Сервис в контексте современного постиндустриального общества
9. Печчеи А. Человеческие качества. М., 1979.
10. ПокровскийН.Е. Российское общество на путях глобализации. // В кн.: Человек и современный мир. М., 2002.
11. ПопперК.-Р. Открытое общество и его враги. М., 1992.; Поппер К.-Р. Нищета историцизма. М., 1997.
12. Пригожин И., СтингерсИ. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 2001.
УДК 338.46
I СЕРВИС В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОГО | ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА
Постников Николай Дмитриевич, кандидат исторических наук, доцент,
postnikov-nd@rambler.ru,
ФГОУВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», г. Москва
In today’s world service has ceased to be the segment of the economy, which in the course of human history served only for his personal needs. Today service is a major substrate of the «new» economy of postindustrial society.
В современном мире сервис перестал быть тем сегментом экономики, который на протяжении истории человечества только обслуживал его бытовые нужды. Сегодня сервис является важнейшим субстратом «новой» экономики постиндустриального общества.
Key words: service, Fordism, Keynesian revolution, post-industrial society, a revolution of knowledge
Ключевые слова: сервис, фордизм, «кейнсианская революция», постиндустриальное общество, революция знаний
Феномен сервиса в мировоззренческом и ценностном осмыслении сегодня следует рассматривать через эволюционный паттерн (модель) развития общества. Еще в 70 годах ХХ в. американский социолог Д. Белл и его последователи создали таксономичную эволюционистскую типологию общества, в которую включили три стадии: 1) доиндустриальную (аграрную) — первичная экономика, 2) индустриальную — вторичная экономика и постиндустриальную, 3) третичная экономика. Для каждого из этих этапов развития характерны свои социальные, политические и экономические субстраты. В доиндустриальную (аграрную) эпоху основной прибавочный продукт, необходимый для существования общества, производится в сельском хозяйстве, поэтому аграрный сектор является доминантным сектором доиндустриального общества. В индустриальную эпоху основной прибавочный продукт производится в промышленности, которая определяет структуру развития индустриального общества.
Современные развитые страны (США, Япония, страны Западной Европы, НИС1) вступили в конце ХХ века или находятся на подступах к постиндустриальной стадии развития общества. Базисной экономической основой постиндустриального общества является третичный (сервисный) сектор экономики. Хорошо известно, что сфера услуг в любом обществе играет одну из важнейших ролей, но в постиндустриальном обществе она приобретает новое значение двигателя экономики, перетекая, по словам Д. Белла в «сферы науки, образования и управления» [1. С. 18]. Для вступления на путь постиндустриального общества нужно, чтобы общество достигло необходимого уровня дихотомии социального и экономического развития.
Впервые этот таргетированный тренд проявился в США еще до второй мировой войны, а в странах западной Европы — в послевоенные годы, в виде фордизма. Появление фор-
1 Новые индустриальные страны (НИС), к которым относят Республику Корея, Сингапур, Сянган (Гонконг), Тайвань, Малайзию.
дизма как явления было связано с достижением индустриальных стран Запада определенного уровня развития общества и постепенного перехода их экономик в мейнстрим экономики сферы услуг. Выдающийся американский экономист С. Кузнец дал этому процессу объяснение, впоследствии ставшее хрестоматийным.
Во-первых, этот переход был связан с ростом в индустриально развитых странах Запада в данный период агрегированного продукта, что повлекло за собой структурное преобразование всей экономической модели, в том числе изменение структуры доходов семьи в сторону их увеличения. Во-вторых, сдвиг отраслевой структуры в сторону сервисной экономики С. Кузнец объясняет с помощью понятий эластичности конечного спроса по доходу и закономерностями технологического прогресса, что приводит к сокращению затрат труда на производстве, но при этом повышаются трудовые затраты при выполнении промежуточных/вспомогательных функций, т. е. растет сегмент сферы высококачественных и высокопрофессиональных деловых и государственных услуг без которых не возможен рост высокотехнологичной, основанной на научно-техническом прогрессе современной экономики2. Такие сдвиги в экономике возможны, если общество сможет изменить свою институциональную структуру, т. е. перейти стадиально (политически, социально и исторически) в эпоху/формацию постиндустриального общества, в котором сервис имплицитно приобретает новое измерение.
В области экономики формирование мо-дернизационной, постиндустриальной, основанной на знаниях модели предполагает, во-первых, наличие сложившихся сегодня в экономике развитых стран высокотехнологичных отраслей, таких как машиностроение, роботостроение, химическая промышленность и других, во-вторых, повсеместное внедрение в производство, и в более широком понимании в экономику в целом, достижений НТР (научно-технической революции), что приводит к значительным сдвигам в структуре экономи-
2 По мнению российского исследователя Л. Демидовой, образуя костяк технического базиса большинства услуг, технологии модифицируют родовые характеристики производства, продукта, модели обслуживания потребителей как в реальном, так и в виртуальном хозяйственном пространстве и по существу переводят отрасли на новый, более экономичный режим. См.: Демидова Л. Сфера услуг: изменение динамики производительности // Мировая экономика и международные отношения (МЭ и МО). 2006. № 12. С. 45.
ки, когда возрастает ее эффективность и объем выпускаемого конечного продукта, увеличивается фонд массового потребления.
Такие изменения становятся возможны благодаря понижению затрат на производство товара и создание технологических и интеллектуальных условий для масштабирования как материального (вещи), так и нематериального (идеи) продукта, а значит получения выгоды от эффекта возрастающей отдачи. В рамках постиндустриального общества сам выпускаемый продукт, оказываемая услуга как вид получаемого блага приобретают новые черты тиражирования/масштабирования, а не воспроизводства, особенно ярко данный тренд прослеживается в производстве (тиражировании/масштабировании) информационных продуктов/услуг, что приводит к совершенно новому явлению масштабированию социальных явлений3.
В области социально-экономических отношений модернизационный тренд эксплицитно предполагает включение широких слоев населения в новую структуру социально-экономических отношений, генерируемых фордизмом, осмысленных кейнсианством и переведенных в социально-политическую плоскость. Неолиберальная «кейнсианская революция» была направлена на ограничение экономической политики laissez-faire, стимулирование/повышение уровня занятости и потребительского спроса.
Как результат, произошел рост темпов нематериального производства (третичного сектора), что инициировало социальные изменения в обществах развитых стран. Эти социальные и экономические подвижки были направлены на расширение рынка услуг, а значит, на удовлетворение быстро растущих потребностей общества. Общественная коадапта-ция в рамках данного процесса способствовала формированию новой парадигмы и интенции в социологических теориях развития общества. Так немецкий социолог Р. Дарендорф считает, что человечество приобретает в различные историческо-экономические эпохи/формации развития доминирующие дифференциро-
3 В рамках ограниченной по объему статьи не пред-
ставляется возможным провести полифакторный анализ данного вектора развития. Однако он, несомненно, пользуется вниманием исследователей данной проблематики. Например, одной из последних работ этого спектра, наделавшей, кстати, много шума в научно-экспертном сообществе является книга Нассима Та-леба «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости» (М., 2009).
ванные, назовем их в данном контексте, ментальные смыслы существования. Эти смыслы таргетированно связаны с эволюционным линейным паттерном развития, предложенным Д. Беллом.
По теории Р. Дарендорфа, для человечества в разные эпохи/формации его существования характерны следующие ментальные смыслы:
1) Homo faber (человек работающий) для аграрного общества;
2) Ното universalis (человек универсальный) для индустриального общества;
3) Homo consumer (человек потребляющий) для постиндустриального общества. Таким образом, Р. Дарендорф, выделяя
тип Homo consumer, определяет социальный праксис экономики постиндустриального общества — обеспечивать постоянно растущие флексиболизированные потребности человека потребляющего с помощью сегментирования рынка (кастомизации и т.д.). Для постиндустриального общества характерным становится рост доходов, повышения уровня образования и увеличение свободного времени среди большинства слоев населения, что приводит к социальной дивергенции общества, формирует новую социальную реальность, в которой важнейшую роль начинает играть новая политико-социальная страта — средний класс.
При этом вслед за социальной модернизацией возникающее в постиндустриальную эпоху общество потребления/потребителей трансформирует и политическую систему, характерной чертой которой является демократия.
Изменения в политической области следует трактовать через призму социальной включенности (понятие, введенное в научный оборот Э. Гиденнсом), под которой понимается «формальное применение и действительное осуществление тех политических прав, которыми обладает каждый член общества, и тех гражданских обязанностей, которые он должен выполнять. Однако осуществление на деле этих прав и обязанностей зависит в значительной степени от равенства возможностей граждан» [2. Р. 31], а равенство обеспечивается как раз посредством доступа к образованию и повышением квалификации4. Социальная включенность инициирует политическую активность населения, его «включение» в политический процесс. Формируется устойчивый тренд уча-
4 Здесь просматривается прямое соотношение/корреляция идеи Э. Гиденнса с теорией человеческого капитала, о которой будет сказано ниже.
стия населения в защите окружающей среды, в работе правозащитных, просветительских и иных общественных организаций, что изменяет политический климат в стране, вступившей на этот путь, формирует в ней новую политическую структуру в дихотомии государство-общество, где общество начинает играть все более заметную роль. Проявлением такого «народного конструкционизма» является деятельность некоммерческих организаций (НКО), роль которых в обществе возрастает, в том числе как организаций, оказывающих некоммерческие услуги в общественном секторе.
Как результат, кроме собственно возмездного обмена, в рамках общественных организаций (наряду также с творческим безвозмездным взаимодействием личностей, приводящих в частности к обмену идеями и информацией) просматривается появление новых производственных отношений основанных на безвозмездном предоставлении благ и услуг, и это, по мнению исследователей, говорит о появлении контуров новой специфической экономики дарения (gift economy)5. Так, в 2006 году в США экономика дарения (gift economy) составила 5% ВВП страны, в ней трудилось при-близительно10% всех занятых, а емкость данного рынка основанного на частных пожертвованиях достигла $ 186,6 млрд [12].
Трансформация политической системы постиндустриального общества уже привела к появлению и новых направлений развития демократического устройства в виде, например, пар-тисипативной и делиберативной демократии.
В целом, однако, следует понимать, что данный тренд перехода стадиально (политически, социально и исторически) в эпоху/формацию постиндустриального общества, не может носить линейный характер быстрого, таргети-рованного и сингулярного, а значит инициированного, кем бы то ни было, социального транзита, а является следствием закономерного мейнстрима историко-временного и фрак-тально-синергийного развития современных развитых обществ.
Именно на стадии вышеперечисленных изменений в социальных отношениях, а также в экономической и в политической сферах, уже складывается постиндустриальное обще-
5 См. например, статью «Экономика дара: вход свободный») URL: http://odnakoj.ru/archive/20210405/ yekonomika/yekonomika_dara_vhod_svobodnxj/ (Дата обращения: 15.12.2021.), Andras Kelen. The Gratis Economy: Privately Provided Public Goods. 2002 и др.
ство. Одной из его характерных особенностей становится сервис как новое функциональное понятие. Главной задачей сервиса становится не только обслуживание, что было характерно и для доиндустриального и индустриального обществ, но и структурирование значительно усложнившихся социальных, экономических, а вслед за ними — политических отношений в постиндустриальном обществе.
Наибольшего развития в этом направлении добились к концу ХХ — началу XXI века, прежде всего, США, Япония и страны Западной Европы. Так, структура американской экономики показала невиданные темпы развития и роста третичного сектора в период с конца 40-х до 90 годов ХХ века. В частном секторе американской экономики, которая в процентном отношении в структуре ВВП (добавленная стоимость в % от ВВП), составляет доминантный показатель на протяжении последних 60 лет, а именно константу около 87% (87,5% в 1947 году и 87,1% в 2008 году, соответственно государственный сектор от 12,5% в 1947 году до 12,9% в 2008 году), производство услуг росло значительными темпами. В 1947 году данный показатель составлял 44,8% ко всему производству в частном секторе, в 1987 году — 58,8%, в 2000 году — 66,5%, в 2008 году — 68,2%.
Производство товаров в индустриальном сегменте частного сектора экономики США в процентном соотношении в структуре ВВП за этот же период сократилось с 41,9% в 1947 году, до 18,9% ВВП в 2008 году6 [3. С. 37]. Имплицитно росло и число занятых в третичном секторе экономики США: в 1973 году эта доля составляла 54—55% от всего занятого населения, в 1990 году — 64—66%, в 2007 году — 72—73% [4. С. 7].
При этом в сервис в постиндустриальном обществе включается несколько компонентов: а) услуги на рынке высоких технологий (НИ-ОКР, обслуживание компьютерного рынка, био- и нанотехнологии, новые конструкционные материалы, атомная энергетика, когнитивные технологии и т. д.), все что составляет шестой технологический уклад;
6 При уменьшении в процентном отношении к структуре ВВП производства товаров в индустриальном сегменте частного сектора экономики США, в абсолютных цифрах с 1947 по 2008 год данный сегмент экономики значительно вырос: с $ 97 млрд в 1947 году до $ 2779,3 млрд в 2008 году, т. е. почти в 28,7 раза. Рассчитано автором. (См: Bureau of Economic Analysis (ВЕА) Industry Economic Accounts. URL: http://www.bea.gov/industry/ gpotables (Дата обращения: 02.10.2021).
б) посреднические услуги (финансовые услуги,
логистика и др.);
в) услуги в бытовой сфере и др.
Рынок первого компонента услуг является базисным для дальнейшего развития постиндустриального общества. Развитие высоких технологий привело в начале XXI века к формированию новой стадии постиндустриального общества, получившее название информационное или виртуальное общество. Для информационного общества характерен, прежде всего, новый уровень информатизации экономики. В таких странах, как США, Германия, Норвегия и некоторых других уровень информатизации экономики достиг более 89%, в то время как в России отсутствует даже методика объективной оценки уровня информатизации общества. Чтобы понять, что «информационный разрыв» как неравенство в доступе к информации принял стадиальные различия, приведем следующий пример: в России уровень распространения Интернета (2007 год) составлял 22,8%, а в развитых странах достиг более 90% [5]. В связи с бурным развитием информационных технологий в экономиках развитых стран часть исследователей утверждает, что информационное общество — это следующий за постиндустриальным обществом этап развития современных развитых стран (над данной проблематикой активно работает целый ряд исследователей: А. Бюль, Н. Луман, М. Паэтау, А. Крокер и др.).
Экономика постиндустриального общества (страны-продуценты) живет и развивается за счет агрегации высоких технологий, их разработок и внедрения в экономику, кастомиза-ции, продаж разработанных высокотехнологических продуктов, их сервисного обслуживания. Компании-продуценты, работающие на рынке высоких технологий, в развитых странах (США, Япония, страны Западной Европы и некоторые другие) являются наиболее перспективными и капиталоемкими. Их успехи связаны с приростом высокопроизводительных неосязаемых активов при широком использовании НТР, это, прежде всего, производство технологий и нематериальных идей. Исследуя данную проблематику, американские экономисты Э. Бриньолфссон и Л. Хитт подсчитали, что «на каждый доллар, вложенный в информационные технологи, фирма получает дополнительно 9 долларов неосязаемых активов» [6. С. 69]. В данной связи стоит вспомнить хотя бы Microsoft.
Использование высоких технологий в производстве позволяет не только создавать новые перспективные продукты на рынке, но и, что не менее важно, с помощью информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) можно модернизировать и гармонизировать менеджмент, более эффективно управлять бизнесом, это позволяет экономить значительные средства, потому что скорость принятия решений и аллокации с помощью высоких технологий (компьютерной сетевой связи, высокоскоростных электронных сетей, системы on-line, когнитивных технологий и т.д.) возрастает многократно, что стимулирует рост мобильности и гибкости производства, создавая для таких компаний еще больше преимуществ на рынке. Более того, в тех странах, где целенаправленно принимаются меры на повышение уровня конкурентоспособности сферы услуг/ сервиса, инвестиций и внедрения в экономику ИКТ, увеличивается рост производительности труда. К примеру, в США сфера услуг после 1995 года обеспечивала 73% прироста производительности труда в частном секторе [7. С. 45]. Характерным примером является торговая компания «Уол-Март», которая одной из первых стала использовать штрих-код, что повысило производительность труда. Целенаправленная политика руководства компании на внедрение инновационных идей, в том числе создание концепта гипермаркета, покорившего мир, помогла, по мнению автора статьи об «Уол-Март» в The Wall Street Journal Г. Ма-куилльямса, «повысить производительность труда в Америке, понизить уровень инфляции и укрепить покупательную способность миллионов людей» [6. С. 76]. Следующим шагом в развитии концепта гипермаркета станет применение в розничной торговли нанотехноло-гий, а именно внедрение RFID-технологии (технологии радиочастотной идентификации), что позволит управлять магазинами и покупателями в on-line режиме, списывать деньги с RFID-карточек автоматически и избавиться от касс и кассиров [8. С. 24].
В целом, в США в период с 1996 по 2004 год показатель совокупной факторной производительности (СФП) вырос на три четверти [4. С. 6], в то время как в российской экономике ситуация совершенно противоположная. По итогам 2006 года производительность труда у почти 65% всех занятых в сфере услуг была ниже, чем в реальном секторе экономики [9].
Хотя вышеописанный тренд развития постиндустриальной экономики сегодня не оспаривается, но не следует его упрощать, ибо он имеет достаточно сложный и нелинейный механизм реализации. Это связано с так называемым парадоксом Р. Солоу, понятием, введенным американским экономистом, лауреатом Нобелевской премии 1987 года. Еще одним примером нелинейности развития третичной экономики является эффект У. Баумоля7, который продуцирует замедление роста производительности в экономике ввиду интенсивного перемещения рабочей силы в сферу услуг.
Новые реальности современного мира диктуют новые социальные отношения. Из-за высоких темпов внедрения новых технологий в развитых станах ценность человеческой жизни в них значительно возрастает. Научно-техническая революция и связанные с ней развитие высоких технологий, современный уровень менеджмента требуют роста профессиональных качеств работников и их высокой квалификации. Развитые страны столкнулись с этой проблемой во второй половине ХХ века. Отсутствие достаточного числа необходимых специалистов приводило к снижению темпов экономического роста. Ответом на этот вызов стало создание новой экономической теории — теории человеческого капитала.
Теория была разработана в конце 50-х — начале 60 годов ХХ века. Ее создатели –американские экономисты Т. Шульц, Г. Беккер, Э. Денисон, Б. Вейсброд и др. подчеркивают, что наряду с физическим капиталом (финансовым и промышленным) в экономике развитых стран действует новый тип капитала. Он получил название — человеческий капитал. По своей стоимости он превосходит физический капитал.8 ООН рассчитывает уровень развития человеческого капитала с помощью интегрального индекса развития человеческого потенциала (ИРЧП), который показывает сегодня, в контексте модернизационного тренда, перспективы, направления и темпы развития экономик отдельных стран. Россия, например, по этому важнейшему показателю занимает да-
7 Эффект был сформулирован ученым в 60 годы XX века.
8 По данным экспертов Всемирного банка невещ-
ное богатство, основанное на человеческом капитале
в развитых странах, в три-четыре раза превышает совокупные размеры физического (промышленного и финансового) капитала и природных богатств. См.: Ме-льянцев В. Сдают ли развитые страны развивающимся свои позиции? // МЭ и МО. 2009. № 12. С. 3.
леко не ведущие позиции, находясь на 67 месте в мире9 [10. С. 456].
Информационные технологии и генерируемые ими неосязаемые активы, человеческий капитал являются важнейшими компонентами формирования в постиндустриальных странах новой социально-экономической действительности — революции знаний.10
Революция знаний опирается на НТР, ИР (информационную революцию), наращивание населением т. н. невещного богатства, прежде всего, знаний, приобретающих суть нового капитала, за счет которого развиваются производство нематериальных идей и технологии, экономики в целом, формируется богатство страны и доходы отдельных граждан. Когда сегодня знания становятся субстратом успешности и прак-сисом развития экономик не только постиндустриальных стран, но и любой страны, которая стремится быть конкурентоспособной. Именно об этом неявном компоненте знания писал С. Кузнец: «Эпохальная инновация, которая характеризует нынешнюю экономическую эпоху, заключается в расширенном применении науки для решения проблем экономического производства». И далее: «Таким образом, когда мы говорим, что отличительной чертой современной эпохи является применение науки к проблемам экономического производства и человеческого благоденствия, мы имеем в виду, что ее от-
9 Индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП), имеющий также ряд других названий: индекс развития человеческого капитала (ИРЧК), индекс человеческого развития (ИЧР) и т. д. Это интегральный показатель, характеризующий уровень образованности, среднюю продолжительность предстоящей жизни и уровень материального достатка.
10 Уровень иммерсии и структурирования революции знаний в социально-экономическую действительность постиндустриальных стран рассчитывается при помощи ряда индексов. Например, в экономике с помощью индекса интенсивности ИР (информационная революция) — это отношение расходов на ИР к стоимости, добавленной обработкой. В области общественных отношений это, например, индекс показывающий число исследователей на миллион жителей. В России он составляет 475 человек, что сопоставимо с Бразилией — 462 человека, но меньше чем в Китае — 708 человек. При этом Россия по данному показателю резко отстает от развитых стран. В США этот показатель равен 4605, в Японии — 5294. См.: URL: http://www.benran.ru/Magazin/cgi-bin/Sb_07/pr_07.exe?! 8! (Дата обращения: 15.12.2021), Мельянцев В. Сдают ли развитые страны развивающимся свои позиции? // МЭ и МО. 2009. № 12. С. 3.
личает особый климат человеческих мнений, определенные господствующие взгляды на соотношение человека и вселенной, благоприятствующие развитию науки и ее практическому применению» [11. Р. 9, 12]. Приоритетным направлением такого развития становится инновационная экономика, реализуемая в стратегии инновационного лидерства.11
Все это позволяет говорить о «новой экономике» постиндустриального общества, признаками которой можно считать:
1) третичную экономику (инновационная экономика, экономика сферы услуг);
2) человеческий капитал;
3) революцию знаний;
4) передовые высокотехнологические отрасли экономики;
5) мобильность и кастомизация товаров, услуг, капиталов, технологий, информации;
6) повышение качества жизни широких слоев населения;
7) расширение рынка услуг.
Таким образом, в постиндустриальном обществе сервис приобретает новый стадиальный по сравнению с прошлыми историческими эпохами двуединый уровень высокотехнологичной, инновационной экономики и свободной демократической системы.
О данном тренде развития говорят и исследователи современного постиндустриального общества. По мнению лауреата Нобелевской премии по экономике 1998 года индийско-английского экономиста А. Сена, в современном обществе развитие происходит в контексте расширения самоорганизации людей, которую он трактует как «свободу выбора между различными образами жизни» и как «экспансию человеческих возможностей» [13. С. 103], что является «отличительными чертами постиндустриального гуманистически-ноосферного общества», в котором мейнстримом развития «будет приоритет человека и рациональная коэволюция природы и общества» [14. С. 126].
11 Подробно об инновационной экономике см., например: Антипина О.Н. Настоящее богатство «новой экономики». // США — Канада. 2008. № 12. С. 63—76; Тис Д. Получение экономической выгоды от знаний как активов: «новая экономика», рынки ноу-хау и нематериальные активы // Российский журнал менеджмента. 2004. Т. 2. № 1. и др.
Литература
1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999. С. 18.
2. Multiple Third Ways: European Social Democracy Facing the Twin Revolution of Globalisation on the Knowledge Society. Amsterdam. 2001.
Традиции молодой городской семьи Подмосковья в современных условиях. Часть первая…
3. Давыдов А. Структурные изменения в американской экономике // МЭ и МО. 2009. № 11. С. 35—47.
4. Мельянцев В. Сдают ли развитые страны развивающимся свои позиции? // МЭ и МО. 2009. № 12. С. 3—18.
5. Юнусов А.М. Теоретические основы формирования и становления сетевой экономики в России. Автореф. дис… к-та экон. наук. М., 2008.
6. Антипина О.Н. Настоящее богатство «новой экономики». // США — Канада. 2008. № 12. С. 63—76.
7. Демидова Л. Сфера услуг: изменение динамики производительности // МЭ и МО. 2006. № 12. С. 40—52.
8. Десять в двенадцатой степени. // Эксперт. 8—14 ноября 2021 года. № 44 (728). С. 18—27.
9. Савчишина К.Е., Сутягин В. С. Сфера услуг в современном воспроизводственном процессе российской экономики. URL: http://institutiones.com/general/1487-sfera-uslug-rosijskoj-ekonomiki. html (Дата обращения: 15.10.2021.).
10. Клюев Н.Н. Социальное развитие России в глобальном контексте. // География мирового развития. Вып. 1. Сборник научных трудов. Под ред. Л.М. Синцерова. М., 2009.
11. Kuznets S. Modern Economic Growth: Rate, Structure and Spread. New Heaven, 1966.
12. Статья «Экономика дара: вход свободный») URL: http://odnakoj.ru/archive/20210405/yekonomika/ yekonomika_dara_vhod_svobodnxj/ (Дата обращения: 15.12.2021).
13. Человеческое развитие: количественное измерение и процессы в мировой системе. // МЭ и МО. 2021. № 7.
14. Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. // Т. I: Теория и история цивилизаций. М.: Институт экономических стратегий, 2006.
УДК 314.6
ТРАДИЦИИ МОЛОДОЙ ГОРОДСКОЙ СЕМЬИ ПОДМОСКОВЬЯ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОГО ЭТАПА ЭВОЛЮЦИИ СЕМЕЙНЫХ ЦЕННОСТЕЙ И ТРАДИЦИЙ У МОЛОДЫХ ГОРОДСКИХ СЕМЕЙ
Прохорова Эльза Модестовна, кандидат биологических наук, профессор, Фодоря Анна Юрьевна, кандидат социологических наук, доцент, Vedernikov@RandK.com,
ФГОУВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», г. Москва
The principle of social continuity ensures the relationship of generations, preservation of the traditional Russian mentality, the transfer of Russian social and cultural values, development of feelings of love for the motherland, the statement of high-value parenthood, motherhood and raising the prestige of parenthood. The weakening and destruction of traditional values that form the basis of the family, is one of the main sources ofsocial deprivation of the family, i. e. absence or lack of material and spiritual resources necessary for normal functioning of the family and its welfare.
Благодаря принципу социальной преемственности обеспечивается взаимосвязь поколений, сохранение традиционного российского менталитета, передача российских социокультурных ценностей, развитие чувства любви к родине, утверждение высокой ценности родительства, материнства и повышение престижа отцовства. Ослабление и деструкция традиционных ценностей, составляющих основу семьи, является одним из главных источников социальной депривации семьи, т. е. отсутствия или недостатка материальных и духовных ресурсов, необходимых для полноценного функционирования семьи и ее благополучия.
Keywords: а young urban family, family traditions, socio-cultural values
Ключевые слова: молодая городская семья, традиции семьи, социокультурные ценности
