф.Г., рассматривают соучастие как самостоятельную форму преступной деятельности и поэтому критически оценивают акцессорную теорию.

Итак, в теории уголовного права сложились две устоявшиеся конструкции соучастия. Одна из них исходит из признания акцессорного (несамостоятельного, придаточного) характера соучастия, другая – рассматривает соучастие как самостоятельную форму преступной деятельности. В пределах каждой из этих конструкций существует целый ряд оттенков и течений. Основополагающим принципом отечественного уголовного права является индивидуальная ответственность лица за совершенное деяние, содержащее состав преступления. Применительно к институту соучастия это означает, что основания ответственности каждого соучастника лежат не в действиях исполнителя, а в действиях совершенных им лично. Устанавливая в Общей части УК РФ наказуемость действий организаторов, подстрекателей и пособников, законодатель тем самым, при наличии определенных объективных и субъективных условий, приравнивает эти действия к действиям исполнителей. Таким образом, российское уголовное право стоит на позициях самостоятельной ответственности соучастников. Акцессорная теория признавалась советскими учеными, по политическим мотивам, буржуазной. Считается также, что эта теория не исключает ответственности за чужую вину, так как не придает деятельности всех соучастников, кроме исполнителя, самостоятельного значения.

Однако, как уже говорилось ранее, рассматриваемые теории имеют множество оттенков. Так, М.И. Ковалев, уделивший большое внимание исследованию вопроса об акцессорной природе соучастия, пишет: «Собственно говоря, то, что мы называем акцессорной природой соучастия, не составляет чего-то органически целого. Буржуазной науке известны многие виды акцессорности.

а) строгая акцессорность, когда все – и наказание и освобождение от наказания – подчинено исполнителю преступления;

б) логическая акцессорность – предполагает, что наказание за соучастие должно быть определено лишь в пределах санкции, установленное за главное деяние;

в) акцессорность по наказанию, то есть требование, чтобы степень наказуемости соучастников определялась по степени наказуемости исполнителя;

г) акцессорность по степени завершенности деяния;

д) лимитированная акцессорность, сущность которой сводится к тому, что наказуемость соучастия должна быть связана с совершением противоправного десния не более, чем при помощи какой-либо формы вины».[16]

Основными выводами принципа акцессорности соучастия является то, что соучастник может нести ответственность за свои действия лишь при наличии наказуемого действия исполнителя, и то, что наказуемость соучастника определяется той статьей УК РФ, которая предусматривает действия исполнителя. Первое по сути дела означает, что акцессорная теория в ее крайнем выражении оставляет за пределами наказуемости ряд действий организаторов, подстрекателей и пособников. Поэтому, чтобы в какой-то мере смягчить это положение, впоследствии она была дополнена учением о посредственном исполнении преступления.

Ф.Г. Бурчак считает, что можно говорить об акцессорности соучастия, если под ней понимать зависимость организатора, подстрекателя и пособника от степени осуществления исполнителем преступного намерения. Подстрекателя нельзя привлечь за подстрекательство к законченному убийству, если исполнитель не пошел дальше приготовления к нему. В этом плане и организатор, и подстрекатель, и пособник зависят от фактически выполненного исполнителем в объеме вменения. Так, если понимать под акцессорностью положение о том, что действия соучастников находят свое выражение в преступном деянии, предусмотренном нормой Особенной части УК , лишь через волевое деяние исполнителя, то это положение не должно вызывать никаких возражений и вряд ли может быть оспорено. А.А. Пионтковский отмечал, что при соучастии с распределении ролей отдельные соучастники, как правило, хотя и не всегда,привлекаются к уголовной ответственности по той же статье Особенной части УК, по которой привлекается и исполнитель, поэтому, в этом смысле можно говорить о зависимости ответственности соучастников от преступления, совершенного исполнителем, об акцессорном характере института соучастия.

Но акцессорная теория неизбежно приводит к ряду исключений противоречащих принципам уголовного права. Принцип самостоятельной ответственности соучастников дает надлежащее обоснование ответственности соучастников при добровольном отказе исполнителя; при не привлечении исполнителя к ответственности в силу тех или иных обстоятельств (умер, пользуется дипломатическим иммунитетом и т.д.).Кроме того, например, при наличии расхождений между содержанием умысла соучастников, с одной стороны, и содержанием умысла исполнителя – с другой, возможна их ответственность за разные составы одного и того же преступления. Различная квалификация может иметь место и тогда, когда исполнитель преступления обладает определенными личными свойствами, влияющими на ответственность, если эти свойства не известны его соучастникам. И, наконец, этот принцип объясняет уголовную ответственность подстрекателя и пособника при безуспешности их деятельности.

В теории уголовного права роль института соучастия трактуется по-разному. Различно истолковывается соотношение ст. 32 УК РФ с нормами Особенной части УК РФ. Этот вопрос принципиальное значение для решения проблемы объема понятия соучастия данного в норме Общей части УК РФ.

Здесь имеется две точки зрения. С одной стороны термином «соучастие» обозначают все случаи совместного участия нескольких лиц в совершении одного преступления, а с другой – под ним понимают лишь ограниченный круг такой совместной деятельности, когда между соучастниками проведено распределение ролей. Применительно к этому второму, ограниченному понятию соучастия, говорят о соучастии «в тесном», «узком» смысле слова или наоборот о «сложном» соучастии. По существу, соучастие в узком смысле является частным случаем более широкого понятия соучастия. Общим для этих двух определений соучастия является то, что в обоих случаях в совершении одного преступления принимает участие два и большее число лиц. Отличительным же признаком соучастия в тесном смысле слова является распределение функций между соучастниками, неоднородность их деятельности. Именно применительно к этим случаям законодатель использует специальный юридико-технический прием: выделяет общую по своей природе для различных преступлений деятельность организаторов, подстрекателей, и пособников и вопрос об их ответственности регулирует в Общей части уголовного кодекса. Отсюда некоторыми учеными, в частности М.Д. Шаргородским, делается вывод о том, что в тех случаях, когда в действиях каждого из лиц, совершивших совместно преступление, имеется состав, предусмотренный статьей Особенной части, для квалификации их деяний в институте соучастия нет надобности.

В отличие от этой точки зрения П.Ф. Тельнов считает, что подобное понимание института соучастия не отвечает понятию соучастия как специфической формы преступного деяния. Соучастие по его мнению нельзя считать каким-то новым преступлением, неизвестным Особенной части уголовного законодательства. Любой соучастник, будь то организатор или исполнитель, подстрекатель или пособник, принимающий участие в убийстве или краже, совершает только одно из этих преступлений, но совершает его в своеобразной форме, приобретающей важное значение для определения порядка и пределов ответственности совместно действующих лиц. Критикуя мнение М.Д. Шаргородского о том, что преступное деяние группы лиц, означает не соучастие, а просто совершение при определенных условиях преступления несколькими лицами, П.Ф. Тельнов ссылается на то, что Общая часть УК распространяется на все деяния, предусмотренные Особенной частью и поэтому общее определение соучастия должно распространяться на все случаи умышленной совместной преступной деятельности.

Таким образом, при определении соучастия необходимо прежде всего уточнить, о чем идет речь: о соучастии как родовом понятии, охватывающем все случаи совместного умышленного совершения двумя или более лицами одного преступления, или о соучастии как видовом понятии, т. е. о соучастии с распределением ролей, собственно и предполагающем наличие специальных законодательных постановлений, регулирующих ответственность лиц, которые хотя и не принимали участия в совершении действий, образующих объективную сторону состава преступления, предусмотренного Особенной частью, но своей противоправной деятельностью обусловивших совершение преступления исполнителем.

Понятие соучастия, представленное в Общей части УКРФ, носит универсальный характер и поэтому распространяется на все случаи совершения одного преступления несколькими лицами, в том числе и предусмотренными конкретными статьями Особенной части УКРФ. Отдельные авторы ограничивают сферу действия понятия соучастия только Общей частью УКРФ. Так, по мнению Ю.А. Красикова, статьи УКРФ о соучастии и условиях уголовной ответственности за соучастие в преступлении не могут распространяться на статьи Особенной части УКРФ, в которых содержатся признаки преступления, совершенного группой лиц, организованной группой и т.д. Он считает, что в этих случаях законодательство ограничивает сферу всеобщности, универсальности норм (Общая часть. Ст. 32 – 36 УКРФ). Если в действиях каждого соучастника имеются признаки того или иного вида преступления, описанного в статье Особенной части, то содеянное виновным надлежит квалифицировать лишь по данной статье Особенной части УК. Нормы Общей части (ст. 32 – 36 УКРФ) на эти случаи не распространяются.

Но, по мнению профессора А.И. Рарога, нормы Общей части УКРФ потому и являются общими, что они относятся ко всем без исключения формам преступной деятельности. Одновременно признаки соучастия являются необходимыми для любой разновидности совместной преступной деятельности для любого группового образования, предусмотренного в качестве конструктивного или квалифицирующего признака состава преступления.

Соучастие в преступлении является особой формой преступной деятельности, в которой находит свое отражение объединение усилий нескольких лиц в целях достижения единого для соучастников преступного результата. Соучастие создает у преступников ощущение психологического превосходства. Ведь человек идет на объединение с другим человеком только тогда, когда это ему нужно или необходимо для того, чтобы успешно решать задачи, стоящие перед ним. Ведь еще в древности люди объединялись в общины, понимая, что в одиночку им не выжить. Совместная деятельность возбуждает у соучастников «производительную» энергию. В данном случае речь идет о том, что общественный контакт при производстве работ вызывает соревнование и своеобразное возбуждение жизненной энергии, увеличивающее индивидуальную производительность отдельных лиц. При этом комбинируются не просто силы но и их качественные способности. Так, пятеро людей, занятых поисками потерянной вещи, найдут ее с большей вероятностью, чем один человек, которому дано на это и в пять раз больше времени. Совместная преступная деятельность характеризуется и более высокой степенью психологического давления на жертву и работников правоохранительных органов. Данная форма деятельности при прочих равных условиях является более опасной по сравнению с индивидуальными действиями отдельных лиц. Причем уровень опасности совершенного преступления всегда будет выше, нежели общественная опасность деяния, выполненного индивидуально действующим лицом уже в силу того непреложного факта, что любое объединение людей является более производительным и эффективным, чем усилия одного человека. Поэтому в числе обстоятельств, отягчающих наказание (п. «в» ст. 63 УК РФ), законодатель указывает и на совершение преступления в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы или преступного сообщества (преступной организации). Однако в соответствии с принципами уголовного права социальная оценка содеянного, а следовательно, и назначаемая мера наказания дается не абстрактной группе лиц в целом, но действиям конкретно определенных и персонифицированных лиц. При этом на меру назначаемого конкретному виновному лицу наказания оказывает влияние и такие факторы, например, как степень участия лица в совершенном преступлении, личностные качества виновного, отягчающие и смягчающие обстоятельства и т.д. Представляется, что с учетом данного обстоятельства Пленум Верховного Суда Российской Федерации в п. 2 Постановления от 11 июня 1999 г. № 40 «О практике назначения судами уголовного наказания» и сформулировал положение: «С учетом характера и степени общественной опасности преступления и данных личности суду надлежит обсуждать вопрос о назначении предусмотренного законом более строгого наказания лицу, признанному виновным в совершении преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой, преступным сообществом (преступной организацией), тяжких и особо тяжких преступлений, при рецидиве, если эти обстоятельства не являются квалифицирующим признаком преступления и не установлено обстоятельств, которые по закону влекут смягчение наказания.

Одним из основополагающих принципов является индивидуальная ответственность лица за совершение преступления. Согласно ст. 8 УК РФ лицо может быть подвергнуто мерам уголовно-правового характера только тогда, когда оно совершит деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом. Однако это не означает равную ответственность соучастников. Принцип равенства граждан перед законом (ст. 4 УК РФ) следует понимать в смысле равных оснований привлечения к уголовной ответственности. Индивидуализация ответственности применяется лишь в отношении лица, совершившего преступление, и преследует цель оптимального выбора меры уголовно-правового воздействия. В частности, согласно ч. 1 ст. 34 УК РФ «ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления». Поэтому основания и пределы ответственности соучастников лежат не в действиях исполнителя, а в действиях, совершенных лично каждым соучастником. Примером может служить эксцесс исполнителя, при котором остальные соучастники отвечают не за фактически содеянное исполнителем, а в пределах, ранее обусловленных ими. При смерти исполнителя, его невменяемости или недостижении им возраста уголовной ответственности либо освобождении от уголовной ответственности на основании ст. 75, 76 УК РФ соучастники тем не менее привлекаются к уголовной ответственности на общих основаниях за виновное совершение ими общественно опасного деяния. Признаки, характеризующие исключительно личность исполнителя, не могут вменяться иным соучастникам. Данная позиция нашла свое отражение в законодательстве и судебной практике. Так, согласно п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»: «Квалифицирующие признаки, характеризующие повышенную общественную опасность взяточничества или коммерческого подкупа (вымогательство, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой и др.), следует учитывать при юридической оценке действий соучастников получения взятки или незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе, если эти обстоятельства охватывались их умыслом. Вместе с тем при квалификации действий соучастников преступления не должны приниматься во внимание такие обстоятельства, которые характеризуют личность других участников деяния (например, неоднократность получения или дачи взятки, коммерческого подкупа)». Аналогичное мнение было высказано и по делам об умышленных убийствах. Следует также отметить, что добровольный отказ исполнителя от совершения преступления отнюдь не означает исключение ответственности других соучастников. О зависимости ответственности соучастников от ответственности исполнителя можно говорить лишь в том смысле, что исполнитель реализует преступные намерения соучастников и, если ему не удается осуществить это намерение, достичь преступного результата, то ответственность остальных соучастников, так же как и для исполнителя, наступает за приготовление или покушение на преступление.

Что же касается самого понятия соучастия и его института, то здесь можно сказать, что жизнь не стоит на месте, она вносит свои коррективы и в уголовное законодательство тоже, так как развивающееся общество требует этого. Теперь Уголовный Кодекс Российской Федерации содержит целую главу, которая раскрывает нам понятие соучастия, виды соучастников, их ответственность и т.д. Соответственно теперь появилось больше возможности правильно квалифицировать преступление и не упустить из виду всех к нему причастных, а главное сделать это на основании законности и справедливости. И хотя мнения ученых по поводу юридической природы соучастия расходятся, я больше склоняюсь на сторону акцессорной теории. Я думаю, что если ответственность человека напрямую зависит от действий другого, а быть полностью уверенным в действии других очень сложно, поскольку зачастую не всегда можешь ручаться даже за свои действия, то в такой ситуации возникает очень большой риск иного, худшего результата. Следовательно, возможно человек не захочет полностью отдавать свою судьбу в руки другого, возможно лишний раз подумает прежде чем идти на преступление в соучастии.

Глава 2. Объективные признаки соучастия.

Соучастие в преступлении обладает рядом признаков, как самостоятельный институт уголовного пава. Эти признаки помогают охарактеризовать соучастие и отделить его от схожих институтов уголовного права. Соучастие обладает объективными и субъективными признаками как и другие институты уголовного права. Необходимо отметить, что разделение признаков соучастия на объективные и субъективные, как и при характеристике иных уголовно-правовых явлений, не означает механического их отрыва друг от друга, а неизменно предполагает органическую взаимосвязь между ними, как между двумя сторонами одного и того же явления.

Первую группу составляют объективные признаки соучастия. В последнее время в литературе выделяют два объективных признака соучастия это: участие в преступлении двух или более лиц – количественный (множественность субъектов) и совместность их деятельности – качественный признак.

2.1 Количественный признак соучастия в преступлении.

Множественность субъектов означает, что в совершении преступления должно участвовать два и более лица, каждое из которых является вменяемым (ст. 21 УК РФ) и достигшим установленного уголовным законом возраста, с которого возможна уголовная ответственность (ст. 20 УК РФ), вне зависимости от того какую роль он выполнял в соучастии.

В статье 32 УК РФ, так же как и в выше перечисленных статьях, законодатель употребляет термин «лицо», вкладывая в него совершенно конкретное содержание. Для констатации соучастия таких лиц должно быть как минимум двое.

Превратившись в юридическое понятие термин «лицо» несет конкретную смысловую нагрузку, которая позволяет интерпретировать его в правоприменительной практике строго определенным образом и, напротив, не допускает расширительного толкования, законодательный термин «лицо» не является оценочным признаком, содержание которого устанавливает правоприменитель, но представляет собой понятие со строго фиксированным содержанием.

В Уголовном Кодексе РФ четко зафиксированы основания и условия уголовной ответственности. Согласно ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК. Следовательно для констатации преступления закон требует обязательного наличия помимо других элементов состава – субъекта преступления, то есть лица, подлежащего уголовной ответственности.

Наличие субъекта преступления, помимо одного из оснований уголовной ответственности, является одновременно и обязательным условием ее наступления. Об этом идет речь в статье 19 УК РФ:

«Уголовной ответственности только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного настоящим законом». Необходимо отметить, что в статье 19 УК РФ также употребляется понятие «лицо», которое в данном случае сопрягается с понятием субъекта преступления. В статье 19 УК говорится о лице именно как о субъекте преступления. Таким образом понятие «лицо», будучи законодательно приравненным к понятию субъекта преступления, обладает и всеми его характеристиками, то есть лицо – это человек, достигший возраста уголовной ответственности и являющийся вменяемым или, по меньшей мере, находящийся в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости (ст. 22 УК РФ). Из этого заключения следует, что употребляемое в ст. 32 Уголовного кодекса понятие «лицо есть ничто иное как субъект преступления». Имея в виду такое понимание, можно прочесть формулу статьи 32 таким образом: соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более субъектов преступления в совершении умышленного преступления.

Я далеко не случайно включила в свою работу столь подробный анализ законодательного понятия «лицо», ибо его иная интерпретация приводит на практике к выводам, противоречащим понятию соучастия в уголовном праве, которое является основополагающим и принципиальным понятием для всех случаев совместной преступной деятельности без исключения.

Так, в пункте 9 постановления № 4 Пленума Верховного суда Российской Федерации «О судебной практике по делам об изнасиловании» от 22 апреля 1992 г. (в редакции постановления пленума № 11 от 21 декабря 1993 г.) установлено: «Действия участника группового изнасилования подлежат квалификации по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР (изнасилование, совершенное группой лиц – в редакции ранее действовавшего УК), независимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости, либо в силу требований ст. 10 УК РСФСР (возраст уголовной ответственности – в редакции ранее действовавшего УК), или по другим, предусмотренным законом основаниям». В приведенном постановлении содержится императив, согласно которому субъект при совершении преступления совместно с невменяемыми или с лицами, не достигшими возраста уголовной ответственности, должен считаться соучастникам такого преступления, поскольку группа лиц есть разновидность соучастия. Например, если в изнасиловании участвуют три лица, один из которых вменяемый, достигший возраста уголовной ответственности, другой невменяемый, а третий не достиг возраста уголовной ответственности, деяние предлагается высшей судебной инстанцией государства рассматривать как совершенное в соучастии. Но тогда логика требует признать, что соучастниками могут быть и невменяемые, и не достигшие необходимого для уголовной ответственности возраста.

Мнение о возможности признания соучастием случаев совершения преступления с ненадлежащим субъектом и соответствующей этому последующей квалификацией было высказано и Р.Р. Галиакбаровым. Впоследствии, правда, он пришел к другому выводу, но вместе с тем настаивает на квалификации рассматриваемых случаев по п. «б» ч. 2 ст. 131 и п. «а» ч. 2 ст. 161 и 162 УК РФ.[17]

Если субъект совершает преступление совместно с лицами, по тем или иным причинам не подлежащим уголовной ответственности, его деяние может быть рассмотрено только с позиций покушения (или приготовления, в зависимости от того, на какой стадии развития преступной деятельности его действия были прерваны) на преступление, совершаемое в соучастии. Если в преступной группе лишь один ее член является субъектом преступления, а другие таковыми не являются, то деяние не может быть признано совершенным в соучастии.

Итак, из выше сказанного вытекает название первого объективного признака – множественность субъектов. Не образуют соучастия совершения преступления совместно двумя лицами, одно из которых невменяемо или не достигло возраста уголовной ответственности, поскольку последние не могут быть субъектами преступления. Такой же точки зрения придерживался профессор Н.С. Таганцев, он писал следующее: «если мы предположим, что преступное деяние было последствием действия (или бездействия) двух лиц, из коих одно или было невменяемым или действовало вне условий вменения, то другое лицо, коего деятельность находится в причинном соотношении с учиненным деянием, очевидно, будет единым виновником, все равно, было ли оно последнедействовавшим исполнителем посягательства или наоборот, к его деятельности примкнула деятельность невменяемая, не разрушившая, однако, причинной связи первоначального деяния с последствием. Подговоривший ребенка поджечь дом, давший умалишенному нож, которым тот учинил убийство, являются с точки зрения уголовного права единственным виновником поджога или убийства, поэтому при этих условиях нет соучастия, а существует одновиновничество данного лица, совершавшего преступное деяние посредством невменяемого, как своего орудия. Поэтому, например, посредственным виновником убийства, учиненного посредством задушения, может быть лицо, неспособное к физической деятельности, виновником подлога – неграмотный, изнасилования – женщина и т. д.»[18]
Хотя последний пример, приведенный Таганцевым на мой взгляд не совсем точен, так как женщина хоть и не способна проявить себя в качестве прямого исполнителя изнасилования, но она вполне может выступать в качестве соисполнителя путем применения к жертве физических усилий для ее удержания, применения морально подавляющих факторов (угроз, запугивания) и т.д., а также женщина может выступать в соучастии в изнасиловании в качестве подстрекателя, пособника или организатора.

Если виновный прибегнул к помощи заведомо невменяемого или малолетнего, то, несмотря на внешнее наличие группы лиц, нельзя говорить о квалифицирующем виде преступления ввиду реального отсутствия черт, характеризующих группу лиц, определяющих ее уголовно-правовой статус. Так, в п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 7 от 14.02.2000 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних», говорится о том, что преступление, совершенное с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (ст. 20 УК РФ) или невменяемости (ст. 21 УК РФ), не создает соучастие. Вместе с тем, лицо, вовлекшее несовершеннолетнего в совершение этого преступления, в силу ч. 2 ст. 33 УК РФ, несет ответственность за содеянное как исполнитель путем посредственного исполнения.[19]

Законодательное разрешение этого вопроса представлено следующим образом. Согласно ч. 2 ст. 33 Ук РФ речь идет о так называемом посредственном причинении, т.е. умышленном использовании других лиц в качестве своеобразных орудий при совершении преступлений, при этом посредственный причинитель именуется исполнителем.

Недостатком ч. 2 ст. 33 УК РФ является то, что законодатель упустил из поля зрения ситуации, когда посредственное причинение вреда выражается в использовании лиц, способных нести уголовную ответственность. Например: лицо, имея умысел на совершение убийства, передает коробку, в которой находится взрывное устройство, соседям потерпевшего с просьбой, ввиду отсутствия потерпевшего дома, передать по возвращению указанную коробку.

Учитывая вышесказанное, следует согласиться с мнением С.Ф. Милюкова, который считает, что необходимо дополнить редакцию ст. 32 Ук РФ частью второй следующего содержания: «Не является соучастием сопричинение, то есть непосредственное совершение опасного деяния двумя или более лицами, из которых лишь одно способно нести уголовную ответственность. На это лицо распространяется положение части седьмой статьи 35 настоящего Кодекса».[20]

Однако соучастие не исключается, если кто-либо из соучастников по каким-либо основаниям будет в дальнейшем освобожден от уголовной ответственности , например по основаниям предусмотренным статьями УК РФ: 75 – освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, 76 – в связи с примирением с потерпевшим, 77 – в связи с изменением обстановки, 90 – применение принудительных мер воспитательного характера.

Положения Общей части, относящиеся к институту соучастия, носят универсальный характер и поэтому должны применяться во всех случаях, когда речь идет о групповом преступлении, в том числе и в Особенной части УК РФ. Совершение преступления группой лиц – это не просто отягчающее (квалифицирующее) обстоятельство, но это еще и определенная форма соучастия, прямо выделяемая в статьях Общей части УК и описываемая с помощью определенных признаков. Следовательно, если при фактическом совершении преступления какой-либо признак, как в данном случае множественность субъектов, будет отсутствовать, то нельзя и говорить о соучастии. Как говорит профессор А.И. Рарог: «Иного решения в рамках закона быть не может.» Пленум Верховного Суда РФ в п. 9 Постановления от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» прямо указал, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (ст. 20 УК РФ) или невменяемости (ст. 21 УК РФ), не создает соучастия. Надо обратить внимание на то, что касается возраста уголовной ответственности. Согласно ст. 20 УК РФ устанавливаются два возрастных критерия привлечения к уголовной ответственности: общий – по достижении 16 лет и исключительный в отношении ограниченного круга деяний – по достижении 14 лет. Поэтому быть соучастником в преступлениях, ответственность за которые установлена с 16 лет, могут лишь 16-летние, если же ответственность может наступать с 14 лет, то и иные соучастники могут привлекаться к ответственности по достижении этого возраста. Что же касается случаев выделения в Особенной части УК РФ по возрастному критерию специального субъекта, например, военнослужащий – с 18 лет, то поскольку в Общей части данный возраст не выделяется, постольку соучастниками в воинских преступлениях могут быть лица, достигшие общего возраста уголовной ответственности, т.е. 16 лет.

2.2 Качественный признак соучастия в преступлении.

Другой объективный признак – совместность деятельностисоучастников выражается в следующем: во-первых, преступление совершается взаимосвязанными и взаимообусловленными действиями (бездействиями) участников; во-вторых, они влекут единый для всех участников преступный результат; в-третьих , между действиями каждого соучастника с одной стороны, и общим преступным результатом с другой, имеется причинная связь.

Этот признак отнесен в теории уголовного права к числу объективных признаков соучастия на том основании, что совместность относится к деянию, а последнее рассматривается в рамках объективной стороны преступления. Хотя ряд авторов, например профессор Н.И. Ветров считает, что совместность, так же как и деяние, неразрывно связана с субъективной стороной преступления, наличие признаков которой предполагается при констатации совместной деятельности. Бурчак Ф.Г.: «Совместность – это признак не только объективный, но и субъективный. Совместная преступная деятельность предполагает наличие некоторой психической общности, психической связи между совместно действующими лицами.»[21]
Однако я больше склоняюсь на сторону профессора Б.В. Здравомыслова, который считает, что характеристика деяния каждого соучастника и «совместность участия» в целом в рассматриваемом аспекте в принципе аналогична характеристике деяния индивидуально действующего лица, т.е. «совместность участия» как сумма деяний, как минимум, двух лиц целиком остается в плоскости объективной и представляет собой прежде всего объективный признак соучастия в преступлении, несмотря на своеобразие образа преступного поведения того или иного вида соучастника и факт соединения их деяний. Поэтому, представляются излишними существующие в теории уголовного права споры относительно объективной или субъективной природы этого признака, а вводимые при этом терминологический оборот такие понятия и выражения, как «определенная психическая общность», предполагающая «знание о присоединяющейся деятельности других лиц и стремление достигнуть определенного результата путем объединения усилий», «умышленная координация общественно опасных действий двух или более лиц» и т.п. оправданны лишь в той мере, в какой они отражают особенности сознания и воли в деянии соучастника. Вместе с тем они ведут к смешению объективных и субъективных признаков соучастия в преступлении и поэтому методологически совсем неоправданны. Необходимо подчеркнуть, что осознание и воля являются , так сказать, начинкой, зарядом в деянии соучастника так же, как и в деянии индивидуально действующего лица, приобретая при соучастии в преступлении несколько иное содержание. За счет последнего деяние соучастника в изначальной своей заданности как раз и приобретает внешние, зримые черты и значение одного из слагаемых в сумме преступных усилий двух или более лиц. [22]

Признак совместности относится к действию двух или более лиц и таким образом создает взаимодействие лиц в процессе выполнения определенной поведенческой операции. Совместная деятельность означает, что каждый из взаимодействующих субъектов должен внести свой вклад, частичку своего труда в общий совокупный продукт, в достижение общего итога деятельности. Исходя из этого взаимодействия можно определить как организацию, в какой бы форме она ни была, совместных действий, позволяющих конкретному объединению людей реализовать общую для ее членов деятельность. Совместность как признак соучастия характеризуется прежде всего единым для соучастников процессом деятельности.

В реальной действительности вполне мыслимы ситуации, когда преступление выполняется путем сложения усилий нескольких лиц, когда наступает результат, к которому каждый из них стремился порознь; когда деяние одного лица обуславливает деяние другого и, наконец, когда деяние каждого из них будет находиться в причинной связи с результатом, а соучастия, тем не менее, не будет. И не будет потому, что действия их будут не совместными, а разобщенными, поскольку каждый из них будет действовать в отрыве от другого, хотя преступное последствие и явится результатом сложения их действий, а значит, эти действия будут причиной общего для них последствия.

Для того, чтобы это распознать мы должны рассмотреть три критерия составляющие признак совместности деятельности соучастников.

Итак, первый – взаимообусловленность деяний двух или более лиц. Конкретное участие отдельных лиц в преступлении по своему характеру может быть различным, характеризоваться различной степенью интенсивности и, более того, даже может быть направлено на различные объекты. Например, П. И Ф. в соисполнительстве совершают убийство С., который является государственным деятелем. При этом П. руководствуется чувством мести на почве личных отношений, а Ф. преследует цель отомстить С. за выполнение государственной деятельности. Несмотря на то, что П. посягал на жизнь человека как объект уголовно-правовой охраны, а Ф. – на отношения, образующие основы конституционного строя и безопасности государства, оба они соучаствовали в одном преступлении – убийстве. При этом действия П. будут квалифицироваться по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УКРФ как совершенные группой лиц или группой лиц по предварительному сговору, а действия Ф. – по ст. 277 УК РФ.[23]
В указанных случаях определяющим для соучастников является то обстоятельство, что действия каждого соучастника являются составной частью общей деятельности по совершению преступления, они взаимно дополняют друг друга в направлении совершения единого преступления. Невыполнение своих действий со стороны какого-либо из соучастников в задуманном месте, установленном времени и обстановке делает невозможным совершение соответствующего преступления либо существенным образом затрудняет его совершение.

Независимо от того, подразделяются ли роли соучастников, т.е. выполняли ли они каждый свою функцию или делали одно действие вместе, действия их взаимосвязаны, преступление совершается их общими усилиями, каждое отдельное усилие дополняется другими усилиями соучастников. Отсутствие взаимообусловленных действий исключает соучастие. Так, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР не признала соучастием действия П. и Л., которые поочередно изнасиловали В., уединяясь с ней в одном и том же помещении, так как они содействовали друг другу в совершении с потерпевшей насильственных половых актов путем применения к ней насилия. Для того, что бы П. и Л. были соучастниками в их действиях должно быть, прослеживаться взаимодействие, например: П. удерживал бы В., для того, чтобы Л. смог без особого труда совершить половой акт с В.; или, к примеру, П. пообещал бы Л. скрыть следы преступления путем уговоров В. не заявлять о том, что сделал с ней Л. в правоохранительные органы. В этих случаях имело бы место соучастие, потому что П. и Л. взаимодействовали в одном случае П. как соисполнитель, в другом – как пособник.[24]

Второй критерий – единый для соучастников преступный результат. Суть этого обязательного элемента означает, что соучастники, совершая взаимно дополняющие действия, направляют их на достижение общего для каждого соучастника преступного результата (причинение смерти, завладение имуществом и т.п.). Случаи, когда лица участвуют в совершении одного посягательства, но при этом стремятся к достижению различных последствий, не могут расцениваться как соучастие.

Действия каждого соучастника обуславливают наступление преступного результата в целом. Для каждого соучастника преступный результат должен быть единым. Преступление совершается соучастниками для достижения единого преступного результата, если же результат действий для каждого соучастника преступления разный, то тогда соучастие исключается. Например, К. и Т. избили некоего В., в последствии чего В. скончался. К. хотел путем нанесения побоев отобрать у В. сумку, в которой, тот полагал, имеется большая сумма денег, поэтому бил жертву только руками. В то же время Т. бил В. по голове куском водопроводной трубы, пытаясь нанести жертве максимальные повреждения, чтобы убить В. из мстительных побуждений. Каждый из избивавших имел целью наступление разного преступного результата. К. хотел отобрать у жертвы сумку, а Т. желал наступления смерти. Однако наличие единого результата совместной деятельности соучастников не означает, что каждый из них вносит равный вклад в совершение преступления. Степень участия каждого нередко различна, ее необходимо устанавливать и учитывать для индивидуализации ответственности и наказания.[25]

Необходимое условие совместности это причинная связь между действиями каждого соучастника и преступным результатом в целом. Причинная связь деяния с общественно опасным последствием – обязательный признак объективной стороны материального состава преступления. Это аксиома, из которой исходит наука российского уголовного права при обосновании материального состава преступления в деянии одного лица. Причинная связь позволяет отграничить соучастие, например, от заранее не обещанного укрывательства. Последнее не является соучастием, так как не находится в причинной связи с совершенным преступлением. Например, некий К. совершил кражу из магазина и пошел по улице. Там его заметил приятель, проезжавший мимо на своем автомобиле и остановился. Зная, что в районе много сотрудников милиции занимаются патрулированием улиц и, видя, что К. совершил кражу и имеет при себе награбленное, его приятель предложил ему сесть в машину, дабы К. избежал встречи с милицией. К. не знал, что в момент его выхода на улицу из магазина его увидит приятель и предложит, во избежание быть пойманным, сесть к нему в автомобиль и быть схваченным. В действиях приятеля К. нет соучастия, так как между ними не было договоренности о том, что приятель К. поможет скрыться. Действия приятеля К. можно квалифицировать как заранее не обещанное укрывательство.[26]

Причинная связь в соучастии имеет некоторые особенности по сравнению со случаями совершения преступления одним лицом. Когда его участники выполняют разные роли, действие (или бездействие), описанное в диспозиции соответствующей статьи Особенной части, осуществляется непосредственно исполнителем. Остальные создают своими действиями необходимые условия для этого, причем такие, которые имеют существенное значение для совершения преступления исполнителем и без которых в данной обстановке он не мог осуществить намеченное. Создавая указанные условия, соучастники содействуют исполнителю преступления. В результате образуется объективная причинная связь между деятельностью соучастника и последующим преступным результатом. Деятельность соучастников создает или существенно облегчает ему реальную возможность приступить к совершению преступления и выполнить намеченное. Исполнитель может этим и не воспользоваться. Следовательно, при соучастии причинная связь между действиями соучастника и совершенным преступлением характеризуется, с одной стороны, созданием реальной возможности для исполнителя совершить преступление, с другой – реализацией им этой возможности.

При этом в продолжаемых преступлениях причинная связь возможна по отношению к любому из запланированных актов, из которых слагается данное преступление. Точно так же соучастие возможно и в длящихся преступлениях на всех стадиях его исполнения до момента окончания (явки с повинной, пресечения преступления помимо воли виновного). В формальных составах, когда законодатель не требует наступления последствий для признания деяния оконченным, достаточно установления причинной связи между деянием соучастника и деянием совершенным исполнителем.

Соучастие возможно на любой стадии совершения преступления (в процессе подготовки преступления, в момент его начала либо в момент его совершения в качестве присоединяющейся деятельности), но обязательно до момента его окончания (фактического прекращения посягательства на соответствующий объект). Данное положение вытекает из того, что только до окончания преступления можно говорить о наличии обуславливающей и причинной связи между действиями соучастников и совершенным преступлением. Что касается заранее не обещанного укрывательства, то оно находится за пределами института соучастия и в определенных случаях образует самостоятельный состав преступления (ст. 316 УК). По одному из конкретных дел Президиум Пермского областного суда указал: «Лицо, заранее не обещавшее скрыть, приобрести или сбыть предметы, добытые преступным путем, не может быть признано пособником преступления».

Большинство авторов останавливается на выше перечисленных двух объективных признаках, но некоторые, например, профессор Б.В. Здравомыслов выделяет также третий объективный признак соучастия в преступлении: участие двух и более лиц в совершении «одного и того же преступления». Параметрами (признаками) единства преступления, единство формы вины, единство посягательства в его первооснове. Например, Г. совершает убийство представителя государственной власти из ревности, а склоняет его к этому Ю., действующий с целью прекращения политической деятельности представителя власти. В данном случае в части лишения жизни представителя государственной власти как личности оба они действуют как соучастники. В то же время, поскольку объектом террористического акта является не просто и не столько личность гражданина, а личность представителя государственной власти, постольку в отношении последнего объекта они уже не действуют в соучастии. Это значит, что если какие-либо параметры единства преступления не совпадают, то соучастия как такового нет, т.к. в наличии два разных преступления, хотя с первого взгляда оно одно.

Признак совместности не случайно так подробно разбирается и изучается в теории уголовного права, поскольку именно его наличие, или отсутствие такового, может сыграть решающую роль при квалификации соучастия в преступлении. Например, наряду с совместной, взаимообусловленной деятельностью нескольких лиц (соучастие) существует и другая совместная деятельность нескольких лиц, которая не характеризуется взаимообусловленностью. Такая деятельность называется прикосновенностью к преступлению и характеризуется заранее не обещанной другим соучастникам помощью, общественная опасность которой заключается в создании препятствий изобличению преступника и раскрытию преступления.

В УК ст. 316 предусматривает ответственность только за укрывательство преступлений, которые относятся к категории особо тяжких. Недоносительство, по существу, поглощается укрывательством, т.к. если субъект не доносит о совершенном преступлении, то он его, естественно, укрывает.

От соучастия прикосновенность отличает отсутствие признака совместности. Субъект, прикосновенный к преступлению, не согласовывает свои действия с другими соучастниками. Его деятельность не отягчена предварительным соглашением, не является необходимым условием совершения преступления и не находится в причинной зависимости с наступившим результатом.

Глава 3. Субъективные признаки соучастия в преступлении.

Выше названными объективными признаками не исчерпывается понятие «соучастие в преступлении». Не менее важное значение для отграничения этой формы проявления преступного поведения от смежных форм индивидуально совершаемых преступлений (так называемого посредственного исполнения преступления, простого стечения нескольких лиц при совершении преступления) имеют субъективные признаки соучастия в преступлении. Профессор А.И.Рарог называет два признака : единство умысла соучастников и соучастие только в умышленном преступлении.

3.1 Единство умысла соучастников. Одним из основополагающих принципов уголовного права является закрепленный в ст. 5 УК принцип вины, согласно которому лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные деяния и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Применительно к институту соучастия умысел является тем самым объединяющим началом психического отношения исполнителя и иных соучастников к совместно содеянному. По одному из конкретных дел судебными органами было указано, что действие или бездействие, хотя и способствующее объективно преступлению, но совершенные без умысла, не могут рассматриваться как соучастие. Таким образом без осведомленности о совместном совершении преступления не может быть и речи о соучастии. Большинство авторов так и называют этот субъективный признак – взаимная осведомленность.

Вместе с тем по вопросу о характере такой осведомленности в юридической литературе высказываются две позиции. Согласно одной из них, которой придерживается, например, Иванов Н.Г., для соучастия необходима осведомленность каждого соучастника необходима осведомленность каждого соучастника о присоединившейся деятельности других лиц (дву- или многосторонняя субъективная связь). Другие авторы, например, Бурчак Ф.Г., полагают, что исполнитель в ряде случаев может не знать о присоединившейся деятельности подстрекателя и пособника (односторонняя субъективная связь).

Ответственность пособника и подстрекателя обусловлена совершенными ими действиями, способствовавшими выполнению преступления исполнителем. Для установления их ответственности за соучастие необходимо наличие умысла на совместное совершение преступления с исполнителем. Представляется, что при односторонней субъективной связи у пособника и подстрекателя такой умысел имеется, и этого достаточно для констатации соучастия. Вместе с тем, даже наличие двусторонней субъективной связи не требует в качестве обязательного элемента знания каждым из соучастников каждого. Достаточно знания о наличии исполнителя преступления и о признаках, характеризующих предполагаемое деяние как преступление. Организатор, подстрекатель и пособник могут и не знать о существовании друг друга.

Соучастие, как правило, совершается с прямым умыслом, поскольку объединение психических и физических усилий нескольких лиц для совершения преступлений трудно себе представить без желания совместного совершения преступления. Однако вместе с тем не исключена возможность совершения соучастия и с косвенным умыслом, например при соисполнительстве и пособничестве. Такой умысел возможен при совершении тех преступлений, в которых допускается прямой и косвенный умысел (материальные составы, в которых цель в качестве обязательного элемента, например в простом убийстве). В формальных составах, а также в тех случаях, когда цель прямо указана в диспозиции статьи или вытекает из содержания деяния (изнасилование, хищение, бандитизм), соучастие возможно только с прямым умыслом.

В отличие от индивидуально действующего лица, для соучастника содержание умысла, как правило, шире, ибо включает в интеллектуальный и волевой элементы знание о совместности совершения преступления. Интеллектуальный элемент умысла соучастника отражает осознание общественно опасного характера не только совершаемого им лично, но и общественно опасного характера действий, совершаемых другими соучастниками, а также предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий в результате объединенных действий, выполняемых совместно с другими соучастниками. Волевой элемент умысла соучастника включает в себя либо желание наступления единого для всех преступного результата, либо сознательное допущение или безразличное отношение к единому для соучастников последствию, наступившему в результате объединения их усилий.

Мотивы и цели, с которыми действуют соучастники, в отличие от общности намерения совершить преступление, могут быть и различными, что значения для квалификации не имеет, но учитывается при индивидуализации наказания. Однако в тех случаях, когда они предусматриваются в диспозиции конкретной статьи Особенной части УК в качестве обязательных, ответственность за соучастие в преступлении может наступать только для тех лиц, которые, зная о наличии таких целей и мотивов, совместными действиями способствовали их осуществлению. Например, ответственность за корыстное убийство может наступить только для тех соучастников, которые осознают наличие корыстной цели. Для соучастника, который не осознавал этого обстоятельства, ответственность наступает за некорыстное убийство.

3.2 Соучастие только в умышленном преступлении. Действующий УК подчеркивает, что совместное участие возможно только в умышленном преступлении. Тем самым положен конец длительным спорам о возможности соучастия в неосторожном преступлении (неосторожном соучастии). А.Н. Трайнин считал, что соучастие имеет место во всех случаях совместного совершения несколькими лицами одного и того же неосторожного преступления. М.Д. Шаргородский допускал соучастие в отношении тех неосторожных преступлений, где действие совершается умышленно, а результат наступает по неосторожности. Но я согласна с тем, что позиция о соучастии в неосторожных преступлениях вступает в противоречие с законодательной конструкцией данного института, также извращает саму сущность соучастия. Ведь неосторожная вина исключает осведомленность соучастников о действиях друг друга и , следовательно, исключает возможность внутренней согласованности между действиями отдельных лиц. Другого варианта, чем индивидуальная самостоятельная ответственность неосторожно действующих лиц, законодатель справедливо и обоснованно не оставляет. Соучастие исключается тогда, когда психическое отношение лица к содеянному или к созданию для исполнителя реальной возможности совершения преступления, даже умышленного, выражается в форме неосторожности. Примерно такой же точки зрения придерживается профессор Таганцев Н.С., он писал следующее: «В силу этого условия соучастниками не могут быть, конечно, лица недееспособные или действующие при условиях, устраняющих вменение, но затем возникает вопрос, распространяется ли понятие соучастников не только на виновников, но и на лиц, действовавших по неосторожности. Несомненно, что такое лицо может быть виновником, может вкладываться одновременно с деятельностью других в воспроизводстве правовоспрещенного результата, быть наравне с другими одним из образующих его условий, но оно, по самому свойству неосторожности, не может быть общинником в вине других, не может нести ответственности за совместность его действия с другими».

Это положение одинаково применимо как к неосторожному участию в умышленных действиях другого, так и к умышленному участию в неосторожном действии другого, а равно, наконец, и к случаям совместного причинения неосторожности.

Наиболее очевидна правильность такой постановки в случаях первого рода: кто-нибудь по небрежности оставил склянку с ядом для чьего-либо отравления, можем ли мы признать первого неосторожным пособником отравления? Умышленное действие привходящего лица устранило всякую причинную связь неосторожности первого и смерти, а потому не может быть и речи о его наказуемости.

Возьмем второй случай: кто-либо умышленно уговорил близорукого стрелять лежащего под кустом человека, уверив его, что это заяц, тот выстрелил и убил наповал, признаем ли мы подговорившего участником лишения жизни по неосторожности? Конечно нет. Мы привлечем к ответственности стрелявшего за неосторожность, а уговорившего – за умысел, т.е. не признаем между ними общей виновности и не определим солидарной ответственности.

Остается третий случай – совместное причинение вреда по неосторожности. В последние годы в силу увеличения технической оснащенности человеческой деятельности, появления новой техники и технологий, когда в сфере взаимодействия человека и техники возникают ситуации наступления более тяжких общественно опасных последствий в результате недобросовестного или легкомысленного отношения к своим служебным обязанностям нескольких лиц (например, Чернобыльская авария), проблема ответственности за неосторожное сопричинение становится все более актуальной. В уголовно-правовой литературе в качестве специфических черт неосторожного сопричинения выделяют следующие: а) неосторожное сопричинение – это единое преступление; б) в таком преступлении участвуют несколько субъектов ответственности (множественность субъектов); в) характер поведения обусловившего наступление результата, – взаимосвязанный и взаимообусловленный; г) создается угроза наступления или наступает единое для всех субъектов преступное последствие, предусмотренное конкретным составом; д) имеется причинная связь между допреступным поведением и наступившим последствием; ж) посягательство совершается с неосторожной формой вины. При этом авторы единодушны в том, что, во-первых, неосторожное сопричинение обладает более высокой степенью общественной опасности, и, во-вторых, в отличие от соучастия, неосторожное сопричинение представляет собой иное явление, поскольку оно не согласуется с концепцией соучастия как совместного умышленного участия нескольких лиц в совершении умышленного преступления. Представим себе, что произошло крушение железнодорожного поезда , причем выяснилось, что причина крушения заключалась в том, что рабочие, поправлявшие пути, уходя на отдых оставили на нем, по явной неосторожности, старые рельсы, инструменты, а недавно принятый на работу сторож, который наблюдал за путем, хотя и заметил опасность, грозившую поезду, но благодаря своей неопытности или глупости не сумел выставить предостерегательного знака. Мы привлечем рабочих к ответственности, виновных в загромождении пути, сторожа, не выставившего надлежащего знака, и, может быть, даже лицо, определившего на службу заведомо некомпетентного сторожа, но можем ли мы признать этих лиц и по закону и по существу дела соучастниками? Постановка вопроса конечно не изменится, когда мы предположим, что неосторожная деятельность обвиняемых была и одновременна и даже однородна. Зажегший по неосторожности легко воспламеняющийся материал и присутствующий при этом, схвативший по растерянности емкость с керосином и поливший зажженное, могут каждый отвечать за неосторожность, но не будут соучастниками.

Являясь умышленной, деятельность любого соучастника, включая исполнителя и пособника, характеризуется всегда прямым умыслом. Выразив желание совместно совершить преступление и направляя свою деятельность на реализацию намерения, очерченного рамками сговора, лицо не может не желать достижения преступного результата, то есть его психическое отношение к содеянному всегда выражается в виде прямого умысла.

В УК РФ законодатель не воспринял идею выделения наряду с институтом соучастия и неосторожного сопричинения общественно опасных последствий как самостоятельного института, что создает определенные сложности для дифференциации ответственности и индивидуализации наказания сопричинителей вреда. Учитывая более высокую степень общественной опасности такого рода действий по сравнению с индивидуально действующим неосторожно субъектом, он предусмотрел в ряде статей Особенной части УК в качестве квалифицирующих деяния обстоятельств причинение вреда в результате ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей (ст. 109, 118, 122, 238 и т.д.). Таким образом, правоприменительные органы получили возможность более строгой оценки случаев неосторожного сопричинения.

Большинство авторов вторым субъективным признаком называют согласованность волеизъявлений соучастников. «Умышленное совместное участие», исходя из содержания умысла в ст. 25, означает, во-первых, осознание каждым соучастником общественно опасного характера своего собственного поведения и общественно опасного характера поведения других соучастников (по меньшей мере одного из них) плюс осознание объективной взаимосвязи своего поведения с поведением других соучастников (по меньшей мере одного); во-вторых, предвидение преступного результата от соединенных усилий; в-третьих, желание или сознательное допущение того, что этот результат будет достигнут именно путем сложения усилий всех соучастников или, по меньшей мере, усилий двух из них.

Из приведенных положений следует, что первые два из них составляют своеобразие интеллектуального элемента умысла при соучастии в преступлении. В теории уголовного права и практике применения норм о соучастии в преступлении он получил наименование взаимной осведомленности соучастников (по меньшей мере двух из них) о преступном характере их поведения и взаимосвязанности последнего. Третье же положение отражает специфику волевого элемента умысла при соучастии. В теории и практике уголовного права он получил наименование согласованности волеизъявлений соучастников (по меньшей мере двух из них) в отношении общего для них преступного результата. Согласованность, соответствующая волевому моменту умысла, состоит во взаимном выражения намерения и желания лица участвовать в совершении преступления вместе с другим лицом. По мнению Н.С. Таганцева «Соглашение, как выражение объединения в виновности, должно предшествовать учинению преступного деяния, по крайней мере предшествовать тому акту, в котором выразилось участие данного обвиняемого. Но это соотношение между решимостью действовать сообща и действительным участием, так же как и при совершении отдельного преступления, может иметь различные оттенки». Это означает, что соучастие может возникнуть как предварительно, так и во время выполнения преступления.

Соглашение – это сговор. Соучастие возникает именно с момента сговора, содержание и формы которого могут быть разнообразными. По содержанию он может быть заключен на определенное время или только лишь на совершение одного преступления. Соглашение может относиться к определенному роду преступной деятельности или к разным родам одновременно. Как уже было сказано сговор может быть предварительным, то есть состоявшийся до начала совершения преступления, либо осуществленным в процессе такого совершения до его окончания. Сам по себе предварительный сговор уже является уголовно наказуемым деянием (ст. 30 УК РФ). В случаях прямо указанных в законе соглашение, т.е. сговор является оконченным преступлением (ст. 209, 210 УК РФ) – бандитизм и организация преступного сообщества (преступной организации).

Названные два субъективных признака соучастия в преступлении, т.е. взаимная осведомленность и согласованность в указанном понимании, непосредственно и однозначно вытекают из УК (ст. 25, 32). Это в полной мере согласуется с взаимоотношением философских категорий объективного и субъективного, а также с взаимоотношением уголовно-правовых понятий деяния и виновного отношения к нему (ст.14,25,32).

По мнению профессора Б.В. Здравомыслова, в связи с изложенным выше нельзя признать обоснованными попытки иной трактовки субъективных признаков соучастия в преступлении. Это прежде всего касается концепции так называемой минимальной (односторонней) субъективной связи, согласно которой для наличия соучастия в преступлении достаточно того, что подстрекатель и пособник знают о преступной деятельности исполнителя, и вовсе не обязательно, чтобы исполнитель знал об их деятельности.

К сожалению, эта концепция периодически появляется в учебниках по Общей части уголовного права. Она имела определенные основания в уголовном законодательстве до 1958 г. Однако в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, принятых в 1958 г., и в изданных вслед за ними уголовных кодексах союзных республик, а также в ныне действующем уголовном законодательстве она не имеет достаточного основания. Но дело в том, что ситуации, на которых основываются сторонники этой концепции, конечно, не всегда и во всем безразличны для уголовного закона, однако даже значительное их сходство в отдельных случаях с соучастием в преступлении не должно служить основанием для их отождествления. Квалификация таких случаев, как соучастие в преступлении, свидетельствовала бы о возрождении аналогии уголовного закона, о переносе специальных положений закона об ответственности за соучастие в преступлении на деятельность, специально и прямо им не предусмотренную. Становится поэтому очевидным, что усилия сторонников этой концепции должны быть нацелены не на отождествление с соучастием в преступлении случаев, на которых они основываются, а на создание в законе специальной нормы, предусматривающей ответственность за таковые (вне рамок института соучастия).

После того, как законоприменитель убедится, что все признаки соучастия имеют место быть и они полностью подтверждены, только после этого можно действия определенного круга лиц квалифицировать как соучастие. Если хотя бы один из признаков отсутствует, либо не подтвержден, в действиях лиц, совершивших общественно опасное деяние, то определять в их действиях соучастие ни в коем случае нельзя.

Заключение.

В процессе написания данной работы я рассмотрела различные источники, в которых освещен вопрос «соучастие в преступлении» и пришла к выводу о том, что именно этот вопрос до конца не осознан и не изучен. Как известно, институт, а точнее сказать явление «соучастие» известно довольно давно, так как любую деятельность человека сопровождали трудности и человек на протяжении всей своей истории справлялся с ними по разному. Кто-то придумывал различные приспособления для облегчения своего труда, но многие прибегали к помощи друг друга и тем самым облегчали решения своих задач. Практически любое преступление легче совершить совместными усилиями. При совершении преступления группой лиц всегда возрастает общественная опасность такого преступления, увеличивается ущерб, причиняемый преступлением.

На протяжении всей своей истории человек и соответственно общество, в котором он существовал, боролось с преступностью и в частности с групповыми его проявлениями. Совершенствовалось и законодательство. Но во все времена групповое совершение преступления наказывалось строже, чем единичное. В начале 20-го века уже четко сложились уголовно-правовые нормы, касающиеся групповой преступности.

В нынешнем уголовном законодательстве вопросу соучастия посвящена отдельная глава уголовного кодекса. В предыдущем уголовном кодексе, действующем до 1997 г. вопросу соучастия была отведена только одна статья. В ней содержалось немного о понятии соучастия, о видах соучастников и вкратце было сказано об ответственности соучастников. Ныне действующее законодательство заметно продвинулось по сравнению с прежним уголовным кодексом. Во-первых, заметно более полно говорится о самом понятии соучастия, во-вторых, описаны виды соучастников, имеется статья, в которой раскрывается ответственность соучастников и, пожалуй самое главное, статья, в которой говорится о видах соучастия. В этой статье раскрывается понятие о группах лиц, которые объединились для совершения того или иного преступления. Это позволяет правильно оценить преступное поведение соучастников. Так же появилась абсолютно новая норма, определяющая действия соучастников и их ответственность, когда один из соучастников совершил действие, не предусмотренное их соглашением. Ранее такой нормы в отечественном уголовном праве не существовало. Эта статья охватывает действия только исполнителя и называется «Эксцесс исполнителя».

Однако, на мой взгляд, в нашем уголовном законодательстве немало упущений. Непосредственными задачами уголовного закона являются: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды. Конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также устранение причин и условий совершения преступлений. [27]
Общая же, непосредственная цель уголовного закона заключается в удержании неопределенного круга лиц от совершения преступлений.

Для лиц, склонных к совершению преступления, наибольшее значение среди обще предупредительных факторов имеют факторы правового контроля, т.е. чувство дискомфорта, страха перед неблагоприятными последствиями преступного поведения. Основное место занимает страх перед привлечением к уголовной ответственности.

Необходимо разработать и осуществить целый комплекс мер правового, организационно-тактического и иного характера. Одной из основных проблем, не позволяющей эффективно расследовать преступления, в частности, совершенные в соучастии, является несовершенство действующего уголовного законодательства. Следовательно, наиболее важным моментом является укрепление законодательной базы, и прежде всего, уголовного закона.

Несмотря на то, насколько более подробно и детально в действующем Уголовном кодексе определено понятие соучастия в преступлении, его виды, формы и т.д., по сравнению с предыдущим кодексом, тем не менее, научные публикации и материалы уголовных дел показывают, что в пределах одного и того же правоохранительного органа встречаются различные взгляды на квалификацию преступления в соучастии.

Следует иметь ввиду, что законодательные упущения и ошибки следственно-судебной практики, используются виновными и снижают эффективность применения закона.

Сегодня многие ученые-правоведы подчеркивают одну из причин неэффективности борьбы с организованными преступлениями в несовершенстве уголовного закона. С принятием УК РФ 1996 г. реформа уголовного права не завершилась и должна продолжаться.[28]
Вносятся различные предложения о дополнении и изменении действующих норм с целью обеспечения соответствующей уголовно-правовой базой для борьбы с организованной преступностью.

Подводя итоги, с учетом всего сказанного в моей работе, я хотела бы выделить несколько самых важных, на мой взгляд, моментов. Во-первых, я считаю, что законодатель должен максимально привести уголовной закон в такой вид, при котором разные законоприменители не могли бы по разному трактовать и применять уголовный закон, чтобы как можно меньше было всевозможных «лазеек». Во-вторых, я считаю, что ст. 33 УК РФ должна быть расширена, а точнее, с учетом следственной и судебной практики, должна содержать максимально четкие и подробные понятия видов соучастников преступления, для того, чтобы уменьшить на практике количество ошибок при квалификации видов соучастников преступления. В-третьих, я считаю, что санкция за преступление в соучастии должна быть строгой и фиксированной (для чего очень важен предыдущий пункт). Например: Статья 105. Убийство

1. …

2. Убийство: …

ж) совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой наказывается лишением свободы на срок: исполнитель –20 лет, организатор – 20 лет, подстрекатель –15 лет, пособник – 10 лет.

Но при этом, если настолько ужесточить ответственность за преступление в соучастии, обязательно надо усовершенствовать законодательную базу и меры предупредительного характера. А именно, следовало бы предусмотреть норму , стимулирующую деятельное раскаяние рядовых участников организованных групп и преступных сообществ, не принимавших участие в организации этих структур и совершении конкретных преступлений, освобождением от уголовной ответственности. [29]
Эта мера предусматривала бы гарантии для лиц, оказывающих помощь правоохранительным органам, и укрепила бы профилактическую направленность правовой нормы.

Необходим разумный компромисс, не противоречащий задачам и целям уголовной политики и оправданный практикой. Поэтому я поддерживаю точку зрения Х. Аликперова, который считает, что в Уголовном законодательстве наряду с карательными нормами должны получить распространение и поощрительные нормы, освобождающие виновных от уголовной ответственности либо существенно снижающие наказание в случае деятельного раскаяния.[30]
Я также поддерживаю мнение Г.М. Миньковского, полагающего, что «ориентация политики борьбы с преступностью на правовые ценности и реализацию этих ценностей предполагает правовое регулирование, в частности, таких вопросов, как … компромисс с обвиняемым в интересах изобличения организаторов преступлений (статус «привилегированного свидетеля»); обеспечение правовых гарантий безопасности от уголовного преследования лиц, внедряющихся по поручению правоохранительных органов в преступные группы в целях разоблачения и принужденных исполнять определенные роли в деятельности группы…».[31]

Такой компромисс и сотрудничество в ряде случаев неизбежны в силу сложности привлечения к уголовной ответственности организаторов и руководителей преступных групп.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Нормативно-правовые документы.

1.1. Конституция Российской Федерации. М.: изд. Новая волна., 2000. 64 с.

1.2. Уголовный кодекс Российской Федерации. – СПб.: Питер, 2003. – 192 с. – Серия «Закон и комментарии»

1.3. Уголовный кодекс РСФСР от 1 января 1961 г., с измен., и доп. на 1 марта 1994 г.

1.4. Уголовно процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г., вводится в действие с 1 июля 2002 г., изд-во Юрайт, М. 2002 г.

2. Специальная литература.

2.1. Комментарии к Уголовному кодексу Российской Федерации. М.: Юрид. Лит., 1996 г. ответ. Ред. И.Л. Марогулова., с. 22-27.

2.2. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М.: Юрид. Лит., 1971 г. с. 47-53.

2.3. Уголовное право.: Учебник (под ред. Проф. Л.Д. Гаухмана, проф. Л.М. Колодкина и проф. С.В. Максимова. М.: Юриспруденция, 1999. С. 148-174.

2.4. Таганцев Н.С. Русское Уголовное право.: Лекции., часть общая т. 1 ответств. Ред. Проф. Н.И. Загородников. М.: Наука, 1994. С. 327-347.

2.5. Организованная преступность, законодательные, уголовно-процессуальные, криминалистические аспекты.: Учебник (под ред. Е. Строгоновой. СПб.: Питер, 2002.

2.6. Уголовное право: Учебник для юр. Вузов / Под ред. Засл. Деят. Науки РФ, д.ю.н., проф. Н.И. Ветрова, проф. Ю.И. Ляпунова. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Юриспруденция, 2001. – 640 с.

2.7. В.А. Григорьев. Соучастие в преступлении по уголовному праву Российской Федерации.: Учебное пособие. Министерство внутренних дел Российской Федерации, Уфимская высшая школа. Уфа. 1995 г. с. 10-15.

2.8. С.Ф. Милюков. Российское уголовное законодательство: Опыт критического анализа.: Монография. СПбИВЭСЭП, Знание, СПб 2000 г. с. 79

2.9. Ф.Г. Бурчак. Соучастие: социальные, криминологические и правовые проблемы. Киев., 1986 г. с. 92

2.10. Н.Г. Иванов. Групповая преступность: содержание и вопросы законодательного регулирования.: Государство и право № 8. 1996 г. с. 10

2.11. Н.Г. Иванов. К вопросу о понятии группы в российском уголовном праве. Государство и право № 11. 2000 г. с. 47

2.12. А.В. Успенский. Проблема обоснования причинной связи при соучастии в совершении преступления.: Вестник Московского Университета. М. 1998 № 5 С. 110.

2.13. М.И. Ковалев. Уголовное право. Общая часть. М.: ИНФРА М – НОРМА. 1997. С. 230-231.

2.14. И.А. Шулина. Организованное убийство (уголовно-правовая и криминологическая характеристика). / Под ред. Заслуженного юриста РФ, доктора юридических наук, профессора В.С. Прохорова. СПб.: Нестор, 2002. 135 с.

2.15. Иванов Н.Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве. Саратов, 1991. С. 8.

2.16. Шишов О.Ф. Становление и развитие науки уголовного права в СССР. М., 1981. С. 58.

2.17. Милюков С.Ф. Реформа уголовного права состоялась? Весы Фемиды. 1996. № 1. С. 6 – 7.

2.18. Елеонский Е.А. Поощрительные нормы уголовного права. Хабаровск, 1984. С. 77 – 84.

2.19. Аликперов Х. Поощрительные нормы в борьбе с преступностью // Соц. Законность. 1991. № 8. С. 27.

2.20. Российское уголовное право. В двух томах. Том 1. Общая часть / Под. Ред. А.И. Рарога. – М.: Профобразование. 600 с. 2001. С. 249 – 307.

2.21. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под. Ред. Проф. Б.В. Здравомыслова. – Изд. 2-е, перераб. и доп. – М.: Юристъ, 2001. – 480 с. С. 240-269.

2.22. Галиакбаров Р.Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар. 2000. С. 42 – 47.

[1]
Групповая преступность: содержание и вопросы законодательства регулирования. Н.Г. Иванов 1996 г. Журнал Государство и право. С. 10

[2]
Шулина И.А. Организованоое убийство (уголовно-правовая и криминологическая характеристика). / Под. Ред. Проф. В.С. Прохорова. СПб.: Нестор, 2002. С. 8

[3]
Иванов Н.Г. Понятие и форма соучастия в советском уголовном праве. Саратов, 1991. С. 8

[4]
Шулина И.А. Организованоое убийство (уголовно-правовая и криминологическая характеристика). / Под. Ред. Проф. В.С. Прохорова. СПб.: Нестор, 2002. С. 8

[5]
Шулина И.А. Организованоое убийство (уголовно-правовая и криминологическая характеристика). / Под. Ред. Проф. В.С. Прохорова. СПб.: Нестор, 2002. С. 12

[6]
Там же.

[7]
Там же.

[8]
Шишов О.Ф. Становление и развитие науки уголовного права в СССР. М., 1981. С. 58

[9]
Шулина И.А. Организованоое убийство (уголовно-правовая и криминологическая характеристика). / Под. Ред. Проф. В.С. Прохорова. СПб.: Нестор, 2002. С. 18

[10]
Эстрин А.Я. Уголовный кодекс и «Руководящие начала» по уголовному праву РСФСР. Еженедельник советской юстиции. 1922. № 3. С. 2

[11]
Шулина И.А. Организованоое убийство (уголовно-правовая и криминологическая характеристика). / Под. Ред. Проф. В.С. Прохорова. СПб.: Нестор, 2002. С. 18

[12]
Там же.

[13]
Основы законодательства Союза СССР и союзных республик. М., 1987. С. 402 – 403

[14]
Уголовный кодекс РФ. – СПб.:Питер, 2003. – 192 с. – Серия «Закон и комментарии» С. 32

[15]
Н.С. Таганцев. Русское Уголовное право: Лекции., часть общая т. 1 отв. Ред. Проф. Н.И. Загородников. М.: Наука, 1994. С. 116

[16]
Ковалев М.И. Уголовное право. Общая часть. М.: ИНФРА М-НОРМА. 1997. С.230-231

[17]
Галиакбаров Р.Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар. 2000. С. 42 – 47.

[18]
Н.С. Таганцев. Русское уголовное право: Лекции., Часть общая. Т. 1 отв. Ред. Проф. Н.И. Загородников. М.: Наука, 1994. С. 327 – 347.

[19]
Шулина И.А. Организованное убийство (уголовно-правовая и криминологическая характеристика). / Под ред. Профессора В.С. Прохорова. СПб.: Нестор, 2002. С. 46

[20]
Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство: Опыт критического анализа. СПб. 2000. С. 79

[21]
Бурчак Ф.Г. Соучастие: социальные, криминологические и правовые проблемы. Киев., 1986 г. С. 92

[22]
Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. Проф. Б.В. Здравомыслова. – М.: Юристъ, 2001. – С. 288

[23]
Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. Проф. Б.В. Здравомыслова. – М.: Юристъ, 2001. – С. 288

[24]
Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. Проф. Б.В. Здравомыслова. – М.: Юристъ, 2001. – С. 288

[25]
Российское уголовное право. В двух томах. Том 1. Общая часть / Под ред. Проф. А.И. Рарога. – М. Профобразование. 2001. С. 251

[26]
Российское уголовное право. В двух томах. Том 1. Общая часть / Под ред. Проф. А.И. Рарога. – М. Профобразование. 2001. С. 251

[27]
Уголовный кодекс РФ. – СПб.: Питер, 2003. – С. 22

[28]
Милюков С.Ф. Реформа уголовного права состоялась? Весы Фемиды. 1996. № 1. С. 6 – 7

[29]
Елеонский Е.А. Поощрительные нормы уголовного права. Хабаровск, 1984. С. 77 – 84.

[30]
Аликперов Х. Поощрительные нормы в борьбе с преступностью // Соц. Законность. 1991. № 8. С. 27.

[31]
Шулина И.А. Организованоое убийство (уголовно-правовая и криминологическая характеристика). / Под. Ред. Проф. В.С. Прохорова. СПб.: Нестор, 2002. С. 18