Традиции и новации в развитии современной высшей школы: интеграция или оппозиция? – тема научной статьи по наукам об образовании читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

Содержание

Введение

Глава 1. Монашество в XI веке: истоки и первые шаги

.1 Исторический экскурс в православное монашество Востока

.2 Первые монашествующие в Древней Руси

.3 Возникновение монастырей в Киевской Руси

.4 Преподобный Феодосий и Киево-Печерский монастырь

.5 Монастыри на Руси в XI веке

Глава 2. Монашество на Руси до преподобного Сергия Радонежского

.1 Монастыри на Руси в XII-XIII вв.

.2 Общественная деятельность монастырей

.3 Просветительская деятельность монастырей

Заключение

Литература

Введение

Актуальность темы. «Будьте совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть» (Мф. 5, 48). Послушная своему Божественному Основателю, Церковь Христова вот уже без малого две тысячи лет стремится к достижению не достижимого без благодати Божией идеала совершенства, заданного Господом в Нагорной проповеди и лежащего в основании великой христианской аскетической традиции. Эта традиция, давшая необъятный сонм святых аскетов, несомненно, не появилась в одночасье, но стала плодом многовекового развития и оттачивания своих форм и норм. «Вглядываясь в русскую историю, в самую ткань русской культуры, мы не найдем ни одной нити, которая не приводила бы к преподобному Сергию Радонежскому. Нравственная идея, государственность, живопись, зодчество, литература, русская школа, русская наука – все эти линии русской культуры сходятся к Преподобному. В лице его русский народ сознал себя, свое культурно-историческое место, свою культурную задачу и получил историческое право на самостоятельность. Куликово поле, вдохновленное и подготовленное у Троицы, еще за год до самой развязки, было пробуждением Руси как народа исторического»? – так в начале минувшего столетия, перед лицом постигшей Россию катастрофы, священник Павел Флоренский писал о преподобном Сергии Радонежском и его времени. Сегодня 2021 год – это 700-летие со дня рождения преподобного. Это время, когда нужно обратить свой взгляд в историю благочестия Древней Руси, которая создала добрую почву, для прорастания такого Радонежского цветка благочестия. Изучение монастырского жизни, быта и нравов XI-XIII вв. имеет большое значение как исследование. При этом под понятием «быт» следует понимать совокупность таких элементов как повседневные занятия, одежда, рацион и т.д., а под понятием «нравы» – духовную жизнь монастыря, особенности духовно-нравственного восприятия все – возможных явлений из жизни древнерусских обителей и монастырскую аксиологию.

Цель работы заключается в изучении появления и осмысление дальней истории древнерусского монашества XI-XIII вв.

Задачи определены соответственно поставленным целям:

описать причины и обстоятельства появления монашества на Руси;

рассмотреть особенности первых монастырей;

освятить личности подвижников благочестия;

проанализировать распространение монашества по другим регионам;

сделать анализ форм взаимодействия монастырей с внешним миром.

Новизна данного исследования определяется тем, что впервые предпринимается комплексная реконструкция всех возможных сторон быта монастырей XI-XIII вв.

При обзоре литературы, непосредственно связанной с нашей темой, считаем целесообразным исходить из общей проблематики нашего исследования. Хронологически историографию вопроса можно поделить на дореволюционный, советский и современный этапы.

Дореволюционную историографию проблемы исследователи разделяют на два направления – «школу историков-иерархов» и светскую историческую науку. Различаясь по методам исследования, оба направления рассматривали такие вопросы как происхождение института. Общий очерк истории монастырей, основанный на широком привлечении разнообразных источников, в том числе и неопубликованных, впервые вводимых в научный оборот, дается в «Истории Русской Церкви» митрополита Макария (Булгакова). Опубликованная более ста лет назад, она сохраняет актуальность и для науки сегодняшнего дня, хотя с тех пор появилось значительное число публикаций источников и глубоких исследований, посвященных отдельным периодам, явлениям, событиям истории Церкви, монастырей и монашества. Не меньшее значение имеют соответствующие разделы «Истории Русской Церкви» академика Е.Е. Голубинского. Эти ученые детально проанализировав все источники и известную литературу своего времени, дают оценку всем событиям в православной традиции.

Для истории монашества первостепенное значение имеют произведения агиографического жанра. Исследование В.О. Ключевского «Древнерусские жития святых как исторический источник» остается единственным опытом исследования истории явления в целом. Хотя существуют и другие труды о русских святых, в том числе преподобных, однако они значительно уступают очерку Ключевского по широте источниковой базы.

Следующий этап изучения института монашества – советская историография. Атеистическая доктрина не могла признать роли Церкви в истории, поэтому были практически прекращены публикации о Церкви, а монастырям отводилась роль эксплуататора, отнимающего у крестьян освоенную землю. Но со временем советская историческая наука переоценила свое отношение к монастырям Древней Руси. Значительный вклад в изучение древнерусского монашества внес Я.Н. Щапов. Ему принадлежат исследования в области ктиторскиой деятельности князей, роли архимандритии на Руси, социальной роли монастырей.

Советские историки уделили значительное внимание древнерусскому монашеству в процессе изучения городов Древней Руси. Особенно показателен в этом смысле труд М.Н. Тихомирова «Древнерусские города». «Монашество в этот первоначальный период истории русской церкви было тесно связано с городами» – справедливо отмечал М.Н. Тихомиров. Большое значение для изучения жизни древнерусских монастырей имеют археологические данные. В этой связи особенно ценны реконструкции архитектурных сооружений древнерусских городов П.А. Раппорта.

Следует особо выделить русскую эмигрантскую историческую науку: А.В. Карташев и И.К. Смолич. Для нее в отношении изучения древнерусского иночества характерны попытки осмыслить древнерусскую святость и увидеть ее исторические истоки. Реконструкции монастырского жизни представлены только в исследованиях И.К. Смолича. Однако построены они, в основном, на поздних источниках.

Помимо указанных монографий о возрождении интереса к монастырской истории свидетельствует выпуск сборника статей «Монашество и монастыри в России. XI-XX в.». Для настоящего исследования особый интерес представляет статья Я.Н. Щапова «Монашество на Руси в XI-XIII веках» и М.И. Бълховой «Монастыри на Руси XI – середины XIV вв.».

Объектом настоящего исследования является монашество XI-XIII вв. Греческое слово «монах» («один», «живущий в уединении») нашло себе в русском языке очень выразительный синоним – «инок», то есть человек, живущий иным образом, нежели остальные люди. Древнерусское монашество как носитель этого «иного жития» и составляет объект.

Предмет исследования – история, быт и нравы монастырей, находившихся вблизи крупнейших центров древнерусской государственности – Киева и Новгорода в конце XI – XIII вв. Этот выбор объясняется, главным образом, степенью сохранности источников настоящего исследования.

Источниковая база исследования. Летописи остаются основными источниками, содержащими сведения по истории монастырской жизни в Древней Руси, но круг затрагиваемых в них проблем ограничен. В них содержатся конкретные сведения об устройстве обителей, строительстве в их пределах, уточняются даты настоятельства. В зависимости от того, где создан летописный свод, содержатся факты о жизни в монастырях в разных регионах Древнерусского государства. Так, в работе использованы «Повесть временных лет», Новгородская, Ипатьевска и Лаврентьевская летописи.

Летописные сведения дополняются свидетельствами других нормативных источников. К их числу относятся агиографические сочинения, то есть жития святых. Количество дошедших до нас ранних житий невелико. Почти все известные жития связаны с деятелями, занимавшими значительное место в истории Древней Руси. Несмотря на то, что списки житий, дошедшие до нас, значительно удалены от времени смерти святого, в них можно выявить сведения по истории монастырей в древнерусских городах.

Особое место занимает Киево-Печерский Патерик. Рассказывающий о ранней истории Киево-Печерского монастыря и его первых подвижниках, он формировался начиная с первой трети XIII в. Патерик содержит несколько десятков рассказов о печерских подвижниках. Описываемые события происходили в середине XI-XII вв. Благодаря этому источнику можно проследить постепенный рост монастыря, его внутреннюю жизнь, виды подвижничества, отношения с князем и боярством, а также и распределение обязанностей монахов.

Таким образом, исследователь монастырской повседневности располагает целым рядом исторических источников, позволяющих произвести реконструкцию отдельных сторон жизни монастырей в Древней Руси.

Хронологические рамки исследования охватывают первые века существования собственно русского иночества: XI-XIII вв. В данный отрезок времени монашество пережило свой первый расцвет на нашей земле, связанный в основном с жизнью и деятельностью преподобного Феодосия Печерского, распространением Студийского устава и т.д.

Методологию настоящего исследования в значительной степени определяет характер используемых в нем источников. В основе исследования – системный подход. Системный подход реализуется через использование комплекса методов, выбор которых определяется содержанием конкретных исследовательских задач. В настоящей работе использованы историко-генетический, проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, культурологический, психо-исторический методы исследования.

Научная новизна данного исследования определяется тем, что предпринимается комплексная реконструкция всех возможных сторон быта монастырей XI – XIII вв.

Структура работы исходит из поставленных в исследовании задач, а именно:

рассмотреть и проанализировать причины и историю появления первых монастырей в Древней Руси;

дать характеристику монашества до времени преподобного Сергия Радонежского.

Глава 1. Монашество в XI веке: истоки и первые шаги

.1 Исторический экскурс в православное монашество Востока

В период обращения Руси в христианство, монашество в Восточной Церкви уже приобрело законченные черты. Поэтому следует дать краткий и схематический очерк его исторического пути, чтобы лучше понять те процессы, которые происходили на Руси в период появления русского иночества.

При своем зарождении монашество отличалось особым аскетизмом. Это вызвано самой идеей возникновения института монашества на христианском Востоке. Протоиерей А. Шмеман так описывает причины и характер первого монашеского подвига: «Монашество есть не что иное, как воплощение в новых условиях того исконного, евангельского понимания христианства, которое определяло собою жизнь всей ранней Церкви. Отречение от мира есть условие христианства. В эпоху гонений, сама принадлежность к христианству уже «отделяла» человека от мира и его жизни… когда эти условия изменились и мир перестал бороться с христианством, а, напротив, предложил ему союз, который мог стать и очень скоро стал более опасным для духовных ценностей, не допускающих «натурализации», монашество стало как бы выражением их независимости. С самого начала также и идеал девства и вообще вольного отказа от тех или иных, не плохих самих по себе, благ, развивался параллельно с мученичеством. Когда же это последнее исчезло, монашество не могло не стать всем, что мученичество воплощало и выражало».

Первые монахи-отшельники появляются уже в начале IV в. на территории Египта. Великий сонм древнеегипетских анахоретов, самыми яркими представителями которого являются преподобные Антоний Великий, Макарий и Пахомий Великий, обрел в лице последнего «начальника египетской киновии». Братия, которая собралась вокруг преподобного Пахомия, образовала первый христианский монастырь. Возник он в Тавенне, возле Фив, в318 или в319 г. Его устав стал основой общежительного аскетизма. Становление и развитие монашества в точном определении сущности и основных черт принадлежит уже святителю Василию Великому. Его аскетические творения, написанные для монашеских общин Каппадокии, содержат в себе богословское и пасторское обоснование киновии.

Палестинские обители, в которых первоначальниками киновии были Илларион Газский и Харитон Великий (IV в.), превратились в общежительные монастыри, получившие наименования «лавра». Ефимий Великий (V в.), Феодосий Киновиарх (ок. 529 г.) и, в особенности, игумен преподобный Савва Освященный были основателями монашеского общежития, которое в Палестине имело свои особые местные черты. В V в. иночество процветало уже в Сирии и на Синайском полуострове. Образы великих сирийцев Ефрема и Исаака, Иоанна Лествичника и Симеона Столпника свидетельствуют о необычайной высоте, на которую взошло там иноческое отречение от мира.

В течение IV-VI вв. восточное монашество стало играть чрезвычайно важную роль в жизни Церкви; его церковно-общественное и государственно-политическое значение станет нам более понятным, если обратиться к «Кодексу» императора Юстиниана (VI в.), в котором новеллы, касающиеся монастырей, занимают весьма важное место. В VIII-IX вв. значение монашества выросло еще больше. Оно нашло в себе силы выступить против иерархии и императорской власти, по крайней мере, встать в оппозицию к ним, чтобы отстоять учение Церкви по важнейшим вопросам православной жизни. Известно, что в судьбоносной для Церкви борьбе за почитание икон именно монашество обеспечило торжество иконопочитания. Победа этой «партии» еще более возвысило и упрочило положении монастырей в Византии. Эпоха иконоборчества – время великих лидеров. Пример тому – судьбы преподобных Феодора Студита, Иоанна Дамаскина и других. После поражения иконоборчества монашество вступило в самый блистательный период своей истории. Возрастает число обителей, влияние монахов становится настолько сильным, что современники называли Византию «царством монахов», а свое время – «эпохой монашеской славы».

1.2 Первые монашествующие в Древней Руси

В появлении русского иночества расцвет византийского монашества имел чрезвычайно важные последствия. Эхо иконоборчества и та роль, которую сыграли монахи в Торжестве Православия, в пору Крещения Руси были еще живым воспоминанием. Рассматривая историю русского благочестия, можно с уверенностью сказать, что святые иконы и «равноангельный чин» монахов были окружены особым почтением в сознании древнерусского человека. В самой истории становления древнерусского монашества можно увидеть связь с событиями иконоборческой эпохи, – связь не внешнюю, а внутреннюю, духовную. При появлении иконоборчества многие исповедники православия бежали в Таврию и Крым. Святой Стефан Новый ( 767), ревностный поборник иконопочитания, называл северные берега Черного моря надежным пристанищем для монахов-беженцев. В его житии читаем: «Византия осиротела, как будто все монашество было уведено в плен. Одни отплыли по Евксинскому Понту, иные на остров Кипр, а другие в старый Рим». Пещеры, которых так много в Крымских горах, могли быть первыми кельями для этих беженцев. В житии святого Стефана, архиепископа Сугдейского, много потрудившегося для просвещения язычников в Крыму, можно увидеть новые свидетельства того, что здесь было тогда много поборников почитания икон. Поэтому вполне возможно, что именно монахи, бежавшие из Византии, принесли с собой в Южную Русь усердное почитание икон. После прибытия на полуостров монашеская братия очень скоро освоилась и умножилась числом. Доказательством этому служит послание святого Феодора Студита к сосланным в Крым епископам, где с похвалой говорится о проповеднических трудах прибывших на полуостров иноков: «ваша ссылка устроена спасающим все Промыслом не только ради вашей безопасности, но и для спасения тамошних жителей. Ибо, прибыв туда, вы явились светильниками для находившихся во мраке и заблуждении жизни, руководителями слепых, учителями добродетели, проповедниками благочестия, обличителями совершенной здесь страшной дерзости против Христа».

Важно отметить еще и то, что пещеры, обжитые людьми и похожие на монастыри, обнаружены не только в Крыму. Археологические находки VIII и IX вв. в верховьях Дона у реки Тихая Сосна, притока Дона, вблизи городов Коротояка и Острогожска свидетельствуют о христианских катакомбах-пещерах, которые являлись руинами древних монастырей. Такое мнение встречаем и у В. Зверинского. Если монахам удалось прейти на северо-восток, то можно и предположить, что подобное продвижение происходило и в северо-западном направлении, тем более что пришедшие из Византии иноки были носителями деятельного христианства, а в этих областях условия для проповеди Евангелия были особенно благоприятны, потому что со стороны восточнославянского населения она не встречала никаких препятствий. Распространяясь на северо-запад, христианская проповедь достигла Киева. Уже во второй половине X в., при князе Святославе, когда страна и народ уже приобрели черты государственно-политической организации, христианство проникло на княжеский двор: княгиня Ольга, мать киевского князя, была крещена в Константинополе.

Трудно дать точную характеристику всей монашеской деятельности в Киевском государстве, потому как сведения о самом начале христианства на этой земле имеют большие пробелы. Известно только то, что христиане жили в Киеве еще до Крещения Руси и что у них был свой храм – церковь святого пророка Илии. Это видно из договора между Киевом и Византией от 944/45 г. Среди этих христиан, несомненно, были подвижники, которые вели благочестивую и строго аскетическую жизнь. Вспомним, к примеру, первых киевских мучеников – варяг убитых в 983 г., на которых пал жребий для жертвоприношения. Но внешних следов, которые бы указывали на монастырские строения или нечто подобное, пока обнаружить не удалось.

1.3 Возникновение монастырей в Киевской Руси

В древнейших источниках упоминания о монастырях на Руси относятся лишь к эпохе князя Ярослава (1019-1054). Его современник, митрополит Киевский Иларион в своем знаменитом похвальном слове, посвященном памяти князя Владимира, – «Слове о законе и благодати», говорил, что уже во времена Владимира в Киеве «монастыреве на горах сташа, черноризцы явишася». Противоречие это можно объяснить двояко: вполне вероятно, что монастыри, которые упоминает Иларион, не были монастырями в собственном смысле, а просто христиане жили в отдельных хижинах вблизи церкви в строгой аскезе, собирались вместе на богослужение, но не имели еще монашеского устава, не давали иноческих обетов и не получали правильного пострижения. Такого мнения придерживается митрополит Макарий (Булгаков) и церковный историк Е.Е. Голубинский. С другой стороны – составители летописи, которая включает в себя «Свод 1037 г.», имеющий весьма сильную грекофильскую окраску, склонны были недооценивать успехи в распространении христианства в Киевской Руси до прибытия туда митрополита Феопемпта (1037), вероятно первого в Киеве иерарха греческого поставления и греческого происхождения.

Под тем же 1037 годом летописец повествует: «И при сем нача вера хрестьянска плодитися и раширяти, и черноризьци почаша множитися, и монастыреве починаху быти. И бе Ярослав любя церковныя уставы, попы любяше повелику, излиха же черноризьце». И дальше летописец сообщает, что Ярослав основал два монастыря: святого Георгия и святой Ирины – первые монастыри в Киеве. Но это были так называемые ктиторские или княжеские обители, потому что их ктитором был князь. Для Византии такие монастыри были привычным явлением, но не преобладающим. Из позднейшей истории этих обителей можно увидеть, что древнерусские князья использовали свои ктиторские права на монастыри. Это в большей степени проявлялось при назначении новых настоятелей. Поэтому с уверенностью можно говорить о точном повторении характерных для Византии отношений между ктитором и основанным им монастырем. Такие монастыри обыкновенно получали наименование по имени святого покровителя ктитора. Так, христианское имя Ярослава – Георгий, а Ирина – имя святой покровительницы его супруги; эти обители впоследствии становились родовыми монастырями, они получали от ктиторов материальные средства и другие дары и служили им семейными усыпальницами.

На основании изученного материала можно предположить, что почти все обители, основанные в домонгольскую эпоху, а это период до середины XIII в., были именно княжескими, или ктиторскими, монастырями.

Совершенно другое начало было у киевской пещерной обители – Печерского монастыря. Он возник из аскетических устремлений отдельных лиц из простого народа и прославился не знатностью ктиторов и не своими богатствами, а любовью и святостью жизни своих насельников, вся жизнь которых проходила «в воздержании, и в великом пощеньи, и в молитвах со слезами».

Печерский монастырь очень скоро приобрел общенациональное значение и на долгое время сохранил свое влияние на духовно-нравственную жизнь всего христианского народа.

Об основании пещерного монастыря летописец повествует под 1051 г., в связи с рассказом о возведении на митрополичью кафедру священника Илариона в селе Берестове, что расположен к юго-западу от Киева. Он был «муж благ, книжен и постник». Жизнь в Берестове, где князь обычно проводил большую часть времени, была неспокойной и шумной, потому что там находилась княжеская дружина. Поэтому Иларион, стремясь к духовным подвигам, вынужден был искать уединенного места, где бы он мог молиться в удалении от суеты. На лесистом холме на правом берегу Днепра, к югу от Киева, он вырыл себе маленькую пещерку, которая и стала местом его монашеских бдений. Этого благочестивого пресвитера Ярослав выбрал на вдовствовавшую тогда митрополичью кафедру и велел епископам хиротонисать его. Он был первым митрополитом русского происхождения. Новое послушание Илариона поглощало все его время, и теперь он лишь изредка мог приходить в свою пещерку для подвигов.

О происхождении пещер на берегу реки Днепр можно найти следующее: «В одном из подземелий изрытых варягами, для того чтобы укрывать в них награбленное имущество, за два года до смерти В. К. Владимира т.е. в 1013 г., уроженец черниговской губернии, местечка Любеча, некто Антипа, родившийся в 983 г., принявший монашество на Афонской горе, в монастыре Есфигменском и с ним имя Антония, пришел в Киев и, ища уединения, нашел пещеры варяжския и поселился в них».

Итак, согласно сказанному еще до митрополита Илариона в киевских пещерах подвизался инок Антоний. И далее: «Смуты происходившия по смерти В. К. Владимира между его сыновьями, заставили Антония оставить пещерножительство и возвратиться в Есфигменскую обитель, где он тогда принял схиму т.е. великий ангельский образ. В последния годы княжения В. К. Ярослава, Антоний возвратился в Киев и поселился на Берестове, близ варяжской пещеры в небольшой пещере, ископанной пресвитером церкви св. апостола Петра и Павла – Иларионом, который в то время был уже митрополитом». Так отшельник под именем Антоний стал основателем Печерского монастыря. Нужно сказать, что в его жизни многое остается для нас неясным, потому что сведения о нем отрывочны. Ведь его житие написано в семидесятые или даже восьмидесятые года XI в. Точно нельзя сказать, есть уверенность только в том, что написано оно до 1088 г. Это утверждает А.А. Шахматов, который говорил о том, что список широко был известен в XIII в., но через три столетия оказался утраченным.

Известно только, что Антоний был из города Любеча, имел сильное стремление к подвижничеству. Он пришел в Киев, некоторое время пожил там в пещерке Илариона, а потом отправился на юг. Был ли он на Афоне или в Болгарии, как утверждает М. Приселков – также не совсем ясно. Но этот вопрос для истории Печерского монастыря имеет лишь второстепенное значение, потому что как наставник братии на первом плане стоит не преподобный Антоний, а настоятель монастыря преподобный Феодосий. Преподобный Антоний принадлежит к тем подвижникам, которые подают яркий пример своей собственной жизнью, но не имеют призвания к наставничеству и учительству. Из жития преподобного Феодосия и из Печерского патерика видно, что преподобный Антоний предпочитал оставаться в тени и управление новой обителью передал в руки других братий. Лишь житие Антония, которое могло быть составлено в связи с очень запутанными церковно-политическими событиями в Киеве, говорит нам о благословении Святой горы на основание монастыря. Возможно, что упоминание такого благословения было с умыслом придать Печерскому монастырю, выросшему из аскетических устремлений русской среды, печать «византийского» христианства, связав его со Святой Афонской горой. Однако речь больше о том, что именно благочестие преподобного Антония нашло у верующих великое почитание, что даже сам князь Изяслав, сын и преемник Ярослава, приходил к нему за благословением.

Антоний недолго оставался в одиночестве. Уже между 1054 и 1058 гг. к нему пришел священник, который в Печерском патерике известен под именем Великого Никона (или Никона Великого). Интересен и важен вопрос о том, кем был этот Никон. М. Приселков утверждает, что Великий Никон был не кто иной, как митрополит Иларион, который в 1054 или 1055 г. по требованию из Константинополя был сведен с кафедры и заменен греком Ефремом. Иларион сохранил священнический сан, поэтому появляется уже как иерей, принявший великую схиму. При пострижении в схиму ему было дано Никон. Теперь в растущем монастыре его деятельность приобретает особый размах. Будучи священником, он, по желанию преподобного Антония, постригает послушников. Со временем Никон оставляет Печерскую обитель и после недолгого периода снова возвращается, становится настоятелем и умирает, прожив долгую, насыщенную событиями жизнь. Конечно, Никон стоит в самом средоточии национально-культурных событий XI в., поскольку все они так или иначе были связаны с Печерским монастырем. Он представлял монашество, которое составляло оппозицию как греческой иерархии, так и вмешательству киевских князей во внутреннюю жизнь Церкви.

1.4 Преподобный Феодосий и Киево-Печерский монастырь

Преподобный Феодосий в 1062 году был избран настоятелем Печерского монастыря. Он еще при жизни снискал особое почитание и любовь у своих современников, потому что поистине был «первоначальником общежития на Руси». Его житие и Патерик Печерского монастыря – главные источники, знакомящие нас с его деятельностью и с его наставлениями своих учеников. Патерик ценен и тем, что он помогает составить целостное представление о древнерусском монашестве XI-XII вв., и в особенности о внутренней жизни монастырей в тот период. По своему содержанию Печерский патерик – это агиографическое описание Печерской обители и подвигов ее насельников от возникновения монастыря до конца XII или начала XIII в.

Составителем жития преподобного Феодосия был черноризец Печерского монастыря по имени Нестор. Он написал житие в конце 80-х гг. XI в., когда настоятелем монастыря был Великий Никон – то есть примерно через пятнадцать лет после кончины святого игумена, так что еще были живы многие из братии, знавшие его при жизни. Хотя сочинение Нестора обнаруживает влияние некоторых образцов византийской агиографии, оно все-таки написано весьма реалистично и несет на себе отпечаток личности автора. Образ Феодосия был тогда еще настолько живым, почти современным для писателя, что, несмотря на использование Нестором византийских житий, образ этот наделен специфическими чертами русского подвижника. Поражает в Феодосии не только ревностное стремление совершенствовать свою душу и, отрешившись от всего внешнего, превратить земную жизнь в небесное жительство, но и его стремление к воздействию на мир. Эта черта проступает и в жизнеописаниях преподобного Варлаама Хутынского и преподобного Авраамия Смоленского.

Известно, что преподобный Феодосий пришел к преподобному Антонию в 1032 г. в возрасте двадцати трех лет. Благодаря ревности в своих духовных подвигах преподобный Феодосий занял видное место среди братии обители. Не удивительно, что через некоторое время он был избран настоятелем монастыря. За это время число братии умножилось настолько, что преподобные Антоний и Варлаам (первый игумен монастыря) решили расширить пещеры. Число братии продолжало расти, и преподобный Антоний обратился к киевскому князю Изяславу с просьбой пожаловать обители землю над пещерами для строительства церкви. Монахи получили просимое, выстроили деревянную церковь, кельи и обнесли строения деревянным забором. В житии преподобного Феодосия эти события отнесены к 1062 г.. Составитель жития Нестор поэтому связывает возведение наземных монастырских строений с началом настоятельства преподобного Феодосия. Правильнее было бы считать, что ко времени настоятельства преподобного Феодосия относится лишь завершение этого строительства. Само «Житие» преподобного Феодосия по словам историка И. Смолича было издано шесть раз: Бодянским в «Чтения», Яковлевым в «Памятники русской литературы XII и XIII вв.», А. Поповым в «Чтения», Шахматовым в «Чтения», Абрамовичем в «Памятники славяно-русской литературы», «Киево-Печерский патерик (1911)», Абрамовичем в «Киево-Печерский патерик (1930)».

Важнейшим деянием преподобного Феодосия в первый период его игуменства было введение общежительного устава Студийского монастыря. Из жития преподобного можно узнать, что он стремился к самому строгому исполнению братией иноческих обетов. Его труды заложили духовное основание Киево-Печерского монастыря и сделали из него на два столетия образцовую древнерусскую обитель.

Итак, будущий преподобный был еще юношей, когда пришел к преподобному Антония. Ему пришлось выдержать долгую борьбу, чтобы получить от матери, не одобрявшей его склонности к иночеству, благословение на пострижение в монахи. Преподобный Антоний принял беглеца из мира и юный послушник своим смирением и терпением, своей духовной настроенностью вскоре приобрел любовь старца-отшельника, который велел Великому Никону постричь его. Молодой инок скоро снискал любовь и у братии. Поэтому после перевода по воле великого князя игумена Варлаама в монастырь святого Димитрия, преподобный Феодосий берет на себя послушание игумена.

Трудно сказать, каким уставом руководился Печерский монастырь до игуменства Феодосия, но многое говорит о том, что Печерский монастырь в первые годы своего существования строил свою жизнь на основе «Устава Великой церкви», как и другие киевские обители, возникшие до него. Но время показало, что этот Типикон был мало пригоден для устройства монастырской жизни, потому что в нем содержались лишь богослужебные правила. Новый настоятель вероятно знал о существовании монастырского устава преподобного Феодора Студита. Поэтому он посылает в Константинополь инока к монаху Ефрему, который когда-то был пострижен в Печерском монастыре, а теперь спасался в одном из греческих монастырей, чтобы получить от него список Студийского устава. Преподобный Феодосий, получил устав, однако не в том списке, который был сделан рукой самого преподобного Феодора и по которому жили в его монастыре, а в его позднейшей обработке, выполненной Алексием, патриархом Константинопольским (1025-1043).

Этот устав в редакции не подробный монастырский устав, который предусматривал бы все обстоятельства монастырского быта, здесь содержатся лишь некоторые богослужебные указания, идущие от самого патриарха Алексия, и самые общие правила постов и монашеской жизни вообще. Однако обязательно следует заметить, что преподобному Феодосию было важнее всего сохранить основу устава – принцип строгого общежития, который он и старался провести в жизнь во все время своего настоятельства. Он сам непрестанно подвизался, говоря «в руках работа, в устах молитва», и требовал того же и от вверенной ему братии. Простое и в простоте своей такое впечатляющее и живое повествование Нестора показывает нам и многосторонний пастырский дар Феодосия, и его ревностное стремление к неукоснительному соблюдению принципа общежительства. Он не поощрял изощренной или чрезмерно суровой аскезы, характерной для сирийских отцов, потому как понимал, что такой подвиг реально может стать общей основой монастырской киновии. В особенности это было невозможно и в тот период, когда иночество на Руси только-только делало свои первые шаги, а впереди был долгий и трудный путь, чтобы стать со временем подлинным примером христианского благочестия. Это, конечно, не значит, что преподобный Феодосий отвергал высшие ступени подвига. Он хорошо знал, что только они дают духовный опыт и способность к духовному руководству, что для настоятеля они являются единственным источником вдохновения.

Сам он усердно подвизался, но в смирении своем не любил, чтобы о его подвигах знала братия и вообще современники. Лишь в юности он носил вериги. Молитва, смирение, пост заполняют его жизнь. Свой игуменский сан он несет с величайшим смирением, его бедное одеяние показывает братии и великим мира сего, что бедность украшает христианина. Он всегда в посте: сухой хлеб, редко овощи без масла – вот и все его пропитание, но лицо его всегда радостно. Свое монашеское делание он совершает в ночи, весь день он посвящает работе, он заботиться о братии, но руководит ею без чрезмерной суровости. Воспитывает ее больше своим примером, чем словами, а поучает притчами. Провинившихся он увещевает с любовью и кроткой строгостью. Чудеса преподобного Феодосия, дар пророчества, представлены в житии как следствие его добродетелей. Эти чудеса большей частью относились к общению с внешним светским миром, лежащим за монастырской стеной, потому что, с одной стороны, подчеркивали значение милостыни мирян для монастырской жизни, а с другой – укрепляли у мирян уважение к христианским добродетелям иночества.

Житие дает нам ряд примеров служения преподобного Феодосия ближним, так что его можно считать первоначальником социально-христианского служения миру. Монах Нестор называет его заступником вдовиц, сирых и убогих. Его подвиги напоминают нам о палестинском иночестве. Вскоре о преподобном Феодосии услышал киевский княжеский двор, где он был в большой чести благодаря своим прозорливым советам. Это явно выразилось в его споре с князем Святославом, в котором он победил: своевольному князю пришлось склониться перед духовной властью будущего святого.

Преподобный Феодосий проповедовал и в кругу монастырской братии. Его поучения затрагивали основные принципы иноческого жития, но он не давал в них наставлений о том, как делать те или иные аскетические упражнения.

Мнение преподобного Феодосия о разных случаях повседневного монастырского быта выражены в оставшихся после него пяти поучениях для монахов, принадлежность которых святому не вызывает сомнений. В основу воспитания преподобный Феодосий кладет ревностное стремление к совершенствованию. Главную цель монашеской жизни своего времени он видит в смирении и терпении, в молитве и любви к братьям. Но он не требовал от монахов чрезмерно трудных внешних монашеских подвигов. Для святого игумена было ясно, что от первого поколения иноков нельзя сразу требовать слишком многого. Эти поучения свидетельствуют о том, как медленно и постепенно утверждалось христианско-аскетическое мировоззрение, и о том, что всякое ужесточение требований могло бы только повредить монастырской жизни. Для развития древнерусского иночества было чрезвычайно важно, что у Феодосия аскетические требования шли рука об руку с практическими пастырскими задачами, ибо только так могло монастырское общежитие удержаться на определенной высоте.

Монах Печерской обители во времена Феодосия проводил день в молитве и рукоделии. Из жития Феодосия можно узнать, что в монастыре ежедневно служились утреня, часы и литургия. Время между богослужениями монахи заполняли рукоделием: они плели лапти и шляпы, которые потом продавали в городе, чтобы на вырученные деньги закупить зерно для обители. Это зерно монахи сами мололи и сами пекли из него хлеб. Весной и летом братия работала в монастырском огороде. Еда была простой и скудной: в будние дни пища состояла в основном из хлеба и воды, лишь в субботу и воскресенье, когда по уставу дозволяется разрешение поста, для братии варилась каша или овсяный суп. Но часто у братии не было ни каши, ни даже хлеба. Ели все вместе в трапезной, и преподобный Феодосий строго запрещал брать с собой в кельи какую-нибудь пищу, кроме сухого хлеба. Особенно сурово постились в Святую Четыредесятницу и в Страстную седмицу.

Тем не менее, такие социальные и культурные связи монастырей с внешним миром позволили многим исследователям, в особенности советской историографии, назвать Печерский монастырь культурным центром домонгольской Руси, а также дали повод говорить об отклонении монастыря от «первоначального идеала монашества, которое знает лишь религиозную жизнь вне мира, лишь аскезу и главным делом которого было спасение собственной души монаха».

С другой стороны о великом духовном значении Печерской обители для того времени можно судить по написанному в конце XII в. посланию епископа Симона монаху Поликарпу. Епископ Симон в свое время был иноком монастыря и соавтором Печерского Патерика. «Кто невесть мене, грешнаго епископа Симона, и сия соборныя церкви, красоты владимирския, и другиа суждальския церькви, юже сам создах? Колика имеета градов и сел! И десятину собирают по всей земли той и тем всем владеет наша худость. И сия вся бых оставил, но веси, какова велия вещь духовная и ныне обдержит мя и молюся Господеви, да подаст ми благо время на правление. И свесть тайная Господь, истинно глаголюти яко всю сию славу и честь вскоре яко кал вменил бых, аще бы ми трескою торчать за враты или смятением помятену быти пред враты честныа тоа лавры и сотворитеся просителю, – то лучше бы ми временныа сия чти. Един день в дому Божия Матери паче тысячи лет, и в нем изволих быти паче, нежели жити мне в селех грешничих». Поэтому снова повторим, что именно святой игумен Печерского монастыря стал правилом веры не только для своих собратий и современников, но и для всего древнерусского иночества. В его образе монашеское благочестие обрело свою идеальную меру подвижничества. Именно поэтому, когда после некоторого перерыва древнерусское иночество переживало свой самый высокий расцвет, в понимании смысла аскезы оно сохранило внутреннюю связь с преподобным Феодосием.

После мирной кончины преподобного Феодосия, стремившегося удержать братию монастыря на ступени строгой киновии, его «система» монашеского кормления стала претерпевать некоторые изменения. Печерский монастырь, как и другие городские обители, находился в слишком тесных отношениях с миром. Следствием этих отношений стало постепенное обмирщение внутри монастырского быта. С другой стороны, иночество, в противодействие этому обмирщению, явило ряд примеров строгого подвижничества, которое в свою очередь в отдельных случаях приводило к впадению в прелесть. Для Печерского монастыря особое значение имели отношения с правящим киевским князем. Монастырь, как и другие обители, должен был считаться с княжеской милостью или немилостью. Сам преподобный Феодосий с его великим авторитетом мог противиться княжескому своеволию, но после него не всем настоятелям удавалось держаться такого авторитета. Все эти обстоятельства так или иначе влияли на монастырскую жизнь, и в позднейшие времена братия Печерского монастыря выглядит в ином свете, чем при преподобном Феодосии. Прежнее единство, которое составляло краеугольный камень общежития преподобного Феодосия, теперь распадается.

И еще одно очень важное обстоятельство: со сменой внутреннего строя монашеской жизни, монастырь сразу начинает черпать вдохновение из другого источника, чем прежде. Так дух киновии преподобного Феодосия можно сравнить с палестинским подвижничеством. Неслучайно преподобный Феодосий в поучении братии вспоминал имена преподобных Ефимия Великого и Саввы Освященнаго. Образ жизни этих отцов и их окружения способствовал введению общежития в особенности общей трапезы и молитвы. Этот монастырский идеал был у преподобного Феодосия связан и со Студийским уставом, который тоже требовал строгого соблюдения правил общежития. В свою очередь, чрезмерность монашеских подвигов, характерная для иноков монастыря в XI-XII вв. и описанная в Печерском Патерике, напоминает уже о сирийских подвижниках, или о некоторых египетских иноках. Вспомним и жития святогорцев XI в., которые сопротивлялись введенной святым Афанасием Святогорцем киновии. В стремлении к жизни по своему разумению, тоже впадали в прелестное состояние. Руководствование в монашеском подвиге только своим разумением и зачастую только чрезмерностью находим в Печерском. Лишь не многим этот путь становился узким путем ко спасению души. Для неопытных и особенно для тех, кто не прошел школу общежительства это был путь отчаяния, колебаний и искушений, и как свидетельствует Патерик, часто и умалишения. Все это, по мнению И.К. Смолича, свидетельствует о внутреннем надломе монашества в домонгольский период.

Об этом говорит и другой источник – житие преподобного Авраамия Смоленского. В XII веке Смоленск недолгое время переживал культурный подъем и даже соперничал с Киевом. Преподобный Авраамий родился в Смоленске вскоре после 1146 г. в богатой семье, получил очень хорошее для своего времени образование, не исключено, что он знал и греческий язык. Пострижен в монастыре вблизи Смоленска, где его стремления к настоящей монашеской жизни могли лишь усилиться, благодаря изучению хранившихся в монастыре творений святителей Иоанна Златоуста, Василия Великого, Ефрема Сирина и жития преподобного Феодосия Печерского. Преподобный Авраамий провел здесь около тридцати лет, живя в строгом воздержании и посвящая время молитве. Монах Ефрем, ученик Авраамия и составитель его жития, сообщает, что великие палестинские подвижники, такие как преподобные Илларион, игумен Савва или Ефимий были ему примерами для подражания. Это позволяет посчитать его сторонником палестинской традиции. В 1197 г. преподобный Авраамий был рукоположен в священный сан. Дальше Ефрем пишет, что преподобный каждый день совершал Божественную Литургию, за которой всегда произносил проповедь. Сила и яркость его слова привлекали к нему толпы людей. Такая слава вызывала зависть и недоброжелательства у настоятеля монастыря и у монахов, так что преподобный Авраамий подвергся притеснениям.

Тогда он вынужден был перейти в монастырь святого Креста в Смоленске и продолжал там свое пастырское служение и проповедничество. При этом преподобный Авраамий проявлял себя ревностным сторонником древнерусских эсхатологических учений. Вскоре, однако, и на новом месте у преподобного Авраамия появились завистники и недоброжелатели, которые и обвинили его перед епископом в ереси. На суде присутствовал смоленский князь и епископ, они обнаружили, что обвинение было клеветой. Однако епископ все – равно отправил преподобного Авраамия в монастырь, в котором когда-то начал свой иноческий путь. Ему было запрещено совершать Божественную Литургию и принимать посетителей. В житии сказано, что за такую несправедливость Смоленск постигла Божия кара – сильная жара и засуха. После того, как епископ отменил запрещение, по молитве преподобного Авраамия пошел дождь. Тогда владыка назначил его настоятелем монастыря.

Обитель преподобного Авраамия вскоре стала местом паломничества верующих. В монастыре он вел строгое монашеское правило и делание. Преподобный преставился в1219 или 1220 г. Его житие представляет собой ценный материал по XII в., подобно тому, чем является житие преподобного Феодосия для XI в. Духовная среда, окружавшая преподобного Авраамия, повторяет некоторые черты, знакомые нам по Печерскому Патерику. Можно конечно считать, что древнерусское домонгольское монашество вступило тогда уже в полосу упадка. Но нельзя забывать, что причина этого заключена не в самом тогда еще новом для Руси монашестве, а в тогдашних условиях государственно-политической и церковной жизни. Внутренняя зрелость и сила иночества покоится на многолетнем непрестанном духовном делании, а древнерусский черноризец такой духовной школы пройти еще не успел. Век преподобного Феодосия был слишком краток и его влияние сохранялось в одном – двух поколениях монастырской братии. Русское монашество еще не впитало в себя всего аскетического опыта иночества, не усвоило основ общежития.

Аскетические творения святых отцов говорят о том, как медленно совершается этот процесс, какой вред может причинить перерыв в духовном делании и как легко могут подвергнуться монастыри обмирщению. Для того чтобы удержаться на достигнутой высоте, иночество нуждается не только в устоявшемся аскетическом предании, но и в живых носителях его, которые бы воспитывали бы новые поколения монахов в духе этого предания. А этого-то как раз и не было, потому что при всей своей личной духовности и благочестии: преподобный Феодосий Печерский не создал «школы» аскетического миросозерцания – ни для всего домонгольского монашества вообще, ни для Печерского монастыря, в частности. Поэтому в иночестве этой эпохи мы не видим «золотой середины» – строгого общежития, киновии, первой и самой важной школы черноризца. Вместо этого либо чрезмерные подвиги, либо обмирщение монастырского быта. Преподобный Феодосий своим житием указал на высоту монашеского чина, на его необходимость для христианского общества и сам был примером аскетической доблести для новообращенного народа. При этом он был скорее воплощением нового русского христианства вообще, чем русского иночества. Хотя именно при преподобном Феодосии и был первый расцвет Печерской обители.

1.5 Монастыри на Руси в XI веке

Одновременно с расцветом Печерского монастыря в Киеве и в других городах появляются новые обители. Из рассказа в Патерике о ссоре наставников печерской братии, Антония и Никона, и князя Изяслава из-за пострижения в монашеский чин княжеских дружинников Варлаама и Ефрема, узнаем, что в Киеве уже тогда был монастырь святого Мины. О том, как и когда возник этот монастырь, нет точных сведений. Возможно, что такого монастыря и вовсе не было в Киеве, а просто там жил черноризец-болгарин из византийского или болгарского монастыря святого Мины, ушедший вместе с Никоном из Киева. Такое мнение высказывает церковный историк Е.Е. Голубинский. Никон оставил город, чтобы избежать княжеского гнева, и направился на юго-восток. Он пришел на берег Азовского моря и остановился в городе Тмутаракани, где правил князь Глеб Ростиславич, внук князя Ярослава. В Тмутаракани он основал монастырь в честь Божией Матери и оставался в нем до 1068 г., до своего возвращения в Киев, в Печерский монастырь, где с 1077/78 по 1088 г. он подвизался уже как настоятель.

Свято – Димитриевский монастырь был основан в Киеве в 1061/62 г. князем Изяславом. Для управления им Изяслав пригласил настоятеля Печерского монастыря. Соперник Изяслава в борьбе за Киев, князь Всеволод, в свою очередь тоже основал монастырь – Михайловский Выдубицкий и в 1070 г. велел построить в нем каменную церковь. Через два года в Киеве возникли еще две обители. Спасский Берестовский монастырь, вероятно, был основан Германом, ставшим впоследствии Новгородским владыкой (1078-1096), – в источниках этот монастырь часто называют «Германичем». Другой, Кловский Влахернский монастырь, называвшийся также «Стефаничем», был основан Стефаном, настоятелем Печерского монастыря (1074-1077/78) и епископом Владимира-Волынского (1090-1094), просуществовал он до разрушения Киева татарами.

Таким образом, эти десятилетия были временем бурного монастырского строительства. С XI до середины XIII в. возникло и много других обителей. Голубинский насчитывает в одном Киеве до 17 монастырей. Митрополит Макарий указывает в своей истории 18 монастырей, а за весь домонгольский период – около 74.

В XI в. строятся монастыри и вне Киева. Уже упоминались монастырь в Тмутаракани. Монастыри появляются также в Переяславле (1072-1074), в Чернигове (1074), в Суздале (1096). Особенно много обителей строилось в Новгороде, где уже в XII-XIII вв. насчитывалось до 17 монастырей. Самыми значительными среди них были Антониев и Хутынский. Как правило, это были княжеские, или ктиторские, монастыри. Каждый князь стремился иметь в своем стольном граде монастырь, поэтому в столицах всех княжеств строятся монастыри – мужские и женские. Ктиторами некоторых из них были правящие архиереи.

Существовала и своеобразная иерархия среди обителей. Она была тесно связана с престижем и политическим весом того города или княжества, где находился монастырь. Так, Киево-Печерский монастырь, находившийся в Великом княжестве, скоро приобрел титул Лавры. Со временем, как утверждает историк, он стал ставропигиальным, то есть стал подчиняться непосредственно Константинопольскому Патриарху, минуя Киевского Митрополита. Другим не менее важным монастырем был монастырь святого Георгия в Новгороде Великом. Юрьевский монастырь потому еще имел большое значение, что был резиденцией новгородских архиепископов, которые издревле проводили весьма независимую церковную политику. Другие монастыри находились в менее выгодных положениях, поэтому вынуждены были считаться с княжеской властью, народным вечем или другими обстоятельствами.

Топографически монастыри располагались на важнейших торговых и водных путях Древней Руси, в городах по Днепру, в Киеве и вокруг него, в Новгороде и Смоленске. Только с середины XII в. монастыри появляются в Ростово-Суздальской земле – во Владимире-на-Клязьме и Суздале. Ко второй половине этого века можно отнести первые шаги в монастырской колонизации Заволжья, где в основном строились маленькие скиты и пустыньки. Колонизация осуществлялась выходцами из Ростово-Суздальской земли, постепенно продвигавшимися в сторону Вологды. Сам город Вологда возник как поселение около основанной святым Герасимом обители в честь Святой Троицы. Далее монастырская колонизация устремлялась на северо-восток, в направлении к месту впадения реки Юг в Сухону.

Немаловажным в изучении истории монастырей является вопрос о их географическом местонахождении. Благодаря проведению археологических раскопок, создана наиболее точная и полная картина расположения древних храмов и обителей. Характерным для Руси было то, что с середины XI в. монастыри основывались в пределах городов или очень близко к ним, например, в пригородах. Так, новгородские монастыри Юрьев и Пантелеймонов расположены к югу от города, в трех километрах, в непосредственной близости друг к другу. Там же расположен и другой княжий монастырь – Спасо-Преображенский. За пределами же города расположен и Киево-Печерский монастырь. Почти все обители, будучи в населенных местах, так или иначе были связаны с их жизнью, то есть не были полностью изолированными от общественной и политической жизни Древнерусского государства.

Итак, на Руси постепенно складывается система монастырей. Приняв христианство из Византии, вместе с остальной церковной культурой восприняла и монашество, как неотъемлемую ее часть. Ко времени принятия христианства византийское монашество переживало очередной подъем. Вот почему монашество Руси сразу занимает подобающее место и прочно закрепилось в жизни древнерусского общества. Далее монастыри становятся символом благосостояния князя или архиерея, отсюда большой рост числа так называемых «ктиторских» монастырей, то есть обителей, живущих не своим трудом, а на средства мецената. И только лишь с появлением Печерского монастыря – обители, основанной монахом – отшельником можно говорить о начале собственно русского иночества.

Глава 2. Монашество на Руси до преподобного Сергия Радонежского

.1 Монастыри на Руси в XII-XIII вв.

Преподобный Феодосий не создал определенной «школы» монашества – ни для Печерского монастыря в частности, ни для всего домонгольского монашества вообще. Поэтому в иночестве этой эпохи мы не видим «золотой середины» – строгого общежития, киновии, первой и самой важной школы черноризца: вместо этого либо чрезмерные подвиги, либо обмирщение монастырского быта. При этом преподобный Феодосий своим житием указал на высоту монашеского чина, на его необходимость для христианского общества, и сам был примером аскетической доблести для новообращенного народа.

С распространением христианства монастыри стали появляться и в остальных регионах Древнерусского государства. Этот процесс прослеживается с начала XII в. Особо выделяется Новгород, о котором сохранились более полные сведения. Первые обители здесь появляются в начале XII в. И здесь тоже существовала традиция создания монастырей на средства князей, но немного в меньшей степени. Первый монастырь возник около 1119 г. По сообщению Новгородской первой летописи, «заложи Кюрьяк игумен и князь Всеволод церковь камену манастырь святаго Георгия Новегороде». Юрьев монастырь в течение всего XII века оставался княжеским. О нем заботились Мстислав Владимирович и его сын Всеволод. Обитель являлась усыпальницей представителей княжеской семьи. Однако само политическое устройство Новгорода, феодальная республика, не предполагало сильную княжескую власть, а это существенно отличалось от остальных регионов Древнерусского государства. Князья избирались вечем, приглашались извне и практически не имели той полноты власти, как, например, в Киеве. Представителям местной городской верхушки было невыгодно иметь сильного князя, а их влияние в городе постепенно возрастало. В Новгороде практически не было своей княжеской династии – поэтому и монастыри, которые создавались на средства управляющих князей, не имели первенствующего положения в городе. Их было всего три: Юрьев (1119 г.), Пантелеймонов (1134 г.) и Спасо-Преображенский (1198 г.). Время их учреждения -XII в. В связи с княжескими усобицами падает авторитет княжеской власти, обители на средства князей не создаются. Уже с конца XII в. и Юрьев, и Пантелеймонов монастыри оказались включенными в сферу боярской деятельности. В стенах этих обителей стали хоронить представителей боярской знати. Существовавший с 1199 г. еще один княжеский монастырь, созданный супругой Ярослава Владимировича после смерти ее двух сыновей, Изяслава и Ростислава, также попал под влияние новгородского боярства. Это монастырь, посвященный Рождеству Пресвятой Богородицы на Михалице. Его первой игуменьей была вдова новгородского посадника Завида Неверонича (Неревинича).

Таким образом, намечается новое явление, нигде до этого не встречаемое на Руси – в Новгороде создаются монастыри на средства боярства. Это, например Щилов монастырь, который, согласно источникам, основан на средства монаха. На средства Олония Шкила был основан монастырь, известного впоследствии по его имени. Постепенно и княжеские обители связывались с кругами новгородской знати. Этот процесс наметился еще с конца XII в., что совпадало по времени с возрастанием роли боярства в политической жизни Новгорода. В Новгороде монастыри строят и местные владыки. Архиепископ Иоанн вместе со своим братом Гавриилом основали два монастыря: Бело-Николаевский во имя святителя Николая в 1165 г. и Благовещенский в 1170 г. В начале XIV в. в Новгороде появляется заметная фигура: архиепископ Моисей. Им было основано несколько обителей, и первый появляется в 1313 г. во имя святителя Николая в Неревском конце. Впоследствии все эти обители хранили связь с новгородскими иерархами. В период с XII – начало XIV вв. в Новгороде 27 обителей, среди них 10 женских.

Другая картина наблюдается в Северо-Восточной Руси. В XII – начале XIII в. великое княжение из Киева было перенесено сначала в Суздаль, а затем во Владимир. Все устоявшиеся традиции княжеских семей переносятся в новый центр политической жизни. Так же как и в Киеве, князья строят церкви и монастыри. Первые известия об этом относятся к середине XII в.: Суздаль и Владимир – начало правления Юрия Долгорукого, и к XIII в.: Ростов, Ярославль, Нижний Новгород. После того, как Юрий Долгорукий занял княжеский престол, он продолжал строительство храмов в Северо-Восточной Руси. Однако в отличие от Киева, где княжеские монастыри играли роль родовых усыпальниц, потомки Юрия Владимировича предпочитали хоронить членов своей семьи в соборных церквах, ими же основанных. Исключение составляет Ярославль, где около 1216 г. князем Всеволодом Константиновичем основан Спасо-Преображенский монастырь. В Ярославле была своя княжеская династия, члены княжеской семьи постригались перед смертью и были захоронены в своем монастыре: в 1229 году здесь похоронен Ярославский князь Федор Ростиславич Черный, в 1345 г. – его внук Василий Давидович.

Как и в Новгороде, на Северо-Востоке Руси монастыри основывались и местными иерархами. Было основано два монастыря в Суздале и один в Ярославле. Они служили местом, откуда поставлялись епископы на Ростовскую кафедру и куда владыки удалялись, оставляя престол, принимая схиму. В Северо-Восточной Руси известно около 26 монастырей, 4 из них женские. Эти монастыри преимущественно княжеские (ктиторские).

Сведения о монастырях Юго-Западной Руси появляются только с ХIII в. Это связано с тем, что во время правления Романа Мстиславича (1199-1205) создается сильное Галицко-Волынское княжество, занявшее одно из ведущих мест в политической жизни Древней Руси. Сведений о существовании обителей в этом княжестве немного, но нет оснований сомневаться в их существовании. В середине XIII в. происходит расцвет Юго-Западной Руси. Здесь существовала сильная княжеская власть. Князья участвовали во всех сферах общественной жизни, активно вмешивались в церковные дела. Существовала тесная связь между монастырями и князьями. Согласно сведениям летописца, имелось более десяти монастырей, непосредственно связанных с княжескими семьями. Они создавались на их средства, то есть тоже были ктиторскими. Так, Апостольский монастырь во Владимире-Волынском был построен владимирским князем Владимиром Васильковичем около 1287 г. Известие о монастыре находится в духовном завещании князя. Умирая, он отказал своей жене Елене Романовне построенный им на свои средства монастырь святых Апостолов с пожалованным монастырю селом Березовичи: «а Садовое ей Сомино далъ есмь княгине свое и манастырь свои Апостолы же создахи и соею силою, а село есмь коупил Березовиче оу Рьквича оу Давыдовича Фодорка, а далъ есмь на немъ 50 гривенъ коунъ, а 5 локотъ скорлата да броне дощатые, а тое далъ есмь ко Апостолом же». Можно проследить и дальнейшую связь семьи Владимира Васильевича с этим монастырем по летописи. Немногочисленные упоминания о существовании монастырей в этом регионе Древней Руси не позволяют выявить наличие женских обителей.

Итак, уже в этот период развития монастырей в Древней Руси можно увидеть определенную зависимость между политическим устройством исследуемых территорий и монастырским строительством. Там, где существовала сильная княжеская власть, обители создавались преимущественно на княжеские средства и находились в полной их зависимости. А там, где существовала номинальная княжеская власть, как в Новгороде, число монастырей, созданных при участии князей, незначительно, но возникают обители, связанные очень тесно с кругами боярства. Положение монастыря в общественной жизни во многом зависело от того, к какому социальному слою принадлежит основатель (ктитор).

Для более полного понимания места монастырей в жизни древнерусского общества необходимо обратиться и к изучению их хозяйства и собственности. Я.Н. Щапов, исследуя только актовый материал, пришел к выводу, что на примере Печерского монастыря можно проследить процесс зарождения и развития земельной собственности путем передачи монастырю доходов с государственных земель, княжеского села или других источников.

Каким образом монастыри приобретали в собственность земли и угодья? Во-первых, ктиторы монастырей были обязаны обеспечить свои обители средствами для существования. Кроме вкладов в виде икон, книг, денег, они передавали в собственность монастырей и земли со всеми угодьями. Благовещенский монастырь в Новгороде имел свои села, которые его создатели архиепископ Иоанн и его брат Гавриил «купили и передали… монастырю». Епископ Нифонт дарит Спасо-Мирожскому монастырю в Пскове землю в собственность, а архиепископ Моисей дал множество имений Михайловскому монастырю на Сковоротке.

Другой способ приобретения монастырями земель – вклады. Они делались с целью упоминания имени вкладчика в повседневных монастырских службах, как говорится, на помин души. Очень интересно сообщение Ипатьевской летописи под 1158 г.: «Том же лете преставися блаженая княгини Глебовая Всеславича, дочи Ярополча Изяславича… си бо блажена княгини велику имеяше любовь с князем своим, к святей Богородици и к отцю Феодосию, ревнущи отцю своему Ярополку. Сии бо Ярополк вда всю жизнь свою Небльскую волость и Дерьвьскую и Лучьскую, и около Киева; Глеб же вда в животе своем с княгинею 600 гривен серебра, а 50 гривен золота; а по княжи животе княгини вда 100 гривен серебра, а 50 гривен золота, а по своем животе вда княгини 5 сел и с челядью, и все да и до повоя». В данном случае Киево-Печерскому монастырю делаются вклады на протяжении двух поколений одной княжеской семьей, которая правила не в Киеве. Это снова показывает значение этой обители для всего древнерусского общества. Подобное явление дает основание предполагать, что это не единичный случай, хотя информация источников лаконична.

Иногда монастыри получали не только земельные владения, но и право собирать дани с них. Вкладчики обеспечивают монастыри иммунитетными правами. Это выражено в формуле запрета входа в монастырские земельные владения, как указано в грамоте Изяслава Мстиславича Пантелеймонову монастырю, где запрет касается не только князя, но и новгородского епископа.

Кроме сел и земель, монастыри получали и другие владения в собственность. В их число входят «лес, и борти, и ловища…». Рязанский князь Олег Иванович отдал во владение Ольгову монастырю Арестовское село «с винами и с поличьными, и с бортными землями, и с поземом, и с озеры, и с бобры и с перевесьици». Монастырь стал собственником пахотной земли, озер и бобровых находищ, там расположенных. Бобровая охота считалась доходным занятием в Древней Руси. Обычно в монастырскую собственность, кроме земельных наделов с селами, входили покосы и луга. Существует сведение о наличии скота в монастырских селах. Монахи и население монастырских сел занимались рыбной ловлей, охотой. Борти и бортяные земли указывают на изготовление меда: так же как и охота на бобров, это является исконным русским промыслом, приносящим хорошие доходы. Таким образом, сельское хозяйство было одним из направлений деятельности монастыря.

Другой формой деятельности было» создание богоугодных заведений при монастырях для убогих и нищих, содержащихся на средства самого монастыря. На это монастырь использовал десятую часть со всех монастырских доходов. К сожалению, до нас дошло только одно подобное свидетельство, касающееся Киево-Печерского монастыря в период игуменства Феодосия. Но зная, то влияние и значение, которое имел Печерский монастырь на Руси, можно предполагать, что подобные факты отмечались ж в других регионах.

Монастыри обладали значительными денежными средствами, с помощью которых производили и некоторые финансовые операции. Так, по духовной Климента Новгородца, Юрьев монастырь выступает в роли дающего ссуду деньгами для нужд боярина. Впоследствии он возвращает монастырю эти средства, но в виде пожалования села с землями и угодиями.

Таким образом, хозяйство монастырей получает благоприятные условия и возможности для своего развития и обогащения. Это превращает их в крупных феодальных собственников своего времени. Изучение источников показывает, что каждый монастырь стремился увеличить свои владения. Вместе с тем, монастырь обладал своей землей сам по себе, строго отмежевываясь от соседних территорий. Как отмечает Я.Н. Щапов монастырская земельная собственность перед исследователями предстает весьма раздробленной. А это в свою очередь приводило к некой обособленности монастырей друг от друга и в духовном общении, и внутреннем и внешнем развитии.

.2 Общественная деятельность монастырей

Монастыри в XI – начале XIV в. располагались в черте города или в близких пригородах. Это приводило к тому, что они не имели возможности полностью оградиться от светской жизни. Древнерусские монастыри были связаны не только с представителями отдельных членов княжеских или знатных семей, но и непосредственно вовлекались в политическую жизнь общества. Во-первых, в обителях решались конфликты между враждебно настроенными князьями, боровшимися между собой за владение киевским столом. Так, например, в 1169 г. после смерти киевского князя Ростислава Мстиславича за великий княжеский стол началась борьба между родственниками. Она закончилась постановлением на княжеский престол Мстислава Изяславича в Киеве. Но спорные вопросы было необходимо решать. Враждующих князей собрал в Вышгороде князь Давыд Ростиславич, а местом, куда съехались князья, стал Печерский монастырь: «и приеха Мьстислав у Печерськии манастырь, и за ним Володимир приеха и повеле ему съсести в икономли кельи, а сам съседе в игуменьи кельи». Приехавшие князья приняли крестное целование, которое должно было положить конец распре.

Настоятели крупных монастырей были среди тех, кто пытался решать междукняжеские конфликты. Наибольшую активность проявляли тоже игумены Печерского монастыря. Что касается Новгорода, то наиболее активное участие в жизни общества принимали игумены Юрьева монастыря. Часто они являлись послами, выполняя поручения князя, новгородцев. Так, в 1133 г. игумен Исайя посетил в качестве посла Киев, после чего вернулся в Новгород с митрополитом Михаилом. Новгородская первая летопись не сообщает причину этой поездки. Известие находится в непосредственной близости к известиям о назревавшем конфликте между Новгородом и Суздалем, а также между Киевом и Черниговом. Новгород являлся как бы центром этих событий. Кроме предпринятых действий против Суздаля, новгородцы призывались к участию и во втором конфликте на стороне каждой из двух группировок. Возможно, приезд митрополита в Новгород был необходим для остановки этих междоусобиц. Однако вероятно и другое по мнении. Я.Н. Щапова – этим длительным пребыванием в северном русском городе, с декабря по февраль 1133 г., митрополит Михаил отстранился от политических дел.

Иногда настоятели Юрьева монастыря выступают посредниками в политической борьбе в самом Новгороде. Так, в 1342 г. владыка Василий Калека (1329-1351) посылает архимандрита Иосифа с боярами уладить конфликт, возникший в городе в связи с убийством богатого новгородца – Луки Варфоломеевича. То, что владыкой был послан настоятель Юрьева монастыря, говорит о значительном авторитете последнего среди горожан, тем более что Иосиф был и архимандритом, что ставило его выше игуменов новгородских монастырей.

Немаловажна такая функция древнерусских обителей, как подготовка будущих церковных иерархов, епископов и архиепископов. Обычно до выдвижения на епископскую кафедру будущие иерархи проходили в стенах монастырей «подготовку». Монашествующий был обязан не только исполнять послушания, но постоянно заниматься своим самосовершенствованием: молиться, заниматься богомыслием и участвовать в богослужении. Так, преподобный Феодосий имел обычай проверять, чем монахи заняты ночью: «И егда бо слышаше кого молитвы творяша, и ставь прославляше о нем Бога». Наиболее почитаемые за богоугодную жизнь выбирались настоятелями. Это, в основном, путь, который проходили в стенах монастырей будущие владыки. Так, митрополит Петр задолго до своего постановления митрополитом всея Руси был иноком. В 12 лет он ушел из дома в один из Волынских монастырей, где «нес монастырские послушания, носил на поварню воду и дрова, мыл братии власяницы, и ни зимою, ни летом нисколько не оставлял своего правила». Через некоторое время «по воле настоятеля он был произведен во диаконы, а потом и в пресвитера». После длительного пребывания в стенах этой обители Петр получил благословение настоятеля и создал в пустынном месте на р. Рате свой собственный монастырь во имя Преображения св. Спаса. В нем до постановления на святительскую кафедру Петр был игуменом. Сам факт, что игумен монастыря, в котором подвизался Петр, позволяет ему уйти, говорит о том, что он был исключительно смирен и благочинен, а также подготовлен для обучения и наставления новых иноков уже в своем монастыре.

По сохранившимся источникам можно определить те монастыри, из которых выходили епископы для кафедр древнерусских городов. Их около шестнадцати. Находились они в восьми городах, распределяясь соответственно: в Новгороде – пять, в Киеве – три, во Владимире и Ростове по два, в Переяславле, Суздале, Ярославле и Твери по одному. Игумены этих монастырей поставлялись владыками, преимущественно в восемь из существующих в этот период шестнадцати епархий. Источники указывают на то, что выходцы из Киево-Печерского монастыря поставлялись на владычные кафедры почти везде князьями. Эти сведения очень ценны, так как в таких случаях правящие князья ставят на кафедру игуменов из монастырей, являющихся для них «фамильными». Так, например, Михайловский на Выдобичи монастырь был родовым для Рюрика Ростиславича, так как он являлся потомком основателя монастыря Всеволода Ярославича.

В Новгороде монастыри сами готовили для города иерархов. При этом Свято – Юрьев монастырь в период, когда он стал архимандритией (середина XIII в.) являлся школой для будущих иерархов. Часто епископы в Новгороде выбирались на всеобщем собрании при участии местного князя и иноков. Это связано с политической системой Новгорода, более демократичной, чем в других городах. А.С. Хорошев считает, что эта практика установилась с 1157 г.. На основании выбора горожан и светской власти при участии игуменов и представителей белого духовенства, святительскую кафедру в Новгороде занимали соответственно: в 1156 г. игумен Аркадий из Аркажа монастыря, Антоний в 1211 г. и Арсений в 1223 г. и 1228 г. – монахи из Хутынского Спасо-Преображенского монастыря, а в 1229 г. – игумен Благовещенского монастыря Феоктист.

Относительно поставления владык в остальных епархиях необходимо отметить одну особенность. Здесь, как и в Новгороде, епископскую кафедру занимали выходцы из монастырей, расположенных в тех же епархиях. Например, когда в ХШ в. создалась Владимирская епископия, формировалась отдельная Владимиро-Суздальская епархия. При этом сами владимирские монастыри готовили своих будущих иерархов. Подобная картина наблюдается и в Ростовской, и в Тверской епархиях.

Монастыри иногда служили и местом заключения. В этот период в них попадали преимущественно представители княжеских семей исключительно по политическим мотивам. Так, прежде чем в 1147 г. принять мученическую смерть от рук киевлян, князь Игорь Олегович, сын черниговского князя Олега Святославича, был арестован и заключен сначала в Киевском Михайловском монастыре, а позже переведен в Переяславль в стены Иоанновского монастыря. Киевский Михайловский монастырь был заложен князем Всеволодом Ярославичем во время его княжения в Переяславле. Монастырь являлся родовым для его потомков, а Изяслав Мстиславич был правнуком Всеволода Ярославича. Следовательно, он посадил своего соперника Ольговича в фамильном монастыре. Позже перевел его также в родовой монастырь святого Иоанна в Переяславле. Изгнанный из Киева Игорь Ольгович был заключен в монастыре свергнувшего его князя.

Показателен случай с заключением новгородского епископа Нифонта в Печерском монастыре. Это произошло в 1149 г., когда Нифонт встал во главе оппозиции против поставления на митрополичью кафедру Клима Смолятича князем Изяславом Мстиславичем. Почему Нифонт был заключен в Печерском монастыре, а не, скажем, в том же Михайловском, для Изяслава родовом монастыре? Возможно, что деятельность Изяслава Мстиславича, направленная на выход русской Церкви из-под эгиды патриарха, была поддержана игуменом и иноками Печерского монастыря. Вот почему противник этого, Нифонт был заключен в стенах обители, где он не мог бы найти поддержки. В данном случае монастырь и князь выступают союзниками в достижении одной цели.

Со второй половины ХII в. в древнерусских городах возникла новая организация – архимандрития. Это монастырь, который занимал ведущее место среди остальных. Архимандрития осуществляла связь между черным духовенством и городом, князем, епископатом, а также во многом контролировала взаимоотношения между самими монастырями.

Возникновение архимандритии, как считает Я.Н. Щапов, было возможно после того как монастыри стали самостоятельными феодальными хозяйственными организациями. Будучи подчинены митрополиту и епископам в плане церковной дисциплины, они в административном отношении, в участии в городской жизни обладали самостоятельностью, чему во многом способствовала и связь монастырей с их ктиторами – княжескими династиями и боярами (в Новгороде). Самые ранние сведения об участии «всех игуменов» городских монастырей связаны с княжескими похоронами, с княжескими съездами и т.д. в Киеве. По сведениям источников, игумены участвуют в крупных политических или экономических событиях в городе помимо митрополита или наряду с ним.

Самая первая архимандрития возникла в стольном городе Киеве еще во второй половине XII в. Этот титул получил печерский игумен Поликарп (1164-1182), который был очень тесно связан в этот период с киевскими князьями, особенно с Ростиславом Мстиславичем. На самом деле право назначения, а также утверждения архимандрита принадлежало патриарху. На Руси, вероятно, этим правом обладал митрополит как ставленник Константинопольского патриарха. Но Поликарп в этот момент был не в лучших отношениях с главой Русской Церкви – греком Константином. Причиной были некоторые разногласия по церковным вопросам. Близость к княжескому дому указывает на то, что инициатива получения титула архимандрита Поликарпом исходила именно от князя, а саму архимандритию в Киеве можно рассматривать как институт, противопоставленный митрополиту и связанный с княжеской властью.

Своеобразен институт архимандритии в Новгороде, хотя, как и в остальных городах Руси, он возник в бывшем княжеском монастыре в конце XII в. во время игуменства Савватия (1194-1226). Благодаря исследованиям B.Л. Янина эта организация изучена достаточно подробно. В Новгороде архимандрит избирался на вече. Срок его пребывания на должности ограничивался, и игумены новгородских монастырей сменяли друг друга на этом посту, при этом сохраняя игуменство в своем монастыре. Новгородская архимандрития была независима и от новгородского архиепископа. В Северо-Восточной Руси, включая и будущую Москву, архимандрития возникла позже – в XIII – первой половине XIV в. также в княжеских монастырях. Например, в Ярославле – в Спасо-Преображенском монастыре (1311 г.), а в Москве – в Даниловом монастыре (начало XIV в.).

Возникновение архимандритии вызвано необходимостью в организации духовенства в Древней Руси. Особую роль играла при этом, по мнению Я.Н. Щапова, княжеская власть, заинтересованная в собственном контроле над деятельностью монастырей через голову митрополита и епископов. Вот та причина, по которой архимандритии возникали преимущественно в княжеских крупных монастырях.

Таким образом, древнерусский монастырь не был изолированной структурой, а находился в самом тесном контакте со всеми слоями окружающего его общества. Игумены и архимандрты действовали в качестве активных политических фигур, своим авторитетом воздействуя на общественное мнение. Монастыри занимались обширной социальной деятельностью, охватывавшей практически все слои населения.

2.3 Просветительская деятельность монастырей

Монастыри являлись центрами духовной жизни. В стенах монастырей создавались и переписывались рукописи, а потом распространялись среди верующих. При монастырях существовали школы, в которых обучались грамоте и богословию.

Так, согласно сообщению В.Н. Татищева, дочь Всеволода Ярославича Янка основала при Андреевском монастыре в Киеве школу для богатых девушек: «Собравши же младых девиц неколико, обучала писанию, такоже ремеслам, пению и иным полезным знаниям». Подобное упоминание позволяет утверждать, что монастырь был местом, откуда шло образование, навыки к труду, вера и нравственность.

Существуют отдельные известия, подтверждающие грамотность русских иноков. Так, в Печерском монастыре был монах Иларион «бяше бо книгам хитр писати, и сеи по вся дни и нощи писаше книгы в кельи блаженнаго отца нашего Феодосия». Это сведение относится ко второй половине XI в. При монастырях существовали скриптории, в которых создавались и переписывались церковные произведения, были и библиотеки, где эти книги сохранялись. До настоящего времени сохранилось небольшое число рукописей XII – середины XIV в., дающих нам основание по определенным критериям относить их к книжным мастерским монастырей уже существовавших. Так, на примере новгородско – псковского материала Н.Н. Розов определил наличие книгописания в новгородском Хутынском монастыре. Имел свою библиотеку и Юрьев монастырь.

В Киеве, кроме Печерского монастыря, книжный центр существовал и в Зарубском монастыре. Летопись сообщает нам об одном из выходцев этого монастыря: «В то же лето постави Изяслав митрополитом Клима Смолятича вывед из Заруба, бе бо черноризечь скимник и бысть книжник и философ, так якоже на Рускои земли не бяшеть». Авраамий Смоленский, подвизавшийся в своем монастыре, был автором некоторых сочинений, таких как «Слово о небесных силах, чего ради создан бысть человек», а также молитвы. Туров – еще один центр просвещения в Западной Руси. Здесь выдающимся представителем просвещения и книжности являлся Кирилл, епископ Туровский. Он был автором поучений, торжественных слов и молитв, таких как «Притча о душе и теле», «Повесть о белоризце и мнишестве», «Сказание о черноризцем чине», восемь слов на церковные праздники, тридцать молитв и два канона. Творчество Кирилла Туровского явилось одним из наивысших достижений литературы XII в. Его сочинения имеют высокий художественный уровень, глубокую символику. В его произведениях четко прослеживается идея единства Руси, которая является одной из основных идей древнерусских летописей и агиографических произведений.

«Вера благодатная по всей земле простерлась, и до нашего народа русского дошла. И законническое озеро пересохло, евангельский же источник наполнился вод и, всю землю покрыв, до нас разлился. Вот уже и мы со всеми христианами славим Святую Троицу» – слова митрополита Илариона, автора «Слова о законе и благодати».

И действительно, наступили «новые времена», пришли «новые люди». Сам Иларион, как неоднократно говорилось, являет собой удивительный пример того, какие плоды принесло Крещение Руси при святом Владимире. Прошло чуть более полувека с того времени, и перед нами предстал, как благодатный плод усилий по христианизации Руси, подвижник-аскет и выдающийся богослов. Его пещера дала начало великому Киево-Печерскому монастырю. Позже из обители преподобных Антония и Феодосия монашество стало распространяться по всей Руси. Здесь воспитывались многие будущие епископы Русской Церкви. Ко времени нашествия татаро-монголов Русская Церковь получила из Лавры не менее пятидесяти епископов. Лавра дала замечательных миссионеров: святителей Леонтия и Исайю, преподобных Кукшу с учеником Никоном и Нифонта. Так исполнились пророческие слова игумена афонского монастыря, сказанные преподобному Антонию при отправлении его на родину: «Иди на Русь обратно и да будет на тебе благословение Святой Горы, ибо от тебя пойдет много чернецов».

Среди славянских племен Древней Руси, долго противостоявших христианству, были вятичи и радимичи, жившие в бассейне реки Оки. Они отличались грубостью своих языческих нравов и обычаев и до конца XI в. не сближались с русскими племенами. Для их просвещения был послан Киево-Печерский монах преподобный Кукша. Некоторых он крестил, совершил много чудес, но был схвачен язычниками и после долгих мучений вместе со своим учеником Никоном обезглавлен. Эти племена приняли христианство лишь в середине XII в.

В верховье Днепра, в регионе вокруг Смоленска, жили кривичи. Преподобный Нестор сообщает, что они еще в конце XI в. «творяще сами собе закон». Во второй половине XII в. их просвещение и настоящая волна обращений были связаны с проповедью преподобного Авраамия Смоленского, о чем повествует его Житие.

Это те не многие факты того, показывающие характер просветительской деятельность монастырей описываемого периода. Останавливаться на этом подробно нет смысла, потому что по этой тематике есть разделы в каждой исторической литературе. Заметим, что Церковь и монашество в Древней Руси всегда стремились избежать опасности обмирщения, возникавшей из-за многообразия их деятельности. И в контексте истории можно увидеть, что это удается, и зачастую, благодаря памятникам просвещения. Ведь иночество, опираясь потом на подвижническое настроения русского народа, выдвигает для решения этой очень тонкой и сложной задачи как обмирщение новых подвижников благочестия и с этим обретает в себе новые силы.

Заключение

Монастыри издавна составляли неотъемлемую часть древнерусской повседневности. Уже к началу XIV в. на Руси сложилась определенная система монастырей. Русь, приняв христианство из Византии, вместе с остальной церковной культурой восприняла и монашество, как неотъемлемую ее часть. Ко времени принятия Русью христианства византийское монашество переживало очередной подъем. Вот почему монашество Руси сразу заняло подобающее ему место и прочно закрепилось в религиозной жизни древнерусского общества. Далее монастыри становятся символом благосостояния князя или архиерея, отсюда большой рост числа так называемых «ктиторских» монастырей, то есть обителей, живущих на средства ктитора – мецената. И только лишь с появлением Печерского монастыря – обители, основанной русским монахом – отшельником можно говорить о начале собственно русского монашества.

Несмотря на внутреннюю замкнутость, монастырь никогда не был изолирован от взаимодействия с миром. Так, древнерусские иноки, будучи духовниками мирян, безусловно, оказывали на них влияние. Выражалось оно в просвещении древнерусского общества. Естественно, что в таком случае необходимо не столько увещевание, сколько личный пример. И такой пример был найден в лице древнерусского иночества. Скорее всего, именно это обстоятельство обеспечило такой искренний подвижнеческий и благочестивый взгляд всей древнерусской христианской общественной мысли.

Необходимо отметить и активное участие монастырей в общественной жизни. Игумены и архимандриты, например, выступали в качестве миротворцев, своим духовным авторитетом воздействуя на общественное мнение. Монастыри занимались обширной социальной деятельностью, охватывавшей практически все слои населения. На память приходят слова святейшего патриарха Московского и Всея Руси Кирилла: «Мы – наследники Святой Руси, проживающие в разных государствах, но имеющие общую веру, историю, и культуру, – призваны Богом к высокой ответственности за сохранение бесценного сокровища православной традиции, принятой нами от предков. Мы призваны делом и самой жизнью являть «единство духа в союзе мира» (Еф. 4:3), противостоя розни века сего. Даже в самые непростые эпохи, времена тяжких испытаний и великих скорбей, святые земли Русской остаются для всех взыскующих их помощи верным маяком в бушующем море житейских страстей, источником утешения и надежды на всеблагой Промысл Господень, действующий одному Ему ведомыми путями в судьбе каждого человека и целых народов».

монашество русь печерский монастырь

Литература

1.Вот повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская Земля. – Перевод Д.С. Лихачева

2.Жития и подвиги святых Киево-Печерской Лавры с приложением избранных акафистов. – Минск: Свято-Елизаветинский монастырь, 2005.

.Изборник 1076 года: Слово о чтении книг // Красноречие Древней Руси: XI – XVII вв. – М.: Советская Россия, 1987. – С. 33-34.

.Иларион. Слово о законе и благодати // Красноречие Древней Руси: XI – XVII вв. – М.: Советская Россия, 1987. – С. 42 – 49.

.Киево-Печерский Патерик. – М., 1759.

.Киево-Печерский Патерик: полное собрание житий святых в Киево-Печерской Лавре подвизавшихся. – 2-е изд. в новом полном переводе Е. Поселянина. – М.: Издание книгопродавца А.Д. Ступина, 1900.

.Кирилл Туровский. Торжественные слова // Красноречие Древней Руси: XI – XVII вв. – М.: Советская Россия, 1987. – С. 70 – 107.

.Краткое греческое Житие Стефаия Сурожского – Труды В.Г. Васильевскаго. – Т. 3. Петроград: Типография Императорской Академии наук, 1915. – С. CCXVIII- CCXXIII.

.Лука Жидята. Поучение к братии // Красноречие Древней Руси: XI – XVII вв. – М.: Советская Россия, 1987. – С. 39 – 40.

.Поучения Феодосия Печерского: Поучение о терпении и о милостыне // Красноречие Древней Руси: XI – XVII вв. – М.: Советская Россия, 1987. – С. 67 – 69.

.Поучения Феодосия Печерского: Слово о вере христианской и о латинской // Красноречие Древней Руси: XI – XVII вв. – М.: Советская Россия, 1987. – С. 58 – 62.

.Поучения Феодосия Печерского: Слово о терпении, и о любви, и о посте // Красноречие Древней Руси: XI – XVII вв. – М.: Советская Россия, 1987. – С. 63 – 66.

.Содержание подробнаго славяно-русскаго Жития и критическия замечания к оному – Труды В.Г. Васильевскаго. – Т. 3. Петроград: Типография Императорской Академии наук, 1915. – С. CCXXIII – CCXL

.Абрамович Д.И. Изследование о Киево – Печерскомъ Патерике какъ историко – литературномъ памятнике. – СПб.: Типография Императорской академии наук, 1902.

.Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. – М., 1977.

.Бестюжев-Рюмин К. Крещение Руси. – Минск: Белорусская Православная Церковь, 2008.

.Бълхова М.И. Монастыри на Руси XI – середины XIV вв. // Монашество и монастыри в России. XI – XX вв. : Исторические очерки. – М.: Наука, 2002. – С. 25 – 56.

.Гаврюшина Л.К. Бегство св. Саввы на Святую гору: сербская житийная традиция и ее восприятие на Руси // Герменевтика древнерусской литературы. – М.: Знак, 2005. – Сборник 12. – С. 580 – 591.

.Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. – М.: Общество любителей истории, 2002. – Т. 1- 2.

.Демин А.С. Из истории древнерусского литературного творчества XI – XVII вв. // Герменевтика древнерусской литературы. – М.: Языки славянской культуры, прогресс-традиция, 2004. – Вып. 11. – С. 9 – 131.

.Дмитриевский А.А. Описанiе литургическихъ рукописей, хранящихся въ библiотекахъ Православнаго Востока: в 3 т. – Киев: Типография Г.Т. Корчух – Новицкаго, Мих. ул., № 4, 1895. – Т.1

.Доброклонский А.П. Руководство по истории Русской Церкви. – М., 2009.

.Древне-русская литература. / Составитель А.Л. Жовтис. – М.: «Высшая школа», 1965.

.Духопельников В.М. История России XII – XVIII вв.: учебное пособие для студентов исторических специальностей высших учебных заведений. – Харьков, 2005.

.Ефимов А.Б. Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви. – М.: Издательство ПСТГУ, 2007.

.Журавлев В.К. Рассказы о русской святости, русской истории и русском характере. – М., 2004.

.Казанский П.С. История православного монашества на Востоке. – в 2-х т. – М.: Паломник, 2000.

.Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. – Минск: Белорусский экзархат, 2007. – Т. 1.

.Киевския пещеры и Киево-Печерская Лавра. – Киев: Типография Сементовского, 1864.

30.Ключевского В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. – М., 1988.

.Красноречие Древней Руси: XI – XVII вв. / Составитель Т.В. Черторицкая. – М.: Советская Россия, 1987.

.Кусков В.В. История Древнерусской литературы. – М.: Высшая школа, 1989.

.Лебедев Л., прот. Крещение Руси: 988 – 1988. – Московская патриархия, 1987.

.Лихачев Д.С. Введение к чтению памятников древнерусской литературы. – М., 2004.

.Макарий (Булгаков), митроп. История Русской Церкви. – М., 1995. – Кн. 2.

.Малицкий П.И. Руководство по истории Русской Церкви. – Изд. 4-е. – М., 2000.