Проблема бесконечности и
своеобразие античной диалектики. Апории Зенона
Зенон выдвинул ряд парадоксальных положений, которые получили название
апорий (“апория” в переводе с греческого означает
“затруднение”, “безвыходное положение”). С их помощью он
хотел доказать, что бытие едино и неподвижно, а множественность и движение не
могут быть мыслимы без противоречия, и потому они не есть бытие.
Первая из
апорий – “Дихотомия” (что в переводе с греческого означает
“деление пополам”) доказывает невозможность мыслить движение. Зенон
рассуждает так: чтобы пройти какое бы то ни было, пусть даже самое малое
расстояние, надо сначала пройти его половину, а прежде всего – половину этой
половины и т.д. без конца, поскольку любой отрезок линии можно делить до
бесконечности.
На таком же допущении бесконечности элементов непрерывной величины
основана и другая апория Зенона – “Ахиллес и черепаха”. Зенон
доказывает, что быстроногий Ахиллес никогда не сможет догнать черепаху, потому
что, когда он преодолеет разделяющее их расстояние, черепаха проползет еще
немного вперед, и так всякий раз до бесконечности.
В третьей апории – “Стрела” – Зенон доказывает, что летящая
стрела на самом деле покоится и, значит, движения опять-таки нет. Он разлагает
время на сумму неделимых моментов, отдельных “мгновений”, а
пространство – на сумму неделимых отрезков, отдельных “мест”.
В
каждый момент времени стрела, согласно Зенону, занимает определенное место,
равное ее величине. Но это означает, что она в каждый момент неподвижно
покоится, ибо движение, будучи непрерывным, предполагает, что предмет занимает
место большее, чем он сам.
Значит, движение можно мыслить только как сумму
состояний покоя, и, стало быть, никакого движения нет, что и требовалось
доказать. Таков результат, вытекающий из допущения, что протяженность состоит
из суммы неделимых “мест”, а время – из суммы неделимых
“мгновений”.
Таким образом, как из допущения бесконечной делимости пространства
(наличия бесконечного количества “точек” в любом отрезке), так и из
допущения неделимости отдельных “моментов” времени Зенон делает один
и тот же вывод: ни множество, ни движение не могут быть мыслимы непротиворечиво,
а посему они не существуют в действительности, не являются истинными, а
пребывают только во мнении.
Апории Зенона нередко рассматривались как софизмы, сбивающие людей с
толку и ведущие к скептицизму. Характерно одно из опровержений Зенона философом
Антисфеном. Выслушав аргументы Зенона, Антисфен встал и начал ходить, полагая,
что доказательство действием сильнее всякого словесного возражения.
Несмотря на то, что с точки зрения здравого смысла апории Зенона могут
восприниматься как софизмы, на самом деле это – не просто игра ума: впервые в
истории человеческого мышления здесь обсуждаются проблемы непрерывности и
бесконечности. Зенон сформулировал вопрос о природе континуума (непрерывного),
который является одним из “вечных вопросов” для человеческого ума.
Апории Зенона сыграли важную роль в развитии античной диалектики, как и
античной науки, особенно логики и математики. Диалектика единого и многого,
конечного и бесконечного составляет одну из наиболее важных заслуг Платона, в
чьих диалогах мы находим классические образцы древнегреческой диалектики.
Интересно, что понятие актуально бесконечного, введенное Зеноном для того,
чтобы с его помощью доказать от противного основные положения онтологии
Парменида, было исключено из употребления как в греческой философии (его не
признавали ни Платон, ни Аристотель), так и в греческой математике.
И та и
другая оперировали понятием потенциальной (существующей в возможности)
бесконечности, то есть бесконечной делимости величин, но не признавали их
составленности из бесконечно большого числа актуально данных (существующих в
данный момент) элементов.
Итак, в понятии бытия, как его осмыслили элеаты, содержится три момента:
1) бытие есть, а небытия нет;
2) бытие едино, неделимо;
3) бытие познаваемо, а небытие непознаваемо: его нет для разума, а значит,
оно не существует.
Понятие единого играло важную роль также у пифагорейцев. Последние
объясняли сущность всех вещей с помощью чисел и их соотношений, тем самым
способствуя становлению и развитию древнегреческой математики. Началом числа у
пифагорейцев выступало единое, или единица (“монада”).
Определение
единицы, как его дает древнегреческий математик Евклид в VII книге
“Начал”, восходит к пифагорейскому: “Единица есть то, через что
каждое из существующих считается единым” [1]. Единое, согласно пифагорейскому
учению, по своему статусу выше множественности; оно служит началом
определенности, дает всему предел, как бы стягивая, собирает множественное.
Современность античного космоса в свете синтетических воззрений а. ф. лосева
УДК 1(09)
СОВРЕМЕННОСТЬ АНТИЧНОГО КОСМОСА В СВЕТЕ СИНТЕТИЧЕСКИХ ВОЗЗРЕНИЙ А. Ф. ЛОСЕВА
© 2021 Е. А. Григорьева
аспирант каф. философии e-mail: sakyra86@bk.ru
Курский государственный университет
В статье на основе анализа работ А. Ф. Лосева раскрывается проблема взаимозависимости человека и Космоса, рассматривается вопрос о переосмыслении места человека во Вселенной в рамках постнеклассической рациональности. Подчеркивается созвучие античного миропонимания и современных космологических представлений. Делается вывод об актуальности идей А. Ф. Лосева в контексте тенденции возвращения к античному типу рациональности в современных космологических концепциях.
Ключевые слова: античная философия, Космос, Вселенная, антропокосмизм, антропный принцип, современная космология, постнеклассическая рациональность.
У проблемы античности с точки знания современности или «античности как современности» есть несколько сторон, едва ли не одинаково важных. Все, чем мы занимаемся и восторгаемся, от математических теорем до театрального искусства, коренится в том, что было сделано в Древней Греции. Античности в нашем современном мире гораздо больше, чем мы себе представляем. Мы превратили античность в далекую культуру, куда и не заглядываем, и тем не менее, она вместе с нами. С другой стороны, античность обладает своей самостоятельной и нерушимой спецификой, игнорировать которую никак невозможно.
В связи с этим интересно обратиться к философскому наследию А. Ф. Лосева, в частности, к его работе «Античный космос и современная наука» (1927) (далее -«Античный космос»), не утратившей своей актуальности и по сей день. В этой книге исследуются принципы существования предметной действительности и её осмысления в том виде, как они были представлены в древнегреческой философии. Это исследование осуществлялось Лосевым в процессе реконструкции идеальной схемы античного космоса в его типичных чертах и в аспекте достижений физических наук в начале ХХ века.
Применение диалектического метода в «Античном космосе» дало Лосеву возможность говорить о созвучии некоторых умозрений античных философов теоретическим выводам естественных наук начала ХХ века. В предисловии к «Античному космосу» он в четкой форме обозначил различия между античной диалектикой и современным ему мышлением.
К особенностям античной диалектики Лосев относил: (1) принцип отличия как основу для мышления вообще, (2) непосредственно связанное с этим принципом учение о противоположностях, (3) доктрину о сверхбытийном и сверхмыслимом Первоедином как источнике и бытия и познания и (4) указание на область преимущественного применения античной диалектики – сферу чистого мышления [Лосев 1993: 412]. Для понимания космологической философии античности важную роль играет учение о Логосе, который является одновременно и объективным, и субъективным элементом. Современность же, согласно А. Ф. Лосеву, нуждается не в новых мифах или в критике старых, а ей нужно понять, что не только диалектика объясняет мифологию, но и мифология вскрывает последнюю тайну диалектики, что Миф и Логос нуждаются друг в друге и реально переходят друг в друга.
Согласно А. Ф. Лосеву, античная концепция Космоса предельно гармонична; сам этот термин указывает на лад, строй, порядок, красоту. Обосновывая свою мысль, Лосев обращается к «Тимею» Платона, в котором приходит к выводу: главное для человеческой души – подражать движению небесных тел, ибо они прекрасно вращаются целую вечность и небо всегда одинаково симметрично, гармонично, безо всякого нарушения. «Этот космос вечно переходил от хаоса к всеобщему оформлению и от этого последнего к хаосу. Подобное вечное круговращение хаоса и космоса было в античности не только понятно и убедительно, но также успокоительно и утешительно» [Лосев 1969: 323]. Лосев показывает, что платоновское представление Космоса характерно для античного миропонимания в целом: «телесно-пластический» Космос у главного оппонента Платона -Аристотеля есть вечная осуществленность Единого, Ума и Души, и в то же время наилучшее и наипрекраснейшее произведение искусства и воплощение божественной красоты.
Возможно, что именно в тяготении человека к Космосу, в стремлении к преодолению хаоса заключается непреходящее значение не только искусства, но и опыта тех или иных исторических культур. На примере сопоставления ограниченного мира -космоса античности – и безграничного пространства – хаоса новоевропейской культуры -это очень рельефно продемонстрировал Лосев: «Допустим, что мир бесконечен и только бесконечен. Если что-нибудь не имеет конца, следовательно, оно не имеет границы и формы. Если что-нибудь не имеет границы и формы, значит, оно ничем не отличается от всего прочего. Но если оно не отличается от всего прочего, то, следовательно, невозможно установить, существует ли оно вообще или нет. Итак, если мир бесконечен, то это значит, что ровно никакого мира не существует» [Лосев 1993: 510]. Новоевропейская космология, а вслед за ней и новоевропейское сознание в целом рассматриваются как движущиеся по пути устранения мира. Последовательное признание бесконечности и только бесконечности мира делает такую категорию человеческого опыта, как «Космос», попросту ненужной. «Механика Ньютона, – утверждает А. Лосев, – построена на гипотезе однородного и бесконечного пространства. Мир не имеет границ, т. е. не имеет формы. Для меня это значит, что он – абсолютно невыразителен, нерельефен. Неимоверной скукой веет от такого мира…» [Лосев 1994: 194].
Античный космос рассматривался Лосевым как прибежище для того опыта миропонимания, в котором человек пытается сохранить не только свою соразмерность миру, но и сам мир. Таким образом, человек рассматривался как нечто включенное в более широкий контекст бытия, всецело подчиняющийся законам «космической», то есть природной, упорядоченности.
Аналогично и в современной физике и космологии все чаще стали говорить об антропном принципе, согласно которому наша Галактика устроена таким образом, что допускает возможность появления человека. В этом смысле человек – космический феномен, органический элемент Космоса. Во Вселенной действует антропный принцип, согласно которому то, что «мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей. Хотя наше положение не обязательно является центральным, оно неизбежно в некотором смысле привилегированное» [Кузнечик 2004: 18]. Как известно, существуют «слабые» и
«сильные» интерпретации этого принципа. «Слабая» интерпретация: наше положение во Вселенной с необходимостью является привилегированным в том смысле, что оно должно быть совместимо с нашим существованием в качестве наблюдателей. «Сильная» интерпретация: Вселенная должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей. Антропный принцип ставит в определенную зависимость человека и фундаментальные мировые константы, которые определяют действия законов тяготения, электромагнетизма, сильных и слабых взаимодействий элементарных частиц. Поэтому сегодня закономерен интерес к древнему
космоантропному принципу зависимости человека от Космоса и Космоса от человека, закономерны попытки переосмысления места человека во Вселенной, которое, казалось, окончательно определено еще классической наукой. Однако чем больше человек с помощью научных методов и приборной техники вглядывался в небо, тем сильнее свершалось его отчуждение от природы. Космос стал враждебен человеку, в нем видится угроза бытию общества. И в результате современный человек испытывает, с одной стороны, – ужас космического одиночества, а с другой – «дерзкое неуважение к Вселенной» [Ахутин 1988: 127]. Как указывает А. Ф. Лосев, в раннегреческой философии нет такого существенного различия между космосом и человеком. «То, что имеется в космосе, имеется и в человеке, а то, что есть в человеке, имеется и в космосе. Макрокосм и микрокосм — одно и то же» [Лосев 1963: 437].
Единство микро- и Макрокосмоса находит свое отражение в современной космологии. Под микрокосмосом здесь понимается мир элементарных частиц, физические свойства которых описывает квантовая теория. Для изучения Макрокосмоса современная физика пользуется общей теорией относительности. В XX в. многие замечательные ученые – Эйнштейн, Гейзенберг, Эддингтон, Паули – посвятили десятилетия своей жизни разработке единой теории, которая объединяла бы, как и в древней философии, микрокосмос с Макрокосмосом. Теория элементарных частиц и космологическая теория столь тесно стали сопрягаться, что критерием истинности теории элементарных частиц стала выступать ее проверка на «космологическую полноценность». Возникло близкое античности понимание того, что все связано со всем, «все во всем» [Асмус 1971: 433].
Таким образом, современная физика и космология внесли в постнеклассическую рациональность элементы, аналогичные античной рациональности. Они впустили в пространство своих научных построений вопросы, которые в классической и неклассической науке относились к философским: почему Вселенная устроена так, а не иначе, почему во Вселенной все связано со всем и т. д.
В связи с подобием Макро- и микрокосмосов в учениях ранних греческих философов необходимо обратить внимание на интересную закономерность: как только мыслители определяли некую сущность всех окружавших их вещей в природе, жизни, так они сразу же переносили это сущее и на всю Вселенную. В современной космологии тот же тип тождества, «структурные характеристики Вселенной как целого отождествляются с соответствующими характеристиками ее наблюдаемой части» [Трофименко 2004: 6].
Итак, мы видим, что космологические интуиции античных философов находят свое отражение в некоторых вопросах современной космологии: в единстве строения элементарных частиц и метагалактик, в возникновении Вселенной из вихря, в антропном космологическом принципе.
В начале XXI века проблема освоения Вселенной (Космоса) привлекает внимание не только ученых-естествоиспытателей, но и гуманитариев. Думается, что одна из причин связана с такими традициями европейского культурного сознания, для которых важна и существенна связь (соизмерение) человека как микрокосма и Вселенной как Макрокосма. Другая причина связана с естественным ходом современной научно-технической цивилизации, с обращением науки к изучению новых объектов, систем, главным признаком которых является открытость и саморазвитие, причем во многие в качестве компонента включен человек. Идея о том, что Вселенная может приобрести не только объектное, но и «человеческое» измерение ещё недавно была чужда науке. И в прошлом она проявлялась большей частью неосознанно, в синкретических моделях космического единства. В современном «постнеклассическом» мире эта идея становится одной из доминирующих.
Наши представления о космосе в настоящее время находятся в состоянии бурного, можно сказать, революционного развития. Ученые рассматривают возможность существования параллельных миров, основные свойства которых – число измерений,
фундаментальные постоянные, физические законы – могут радикально отличаться от наших. Однако, несмотря на освоение принципиально новых идей в целом в современной космологии четко прослеживается тенденция возвращения к античной рациональности. Античная философия подняла проблемы, которые более чем на два с половиной тысячелетия определили тематику всей последующей европейской философии. И здесь хотелось бы привести А. А. Любищева: «Следуя великому диалектическому закону развития науки, в этом прогрессе неоднократно придется возвращаться к великим мыслителям прошлого, начиная с мыслителей несравненной Эллады. Прошлое науки -собрание недостроенных архитектурных ансамблей, многие из которых не были закончены не из-за несовершенства замысла, а из-за технической и экономической несвоевременности» [Любищев 2000: 89].
Подводя итоги наших размышлений о влиянии античной философии и культуры на современную космологию и философию, следует отметить следующее. Во-первых, понятие «Вселенная в целом» родственно, собственно говоря, античному понятию Космоса (от греческого кооцо^ – мироздание). Во-вторых, научное знание в настоящее время приобретает черты метафизического знания, т.е. знания, полученного только с помощью ума (хотя в отличие от античности, ум в космологической науке является умом исключительно человеческим и не связан с космическим Логосом). В-третьих, критериями истинности космологической теории становятся, как правило, внутринаучные критерии, которые базируются на таких принципах разума, как целесообразность, соразмерность, гармония. В-четвертых, следует сказать, что в современной космологии все чаще стали говорить о роли и месте человека во Вселенной, что также свойственно античному пониманию Космоса. В-пятых, современная космология впервые со времен греческой натурфилософии сформулировала вопрос «почему?», а не «как?», который до этих пор главенствовал в традиционной космологии. Как нам известно, вопрос «почему?» в отношении физических объектов есть вопрос о первоначалах и первопричинах, поставленных еще античным философом Аристотелем. И, наконец, в-шестых, подобие античному типу рациональности обнаруживается также и в том, что начинает размываться граница между теорией элементарных частиц и теорией Вселенной. Стало формироваться убеждение, что элементарная частица в каком-то отношении столь же тотальна, как и весь мир, что она и есть другой полюс Космоса.
Таким образом, как мы видим, идея о современности концепции античного космоса, выраженная в работах А. Ф. Лосева, написанных почти столетие назад, оказывается актуальной и в настоящее время.
Библиографический список
Асмус В. Ф. Избранные философские труды // Очерки истории диалектики в новой философии: в 2 т. Т.2. М., 1971
Ахутин А. В. Понятие «природа» в античности и в Новое время. М.: Мысль, 1988 Кузнечик О. П. Астрономия и современная картина мира // Великие преобразователи естествознания: Жорес Алферов. Мн.: БГУИР, 2004
Лосев А. Ф. История античной эстетики. Т. 2. Софисты. Сократ. Платон. М.: Мысль,
1969
Лосев А. Ф. Античный космос и современная наука // Лосев А.Ф. Бытие – Имя -Космос. М.: Мысль, 1993
Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Миф – Число – Сущность, М.: Мысль, 1994 Лосев А. Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. М.: Мысль, 1963 Трофименко А. П. Глобальная энергия Вселенной // Великие преобразователи естествознания: Жорес Алферов. Мн.: БГУИР, 2004
Любищев А. А. Линии Демокрита и Платона в истории культуры. СПб.: Алетейя, 2000
