Образец договора хранения в камерах хранения транспортных организаций — скачать пример

Заключенные в таких случаях договоры регулируются
находящимися на различных ступенях нормами. При этом иерархия норм принимает
такой вид: ст. 923 ГК (1), не противоречащие ей специальные законы и в их
числе соответствующие транспортные уставы и кодексы (2), изданные на основе
последних другие специальные акты (3), общие положения гл. 47 ГК
“Хранение” (4), общие статьи ГК об обязательствах и договорах (5).

Статья 923 ГК различает два способа хранения: путем
принятия вещей пассажиров и других граждан камерой хранения и путем помещения
вещей в автоматические камеры.

В основе отношений, складывающихся и в первом, и во втором
случаях, лежат разные договорные модели, хотя это и не служит препятствием к
наличию у того и другого договора ряда общих черт.

Прежде всего следует указать на предмет обоих договоров:
им служит обычно ручная кладь. В этих договорах совпадает и субъектный
состав: одна из сторон – транспортная организация, в ведении которой
находится камера хранения, а ее контрагент – гражданин. ГК особо
подчеркивает, что речь идет о транспортной организации общего пользования.
Это и объясняет, почему указанные договоры относятся к числу публичных (п. 1
ст. 923 ГК).

Публичный характер рассматриваемых договоров приобретает в
этом случае особое значение. Речь идет о том, что указанные договоры являются
самостоятельными по отношению к договору перевозки пассажиров и багажа.
Соответственно транспортная организация не вправе требовать при приеме вещей
предъявления проездного документа. Общая норма, действующая в этих случаях,
закрепляет все же преимущества особой категории пассажиров: как уже
отмечалось, транзитным пассажирам предоставляется соответствующая услуга в
первую очередь (ст. 91 Транспортного устава железных дорог). Естественно, что
лицо, претендующее на указанную льготу, должно по требованию транспортной
организации предъявлять проездной документ.

Общими являются и содержащиеся в Правилах оказания услуг
по перевозке пассажиров, а также грузов, багажа и грузобагажа для личных
(бытовых) нужд на федеральном транспорте нормы, в силу которых за
естественную порчу сданных на хранение скоропортящихся продуктов железная
дорога ответственности не несет, а также установлены требования к самой
поклаже. К числу последних относятся, в частности, максимальный вес каждого
места (50 кг), запрет сдачи на хранение животных и птиц, огнестрельного
оружия, зловонных, огнеопасных, отравляющих, легковоспламеняющихся,
взрывчатых и других опасных веществ, а также вещей, которые могут загрязнить
или повредить вещи других пассажиров. Кроме того, сдача на хранение в ручной
клади денег, облигаций, документов и других ценностей запрещена при
отсутствии на железнодорожной станции специализированной камеры хранения.
Смысл последней нормы, на что уже обращалось внимание, состоит в том, что
транспортная организация вправе, сославшись на предусмотренное в названной
норме обстоятельство, отказать в приеме указанных ценностей. Если же она
этого не сделает, то тем самым лишается возможности в случае утраты ценностей
ссылаться на отсутствие у нее условий их хранения.

Принятие вещи на хранение подтверждается выдачей
поклажедателю работником транспортной организации квитанции или номерного
жетона. Тот и другой обладают одинаковой правовой силой: они служат
достаточным и вместе с тем необходимым доказательством сдачи вещей;
соответственно у хранителя возникает обязанность возвратить вещи тому, кто
предъявит квитанцию (номерной жетон). Достаточность указанных способов
подтверждения сдачи вещей выражается в том, что работник транспортной организации
не вправе потребовать от поклажедателя каких-либо дополнительных
доказательств принадлежности ему вещи. Признание квитанции и номерного жетона
необходимыми доказательствами влечет за собой то, что при отсутствии у лица
квитанции (номерного жетона) вещь может быть ему выдана лишь после
предварительного представления доказательств принадлежности вещи тому, кто за
ней обратился.

Срок хранения определяется транспортными уставами, иными
законами и издаваемыми в соответствии с ними правилами. В частности, на
железнодорожном транспорте такие сроки установлены правилами перевозки багажа
и грузобагажа. Предусмотренные в правилах сроки являются обязательным
минимумом и могут быть увеличены по соглашению сторон. Если в определенный
таким образом срок вещь не будет получена поклажедателем, транспортная
организация обязана хранить ее у себя еще 30 дней. И только после этого вещь
может быть продана. В рассматриваемом случае действует одно из общих
положений о хранении, предусмотренное ст. 899 ГК. Оно сводится к тому, что
продажа возможна после письменного предупреждения поклажедателя (если,
разумеется, его адрес был указан в транспортной квитанции). При цене вещи
свыше 100 установленных законом минимальных размеров оплаты труда продажа
должна осуществляться непременно с аукциона с соблюдением установленного ст.
447 – 449 ГК порядка.

Убытки, которые понес поклажедатель вследствие утраты,
недостачи или повреждения вещей, сданных им в камеру хранения, подлежат
возмещению хранителем. В интересах поклажедателя установлено, что расчеты
должны быть завершены в течение 24 часов с момента заявления требования о
возмещении убытков. В противном случае транспортная организация оказывается в
положении должника, впавшего в просрочку, с последствиями, предусмотренными в
ст. 405 ГК. При применении указанной статьи следует иметь в виду, что в
интересах самого хранителя Кодекс предусмотрел необходимость возмещения
убытков в рамках произведенной поклажедателем оценки в момент сдачи вещи на
хранение. Эта последняя норма позволяет сделать вывод, что, если вещь была
принята без такой предварительной оценки, убытки должны быть возмещены в
полном объеме и без каких-либо ограничений.

Обычно предметом хранения служат вещи, помещенные в
закрытом чемодане, сумке, портфеле, ящике и т.п. В подобных случаях возникает
необходимость установить, должен ли хранитель нести ответственность за их
содержимое. Судебная практика длительное время давала на этот вопрос
отрицательный ответ. Например, в одном из разрешенных еще в 1945 г. дел Верховный Суд СССР занял такую позицию: “Хранитель не отвечает за сохранность
содержимого чемодана, если при передаче на хранение не был поставлен в
известность (не знал и не должен был знать), что находится в чемодане”
<*>. Таким образом, ответственность за все помещенное в “узел”
могла наступить только при наличии специальных указаний на этот счет в
законе.

——————————–

<*> Судебная практика Верховного Суда СССР. 1945.
Вып. III/XXIII. 1947. С. 16.

В настоящее время, по крайней мере применительно к отношениям,
регулируемым Транспортным уставом железных дорог, на поставленный вопрос
должен быть дан иной ответ. Имеется в виду, что никаких исключений из общих
правил об ответственности применительно к хранению вещей со скрытым
содержимым не установлено. Разумеется, это не освобождает поклажедателя от
необходимости представить в случае спора доказательства того, что указанные
им вещи действительно находились в “узле”. В то же время за
хранителем сохраняется право оспорить соответствующие факты. Для решения
поставленного вопроса большое значение имеет правило, по которому, как уже
отмечалось, вещи должны приниматься на хранение транспортной организацией с
предварительной оценкой, производимой поклажедателем. А потому, если у
хранителя возникли сомнения по поводу заявленной оценки, он не лишен права
потребовать от поклажедателя ознакомить его с содержимым. При отказе
поклажедателя исполнить такое требование транспортная организация вправе
отказаться от принятия вещи на хранение.

При возникновении отношений по поводу хранения в
автоматической камере роль оферты играет выставление в зале такой камеры,
готовой к приему вещей. Эта оферта носит публичный характер, поскольку
выражает готовность заключить договор (п. 2 ст. 437 ГК) на условиях,
доведенных до всеобщего сведения, с любым, кто отзовется. Конклюдентное
действие поклажедателя – помещение вещей в камеру – имеет двоякое значение:
акцепта и передачи вещи.

Природа отношений, возникающих при хранении в
автоматической камере, вызывала значительные споры в литературе. Не оказалась
единодушной и судебная практика. Были выдвинуты три разные точки зрения:
соответствующий договор должен рассматриваться либо как договор аренды, либо
как договор хранения, либо как договор охраны.

Первая из них была выражена, в частности, довольно четко в
п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 декабря 1989 г. “О практике рассмотрения судами РСФСР дел по спорам, связанным с обслуживанием
населения” <*>. В этом Постановлении лица, обратившиеся за
соответствующими услугами, были признаны арендаторами ячейки. “Арендная
конструкция” была подвергнута критике со стороны З.И. Цыбуленко
<**>. В частности, речь шла об одном из разъяснений Верховного Суда
СССР. На вопрос о том, какими нормами следует руководствоваться при рассмотрении
требований о возмещении убытков, которые причинены утратой вещей из
автоматической камеры хранения, был дан такой ответ: помещая вещи в
автоматическую камеру хранения, граждане не передают их станции, и ей
неизвестно, находились ли в этих камерах какие-либо вещи. В этих случаях
железнодорожная станция предоставляет за определенное вознаграждение
гражданам в пользование автоматическую камеру. Складывающееся между сторонами
отношение по существу является договором имущественного найма, в силу
которого наймодатель предоставляет нанимателю автоматическую камеру во
временное пользование за плату <***>. Последовательно придерживаясь
такой конструкции, суды отказывались удовлетворять требования о возмещении
ущерба за похищенные из автоматических камер вещи, если только оказывалось,
что замыкающие устройства были исправными.

——————————–

<*> Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1990. N 13. С.
13 – 14.

<**> См.: Цыбуленко З.И. Указ. соч. С. 60 и сл.

<***> Обзор законодательства и судебной практики за
III квартал 1971 г. (см.: Цыбуленко З.И. Указ. соч. С. 60).

Оспаривая приведенные положения, З.И. Цыбуленко, со
ссылкой на многочисленные литературные источники, приходил к выводу, что в
данном случае налицо обычный договор хранения. Помимо прочего, этот вывод
обосновывался примерами, доказывавшими абсолютную невозможность применения к
рассматриваемым отношениям норм об аренде (имеются в виду правила о ремонте,
субаренде и др.) <*>.

——————————–

<*> См.: Там же. С. 61.

Конструкция договора аренды в настоящее время получила
новых сторонников. Так, С.И. Пегов предлагает исходить из того, что “при
помещении ручной клади в КХС (камеру хранения самообслуживания. – М.Б.)
железная дорога, владеющая КХС, не принимает от гражданина ручную кладь на хранение,
а лишь предоставляет место (ячейку КХС) для краткосрочного хранения ручной
клади” <*>.

——————————–

<*> Комментарий к Транспортному уставу железных
дорог Российской Федерации (постатейный). М., 1998. С. 174.

На наш взгляд, заслуживающей внимания является последняя
точка зрения, однако это относится только к той ее части, в какой она
исключает существование договора хранения при отсутствии передачи вещи.
Вместе с тем сведение рассматриваемого договора с транспортной организацией –
арендодателем к одной лишь аренде приводит к тому, что таким образом отпадают
основания для вывода, сделанного С.И. Пеговым: “Железная дорога при этом
несет ответственность за сохранность ручной клади, помещенной гражданином в
КХС, по принципу вины (например, неисправности ячейки КХС, ее запирающихся
устройств), при других обстоятельствах, свидетельствующих о вине железной
дороги” <*>. Все дело, очевидно, в том, что подобная
ответственность, если не считать ответственности за недостатки самой камеры,
не может вытекать непосредственно из договора аренды уже потому, что
обязанность арендодателя – охранять сданное в аренду имущество – в содержание
договора аренды не входит. Арендодатель может принять на себя такую
обязанность, но для этого необходимо договор аренды дополнить элементами
охраны, с тем, чтобы соответствующий договор стал смешанным (аренда плюс
охрана). Именно такое положение, как представляется, и возникает по поводу
сдачи вещей в автоматическую камеру. По указанной причине, если возникает
пожар в помещении вокзала, его заливает водой или ломаются запоры в
автоматической камере, – в этих и в других подобных случаях при определенных
условиях речь может идти о нарушении обязательств, составляющих элемент
договора аренды. Однако, если грабитель получил доступ в камеру хранения по
той причине, что она охранялась ненадлежащим образом (заснул охранник), имеет
место нарушение обязательства той же транспортной организации, но вытекающего
теперь уже из договора охраны.

——————————–

<*> Комментарий к Транспортному уставу железных
дорог Российской Федерации (постатейный). М., 1998. С. 174.

В результате следует, очевидно, прийти к выводу, что
договор между транспортной организацией и поклажедателем, воспользовавшимся
автоматической камерой, не только не является договором хранения как таковым,
но и не содержит элементов этого договора: его подлинная природа сводится к
“смешению” элементов лишь “аренды” и “охраны”.

Хранение в гардеробах организаций. В период действия ГК 1922 г. в связи с отсутствием специального регулирования договора хранения вопрос об основаниях
возложения ответственности организаций за утрату переданных им на хранение
вещей, в том числе верхней одежды, оставался в литературе спорным.
Недостаточно устойчивой была и судебная практика. В соответствии с наиболее
распространенной в литературе точкой зрения для признания наличия между
организацией и гражданином отношений хранения достаточно было того, что
организация возлагала на посетителей обязанность снимать верхнюю одежду. Так,
в одном из дел, возникших в связи с утратой пальто в парикмахерской,
Верховный Суд СССР, отменяя решение нижестоящего суда, указал: “Суду
надлежало выяснить, какие имеются правила в парикмахерской по обслуживанию
клиентов, является ли обязательным для клиентов при их обслуживании снятие
верхней одежды” <*>. Необходимость для посетителей снимать верхнюю
одежду и выделение для этой цели соответствующего места (примером могло
служить выставление вешалки) рассматривались как публичная оферта, с тем, что
оставление в указанном месте готовой одежды приобретало значение акцепта.

——————————–

<*> Сборник постановлений Пленума и определений
коллегий Верховного Суда СССР. М., 1948. С. 176.

Приведенная позиция судебных органов вызвала определенные
возражения в литературе. Так, в частности, B.C. Якушев полагал, что “во
всех случаях, когда у организации нет специального гардероба, отсутствует
договор хранения. Клиент не передает свои вещи определенному лицу,
представителю учреждения или организации. По этой причине обязанность
возместить стоимость утраченной вещи все же возникает, эта ответственность
носит не договорный, а деликтный характер” <*>.

——————————–

<*> Якушев В.С. Обязательства, возникающие из
договора хранения личных вещей // Советская юстиция. 1990. N 6. С. 59.

Для ответа на поставленный вопрос – о природе
рассматриваемых отношений – применительно к действующему ГК следует учесть,
что хотя ст. 924 ГК именуется “Хранение в гардеробах организаций”,
ее содержание выходит за рамки названия. Речь идет о том, что в силу п. 2
этой статьи включенные в нее правила, имеющие в виду хранение в гардеробе
организаций, распространяются и на хранение верхней одежды, головных уборов и
иных подобных вещей, оставляемых без сдачи их на хранение гражданами в
местах, отведенных для этих целей в организациях и средствах транспорта.
Таким образом, действующий Кодекс признал ответственность именно договорной
(не деликтной!) не только при сдаче вещей в гардероб, но и при оставлении
вещей на специально отведенном месте. Законодатель, как можно сделать вывод,
исходит из того, что отведение места для хранения вещей (заключение на этот
счет граждане могут сделать, в частности, из соответствующего объявления –
письменного или устного (например, по местному радио), из поставленной в
коридоре или в приемной вешалки и т.п.) признается публичной офертой, а
оставление вещи в отведенном месте – акцептом. Прав был, полагаем, В.С.
Якушев, утверждая, что договор хранения возникает только при сдаче вещей в
гардероб. Однако это не исключает возможности признания сторон в
рассматриваемых случаях состоящими все же в отношениях по договору, но не
хранения, как при сдаче в гардероб, а опять-таки охраны. По этой причине
отпадает необходимость в использовании “запасной” конструкции –
деликта.

При сдаче вещей в гардероб организации гражданину выдается
номерок или жетон. Указанный способ подтверждения принятия вещи не всегда
дает возможность индивидуализировать поклажедателя, а также подтвердить
соответствие выдаваемой вещи – той, которая была в свое время передана на
хранение. На этот случай распространяется общее правило, допускающее
свидетельские показания при возникновении спора о тождестве вещи, принятой на
хранение и возвращенной хранителем (имеется в виду п. 3 ст. 887 ГК).

В п. 1 ст. 924 ГК содержатся еще две нормы, и
применительно к каждой из них подчеркивается, что она действует лишь при
наличии все того же основного признака хранения – передачи вещи. Первая из
этих норм посвящена разграничению возмездного и безвозмездного хранения.
Установлено, что в подобных случаях (“при сдаче вещи на хранение”)
презюмируется безвозмездность хранения. Возмездность должна быть оговорена
или иным способом (при этом особо подчеркнуто – “очевидным”)
обусловлена при передаче вещи.

Другая норма (также указывающая в качестве условия ее
применения на то, что речь идет о “вещи, сданной в гардероб”)
возлагает на организацию обязанность принять все меры, которые признаются
необходимыми общими положениями о хранении.

Принципиальную особенность рассматриваемого вида хранения
составляет отказ от неодинакового подхода к требованиям, предъявляемым
хранителю при решении вопроса о возложении на него ответственности за утрату,
недостачу или повреждение вещи. Имеется в виду учет того, был ли договор возмездным
или безвозмездным. В данном случае то обстоятельство, что хранителю не
выплачивается вознаграждение, его ответственности не сужает.

В заключение следует отметить, что выделение без
каких-либо оговорок рассматриваемого договора в ГК служит, помимо других, еще
одним аргументом против выдвинутой в свое время идеи распространить на
отношение к хранению личных вещей в случаях, когда они передаются
организации, в которой потерпевший работает и в связи с его работой, нормы
трудового, а не гражданского права. Думается, что для этого нет ни
теоретических, ни практических оснований <*>.

——————————–

<*> См.: Стависский П. Договор хранения или трудовые
отношения // Советская юстиция. 1974. N 18. С. 23 и сл.