Общая часть уголовного права. глава 3. уголовная политика (е. в. кобзева) (коллектив авторов, 2009)
§ 1. Понятие, характерные черты и значение уголовной политики
Вопросы уголовной политики с давних пор занимают умы представителей наук криминального цикла. Внимание к ним с течением времени то угасает, то вновь усиливается, но своей дискуссионности проблема не утеряет. На страницах настоящей работы мы попытаемся передать авторское видение некоторых, наиболее сложных и спорных, аспектов уголовной политики, чувствуя при этом огромную ответственность перед авторитетными учеными, работавшими и работающими в данном направлении.
1. Понятие и характерные черты уголовной политики
С момента своего зарождения мысль об уголовной политике связывала существование последней с необходимостью противостояния величайшему злу человечества — преступности. Ошибочными в этом смысле представляются суждения тех ученых, которые пытаются объяснить значимость исследования проблем уголовной политики растущей криминализацией общественных отношений, появлением новых форм и видов преступной деятельности, расширением диапазона криминальных интересов, реформированием различных сфер государственной жизни… По нашему глубокому убеждению, данная проблематика в «рекламе» не нуждается: она актуальна сама по себе, во все времена и для всех стран мирового сообщества.[188] Непонимание или недооценка этого обстоятельства могут привести к утрате контроля над ситуацией в сфере противодействия преступности, к несвоевременному реагированию на ее неблагоприятное развитие.
Что же представляет собой уголовная политика и насколько обоснованно оперирование соответствующим термином?
Размышления над поставленными вопросами — с чего традиционно начинается любое исследование уголовной политики, и на чем делается, пожалуй, наибольший теоретический акцент, — сохранили свой дискуссионный характер вплоть до настоящего времени. В литературе можно встретить множество дефиниций уголовной политики, в процессе создания которых использованы самые разнообразные подходы: в одних случаях сделан акцент на объеме определяемого понятия, в других — с различной степенью интенсивности отражены те или иные свойства его содержания, в третьих — предпринято и первое, и второе одновременно.
Объем настоящей работы не позволяет осуществить даже поверхностный анализ существующих позиций, поэтому к их рассмотрению мы будем обращаться по ходу обоснования тех или иных положений, необходимых для формулирования собственного определения понятия уголовной политики. Последнее, будучи отправной точкой в рассмотрении всех связанных с уголовной политикой вопросов и, как следствие, залогом верных научных выводов по проблеме, должно максимально точно и полно передавать сущность исследуемого явления, чего, на наш взгляд, можно достичь только путем предварительного выявления и анализа характерных черт уголовной политики.
1. Функциональную сферу уголовной политики образует борьба с преступностью (противодействие преступности).
Альтернативный характер словосочетаний «борьба с преступностью» и «противодействие преступности» указывает на то, что определение функциональных горизонтов уголовной политики может быть произведено при помощи и одного, и другого выражения: каждое из них обозначает оказание наступательного воздействия на преступность. Однако, по мнению некоторых теоретиков, парадигма «борьба с преступностью» имеет определенные дефекты, которые сказываются в конечном итоге на содержании и результатах правотворческой и правоприменительной практики.[189] Относясь с уважением к данной позиции, полагаем, тем не менее, что в противовес аргументам, приводимым в ее обоснование, можно сформулировать следующие доводы.
Во-первых, термин «борьба с преступностью» употребляется для отражения процесса, сущностным свойством которого является стремление к победе над наиболее опасным видом антисоциального поведения — преступностью. Абсолютно непонятен поэтому негативизм, демонстрируемый С. С. Босхоловым при упоминании о борьбе как о непримиримом противостоянии сторон с конечной целью победы.[190] На наш взгляд, именно борьба с преступностью представляет собой ту сферу, в которой правильность сформулированного тезиса подтверждается со всей очевидностью. Мириться с существованием преступности и бездействовать — абсурдно, а вот желание победить ее — напротив, вполне естественно. Другое дело, что победу в рассматриваемом случае не следует толковать буквально, ассоциируя ее с полной ликвидацией преступности. Речь должна идти о победе над ростом последней, над появлением качественно новых ее форм, над совершенствованием методов криминальной деятельности… Собственно, из такого представления о перспективах борьбы с преступностью и исходит все разумное человечество.
Во-вторых, «борьба» действительно предполагает использование самых решительных мер (в «борьбе с преступностью» — наиболее строгих мер государственного принуждения), однако отнюдь не любые, как пишет С. С. Восходов.[191]
Современная медицина не в меньшей степени, чем уголовная политика, оперирует термином «борьба», но это вовсе не означает, что для борьбы, например, с социально опасными заболеваниями могут применяться такие кардинальные меры, как изоляция или физическое уничтожение их носителей. Поэтому беззаконие и произвол, риск появления которых в процессе «борьбы с преступностью», безусловно, существует, находятся в прямой зависимости не от применения анализируемой парадигмы, а от содержания господствующей в государстве политической воли либо от ее полного отсутствия. Способна ли, с учетом изложенного, замена словосочетания «борьба с преступностью» каким-либо другим выражением автоматически отразиться на содержании и результатах практики уголовного правотворчества и правоприменения, придав ей априори позитивную направленность? Полагаем, что нет.
В-третьих, «борьба с преступностью», обозначая «активную наступательную деятельность путем воздействия на процессы детерминации, обусловливания этого антисоциального явления и применения к лицам, нарушающим уголовный закон, соответствующих мер государственного принуждения»,[192] может осуществляться на самых различных этапах и иметь самые различные векторы реализации. Именно такое, широкоаспектное, понимание борьбы с преступностью давно устоялось на практике; оно охватывает не только пресечение, но и предупреждение криминальной деятельности.[193] Опасения же Н. А. Лопашенко по поводу односторонности данного выражения,[194] основанные на взвешенном и щепетильном подходе к оперированию терминами, носят в большей степени теоретический характер.
Подводя итог рассмотрению этого частного, но принципиального, на наш взгляд, вопроса, считаем, что «борьба с преступностью» является одним из тех терминов, которые наиболее точно отражают функциональную сферу уголовной политики.[195] Увязка же его со всем негативом, который был и есть в практике воздействия на преступность, при полном игнорировании позитивных аспектов по меньшей мере несправедлива, а по сути — неверна. Поведенческие установки формируются не словами и выражениями, а людьми. Поэтому главное — как, кстати, впоследствии отмечает и С. С. Восходов, — чтобы в термин «борьба с преступностью» вкладывался соответствующий смысл,[196] адекватный времени, возможностям и содержанию уголовной политики.
Далее.
Раскрытие содержания рассматриваемого признака обязывает автора вступить в дискуссию, которая ведется в науке в связи с определением объекта уголовной политики.
Наряду с преступностью, чаще всего наделяемой соответствующим статусом, объектом уголовной политики признаются: иные общественно опасные поступки, непреступные правонарушения,[197] причины и условия (детерминанты) преступности,[198] органы, осуществляющие борьбу с преступностью, а также деятельность этих органов.[199]
Мы придерживаемся традиционной позиции и рассматриваем в качестве объекта («то, что противостоит субъекту в его предметно-практической и познавательной деятельности»;[200] то, на что эта деятельность в конечном итоге направлена) уголовно-политического воздействия преступность. Будучи наиболее опасным видом антисоциального поведения и требуя применения самых суровых мер государственного принуждения, она не является однородным образованием, а представляет собой богатейшую палитру криминальных красок — преступлений, отличающихся друг от друга объектом посягательства, характером и степенью общественной опасности, особенностями детерминации. Следовательно, задача уголовной политики сводится к обязательному учету всего многообразия общественно опасных и уголовно-противоправных проявлений, а равно причин и условий их возникновения, с выработкой на этой основе такого механизма противодействия преступности, который будет сопровождаться дифференцированным подходом к определению формы и содержания мер государственного реагирования.
Признание преступности объектом уголовной политики вовсе не означает, что государству противостоит некая монолитная стена, единое и неделимое целое, борьба с которым может и должна вестись исключительно на глобальном уровне и во всеобъемлющем масштабе. Разумеется, это не так. Противодействие преступности становится возможным только благодаря принятию мер по обеспечению уголовной ответственности за совершение конкретных преступлений и устранению причин, порождающих криминальное поведение.[201] В этом смысле и отдельные преступления, и детерминанты[202] преступности — «акты данности объекта (преступности. — Е. К.) в переживании»[203] — приобретают значение предмета уголовно-политического воздействия: оказывая воздействие на него, мы воздействуем на преступность в целом.
Что касается предложения ряда авторов о включении в объект уголовной политики иных — непреступных — видов отклоняющегося поведения, то оно не может найти одобрения в рамках настоящего исследования в силу, опять же, сложившегося у автора «узкого» подхода к пониманию уголовной политики.[204]
Не являются, по нашему мнению, объектом уголовно-политического воздействия и органы, осуществляющие борьбу с преступностью, и, тем более, деятельность данных органов. Если первые относятся к числу субъектов, то последняя представляет собой одну из форм реализации уголовной политики.
Подводя итог рассмотрению первого выделенного нами признака, необходимо отметить, что, определяя вектор уголовной политики, он способствует созданию предельно выдержанной и логически обоснованной системы представлений об изучаемом явлении, что отражается в формулировании целей и постановке задач уголовной политики, в установлении круга субъектов ее реализации, в выработке механизма уголовно-политического воздействия на преступность.
2. Уголовная политика основывается на объективных условиях развития общества.
«Политическое» название какого-либо феномена уже само по себе свидетельствует о том, что он не относится к числу сугубо теоретических (так называемых «книжных») категорий: расстановка политических акцентов всегда сопровождается максимальным приближением к процессам, протекающим в той или иной сфере общественной жизни.
Свойственно это и уголовной политике, достижение цели и решение задач которой с необходимостью предполагает их правильную постановку с учетом реальных потребностей общества в сфере борьбы с преступностью на конкретном историческом этапе. Выявление соответствующих потребностей возможно «лишь на базе широкого фактического материала»,[205] вбирающего в себя результаты изучения состояния и тенденций криминализации общественных отношений, анализа всей совокупности криминогенных факторов, а также прогноза развития криминальной ситуации на ближайшую и отдаленную перспективу. «Без подобного познания действительности… — как справедливо утверждал еще А. Фейербах, — явится неизбежной чуждая реальной почвы фантастика, а уголовные политики опустятся на степень поверхностных умствователей, пустых прожекторов».[206]
Располагая необходимой информацией, уголовная политика способна определить приоритеты в области борьбы с преступностью и избрать для ее осуществления такие средства и методы, которые будут адекватны уровню, масштабам и формам проявления криминального поведения.[207]
Важно при этом отметить, что процесс социального обусловливания уголовной политики является непрерывным, позволяя рассматривать ее в качестве индикатора:
а) перемен, происходящих в различных сферах жизнедеятельности общества и сказывающихся в конечном итоге на криминальной обстановке в государстве. В отличие от уголовного права, которое «не всегда соответствует быстро меняющимся условиям общественной жизни»,[208] уголовная политика, в силу своей гибкости и динамичности, оперативнее реагирует на необходимость корректировки антикриминального курса;
б) результативности мер, применяемых в рамках воздействия на преступность. Избранные средства и методы борьбы с преступностью не всегда оправдывают ожидания, а потому подвергаются постоянному уголовно-политическому мониторингу. Если та или иная мера уголовно-правового характера не доказала своей эффективности в деле борьбы с преступностью, она подлежит исключению из арсенала уголовной политики и/или замене новым инструментарием.
Завершая рассмотрение данного признака, следует отметить, что отражение уголовной политикой объективных условий развития общества не ограничивается формированием установок противодействия преступности на общегосударственном уровне. Оно получает свою дальнейшую конкретизацию применительно к особенностям различных субъектов Федерации.[209] Нельзя, к примеру, отрицать, что довольно специфичной является криминальная ситуация в таких регионах, как Астраханская область, Республика Карелия, Приморский край — значительную долю в общей структуре их преступности занимают посягательства на экологическую безопасность; республики Северного Кавказа — на их территории больше, чем где бы то ни было, совершается преступлений против общественной безопасности. Вывод очевиден: региональные особенности преступности самым непосредственным образом предопределяют содержание уголовного правоприменения субъектов РФ.
3. Целью уголовной политики является максимально возможное снижение преступности.
Тезис о принципиальной невозможности искоренения преступности если и нуждается в осмыслении, то лишь для ориентации исследователя на максимальное приближение к результату, в достижении которого еще двадцать с небольшим лет назад не сомневался ни один отечественный ученый, — к ликвидации, уничтожению, истреблению проявлений криминального характера.
На сегодняшний день направленность уголовной политики общепризнанно связывается с необходимостью снижения преступности. Это может выражаться в приведении к минимальным показателям состояния и уровня преступности (в целом и отдельных ее видов), в уменьшении степени криминальной интенсивности, в оптимизации структуры преступности путем достижения «выгодного» государству соотношения категорий и удельных весов образующих ее элементов.[210]
4. Реализация уголовной политики предполагает применение уголовно-правовых средств и методов.
Борьба с преступностью осуществляется путем использования самых различных средств и методов, неоднородный характер которых породил многообразие научных мнений об объеме уголовно-политического воздействия. Достаточно традиционным при этом является выделение понятий уголовной политики в широком и в узком (собственно уголовной, уголовно-правовой политики) смысле слова. В отличие от второго значения, в котором уголовная политика вполне единодушно связывается учеными с применением в деле борьбы с преступностью исключительно уголовно-правовых средств, рассмотрение уголовной политики в широком смысле слова порождает довольно разноречивые суждения. Не останавливаясь на детальном анализе каждого из них, считаем возможным выделить следующие основные позиции:
1) уголовная политика является неотъемлемым компонентом социальной политики государства, а потому охватывает своим содержанием не только специальные меры воздействия на преступность (в различных вариациях — уголовно-правовые, уголовно-процессуальные, уголовно-исполнительные, криминалистические, криминологические и др.), но и меры чисто социального характера (экономические, политические, идеологические, культурные и др.);[211]
2) уголовная политика не может сводиться ко всей социальной политике, ибо при таком подходе стирается грань между социальной политикой и уголовной политикой, становится неочевидной специфика последней.[212] В уголовную политику в широком смысле слова должны входить только такие составные элементы, как (опять-таки в различных вариациях) уголовно-правовая, уголовно-процессуальная, уголовно-исполнительная (пенитенциарная), криминологическая (профилактическая) разновидности политики;[213]
3) политика государства в сфере борьбы с преступностью, включающая в себя всю совокупность правовых и общесоциальных средств противодействия преступности, содержит в качестве одной из своих подсистем уголовную политику в широком смысле слова (в нее, в свою очередь, входят уголовно-правовая, уголовно-процессуальная, уголовно-исполнительная, криминологическая, криминалистическая разновидности политики).[214]
Детально проанализировав существующие в теории взгляды, мы пришли к выводу о том, что термином «уголовная политика» может обозначаться лишь такое направление деятельности государства в сфере борьбы с преступностью, которое основано на применении средств и методов уголовного права, уголовно-правового арсенала.
Объясним, почему.
Будучи социальным явлением, преступность выступает объектом самых различных направлений оказываемого на нее государственного и общественного воздействия, однако это не позволяет характеризовать все направления такого воздействия при помощи термина «уголовный». Данный термин, на наш взгляд, призван отражать не объект уголовной политики, а средства и методы, используемые в процессе целенаправленной охраны интересов личности, общества и государства от преступных посягательств. Поэтому, вопреки распространенному мнению, мы считаем, что основной акцент в выражении «уголовная политика» делается не на преступности, а на том принудительном начале, которое составляет основу целенаправленной — уголовно-правовой — борьбы государства с данным видом антисоциального поведения.
Что касается других векторов специализированного правового противодействия преступности (уголовно-исполнительного, уголовно-процессуального, криминологического), то их предназначение носит вторичный по отношению к уголовному праву характер. Они воздействуют на преступность опосредованно, либо обеспечивая реализацию мер уголовно-правового принуждения, либо предупреждая преступность, содержание и масштабы которой определяются уголовным правом. Сказанное позволяет утверждать, что употребление термина «уголовный» применительно к политике борьбы с преступностью уголовно-процессуальными, уголовно-исполнительными и криминологическими средствами, как минимум, нецелесообразно, а по большому счету — неправильно. Кроме того, абсолютно права Н. А. Лопашенко, когда (выходя за пределы материального уголовного права и вставая на защиту процессуалистов и пенитенциаристов) говорит о недопустимости отрицания самостоятельности соответствующих правовых и законодательных отраслей, происходящего при обозначении словосочетанием «уголовная политика» совокупности различных политик. Данные отрасли, хотя и зависят от уголовного права, все же «имеют свои собственные предметы и методы правового регулирования».[215]
Существует еще одно обстоятельство, не позволяющее использовать понятие «уголовная политика» в расширенном значении. По нашему мнению, государственная политика в сфере борьбы с преступностью включает в себя не только специализированные меры уголовно-правового, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного и криминологического характера,[216] но и иные юридические (гражданско-правовые, административно-правовые и др.), а при определенных условиях и социальные меры противодействия преступности.[217]
Поэтому употребление в рассматриваемом случае понятия «уголовная политика» «неоправданно приводит к ограничению политики борьбы с преступностью лишь мерами уголовно-правового характера…Уголовная политика является… определяющей, но не единственной составной частью политики борьбы с преступностью».[218]
Подведем итог. Преступность, представляющая собой наиболее опасный вид антисоциального поведения, вынуждает государство встать на путь применения самых суровых мер реагирования, приоритетная роль в деле создания, регламентации и реализации которых отведена уголовному праву: именно оно на законодательном уровне призвано обеспечивать охрану личности, общества и государства от преступных посягательств. Сущность уголовной политики, ее самостоятельность определяются управлением как раз теми процессами противодействия преступности, основу которых составляет использование средств и методов уголовно-правового характера. В принципе, согласно классическому изречению Г. М. Миньковского, можно было бы «договориться» обозначать термином «уголовная политика» любой уровень борьбы с преступностью,[219] но расширение уголовно-политического арсенала за счет иных, не уголовно-правовых, средств воздействия на преступность ослабляет принудительное начало уголовной политики, искажает ее природу, лишает известной автономности.
Следует также отметить, что мы не разделяем существующее в науке мнение о неточности, некорректности термина «уголовная политика» и необходимости его замены «политикой уголовно-правовой».[220] Буквальное толкование, к которому предлагает обратиться В. А. Номоконов, — дело хорошее, но при определенных обстоятельствах способное довести до абсурда. Проведя параллель, можно, например, сделать вывод, что «уголовная ответственность» буквально означает «преступную», криминальную ответственность, а «уголовное право» — «преступное», криминальное право. На наш взгляд, термин «уголовная политика» и в теории, и на практике, и в массовом правосознании устоялся именно в том значении, которое подразумевается в рамках настоящей работы, а потому может и дальше занимать свою нишу в словаре специальных терминов теории уголовного права.[221]
Таким образом, мы пришли к выводу, что «уголовная политика» и «уголовно-правовая политика» являются равноценными понятиями, каждое из которых используется для обозначения борьбы с преступностью при помощи уголовно-правовых средств и методов. Единственное преимущество термина «уголовно-правовая политика» состоит в том, что в условиях сохраняющегося до настоящего времени разноаспектного подхода к пониманию изучаемого феномена его использование автоматически снимает все вопросы об объеме уголовно-политического воздействия.
5. Уголовная политика — это стратегический курс государства.
В русском языке слово «политика» используется для обозначения не одного и не двух, а целого ряда одноименных понятий. Не удивительно поэтому существование самых разнообразных подходов к пониманию политики,[222] представители которых используют соответствующий термин в своих предметных интересах. Вот лишь некоторые из предлагаемых определений политики:
1) «сфера деятельности, связанная с отношениями между классами, нациями и другими социальными группами, ядром которой являются проблемы завоевания, удержания и использования государственной власти»;[223]
2) «институциональное измерение, установленное с помощью конституции, правового порядка и традиций, определенный властный строй сообщества, способ его властной организации»;[224]
3) «процессы в государстве или организации… связанные с влиянием на содержание и выполнение преследуемых целей, установок, и их управление»;[225]
4) «деятельность государства в области внутренней жизни страны и международных отношений, а также деятельность общественных группировок, партий, определяемая их интересами и целями»;[226]
5) «программа, метод действия или сами действия, осуществляемые человеком или группой людей по отношению к какой-либо одной проблеме или совокупности проблем, стоящих перед обществом»;[227]
6) «вопросы и события общественной, государственной жизни».[228]
Не отрицая права на существование всех перечисленных, а возможно и других определений политики, считаем, что применительно к объекту настоящего исследования роль ориентира при выборе одного из предложенных аспектов принадлежит направленности уголовной политики и цели, которой эта направленность определяется.
Категория «политика» (греч. πολιτικα — государственные или общественные дела, от πολις — государство[229]), являвшаяся принадлежностью древнегреческой мысли, вошла в европейские языки практически без изменений. Поэтому независимо от отрасли знаний, в которой используется понятие политики, его традиционное «строгое» научное значение обязательно предполагает руководство государством или оказание влияния на государственное управление (М. Вебер).
Учитывая данное обстоятельство, а также исходя из особенностей функциональной сферы уголовной политики, полагаем, что при определении стержневого, центрального компонента содержания ее понятия следует опираться на третье из приведенных значений политики. Именно оно отражает те необходимые элементы, которые позволяют создать адекватное представление об уголовной политике, а именно:
1) Государственно-управленческий элемент.
Предназначение уголовной политики — в разрезе преследуемой ею цели — состоит в том, чтобы направлять уголовно-правовые процессы борьбы с преступностью в определенное русло, руководить ими, осуществлять в отношении них управленческую функцию. «Обрисовывая то, что было бы желательно, и каким путем достигнуть желаемого, улучшить существующее»,[230] в сущности, она являет собой сознательно выработанную стратегию и тактику борьбы с преступностью.[231]
При этом, в отличие от большинства сфер государственной жизни, в которых выполнение поставленных задач обеспечивается участием широких слоев населения (отдельных граждан, общественных объединений), уголовная политика по самой своей природе исключает возможность общественного содействия.[232] Выражая отношение власти к преступности, она предполагает решение вопросов, составляющих исключительную прерогативу государства. Именно государство в лице различных органов и должностных лиц[233] определяет содержание, объем и направления уголовно-правового воздействия, а также реализует последнее в процессе осуществления борьбы с преступностью.
2) Субстанциональный элемент.
Будучи ограничена пределами собственной функциональной сферы, уголовная политика не может, тем не менее, рассматриваться как изолированное, замкнутое на самом себе явление. Поэтому преимущество выбранного нами (третьего) значения политики и, конкретно, смысл его субстанционального элемента состоят в ассоциировании уголовной политики с объектом трансформации, находящимся не в стабильном, неизменном состоянии, а в движении, развитии.[234]
Итак, рассмотренные элементы позволили нам выделить очередную характерную черту уголовной политики, определяющую ее как «стратегический курс государства».[235]
6. Уголовная политика объединяет интересы внутренней и внешней политики государства, решая задачи борьбы с преступностью как внутри, так и за его пределами.
В уголовно-правовой литературе уголовную политику чаще всего рассматривают в качестве составной части внутренней государственной политики.[236] Подобный подход вряд ли можно признать оправданным:
1. Угроза нарушения национальных интересов в результате преступной деятельности извне не менее, а иногда и более опасна, чем при совершении преступлений внутри страны.
2. Не в меньшей защите со стороны государства нуждаются граждане и лица без гражданства, постоянно проживающие на территории Российской Федерации, в случае совершения в отношении них преступлений за ее пределами.
3. Абсолютно очевидной в условиях современной криминальной глобализации является необходимость осуществления уголовно-правового воздействия и в тех случаях, когда совершенными преступлениями — без причинения непосредственного вреда интересам России — нарушаются интересы других государств и, в конечном итоге, всего мирового сообщества (речь идет о международных и так называемых конвенционных преступлениях).
Таким образом, преследуя цель снижения преступности, уголовная политика не должна ограничивать ее достижение исключительно государственно-территориальными пределами.
Все это требует формирования и реализации не только внутри-, но и внешнеполитического курсов, высшим приоритетом которых будет всесторонняя защита личности, общества и государства, в том числе от преступных посягательств. Следует отметить, что в Российской Федерации подобные приоритеты расставлены достаточно четко; они закреплены в важнейших директивных документах государства.[237]
Из них и черпает свое содержание уголовная политика.
7. Научная обоснованность уголовной политики.
По мнению многих авторов, научная обоснованность (или научность) относится к числу принципов уголовной политики.[238] Не возражая против подобного подхода, полагаем, что рассматривать научную обоснованность только в качестве принципа уголовной политики крайне неверно.
Научная обоснованность — это неотъемлемое свойство уголовной политики, ее «качественная характеристика, без которой политика… просто не может мыслиться».[239] Принятие теоретически не продуманных, лишенных доктринального содержания, не соответствующих современному уровню научного развития решений в сфере борьбы с преступностью превращает уголовную политику в схоластику.
К сожалению, именно этим грешит российская уголовная политика последних двух лет: проведенные за указанный период реформы уголовного законодательства позволили некоторым ученым ответственно заявить об «отсутствии продуманной уголовно-правовой политики, и даже ее концепции», о «кризисе российской уголовной политики».[240]
Будучи стратегическим курсом государства в сфере борьбы с преступностью, уголовная политика наглядно демонстрирует, что применяемые средства и методы уголовно-правового воздействия способны дать надлежащий эффект либо, напротив, не могут привести к желаемому результату.
Научную основу уголовной политики образуют фундаментальные и прикладные исследования, выполненные в рамках предмета и с использованием методов уголовно-правовой, криминологической, а также иных социальных и естественных наук, значимых для уголовной политики.
Считаем возможным, суммируя все ранее изложенное,[241] сформулировать следующее определение понятия уголовной политики.[242]
Уголовная политика — это основанный на объективных условиях общественного развития и достижениях современной научной мысли стратегический курс государства в сфере борьбы с преступностью как внутри, так и за его пределами, имеющий своей целью максимально возможное снижение преступности путем применения средств и методов уголовно-правового воздействия.
Освещая вопрос о понятии уголовной политики, необходимо отметить, что оно, равно как и понятие уголовного права, используется в нескольких значениях. Наряду с уже рассмотренным значением — уголовная политика как стратегический курс государства в сфере борьбы с преступностью уголовно-правовыми средствами и методами, — выделяются понятия уголовной политики как научного направления и как учебной дисциплины.
При этом подход к их пониманию также не отличается единообразием. Например, одни авторы ведут речь о необходимости создания самостоятельной междисциплинарной уголовно-политической научной и учебной дисциплины[243] («уголовной политологии» (И. А. Исмаилов)), другие же рассматривают теорию уголовной политики в качестве составной части такой науки, как политика права.[244]
По нашему мнению, именно вследствие междисциплинарного и межотраслевого характера, которым ученые наделяют теорию уголовной политики, претворить соответствующие предложения в жизнь крайне сложно, свидетельство тому — их нереализованность на протяжении более чем тридцати лет. А вот о преподавании спецкурса уголовной политики (в рамках уголовного права) в высших юридических учебных заведениях следует серьезно подумать.
2. Значение уголовной политики
Политический подход приобрел традиционный характер при решении вопросов в самых различных сферах государственной и общественной жизни. Достаточно обратиться к законодательным актам, и тот факт, что политика вездесуща, становится совершенно очевидным: она бывает жилищной, энергетической, промышленной, аграрно-продовольственной, денежно-кредитной, экономической, налоговой, бюджетной, информационной, алкогольной, в области санаторно-курортного дела, телевизионного вещания и радиовещания, экологического образования и просвещения и т. д.
С учетом изложенного значение уголовной политики как одного из направлений деятельности государства в сфере борьбы с преступностью переоценить невозможно. Именно поэтому мы не будем останавливаться на характеристике всего «ролевого» потенциала уголовной политики и выделим лишь центральную, стержневую ее функцию.
Первостепенной задачей уголовной политики является, на наш взгляд, постоянное решение «вечной проблемы механизмов и результатов уголовно-правового воздействия внутри общества»:[245] уголовная политика должна предельно точно выявлять потребности общества в уголовно-правовом реагировании и формировать отчетливое представление о реальных возможностях такового. «Невнятность, а иногда и мифологичность представлений о функционировании уголовного права… порождает и неясные представления о направлениях и способах его развития»,[246] влечет подмену им иных, более эффективных, средств воздействия на отклоняющееся поведение.[247]
