Дипломная работа: эпос войны в произведениях шолохова “судьба человека” и “они сражались за родину” –
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ЭПОС ВОЙНЫ В РОМАНЕ М.А. ШОЛОХОВА «ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОДИНУ»
1.1 Попытка создания панорамы войны в романе. История создания романа «Они сражались за Родину»
1.2 Мироощущение человека на войне в романе «Они сражались за Родину». Эпическое постижение народных судеб в романе М.А. Шолохова
ГЛАВА 2. ИЗОБРАЖЕНИЕ НАРОДНОГО ХАРАКТЕРА ВОЙНЫ В РАССКАЗЕ М. ШОЛОХОВА «СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА»
2.1 Особенности композиции рассказа. Панорама Великой Отечественной войны в рассказе М.А. Шолохова
2.2 Новаторство гуманистического решения проблемы человеческой жизни на войне в рассказе М.А. Шолохова «Судьба человека»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Список используемой литературы
Приложение
ВВЕДЕНИЕ
Создавать коллективную летопись великого подвига народа советские писатели начали с первого дня войны. И это естественно. Это закономерно. Свыше тысячи участвовали в войне в качестве военных журналистов, командиров, политработников, бойцов, ополченцев, партизан, каждый третий из них не вернулся с войны, каждый третий погиб, защищая свою Родину.
Невозможно даже перечислить все произведения, воспевавшие героизм народа в Великой Отечественной войне. На могиле неизвестного солдата в Москве высечены слова: «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен». Книги о войне тоже похожи на памятник погибшим. Они решают одну из проблем воспитания – учат молодое поколение любви к Родине, стойкости в испытаниях, учат высокой нравственности на примере отцов и дедов. Их значение все более возрастает в связи с огромной актуальностью темы войны и мира в наши дни. Оружие писателя – вклад в общее дело борьбы за мир.
Таким человеком можно назвать и Михаила Шолохова. М. Шолохов изображает войну и человека на войне – «без прикрас, без бахвальства, без лакировки, – какова она есть». В его произведениях нет напыщенности, излишней торжественности. Автор пишет о войне как очевидец, как человек, испытавший и горечь поражений, и тяжесть потерь и утрат, и радость победы. Его, по собственному признанию, интересует не технология боя, а нравственный мир человека, поведение его на войне в кризисных, трагических, безвыходных ситуациях. Его произведения объединяет одна общая идея – идея выбора. Выбора между смертью, но смертью героя, и трусливым, жалким существованием. Писателя интересует то жестокое суровое испытание, которое должен пройти каждый из его героев: сможет ли он не щадить себя, чтобы выполнить свой долг перед Родиной, свои обязанности гражданина и патриота? Война и была такой проверкой человека на прочность идейную и моральную.
В грозные дни Великой Отечественной войны М.А. Шолохов, как и значительная часть народа, был вместе с солдатами Советской Армии и в тяжелое время отступления и в светлые, ликующие часы победы. За боевую работу в печати М.А. Шолохов в 1945 году был награждён орденом Отечественной войны 1 степени. Уже в первые месяцы войны были опубликованы в периодической печати, вышли отдельными изданиями очерки Шолохова «На Дону», «На юге», «Казаки» и другие. Широчайшую известность в годы войны приобрёл рассказ М.Шолохова «Наука ненависти» (1942). Во время войны, в 1943 – 1944 годах, в газетах «Правда», «Красная звезда» начали печататься и главы из романа «Они сражались за Родину».
В последние годы заметно стремление определить вклад Шолохова в культуру нашей эпохи, эффективность творческих открытий писателя рассмотреть под знаком проблем реализма. Следовательно, говорить о Шолохове – значит вникать в смысл таких понятий, как народность творчества, полнота жизненной правды и художественное совершенство. Поэтому таким всеобъемлющим становится резонанс его произведений – искусство гуманизма и правды неотразимо в своем воздействии на людей.
Стремясь воплотить грандиозный опыт Великой Отечественной войны, Шолохов обращает своё главное внимание на простых советских людей – тружеников, отстоявших в жестоких и кровавых битвах свою социалистическую отчизну. Героями его произведений становятся рядовые воины Советской Армии. Уже одним этим выбором героев Шолохов показал глубину значения подвига народа в Великой Отечественной войне.
Творческое влияние Шолохова, разумеется, более ощутимо в советской литературе, с которой писатель связан общностью идеологии и творческого метода, политических взглядов и нравственных устремлений. Между тем в критике вопрос о месте и роли Шолохова в советской литературе едва только намечен, да и то в виде попутных упоминаний в связи с общими закономерностями современного литературного процесса. Так, например, в статье «Национальный мир и человек» Л.Н. Арутюнов развивает мысль о том, что и в «Тихом Доне» и особенно в «Судьбе человека» героическое начало эпохи воплощается в полноте и целостности воссоздания народной жизни, народного характера. Шолоховские открытия, по мысли исследователя, состоят в том, что характер человека из народа предстает как явление истории, которая раскрывает себя в его судьбе и духовном мире. Воздействие Шолохова на творческие искания и гражданскую позицию писателей – глубоко позитивно, ибо обращено к природным свойствам таланта художника, исходит из стремления активизировать его собственный творческий потенциал.
К творчеству писателя обращались многие критики и литературоведы. Среди них сложнейшие драматические судьбы героев Шолохова, тема войны в его произведениях раскрывается в работах: Бочарова А. Человек и война. – М., 1978; Бирюкова Ф. Шолохов. – М., 1998; Новикова В. Изобразительная сила Шолоховского слова. – //Литературная учеба, 1985 №3; Михайлов О.Н. Михаил Шолохов. Жизнь. Судьба. Творчество.- М., 1976.
Актуальность данной темы не вызывает сомнений, поэтому цель выпускной работы – проанализировать нравственно-философский аспект в осмыслении темы Великой Отечественной войны в произведениях М.А. Шолохова «Они сражались за Родину» и «Судьба человека».
Предмет исследования – эпос войны в произведениях Шолохова «Судьба человека» и «Они сражались за Родину».
Объект исследования – совокупность посвященных творчеству М.А. Шолохова критических статей и монографий, написанных отечественными литературоведами и критиками, а также, собственно, произведения Шолохова «Судьба человека» и «Они сражались за Родину». В соответствии с поставленной целью можно сформулировать задачи исследования:
1. Изучить научную литературу по творчеству М.А. Шолохова.
2. Проанализировать различные аспекты решения темы войны в произведениях Шолохова «Судьба человека» и «Они сражались за Родину».
3. Сформулировать выводы о своеобразии воплощения мотива героизма в данных произведениях М.А. Шолохова.
4. Разработать один из вариантов изучения эпоса войны в творчестве Шолохова на уроках литературы в старших классах.
Цели и задачи данной выпускной квалификационной работы предполагают следующую ее структуру.
Введение, где определяются актуальность выбранной темы, цели и задачи исследования.
В первой главе рассматривается история создания и попытка изображения панорамы войны в романе «Они сражались за Родину», анализируется мироощущение человека на войне в романе, эпическое постижение народных судеб в романе М.А. Шолоховым.
Во второй главе проводится анализ особенностей композиции рассказа «Судьба человека», изучается новаторство гуманистического решения проблемы человеческой жизни на войне в рассказе М.А. Шолохова, раскрытия эпоса войны в рассказе М.А. Шолохова «Судьба человека».
В заключении на основе обобщения изложенного в настоящей работе материала исследования формулируются выводы о различных аспектах решения темы войны в произведениях Шолохова «Судьба человека» и «Они сражались за Родину».
В качестве приложения предлагается разработка урока литературы в старших классах на тему: А. Соколов – образ простого и стойкого русского человека, который прошёл и войну и плен.
Список литературы настоящей работы включает 33 литературных источников, монографии и статьи в литературных журналах.
ГЛАВА 1. ЭПОС ВОЙНЫ В РОМАНЕ М.А. ШОЛОХОВА «ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОДИНУ»
1.1 Попытка создания панорамы войны в романе. История создания романа «Они сражались за Родину»
Во время войны, в 1943, 1944 годах, в газетах «Правда», «Красная звезда» начали печататься главы из романа М. Шолохова «Они сражались за Родину». Одна из вводных глав впервые опубликована в «Ленинградском альманахе», 1954, № 8; последующие главы – в «Правде» в 1943, 1944 и 1949 годах; собраны вместе в журнале «Москва», 1959, № 1, а также в «Роман-газете», 1959, № 1; дальнейшие публикации начальных глав романа – в «Правде» (12 – 15 марта 1969 г.), в библиотеке «Огонька» (1969, № 16, изд. «Правда»). Публикация произведения «Они сражались за Родину» началась в 1943 году. Эпический «замах» этого произведения дал основание американскому литературоведу Стенли Эдгару Хаймену предположить, что «самым сильным претендентом на новую «Войну и мир» является, по-видимому, Михаил Шолохов… Теоретические предпосылки у него имеются в большей степени, чем у кого-либо другого». Прежде всего, эта книга рождает мысль о достоверности изображения. «Они сражались за Родину» – уникальное писательское свидетельство об одном из самых драматических моментов во всей войне, если не сказать, всей истории народа и государства – о лете 1942 года – на Дону.
Шолохов рассказывает, что роман начал писать на фронте, «подчиняясь обстановке». Эта «подчиненность» обстоятельствам выразилась в том, что роман начинался боевыми картинами, война шла, герои воевали, мы мало или почти ничего не знали об их прошлом, о довоенной жизни. В 1965 году Шолохов говорил: «Роман я начал с середины. Сейчас у него уже есть туловище. Теперь я приживляю к туловищу голову и ноги. Это трудно»[1]
. И действительно, главы, опубликованные в 1969 году, показывают, как трудно идет эта работа над романом, начатым «с середины».
Предвоенные главы рисуют разлад в семье агронома Николая Стрельцова: «Что-то непоправимо нарушалось в совместной жизни Ольги и Николая. Произошел как бы невидимый надлом в их отношениях, и постепенно они, эти отношения, приняли такие тяжкие, угнетающие формы, о которых супруги Стрельцовы еще полгода назад никак не могли бы даже и помыслить». Мучительно переживаемое отчуждение приводит к разрыву в самом конце войны. Уже здесь, в начальных главах, проявляется одно из свойств Шолохова-художника: видеть мир, героев в драматическом напряжении чувств и страстей. Повествование выходит из интимной сферы: на короткую побывку приезжает брат Николая Стрельцова. В его судьбе, в его жизни многое отразилось из судьбы генерала Лунина.
«Мою работу над романом «Они сражались за Родину» несколько подзадержало одно обстоятельство, – рассказывал Шолохов. – Я встретился в Ростове с генералом в отставке Лукиным. Это человек трагической судьбы. Он в бессознательном состоянии попал в плен к гитлеровцам и проявил мужество и стойкость, до конца остался патриотом своей великой Родины. К нему подсылали изменника Власова, который предал Родину и пытался перетащить его на свою сторону. Но из этого ничего не вышло. Лунин мне рассказал очень много интересного, и часть из этого я думаю использовать в своем романе»[2]
.
В другой беседе, рассказывая о дне, в который он узнал о присуждении Нобелевской премии, Шолохов сообщил: «…с рассветом я хорошо потрудился над главою из первой книги романа, главой, которая мне чертовски трудно давалась (приезд к Николаю Стрельцову его брата-генерала, прототипом для образа которого мне послужили жизнь и боевые дела генерала М.Ф.Лунина), вечером узнал о присуждении премии…»[3]
.
В романе Шолохова с первых страниц начинают во всю силу звучать три драматических лейтмотива: распад семьи Стрельцова, тяжкая судьба генерала Александра Михайловича Стрельцова, несправедливо репрессированного в 1937 году и освобожденного перед войной, надвигающаяся грозная трагедия войны. Общенародное, социально-общественное, интимное сопрягается в единой картине человеческих судеб.
Характерно, что в произведения Шолохова периода Отечественной войны и послевоенных лет входит новый для писателя жизненный материал. Если в «Тихом Доне» и в «Поднятой целине» Шолохов повествовал обычно о людях казачьего Дона, то теперь главными героями его произведений становятся: лейтенант Герасимов – заводской механик, уроженец Урала («Наука ненависти»), шахтер Лопахин из Донбасса, комбайнер Звягинцев с Кубани («Они сражались за Родину»), Андрей Соколов – шофер из Воронежа («Судьба человека») и т.д. Одним из: основных героев: романа «Они сражались за Родину» чуть ли не впервые в творчестве М. Шолохова становится также интеллигент – агроном Николай Стрельцов. Его брат, Александр Михайлович Стрельцов, – генерал, в годы революции «из офицерского корпуса царской армии пришел к большевикам».
Все это свидетельствует о значительном расширении писательских интересов и жизненных наблюдений Шолохова, бесспорно связанных с событиями войны[4]
.
Действие первых опубликованных глав романа «Они сражались за Родину» начиналось летом 1942 года, во время отступления наших войск к Дону (по свидетельству М. А. Шолохова, это примерно середина первой книги романа). Картины развернувшихся в донских степях сражений как бы предваряют гигантскую битву на Волге.
Опыт развития жанра романа в советской литературе со всей очевидностью свидетельствует о том, что только через изображение исторически значительных событий может быть достигнуто глубокое осмысление процессов народной жизни.
Не случайно в нашей литературе появляются своеобразные циклы, повествующие о городах-героях Ленинграде, Сталинграде, Севастополе, Одессе. Внимание писателей привлекали и будут привлекать волнующие узловые моменты, где полнее всего в драматизме и напряжении грандиозных сражений раскрывались лучшие черты и качества советских людей.
М.Шолохов, раскрывая замысел своего романа «Они сражались за Родину», говорил: «Меня интересует участь простых людей в минувшей войне. Солдат наш показал себя в дни Отечественной войны героем. О русском солдате, о его доблести, о его суворовских качествах известно миру. Но эта война показала нашего солдата в совершенно ином свете. Я и хочу раскрыть в романе новые качества советского воина, которые так возвысили его в эту войну…»[5]
. В незаконченном романе «Они сражались за Родину» война осмысливалась М.Шолоховым не только как героический ратный подвиг народа, но и как величайшее испытание всех нравственных качеств советского человека. Впечатляющее раскрытие глубины и чистоты патриотического чувства народа сочеталось в них с проникновенным лиризмом в изображении судеб отдельных людей в годину общенародных бед и испытаний.
М.Шолохов в своих произведениях об Отечественной войне остается верен единой демократической линии своего творчества: в центре их простые люди, рядовые великой войны, труженики – шахтер Петр Лопахин, комбайнер Иван Звягинцев, агроном МТС Николай Стрельцов, шофер Андрей Соколов…
Солдаты в романе М. Шолохова не только сражаются. Они напряженно размышляют над судьбой государства, говорят о целях войны, думают о боевом товариществе, вспоминают мирное прошлое, свои семьи, детей, любимых… Трагическое напряжение боя вдруг сменяют комические сцены и эпизоды. Эта глубина, эта полнота жизни – весьма примечательное качество романа М.Шолохова. Она позволяет писателю постигнуть истинную меру жизнестойкости народа, открыть истоки героического.
В словах безвестной старухи из донского хутора, обращенных к Лопахину: «Меня, соколик ты мой, все касается», – прозвучал чрезвычайно важный для понимания общей мысли романа мотив всеобщей ответственности, связи отдельной человеческой жизни с судьбой народа и государства.
Лопахин с прямым вызовом, с «непривычной» для него серьезностью скажет своему напарнику Копытовскому перед боем за переправу: «Упереться здесь я должен, пока остальные не переправятся. Видал, сколько техники к переправе ночью шло? То-то и оно. Не могу я это добро немцам оставить, хозяйская совесть мне не позволяет».
Достаточно сопоставить героев романа «Они сражались за Родину» хотя бы с казаками и солдатами из «Тихого Дона» в окопах и землянках той, первой мировой войны, с их чувствами, настроениями, чтобы увидеть разительный контраст духовного облика, понять сущность тех исторических перемен, которые оказали столь преобразующее влияние на характер русского человека.
Мысль о коренных переменах в сознании и положении народа за годы советской власти определяет художественную структуру повествования М.Шолохова, эстетические принципы познания и изображения человека[6]
.
В «хозяйской совести» Лопахина с открытой публицистичностью было выражено писателем государственное самосознание советских людей, чувство человека, осознающего себя хозяином страны.
Роман насыщается монологами-высказываниями, развернутыми размышлениями Лопахина, Звягинцева, Стрельцова, диалогами, то комически сниженными (Лопахин – Звягинцев, Лопахин – Копытовский), то поднятыми до драматизма (Стрельцов – Лопахин, Некрасов – Лопахин и т.п.), речами (обращение старшины Поприщенко к солдатам у могилы лейтенанта Голощекова, командира дивизии полковника Марченко – к остаткам разбитого полка, стоявшим в строю с развернутым боевым знаменем).
В самых различных обстоятельствах звучит в них чувство «хозяйской совести», патриотизма, ненависти к врагу. Интимность и задушевность сочетаются в них с публицистической обнаженностью мысли. М. Шолохов с убеждающей естественностью переходит от интимного переживания к «общим» мыслям о враге, о целях войны…
Звягинцев на краю поля сорвал уцелевший от пожара пшеничный колос.
Колос увиден глазами хлебороба, глазами человека, хорошо знающего цену каждому колоску, каждому зерну. Для Звягинцева зерно – источник вечно возрождающейся жизни; весной проклюнется росток, зазеленеет, потянется к солнцу. Поэтому колос для него нечто живое.
«Звягинцев понюхал колос, невнятно прошептал: «Милый ты мой, до чего же ты прокоптился! Дымом-то от тебя воняет, как от цыгана… Вот что с тобой проклятый немец, окостенелая его душа, сделал».
Сгоревший на огромном степном массиве спелый хлеб потрясает Звягинцева, пробуждает чувство горькой утраты. Скорбь, сожаление с естественной неизбежностью перерастают в размышления о войне, о безжалостном «ко всему живому» враге:
«Ах, немец ты, немец, паразит ты несчастный! Привык ты, вредный гад, всю жизнь на чужой земле топтаться и нахальничать, а вот когда на твою землю перейдем с войной, тогда что? Тут у нас развязно ты себя держишь, очень даже развязно, и мирных баб с мирными детишками сничтожаешь, и вот, изволь видеть, какую махину хлеба спалил, и деревни наши рушишь с легким сердцем… Ну, а что же с тобой будет, когда война на твою фрицевскую землю переместится?»
Старшина Поприщенко после пронизанного личным чувством обращения к солдатам: «Товарищи бойцы, сынки мои, солдаты! Мы хороним нашего лейтенанта, последнего офицера, какой остался в полку…», после рассказа о лейтенанте Голощекове, о семье его, оставшейся на Украине, после короткого молчания «уже другим, чудесно окрепшим и исполненным большой внутренней силы голосом сказал:
– Глядите, сыны, какой великий туман кругом! Видите! Вот таким же туманом черное горе висит над народом, какой там, на Украине нашей и в других местах, под немцем остался! Это горе люди и ночью спят – не заспят, и днем через это горе белого света не видят… А мы об этом должны помнить всегда: и сейчас, когда товарища похороняем, и потом, когда, может быть, гармошка где-нибудь на привале будет возле нас играть. И мы всегда помним! Мы на восток шли, а глаза наши глядели на запад. Давайте туда и будем глядеть до тех пор, пока последний немец от наших рук не ляжет на нашей земле!..»[7]
Такое внутреннее, оправданное характером героев, сюжетной ситуацией соединение личного, страдательного с «общей» мыслью оказывает заметное влияние на стилевое содержание опубликованных глав из романа «Они сражались за Родину». Не всегда достигается Шолоховым столь впечатляющее единство, казалось бы, эмоционально разнородных элементов. Временами, особенно в некоторых высказываниях Лопахина, слишком явно проступает назидательность, «общее» утрачивает индивидуальность переживаний, превращается в риторичность.
Новое в духовном складе шолоховских героев выступает в самых различных проявлениях. То звучит оно в публицистически насыщенных высказываниях Лопахина, чувствуется в глубоко скрытых размышлениях и переживаниях Николая Стрельцова, то проглянет в добродушно-юмористических рассказах Ивана Звягинцева. Кубанский казак, комбайнер, он с трогательной любовью говорит о машинах. Дела МТС, где он работал перед войной, интересуют его не меньше, чем семейные новости. Чуть ли не в каждом письме к жене он просит ее писать: «Как дела идут в МТС, и кто из друзей остался, и как работает новый директор».
Пристальное внимание к тому новому, что по-разному проявилось в людях самых несхожих индивидуальностей, судеб, условий жизни, помогает писателю сильно и глубоко выразить главную мысль романа – о неодолимости новых общественных начал, проникших в самые глубины народной жизни. Вера в неизбежное торжество народа над коварным врагом согревает самые драматические страницы произведения, повествующего о тяжелых боях, кровавых потерях.
Повествование развивается как бы в двух планах: сцены, рисующие быт войны, перемежаются мужественными и героическими картинами сражений.
Отчетливо определяются и различные эмоционально-стилевые потоки в произведении – возвышенно-героический и комически-бытовой. Сцены, рисующие быт войны, чаще всего окрашены юмором: или Звягинцев начнет свой рассказ о неудачах, постигших его в семейной жизни, или вступит в разговор балагур и шутник Лопахин, или, наконец, сами герои окажутся в смешном положении. Именно из этих сцен мы больше всего узнаем о прошлой мирной жизни персонажей романа, о тех дружеских отношениях, которые соединили их на войне.
Возвращаясь к истории создания романа, Шолохов говорил: «Годы были мрачные. Книга тогда сопутствовала командиру и солдату. И знаете, что читали? Жюля Верна… Веселую литературу читали. На войне ведь довольно мало веселого… Поэтому и главы о сорок втором годе, о самом тяжелом годе войны, были оснащены смешным. Копытовский там у меня…Лопахин»[8]
.
Значительное место в романе занимают батальные картины.
Описания сражений пронизаны чувством восхищения перед обыкновенными советскими людьми, совершающими подвиг. Шолохов стремится раскрыть героизм многих как характерную черту Советской Армии. Умирающий ефрейтор Кочетыгов нашел в себе силы метнуть из разрушенного окопа бутылку с горючей жидкостью и поджечь немецкий танк. Подвиг совершил не только Лопахин, подбивший немецкий самолет и несколько вражеских танков. Подвигом было мужественное упорство и хладнокровие Звягинцева.
Капитан Сумсков из последних оставшихся у него сил пополз вслед за своими перешедшими в контратаку бойцами, вслед за красным знаменем полка, развернутым в бою… «Иногда капитан ложился на левое плечо, а потом опять полз. Ни кровинки не было в его известково-белом лице, но он все же двигался вперед и, запрокидывая голову, кричал ребячески-тонким, срывающимся голосом: «Орелики! Родные мои, вперед!.. Дайте им жизни!» И эта страстная жажда победы, придавшая силы умирающему человеку, волнует высокой красотой героического. Таких людей, как Сумсков, Кочетыгов, Лопахин, Звягинцев, Стрельцов, можно убить, но нельзя победить.
Шолохов в своем творчестве исходит из важнейшего для эстетики социалистического реализма понимания природы человека как человека-борца, победителя над силами отживающего мира империалистической агрессии и угнетения человека. В романе «Они сражались за Родину» даже в описаниях сражений возвышенное, героическое часто соседствует с комическим. Смелое сочетание драматического с будничным, высокой патетики, страстного лиризма с комическим является одним из характерных свойств Шолохова-художника.
Дело здесь не только в том, что Шолохов после страшного напряжения комическими эпизодами как бы дает возможность отдохнуть читателю. Такое сочетание, казалось бы, разнородных элементов помогает писателю полнее раскрыть характер своих героев, простых, обыкновенных людей, переживших и минуты страха и сомнения и способных совершить подвиг[9]
.
Будничное и героическое объединяется в едином чувстве прекрасного. Это умение передать героическое через обыкновенное характеризует не только М. Шолохова. По этому пути создания характера шел и А. Твардовский в своей поэме «Василий Теркин». В романе М. Шолохова действуют не только солдаты, командиры – люди переднего края. В катастрофически быстро меняющихся обстоятельствах грандиозных сражений, отступления недавний мирный тыл становился передним краем. В поле зрения автора постоянно попадают те, на которых часто неожиданно обрушивались все невзгоды войны: старики, женщины…
Контрастные композиционные чередования мирной, хотя уже и потревоженной, трудовой жизни, короткой солдатской передышки и внезапно вспыхивающих жестоких боев с участием десятков танков, самолетов, минометов и артиллерии позволяют писателю создать единый, целостный облик воюющего народа. Патетика героического пронизывает не только батальные картины, она звучит и во многих «мирных» сценах. Рассказу о бое за высоту, в котором горстка бойцов без связи, без артиллерии, танков не только задержала гитлеровцев, но и опрокинула их штыковым ударом, о бесконечно волнующем подвиге капитана Сумскова предшествует глава, повествующая о короткой «мирной» передышке… «Небольшая, сердитая на вид старуха в поношенной синей юбке и грязной кофтенке», к которой обратился за ведром и солью жаждущий отведать вареных раков Лопахин, обнаруживает поразительное величие материнского чувства. Старуха не только горько и безжалостно отчитала Лопахина за отступление армии, за оставляемые врагу на поругание города, станицы, села… И сдержанная печаль и оскорбленная гордость сквозят в ее словах, обращенных к Лопахину: «У меня три сына и зять на фронте, а четвертого, младшего сынка, убили в Севастополе-городе, понял? Сторонний ты, чужой человек, потому я с тобой по-мирному и разговариваю, а заявись сейчас сыны – я бы их и на баз не пустила. Благословила бы палкой через лоб да сказала своим материнским словом: «Взялись воевать – так воюйте, окаянные, как следует, не таскайте за собой супротивника через всю державу, не срамите перед людьми свою старуху мать!»
Одна из особенностей таланта М. Шолохова, его гуманизма и проявляется в этой способности за обыденным, будничным открыть сияние высокого и прекрасного. Первоначальное, «зрительное» впечатление заметно меняется, неизмеримо обогащается. В «материнском слове» – воплощение чаяний, надежд, горьких раздумий миллионов матерей. Образ старухи из донского хутора, не теряя своей конкретности, обретает волнующую полноту обобщения. В эту минуту он как бы воплощает в себе гордый и скорбный облик Солдатской Матери, матери-Родины, обращающейся с горьким словом к своим воюющим сыновьям. М. Шолохов вновь вернет нас к особенным обстоятельствам данной минуты. Он расскажет о размышлениях раздосадованного и пристыженного Лопахина: «Черт меня дернул сюда зайти! Поговорил как меду напился…», о том, как старуха вынесла ему ведро и соль…
Но мгновенное волнующее превращение конкретного в обобщенно-собирательный образ вновь будет поддержано с большой художественной экспрессией. «…Небольшая старушка, усталая, согнутая трудом и годами, прошла мимо с такой суровой величавостью, что Лопахину показалось, будто она и ростом чуть ли не вдвое выше его и что глянула она на него как бы сверху вниз, презрительно и сожалеюще…»
Характер образных средств, избираемых Шолоховым, свидетельствует о том, как органически может сочетаться в современной прозе, казалось бы, романтический «прием» с реалистической конкретностью. В романе «Они сражались за Родину», в рассказе «Судьба человека» реализм Шолохова, не теряя своей щедрой яркости, бытовой характерности, одухотворенного психологизма, органически впитывает в себя публицистическую заостренность, символическую значимость образа, романтическую неожиданность обобщения. Открытие новых изобразительных средств, связанное у Шолохова с настойчивым стремлением выделить крупно, ярко героическое в обыкновенном, будничном, осмыслить его как ведущее начало в характерах советских людей, расширяет самые возможности реализма, придает ему некоторые новые, особенные черты[10]
. Свою специфическую окраску психологическим моментам в «Они сражались за Родину» придает и то обстоятельство, что солдатское мироощущение постоянно сталкивается с коллективной психологией жителей колхозных хуторов и станиц, через которые пролег путь отступающего полка. Перед читателями открывается возможность увидеть психологический процесс в некоей протяженности: нравы хуторян – это ведь вчерашнее тех, кто ушел в огонь из таких же вот хат, от полей, где все еще продолжают косить хлеба, доить коров, чинить телеги и ковать коней…
В романе невольное пересечение двух потоков народной психологии дает возможность отчетливей разглядеть их единую сердцевину. Единую, хотя солдатам и приходится выслушивать от колхозников вещи далеко не комплиментарного характера. Помним, как было в сцене с суровой старухой, а вот признание другой колхозницы: «…Ведь мы, бабы, думаем, что вы опрометью бежите, не хотите нас отстаивать от врага, ну сообща и порешили про себя так: какие от Дона бегут в тыл – ни куска хлеба, ни кружки молока не давать им, пущай с голоду подыхают, проклятые бегунцы! А какие к Дону идут, на защиту нашу, – кормить всем, что ни спросят… Да мы все отдадим, лишь бы вы немца сюда не допустили! И то сказать, до каких же пор будете отступать? Пора бы уж и упереться…»
Очень существенно, что к психологическому на войне у Шолохова подход конкретно-исторический: мысль, чувство, эмоция – они тоже по-своему подвластны закономерностям художественного историзма. Мало сказать, что часто социальный сдвиг, обострив в человеке каждый нерв, становится самим содержанием внутренней жизни личности, – историзм психологического и в том, что в такую пору непосредственная душевная жизнь вступает в поистине контактную близость с событиями истории. И тогда самое чувство начинает выглядеть как достоверная реалия общественного движения из вчера в завтра. Когда переживания Лопахина или Звягинцева слитно несут в себе эмоции недавнего прошлого – хлеборобского ли, шахтерского – с сегодняшним фронтовым, когда их чувства каждый миг обращены к завтрашнему – не только как удается форсировать Дон, но и как будем шагать по поверженной Неметчине, – здесь психологизм являет поистине фаустовскую власть над временем: и прошлое, и нынешнее, и будущее – все сошлось воедино в душе человеческой! И в психологизме проглядывают коренные закономерности историзма: видна широкая причинность переживаний, их органичная связь с движущимся временем. Чувство как бы проецирует в себе ту историческую концепцию, которую утверждает художник.
Говоря об идейно-художественной концепции романа «Они сражались за Родину», Шолохов подчеркнул свой особый интерес к исторической диалектике народной жизни: «О русском солдате, о его доблести, о его суворовских качествах известно миру. Но эта война показала нашего солдата в совершенно ином свете. И я хочу раскрыть в романе новые качества советского воина, которые так возвысили его в эту войну». С подлинно художнической деликатностью Шолохов прослеживает и дает читателю понять всю сложность связи чувства с событиями огромного исторического масштаба. У него высокий подтекст неизменно смягчен шуткой, органично вырастает из поступка и происшествия, из солдатской пикировки в минуту выдавшегося затишья.
От кого другого, как не от Шолохова, узнали мы в свое время о тех жизненных дорогах, которые привели героев «Они сражались за Родину» в этот походный строй, в это сражение. Ведь старшина Поприщенко свободно мог быть однополчанином Михаила Кошевого в гражданскую, а станичный хлебороб Звягинцев пройти все те житейские превращения, что и Кондрат Майданников. Годы, пролегшие между 1919-м и 1941-м, годы «Тихого Дона» и «Поднятой целины», как раз и были годами их духовного становления.
Общенародная война, по слову Белинского, способна пробуждать, вызывать наружу «все внутренние силы» людей, сражающихся за правое дело. Такая война не только составляет собой целую эпоху в истории народа, но и влияет «на всю его последующую жизнь». Это очень важная деталь – «на всю последующую жизнь» – позволяет отчетливей понять, почему в сознании шолоховских героев само это страшное сражение с фашизмом есть, в конечном счете, не что иное, как одно из звеньев преобразования мира, продолжение единого исторического деяния[11]
. Психологическая типизация – это отнюдь не просто свойственное многим переживание. Подлинно типическим для героев «Они сражались за Родину» становится то чувство, что несет в себе нечто существенное от народного восприятия этих трудных дней. Это чувство, в котором отзывается напряжение психологии целой нации, острота самого исторического конфликта. Не удивительно, что именно такие переживания, духовные искания, такая психологическая встряска и вызывает особенно активное читательское сопереживание. Что именно с ним, этим «типическим чувством», важная идея обретает свою психологическую пластичность.
Чрезвычайно сложный предмет – взаимодействие частного и типического в мире душевных чувств. Типизируя, Шолохов остается исключительно верным субъективному, индивидуальному в своих героях. Можно сказать, что здесь верность еще и своей гуманистической концепции, и романному жанру, в любых случаях стремящемуся выделить индивидуальность в потоке событий, и своей шолоховской «доктрине войны», которая всегда видит фронт «через душу солдатскую»… А есть причина еще более всеобъемлющая: внимание к индивидуальности – это сама суть образа жизни, который на том и стоит, чтобы в человеке неизменно выявлялось глубинное личностное начало – даже на войне! Всегда, в любой ситуации помочь человеку до конца проявить свою субъективную активность, возвысить внутренний мир человека до активной жизненной позиции – во имя Победы! Обладая воистину орлиным видением высоких горизонтов национального самосознания, писатель умеет показать народную жизнь как процесс, найти в поведении своих героев то главное, что есть направляющая всего поступательного хода истории.
1.2 Мироощущение человека на войне в романе «Они сражались за Родину». Эпическое постижение народных судеб в романе М.А. Шолохова
Шолоховская картина 1942 года, которую он стал писать тут же, в дни самих боев, поражает откровенностью рассказа о всех трудностях, какие выпали тогда на долю наших людей, нашей армии, испытываемой бедой.
Написано так, будто произведение и в самом деле прошло «отстой» во времени. В те первые годы немало появлялось повестей и рассказов, сверхзадачей которых было еще и научить бойцов не бояться вражеских танков, помочь в горе человеку, получившему на войне увечье, показать дела юных пионеров в тылу и женщин, оставшихся во главе колхозного производства; это были важные, по-своему очень необходимые тогда произведения. Но шолоховское повествование явно обращено не просто к данному дню, но к большой эпохе, – его писала рука, уже создавшая «Тихий Дон» и первую книгу «Поднятой целины».
О трудностях, ошибках, о хаосе во фронтовой диспозиции «по степям бродят какие-то дикие части, обстановки не знает, должно быть, и сам командующий фронтом, и нет сильной руки, чтобы привести все это в порядок… И вот всегда такая чертовщина творится при отступлении!». И вместе с тем – о подвиге на передовой. Шолохов тогда так его написал, что стал виден не только пламень души, но и реальная мука, и весь ужас разъятой смертельным металлом человеческой плоти[12]
.
Суровая правда о нашем отступлении до Волги – шаг за шагом, день за днем. Не умильный поселянин с прощающей улыбкой провожает вынужденно отходящую армию, а остроязыкая старуха с проклятьями бросается на Лопахина. Высока сознательность советских бойцов, но вот под ураганным огнем истово молится неведомому богу бывший передовой механизатор Звягинцев. И мертвый после артобстрела сад с «первозданным запахом безвременно вянущей листвы и недоспелых плодов», нет, не просто пленительное увядание являет собой, – все это смешано еще и «с прогорклым духом горелого железа и смазочного масла, жженого человеческого мяса, смердящей мертвечины»… И подбитый танк вырастает перед взором читателя в такой реальности, какая только может открыться автору воочию: «Ослепленный и полузадушенный дымом водитель, наверное, плохо видел: на полном ходу танк попал в пустой заброшенный колодец, ударился о выложенную камнем стенку и, накренившись, приподняв дышащее перегретым маслом черное днище, так и застрял там, обезвреженный, ожидающий гибели… Все еще с бешеной скоростью вращалась левая гусеница его, тщетно пытаясь ухватиться белыми траками за землю, а правая, прогибаясь, повисла над взрытой землей, бессильная и жалкая».
Неприкрашенная правда о том, как это действительно было. И в ней, этой правде, среди прочего легко просматривается еще одно: война войной, а солдаты на войне спят, едят, ссорятся и мирятся, разными путями добывают обувь, случается, даже ухлестывают за молодками во встречных хуторах. И есть среди них и ловчилы, и трусы, и выжиги, и довольно нахальные молодцы.
Часто повторяют афоризм, что на войне-де, в час жестоких испытаний, от человека отлетает все мелочное, суетное… А вот от шолоховских героев ничего такого не «отлетает», все при них, что принесено с собой из недавней мирной жизни. Только разве что сама эта жизнь вспоминается каждую минуту такой невообразимо прекрасной, такой светлой, что даже страшно становится, как можно было не ценить ее, не славить ежеминутно это самое простое, самое натуральное…
«Рыжие, пятнистые телята лениво щипали выгоревшую траву возле плетней, где-то надсадно кудахтала курица, за палисадниками сонно склоняли головки ярко-красные мальвы, чуть приметно шевелилась занавеска в распахнутом окне. И таким покоем и миром пахнуло вдруг на Николая, что он широко открыл глаза и затаил вздох, словно боясь, что эта знакомая и когда-то давным-давно виденная картина мирной жизни вдруг исчезнет, растворится, как мираж в знойном воздухе…»
Правда о фронтовой действительности – в подробности, случае, бытовой детали, общей картине, суждении героя. Но всего разительней – в психологии бойцов, как она изображена в шолоховских главах. Художник дал нам внутренне все пережить: состояние изнурительного марша, молитву под бомбами, безумие боя, боль на операционном столе, мгновение перед смертью…
Сцена, где почти поминутно зафиксированы мысли и эмоции Ивана Звягинцева в бою, похожа на редкостную «психологическую кардиограмму» грозной фронтовой ситуации. Шолохов не устает повторять о том, как многосложна человеческая душа – даже на войне, в самых разных обстоятельствах.
Вот движется Николай Стрельцов в походной колонне, оставляющей очередной хутор, хмуро перебрасывается с соседом словом-другим, а то, что творится в эту минуту у него на сердце – поистине невидимая миру коловерть, где и нестерпимое горе отступления, и злость на проклятую «романтику войны», и холодок смутного предчувствия – уж не в окружении ли полк? «Но настолько сильна была горечь перенесенного поражения, что даже эта пагубная мысль не вызвала в его сознании страха, и, махнув на все рукой, он с веселой злостью подумал: «Э, да черт с ним! Скорее к развязке!…»
И в этот вихрь разнородных чувств врывается вдруг видение белоголового мальчика, пасущего за околицей гусей. Он поразительно похож на сынишку Стрельцова, о судьбе которого отец давно уже ничего не знает, и Николай в суеверном страхе отводит от него глаза («перед боем не нужны ему воспоминания, от которых размякает сердце»). Он заставляет себя мысленно пересчитывать патронный свой запас, отвлекает сердце, как может, но в последнюю минуту все-таки не выдерживает, оглядывается:
«…мальчик, пропустив колонну, все еще стоял у дороги, смотрел красноармейцам вслед и робко прощально помахивал поднятой над головой загорелой ручонкой. И снова, так же, как и утром, неожиданно и больно сжалось у Николая сердце, а к горлу подкатил трепещущий, горячий клубок…»
Три постоянных психологических проекции: Стрельцов – Лопахин – Звягинцев – дают полноту эмоциональной картины всего переживаемого бойцами. Шолохов искусно пользуется этой своей любимой композицией «триады», за которой теперь и богатейший опыт «Поднятой целины», и еще раньше опробованное в «Тихом Доне» – правда, несколько в иной компоновке, но все равно по принципу психологической «триады» – имеются в виду друзья в юности однохуторян Григория Мелехова, Митьку Коршунова и Михаила Кошевого, чьи дальнейшие жизненные пути, внимательнейшим образом прослеженные автором, в конечном счете, явили собой разные «варианты» судьбы казачества в годы революции[13]
.
Но сколь бы ни расширялось психологическое поле романа, ни возникали новые черты в мироощущении человека на войне, Шолохов в этой сложности вовсе не хочет растворить то острое, священное чувство ненависти к врагу, на котором тогда объединялось все подлинно человеческое: «Все, что было в жизни дорого и мила сердцу, все осталось там, под властью немцев… И снова, в который уже раз за время войны, Лопахин ощутил вдруг тот удушающий приступ немой ненависти к врагу, когда даже ругательное слово не в силах вырваться из мгновенно пересыхающего горла…»
Оно вовсе не слепо, это чувство ненависти, оно только отчетливей от соседства и контраста со всем другим – тоской, любовью, отчаянием, с небывало раскрывшейся способностью русского человека к самопожертвованию. Не удивительно, что на страницах романа солдатская жизнь изображается в такой тесной переплетенности – быт и героика, горе и надежда, трагическое и вспышки нежданного веселья…Да, веселья.
В этом смысле последний роман – книга удивительно «шолоховская». «Они сражались за Родину» – кровь, смерти, горечь отступления. И при том – бросающееся в глаза обилие юмористических сцен. Это и забавные происшествия, случающиеся с героями во фронтовых буднях, и потешное, вдруг проглядывающее даже в совершенно трагических ситуациях («молебен» Звягинцева под бомбежкой или его борьба в медсанбате – сначала за сапоги, потом за целость собственных ног). Особенно же обильны обстоятельные солдатские байки и воспоминания, как правило, весьма юмористического характера. Чего тут только не «наслушается» читатель романа! Рассказы о баталиях с ревнивой женой все того же Ивана Звягинцева и его конфуз с чересчур литературными письмами «преподобной» на фронт «скороговоркой, бочком как-то сообщит, что дети живы-здоровы, новостей в МТС особых нет, а потом дует про любовь на всех страницах, да такими непонятными, книжными словами, что у меня от них даже туман в голове сделается какое-то кружение в глазах».
В произведениях «Они сражались за Родину», «Судьбе человека», юмористическое с утроенной силой обнаруживало свою внутреннюю связь с такими серьезными материями, как стойкость национального характера, как духовный залог социалистического образа жизни. Шолоховские герои смеются не потому, что время веселое, а потому что душа не сдалась! И не собирается сдаваться. Проза Шолохова времен Великой Отечественной войны еще полнее раскрыла тот «гений нации», о котором В. И. Немирович-Данченко в связи с «Поднятой целиной» говорил как о «соединении громадного героизма с невероятной простотой и юмором». Смех – не только средство, помогающее обнаружиться внутренним силам. В ситуациях, подобных схватке Андрея Соколова с Мюллером, он сам по себе становится разящей силой!
Сейчас, когда все написанное Шолоховым об этой войне сведено в Собрании сочинений, ясно видно, как шел творческий поиск. Как вся военная проза Шолохова, можно сказать, стремилась к встрече с таким материалом, такими персонажами, как герои «Они сражались за Родину», «Судьба человека». Это характеры и судьбы, способные полно сказать о состоянии народного духа в великой и страшной, ни с какой другой не сравнимой войне[14]
.
Искания, заметные уже в первых военных зарисовках, где автора всего более интересует именно «дух» людей, застигнутых бедой врасплох. В «Науке ненависти» герой не мыслит своей боли отдельно от переживаемого всем народом.
Психология коллективная, массовая, мироощущение воюющего народа – в центре «Они сражались за Родину». Для этой книги пристальное внимание к массовой психологии тем более характерно, что сама война – отечественная, народная. И «коллективистское» у Шолохова – уже непосредственно в коллизии: роман раскрывает историю полка, солдатской общности. Сам сюжет таков! Повествование о том, как все вместе устояли, не сломились – вопреки тем жесточайшим обстоятельствам, что обрушивались на отступающую армию в излучине Дона. Николай Стрельцов или Петр Лопахин, по чьим мыслям и чувствам часто «ориентирован» весь социально-психологический анализ в романе, так и видят своих товарищей – именно как нечто цельное, едино живое. Полк принимает решение, полк превозмогает отчаяние…
«Было что-то величественное и трогательное в медленном движении разбитого полка, в мерной поступи людей, измученных боями, жарой, бессонными ночами и долгими переходами, но готовых снова, в любую минуту, развернуться и снова принять бой»…
Или в другом случае:
«Почти всюду над стрелковыми ячейками уже курился сладкий махорочный дымок, слышались голоса бойцов, а из пулеметного гнезда, оборудованного в старой, полуразрушенной силосной яме, доносился чей-то подрагивающий веселый голос, прерываемый взрывами такого дружного, но приглушенного хохота, что Лопахин, проходя мимо, улыбнулся, подумал: «Вот чертов народ, какой неистребимый! Бомбили так, что за малым вверх ногами их не ставили, а утихло, – они и ржут, как стоялые жеребцы…»
Такие страницы – пример активного анализа именно психологии коллективной – воинской общности, взятой в своей цельности.
«Они сражались за Родину» – это не только правда войны, это и своеобразное художественное свидетельство веры солдатской. Вера дала устоять и победить. То, что воплотилось в пламени алого стяга над поверженным рейхстагом в 45-м, уже жило в людях 42-го, дерущихся с наседающим врагом на последнем пределе сил… С правдивостью непосредственного участника событий Шолохов рассказал о состоянии духа тех, кто превозмог небывалые трудности.
От полка оставалась рота – и все равно бросалась в контратаки. Рота превращалась в горстку бойцов – и билась за каждую пядь земли с могучим, превосходящим в технике и войске противником. Погибал боец в своем одиночном окопчике, задавленный танком – и в последнюю секунду, движимый этой верой, швырял зажигательную бутылку вслед врагу…
Хватающим за душу лейтмотивом проходит через все главы «Они сражались за Родину» образ полкового знамени – символа этой солдатской веры. На последних страницах книги, когда остатки полка – двадцать семь бойцов – добираются, наконец, до штаба дивизии, писатель рисует психологически глубокую сцену с полковым знаменем, пронесенным сквозь огонь. «Голос его, исполненный страстной веры и предельного напряжения, вырос и зазвенел как туго натянутая струна:
– Пусть враг временно торжествует, но победа будет за нами. Вы принесете ваше знамя в Германию!.. Спасибо вам, солдаты!
Ветер тихо шевелил потускневшую золотую бахрому на малиновом полотнище, свисавшем над древком тяжелыми литыми складками. Полковник тихо подошел к знамени, преклонил колено. На секунду он качнулся и тяжело оперся пальцами правой руки о влажный песок, но, мгновенно преодолев слабость, выпрямился, благоговейно склонил забинтованную голову, прижимаясь трепещущими губами к краю бархатного полотнища, пропахшего пороховой гарью, пылью дальних дорог и неистребимым запахом степной полыни…
Сжав челюсти, Лопахин стоял не шевелясь, и лишь тогда, когда услышал справа от себя глухой, задавленный всхлип, – слегка повернул голову: у старшины, у боевого служаки Поприщенко, вздрагивали плечи и тряслись вытянутые по швам руки, а из-под опущенных век торопливо бежали по старчески дряблым щекам мелкие светлые слезы. Но, покорный воле устава, он не поднимал руки, чтобы вытереть слезы, и только все ниже клонил свою седую голову…»
Описывая наши временные поражения, Шолохов тем не менее писал не психологию отступающей армии, но состояние будущих победителей, испытуемых в данный момент военной бедой, горькими неудачами. По всему их поведению, образу мышления, душевному настрою достаточно отчетливо можно представить, как любой из этих бойцов будет вести себя и в Сталинграде, и по дороге на Берлин, и в самом логове…
Шолохов писал свои главы в тот момент, когда все газеты мира – и недругов, и сочувствующих нам – уже объявили о победе Гитлера, добравшегося до Кавказа, вышедшего на Волгу, «рассеявшего» армию Советов…
А Шолохов именно в эту пору вложил в уста своим героям: «Тяжелыми шагами пойдем… Такими тяжелыми, что у немца под ногами земля затрясется!» Или та же мысль, но выраженная с еще большей наглядностью: «Как только повернутся задом на восток – ноги сучьим детям повыдергиваем из того места, откуда они растут, чтобы больше по нашей земле не ходили».
Особенна в этом романе динамика человеческого анализа: военная гроза задала массовой психологии небывало жесткий режим.
Война, отступление едва ли не каждый час предлагают все новые повороты событий – и психика должна к ним мгновенно приспособиться, адаптироваться в самом неожиданном и невероятном, чтобы это невероятное тут же стало бытием и просто бытом солдат: в отступлении надо кормиться, спать, заботиться об оружии и боеприпасах. Надо жить.
От «Тихого Дона» до «Они сражались за Родину» и «Судьбы человека» – грандиознейшая панорама! О ней можно с полным основанием сказать: вот повествование о том, как конкретно, в каких судьбах, каких событиях рождалась новая историческая общность – русский народ.
Шолоховские книги – из тех, к которым в высшей степени приложимы слова: талантливые произведения «вдохновляют современников и передают потомкам память сердца и души о нашем поколении, о нашем времени, его треволнениях и свершениях». В мировой литературе Шолохова-художника по праву называют летописцем революции. Летописцем большой судьбы народной. Стремясь воплотить грандиозный опыт Великой Отечественной войны, Шолохов обращает свое главное внимание на простых советских людей-тружеников, отстоявших в жестоких и кровавых битвах свою социалистическую отчизну.
Уже одним этим выбором героев Шолохов показывал глубину значения подвига масс, народа в Великой Отечественной войне[15]
.
Размышляя о войне, А.М.Горький требовал изображения рядового представителя народной массы как силы, которая будет решать исход сражений. Это внимание к рядовым людям, творящим историю, – в природе искусства социалистического реализма. Шолохов, всегда с особой теплотой и глубоким проникновением изображавший людей-тружеников, в главах из романа «Они сражались за Родину» повествовал о «героической единице» – рядовых воинах Советской Армии.
Для творчества Шолохова характерно пристальное и заинтересованное внимание к тем сложным, порой драматическим процессам, в результате которых сформировался новый духовный облик советского человека. Судьба человека, будь то Григорий Мелехов или Михаил Кошевой в «Тихом Доне», Семен Давыдов или Кондрат Майданников в «Поднятой целине», всегда соотнесена, определяется в романах Шолохова судьбой народа, творящего историю.
Эпическая тема судеб советского народа является определяющей и для опубликованных глав романа «Они сражались за Родину». Писатель стремится раскрыть в характерах своих героев прежде всего новые черты советского человека, новые качества, воспитанные социалистическим укладом жизни.
Важным, определяющим событием в истории Великой Отечественной войны была битва за Сталинград. М. Шолохов опубликованными главами как бы подводил читателя к непосредственному изображению битвы на Волге. Уже сам выбор места и времени повествования свидетельствовал об эпической широте замысла художника.
Великие события оставляют глубокие и длительные следы в народной жизни. И не только в материальных условиях жизни общества, но и во всех чрезвычайно разнообразных сферах духовной деятельности, и прежде всего в искусстве.
Великая Отечественная война, необычная по размаху происходящего, по своей значимости в судьбах мира, по героике и трагизму, не могла не стать в искусстве на длительное время одной из важнейших и ответственных тем.
Стремление к эпическому постижению народных судеб – в самой природе всеобъемлющего таланта М.Шолохова. Изображение коллективных усилий народа по преобразованию исторической действительности определяет содержание и «Тихого Дона» и «Поднятой целины». В романе «Они сражались за Родину» отчетливо проступает та же высокая цель – раскрытие в Отечественной войне подвига народа.
ГЛАВА 2. ИЗОБРАЖЕНИЕ НАРОДНОГО ХАРАКТЕРА ВОЙНЫ В РАССКАЗЕ М.ШОЛОХОВА «СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА»
2.1 Особенности композиции рассказа. Панорама Великой Отечественной войны в рассказе М.А. Шолохова
В «Судьбе человека» два рассказчика. Один из них не говорит о себе ничего конкретного, занимает подчинённое положение. Можно предположить, что в лице этого повествователя перед нами предстаёт писатель. Образ автора уже личности писателя, причём и эта «часть» подвергается художественной трансформации. «Необходимо увидеть эту многоступенчатость рассказа: Шолохов создал художественный мир, в котором выступает автор, на наших глазах изображающий весну, себя и героя, – героя, который, в свою очередь, повествует о своей судьбе. Образ автора в рассказе сам по себе очень сложен: он развивается, изменяется на протяжении повествования» (29. С. 77-78).
Такое построение обусловило то, что автор-повествователь лишён права всезнания, он – действующее лицо, он может судить с достаточной полнотой лишь о том, что ему видно, что ему стало известно. Главный интерес произведения связан с трагической долей Андрея Соколова. Видимо, какое-то, далеко не решающее значение в том, что в «Судьбе человека» использована традиционная форма «рассказ в рассказе», имела сама история создания произведения. При работе над ним автор опирался на действительную встречу с прототипом Соколова. Но герой-рассказчик часто вводится для того, чтобы придать повествованию особую убедительность, искренность. Шолохов стремится «выявить глубинную сущность явления, не разрушая его естественных очертаний, не прибегая к условности, порывающей с формами самой жизни ». Для него очень важно добиться того, чтобы читатель поверил в сугубо конкретную реальность воссоздаваемой действительности.
Позиция автора-рассказчика не позволяет в избранной ситуации глубоко раскрыть внутренний мир и судьбу Соколова без его обстоятельного монолога. Оба рассказчика играют активную роль в произведении, взаимно дополняют друг друга и вместе с тем ведут относительно самостоятельные «партии». «Автор-повествователь помогает нам не только пережить, но и осмыслить одну человеческую жизнь как явление эпохи. Увидеть в ней огромное общечеловеческое содержание и смысл» (29. С. 79-80). Форма повествования от первого лица позволяет «достичь непринуждённости» (К. Федин), свободного, близкого к разговорному изложения. Герой – рассказчик помогает передать своеобразный взгляд на мир, определить своеобычную тональность произведения, всё сфокусировать под единым углом зрения. Это единство достигается тем, что все изображённые события пропущены через сознание рассказчика, «что во взгляде рассказчика дана объединяющая идея сюжета и тем самым в известной мере его композиционная ось»[16]
. При повествовании от первого лица многое зависит от характера рассказчика, от его желания рассказывать о себе, о своих сокровенных мыслях и желаниях. Андрею Соколову захотелось излить свою душу перед случайным встреченным им человеком. Вместе с тем он сдержан в проявлении чувств. Соколов обычно сначала рассказывает о том, что вызвало у него тягостную реакцию, затем это часто завершается метким выражением, взятым из народно-разговорной речи.
«Сердце» становится в рассказе сквозной деталью, наполняющейся символическим содержанием. Органически взаимодействуя с другими художественными элементами произведения, эта деталь помогает выявить исход противоборства ночного мрака и солнечного света, жизни и смерти, добра и зла. Автор, столь близко соприкоснувшийся с трагическими страданиями героя, почувствовал, как «вдруг словно мягкая, но когтистая лапа сжала» ему сердце. Столь же много страшного перенёс Соколов, если его рассказ об этом так сильно подействовал на автора. «Пожилые, поседевшие за годы войны мужчины» «плачут…и наяву». «Тут главное – уметь вовремя отвернуться », отвести горе от сердца Ванюши, которое и так уже сильно придавило ребёнка, внести в его жизнь больше света и радости. И потому в заключительной фразе рассказа говорится: «Тут самое главное – не ранить сердце ребёнка, чтобы он не увидел, как бежит по твоей щеке жгучая и скупая мужская слеза…». Повествование Соколова – это, по сути, сказ. При использовании такой формы вес субъективного начала в произведении повышается, так как своеобычность рассказчика ощущается рельефно, его мысли, чувства пронизывают всё повествование.
М. Шолохов сумел преодолеть негативные моменты сказовой формы, введя второго повествователя, избрав сказителя из гущи народной, включив его в борьбу мировых общественных сил. Рассказу Соколова свойственна диалогичность, он включает в себя вопросы и ответы. Герой, раздумывая над тем, что с ним случилось, хочет лучше понять жизнь. На вопрос: «Спроси у любого пожилого человека, приметил он, как жизнь прожил?», – сразу же даётся ответ: «Ни черта он не приметил». По сути, это разговор героя с самим собой. Его вопросы оживляют рассказ, разнообразят интонацию, сильнее акцентируют высказанную мысль, конкретизируют ее. Рассказ «Судьба человека» – «это, в сущности, эпос, только сжатый до размеров рассказа, то есть до самого существительного, до самого важного – до одной человеческой судьбы, вобравшей в себя суть и смысл великого подвига народа» (29. С. 82).
Жанровые особенности рассказа вызвали необходимость отойти от некоторых существенных черт «канонической» эпической формы. Писатель использовал рассказы двух авторов, начинающихся в разных ключах и приходящих к единству. И это позволило «Судьбе человека» вобрать в себя огромный эпический материал – жизнь человека, его судьбу на протяжении четверти века, раскрыть типические черты русского советского характера.
Для рассказа важен закон более резкого, чем в крупных жанрах, выделения главного героя из среды эпизодических персонажей. М.Шолохов главное внимание сосредоточил на Соколове, судьба которого определила архитектонику произведения, стала его центральным нервом и основным выражением художественной идеи. Название рассказа точно отображает основную проблематику произведения, то главное, о чём пойдёт речь. Оно стало идейным фокусом, который кристаллизирует вокруг себя всю художественную структуру.
Известно, что эпос описывает прежде всего события, а точнее говоря, человека в большом – насыщенном большим – насыщенном историческим смыслом – событии. В эпосе герои не могут управлять обстоятельствами, в нём «обстоятельства и внешние случайности имеют такое же значение, как и субъективная воля» (14. С. 54-56). К тому же индивидуальные побуждения подчиняются у эпического героя всецело общенародным интересам. Проблема выбора не играет для него такой большой роли, как для героя трагедии. Течение художественного времени в «Судьбе человека» зависит от самой структуры повествования. Диалог, рассказ, лирические вкрапления и отступления, разного рода описания обладают своими особенностями в ритме, в соотнесённости с реальным временем. Совмещение стилистических пластов свидетельствуют о синтезе разных временных слоёв с различными напряжениями действия, образующих сложную структуру художественного времени.
Высокое мастерство М. Шолохова проявилось в том, что, добиваясь в рассказе наибольшей художественной выразительности, он умеет найти момент, когда надо повествовательный план перевести в драматически-изобразительный, прошедшее показать так, что оно создаёт иллюзию настоящего и тем самым оказывает более сильное воздействие на читателя. Михаил Шолохов обозначил новый этап послевоенной советской литературы в изображении трагических испытаний, выпавших на долю советского народа в страшные годы Отечественной войны. Он показал величие и нравственную красоту героического духа советских людей. В «Судьбе человека» с поразительной художественной силой раскрыты определяющие черты советского народа. Собирательный образ Соколова – яркий тип русского характера – закономерно встал в ряд самых лучших по своей выразительности и идейной наполненности героев советской литературы.
В рассказе «Судьба человека» поразительно ярко нарисована человеческая судьба, полная горчайшего драматизма, раскрыты существенные черты русского национального характера.
Рассказ «Судьба человека» был опубликован в «Правде» 31 декабря 1956 г. и 1 января 1957 г. Он получил всенародное признание. Об исключительной силе его воздействия свидетельствовали письма в адрес М. Шолохова[17]
.
Многие произведения М. Шолохова написаны о войне. По словам писателя, «каждому, кто берется писать» о солдате, необходимо знать его психологию, «его ратный труд, его чистое сердце и моральную выдержку, его твердость». О событиях первой мировой войны М. Шолохов немало слышал от ее участников. Когда он работал над «Донскими рассказами» и «Тихим Доном», ему помогали личные впечатления. «Войну я видел с детских лет, немного знаю, что это такое…» В гражданскую войну М. Шолохов жил на Дону и был очевидцем жестоких боев. Он участвовал в схватках с кулацкими бандами. Об этом Шолохов так писал: «С 1920 года служил и мыкался по Донской земле. Долго был продработником. Гонялся за бандами, властвовавшими на Дону до 1922 года, и банды гонялись за нами…Приходилось бывать в разных переплетах».
Ничем нельзя заменить того, что писатель увидел своими глазами, что он перечувствовал в тяжкие годы Великой Отечественной. Впоследствии он вспоминал: «…помню первые станичные проводы на фронт… Помню слезы… Первый митинг… Родина в опасности – есть ли чувство более тревожное?! И помню живой, благородный энтузиазм станичников, собиравшихся на войну без суеты, по-крестьянски деловито».
В тяжкие дни Великой Отечественной Шолохов стремится на фронт – воевать с заклятым врагом не только писательским пером, но и боевым солдатским штыком. Он убежден, что без этого у советского художника слова нет морального права писать о героических битвах своего народа с врагом. Когда М. Шолохову сказали, что командование может не позволить ему «находиться в самых опасных местах», он гневно возразил: «То есть как это так?! Бойцы будут воевать, а я лишь издали, из штабной квартиры, поглядывать? Как же я смогу писать о народе на войне и сегодня и потом, после нашей победы?!». Шолохов однажды вспомнил, как он в первый раз пошел в атаку, и так объяснил свой порыв: «Пошел не только потому, что без этого не напишешь о той страшной, но охватывающей тебя силе, которая ведет человека на смерть, но и потому, что пошли солдаты, пошли все; а ты ведь тоже солдат, и ведет тебя на пули, на врага та сила, которая называется «товарищество».
Шолохов неоднократно обращался к мысли о цене великой победы, о тех страшных потерях, которые понесла Родина во время Великой Отечественной войны: «У нас почти каждая семья пришла к концу войны с потерями. Вот я думаю: сколько надо было иметь сил, чтобы начать все сызнова. Значительная часть страны была разрушена. Я видел эти дотла сожженные станицы, хутора, села, деревни, города, видел опустошенные, безлюдье… Цена победы. Ее острее всего чувствуешь и переживаешь в день великого свершения надежд…»
Все это объясняет, почему Шолохов столь обостренно воспринимает прошедшие события Отечественной войны, почему он считает своей обязанностью в полный рост изобразить советского солдата, разгромившего могущественную в военном отношении капиталистическую державу.
Однако необходимо учитывать и другое. С течением времени все глубже осознается выдающееся значение Великой Отечественной войны в истории нашей страны и всего человечества. И вполне закономерно то, что с годами не ослабевает интерес у советских писателей к тому поистине святому для каждого честного человека времени. Бессмертный военный подвиг советского народа стал неиссякаемым источником для их творчества.
Непосредственным толчком к возникновению замысла «Судьбы человека» была встреча М. Шолохова с прототипом Андрея Соколова в 1946г.
«Судьба человека» открыла новый этап в изображении событий Отечественной войны, наметила новые пути, ведущие к более глубокому раскрытию нравственных истоков великого подвига советского народа. Этот рассказ еще раз подчеркнул, что изображение трагического может быть связано с задачей утверждения оптимистического мироощущения[18]
.
Великую народную трагедию военного времени воплотил в себе Андрей Соколов – герой рассказа «Судьба человека». Из жестоких испытаний он вышел победителем, не растеряв гуманистических, идейно-нравственных ценностей, сохранив жизнестойкость, до конца выполнив свой солдатский и гражданский долг. Если сопоставить это произведение с «Наукой ненависти», то можно нагляднее представить более глубокое постижение Шолоховым трагических сторон военного времени. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить сцены прощания в этих рассказах. Гнетет ужасная мысль, что это последние минуты их свидания на этом свете.
Во второй половине 50 – 60-х годов трагические образы и картины заняли большое место в советской прозе.
Ни одной родной души не осталось на земле у безымянного польского врача, узника Освенцима: «Жена и дочь погибли в газовой камере, остальные близкие развеялись по миру, как ветер уносит сухие листья». И лишь собака – его «последняя отрада».
Ужасы войны, то бесчеловечное, что несет она с собой – смерть, страдания, разрушения, – не становятся самоцелью в творчестве советских писателей, а подчиняются раскрытию духовной мощи советского народа, несокрушимости его идейно-нравственных основ.
Трагические судьбы Соколова, его приемного сына Вани, Ивана Буслова свидетельствуют о горечи страшных утрат, подчеркивают, говоря словами Шолохова, что «ценою неслыханных жертв и народных страданий мы вышли победителями… в последней, величайшей из войн». Мысль о трагической доле Соколова реализуется и через тему одиночества, которая проходит через все произведение (ее нет в «Науке ненависти») и играет серьезную роль в его идейной концепции.
Исследователи шолоховского творчества неоднократно отмечали перекличку «Судьбы человека» и рассказа Э. Хемингуэя «Старик и море» в раскрытии этой темы.
Тональность пейзажной картины, данной во вступлении, определяет мотив тишины, который затем вызывает мысль об одиночестве: «Хорошо было сидеть на плетне вот так, одному, целиком покорясь тишине и одиночеству…» Да, хорошо наслаждаться целительной тишиной, отдохнуть одному, оторвавшись на короткое время от постоянных человеческих забот. Однако плохо человеку, если не с кем ему отвести душу, если у него не осталось близких людей, если он лишен даже любимой работы (из-за нелепого случая с коровой, нечаянно сбитой автомашиной). И потому Соколов говорит автору, словно споря с его мыслями: «Дай, думаю, зайду, перекурим вместе. Одному-то и курить и помирать тошно».
В замечательном произведении автор показал несгибаемую волю, мужество, героизм и вместе с тем большое щедрое сердце простого русского человека, который в годину тягчайших испытаний, выпавших на долю его Родины, и непоправимых личных утрат смог подняться над своей исполненной глубочайшего драматизма личной судьбой, сумел жизнью и во имя жизни одолеть смерть. В этом пафос рассказа, его главная мысль. Все основные художественные элементы произведения поставлены автором в нерасторжимую, органическую связь с этой мыслью.
Композиция произведения проста, безыскусственна. Почти все «пространство» рассказа. Примерно, четыре пятых объема, в соответствии с заглавием, занято повествованием случайно встреченного автором в пути незнакомца о своей трагической судьбе [19]
.
С первых же слов рассказа читатель узнает, что описывается «первая послевоенная весна». Описание это, подчеркнем, лишено какой-нибудь аллегоричности, не имеет никакого авторского «второго плана». Оно предельно реально, изобилует всякого рода бытовыми деталями. О недобрых днях войны, отгремевшей всего год назад, напоминает и «недобрая пора бездорожья», и солдатская одежда автора, и «виллис» и «недобрая пора бездорожья», и тяготы только что проделанного пути. Но сквозь все это проникает. Звенит жизнеутверждающая весенняя нота. Так уже вначале произведения имеются те две темы – война и весна, смерть и жизнь, сложное и глубокое сочетание которых и образует «музыку» произведения. Еще отчетливее, рельефнее эти две темы выступают в образах подошедших к автору мужчины и мальчика. Наружность и того, и другого обрисована несколькими скупыми, хотя и выразительными штрихами.
Рассказ «Судьба человека» построен так, что портретные зарисовки персонажей, авторские ремарки, лирические пейзажи сплавлены воедино с его сюжетной основой, которая представляет собой повествование Андрея Соколова о пережитом за годы войны.
Шолохов так строит исповедь героя, что она «въезжает» нам в душу, воспламеняя ответные чувства сострадания вдосталь хлебнувшему горя человеку и восхищения его несгибаемым мужеством и стойкостью. Шолохов добивается такой силы воздействия исповеди Андрея Соколова на читателя благодаря тому, что располагает пережитые им события по степени все нарастающего трагического драматизма: первые часы плена; месть предателя; жестокая расплата за первый неудавшийся побег. Картина единоборства пленного солдата с Мюллером – одна из самых ярких в рассказе. Являясь одной из его композиционных вершин, картина эта обладает относительной внутренней самостоятельностью. У нее своя тема, своя идея и даже свой жанр.
О последующих примерно полутора годах своей жизни в плену Андрей Соколов рассказывает довольно лаконично, но в деталях воссоздает эпизод побега, что вполне объяснимо. Этот эпизод является прямым продолжением и завершением того, что увидели мы в картине духовного единоборства Соколова с Мюллером, – с той лишь разницей, что над Мюллером была одержана победа символическая, а в задуманной и осуществленной акции с толстым немецким майором – победа фактическая.
Величие и неисчерпаемость жизнетворной силы души Андрея Соколова сказались в его отношении к беспризорному, потерявшему в войну родителей Ванюшке. В духовном единоборстве с Мюллером Андрей Соколов отстаивает достоинство и честь патриота своего Отечества, при усыновлении Ванюшки он раскрывает перед нами такие запасы душевной щедрости, какими явно дано владеть только человеку, потребностью которого является неустанное жить для людей, дарить людям радость и счастье.
Художественная логика рассказа «Судьба человека» убеждает, что человек типа Андрея Соколова «сможет все вытерпеть, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его родина». Самая характерная особенность «Судьбы человека» — это откровенная экспрессивность ее языка[20]
.
Поразительно «холодным взором», без смягчающих эпических или мелодраматических фильтров увидена одна из первых сцен в фашистском плену. Ночью в церкви, превращенной немцами во временную тюрьму, сосед Соколова, звероподобный шкурник, угрожает молоденькому взводному, сбросившему ради спасения командирскую гимнастерку, что завтра выдаст его. Нам даже не показывают Соколова, слушающего этот разговор. Но как только пленные засыпают, он появляется рядом с обречено вздыхающим лейтенантом и уверенно, как будто такое ему не впервой, приказывает: «Держи ему ноги». И пока мы смотрим на испуганно-удивленное лицо лейтенанта, умело и быстро исполняет свой единолично вынесенный приговор. Затем, поднявшись, брезгливо и устало вытирает руки о гимнастерку, и они, пятясь и не отрывая глаз от невидимого нам тела, отступают в черную глубину церкви… Там, где ожидался подвиг, оказывается всего лишь отвратительная необходимость.
Подобным образом все течение произведения чревато какими-то очень чувствительными нарушениями линейности. Так, с развитием сюжета, мы все дальше уходим от первоначальной установки на «рассказ бывалого человека» и оказываемся в совсем иных отношениях с реальностью, особенно в эпизоде в комендатуре концлагеря. Здесь автор использует мотив последнего желания, последней рюмки или трубки, полагающейся приговоренному перед казнью. Обычай сколь легендарный столь и бытовой. Причем эмоциональный и смысловой вес этого эпизода настолько велик, что он заново перестраивает восприятие вещи в целом.
Оторвавшись от праздничного стола, Мюллер объявляет Соколову, что «в такой день» он решил оказать Соколову большую честь и расстрелять его лично. Непонятно, зачем коменданту нужна эта казнь именно во время торжественного ужина? И главное – для чего эти церемонии с рядовым заключенным? Объяснение можно обнаружить тут же, когда он наливает стакан водки и предлагает Соколову выпить за победу германского оружия. Комендант исполняет своего рода магический ритуал: ведь убив еще одного русского, он может, как бы слиться со своей победоносной армией, только что вышедшей к Волге. Причем ему необходима не просто гибель, а крайнее уничижение противника, то есть повторение того, что, как он считает, произошло под Сталинградом.
В более широком смысле Мюллер хочет воспроизвести главный нацистский миф, однако не как спектакль, а скорее как эксперимент, доказывающий его правоту. Вот почему он, будучи уверен в своей безграничной власти, не принуждает Соколова, а дает ему возможность сделать это по собственной воле. Ему нужен не жалкий статист на роль «низшей расы», а ее подлинное падение в лице ее полноценного представителя. Миф не имеет прошлого времени и должен совершаться здесь и теперь, а не в качестве имитации чего-то уже бывшего.
Торжественный тон, «орлиный взор», обращение к Соколову – все это говорит о том, что «герр лагерфюрер» уже ощущает себя внутри мифа. В нем исчезло все индивидуальное, а осталось только родовое. Следовало ожидать, что за противостояние этих персонажей откроется противостояние двух зеркальных мифов: нацистского и советского. И вопрос, какой из них осуществится, будет внутренней коллизией дальнейшего действия. «Ну, Русс-Иван, выпей перед смертью, — делает паузу Мюллер, — за победу немецкого оружия!» «Благодарствую за угощение, герр лагерфюрер, но я непьющий».
Авторский расчет на то, что из рассказа о довоенной жизни мы-то знаем, какой он «непьющий». Это неожиданный комизм сильнее любого героического жеста возвышает Соколова над ситуаций ожидания смерти, столь впечатляюще развернутой в этой и в предыдущей сцене, во время пути Соколова из барака в комендатуру[21]
.
Тогда Мюллер предлагает Соколову выпить за свою погибель. Русский солдат поднимает граненый стакан, француз подбирает шпагу, выбитую из рук врага, а благородный ковбой успевает раньше злодея выхватить семизарядный кольт… «После первой не закусываю!», – почему этот ответ Соколова Мюллеру так много значит для милллионов наших соотечественников? И откуда вдруг возникает неколебимая уверенность, что он уже победил, а остальное дело времени? Ведь он все так же стоит на нетвердых ногах, изможденный, безоружный, приговоренный к расстрелу, перед лицом своего палача. Просто герр лагерфюрер не понимает того, что комендант оказался в ловушке, подстроенной им самим. Он уже не в своем, а в чужом мифе, где ему предназначена роль побежденного зла. В этом троекратном испытании, которое должно было унизить, а затем уничтожить героя, а на самом деле предельно возвысило его, есть нечто не поддающееся рациональному объяснению и описанию. Слабое, смертное, индивидуальное вытесняется неистребимым родовым. Мюллеру хочется повторить Сталинград, и он его получает. Это видно хотя бы потому, что хлеб и сало, которые он вручает Соколову в конце их встречи, воспринимаются не как подачка, а скорее как трофей, добытый нашим солдатом. И в целом, поражение немцев оказывается предопределенным именно после сцены у коменданта, что проявляется и в тех подвигах во вражеском тылу, которые без особых усилий совершает герой, и в общей деградации противника, заметной даже на чисто антропологическом уровне. Фашистам, которых Соколов встречал до этого, при всей их минус-человечности, нельзя было, по крайней мере, отказать в мужественности.
Достаточно вспомнить, как Соколов после третьего, победного стакана, прижимая к груди буханку хлеба и сало, делает шаг к двери и вдруг слышит, в как в наступившей тишине кто-то из немцев за его спиной неожиданно звякает ложкой. От этого слабого звука он вздрагивает и застывает на месте.
Благодаря этой заключительной детали, меняется психологическая окраска всей сцены у коменданта. Когда напряжение поединка, казалось, спало, вдруг выплескивается то, что все время переполняло душу главного персонажа картины — страх. Страх и желание выжить даже в такой ситуации, когда героический кодекс предписывает смерть. Взобравшись на мифологическую высоту, он вдруг обнаруживает свою нормальную человеческую слабость, словно подавая нам оттуда знак, что он живой. Так достигается полнота образа, без которой миллионы не смогли бы сказать: Андрей Соколов — это мы.
На рубеже 50-х и 60-х годов «Судьба человека» сумела в полной мере реализовать еще существовавшую тогда возможность единого самоописания нации.
2.2 Новаторство гуманистического решения проблемы человеческой жизни на войне в рассказе М.А. Шолохова «Судьба человека»
Сегодня, когда духовные ценности размыты, рассказ заслуживает более пристального внимания, потому что не только служит срезом исторического времени, не теряют значения художественное своеобразие и философия произведения.
Рассказ написан в 1956 году. Время оттепели в общественно-политической жизни великой страны, борьбы за мир и прогресс.
Но замысел рассказа возник еще десять лет назад, непосредственно после встречи с человеком, послужившим прототипом Андрея Соколова.
Сама жизнь преподнесла художнику такой сюжет, который трудно было придумать. Однако потребовались годы, чтобы реальная история после напряженных раздумий, черновой работы, шлифовки воплотилась в законченное художественное произведение. Детище вынашивалось десятилетие, а написан рассказ за несколько дней[22]
.
Поначалу, да и продолжительное время после, критика относила «Судьбу человека» к разряду военной прозы. Действительно, общий и частный планы связаны с изображением человека на войне. Но все же батальный элемент не главный. Не с ним связана ведущая трагическая интонация рассказа. Когда автор обнажает перед нами мысли и чувства героя, состояние и переживания, все остальное отходит на задний план.
Ядро — история жизни Андрея Соколова, его внутренний мир.
Шолохов пользуется обычным, традиционным приемом – рассказ в рассказе. Сделано это для того, чтобы показать, насколько необычна сама судьба героя-рассказчика. Одно дело, когда художник повествует о своем персонаже, другое же, когда герой, пользуясь случайной встречей, которая располагает к откровенности, что характерно для русского человека в дороге, изливает перед незнакомым душу. Тем более что чуткий и тактичный слушатель выдает себя за брата-шофера. Устанавливаются полное взаимопонимание и доверие.
В самом начале рассказа через отдельные детали, портретную зарисовку перед нами предстает обыкновенный простой человек: «Высокий, сутуловатый мужчина», «большие темные руки», «…прожженный в нескольких местах ватник был небрежно и грубо заштопан…». Но вот глаза… Ведь ничто не определяет суть человека, хлебнувшего горя до края, как глаза. «Я сбоку взглянул на него, и мне стало что-то не по себе… Видали вы когда-нибудь глаза, словно присыпанные пеплом, наполненные такой неизбывной смертной тоской, что в них трудно смотреть?» Так от простого, обычного — к поражающему своей глубиной и масштабностью начинает звучать трагический мотив, то усиливаясь, то затихая, чтобы возникнуть с новой силой.
Тяжелое ранение, плен, побег, гибель семьи, память о любимой жене как незаживающая рана, гибель сына 9 мая 1945 года, гордости и последней надежды отца. Эпизод следует за эпизодом. Кажется, человек не может уже физически и психически выдержать перегрузки. «Он на полуслове резко оборвал рассказ, и в наступившей тишине я услышал, как у него что-то клокочет и булькает в горле». Волнение передается не только слушателю, автору-повествователю, но, конечно, и читателю. Мы физически ощущаем пережитое, чужую боль. «Не надо, друг, не вспоминай! — тихо проговорил я…» То же самое чувствует и читатель.
Значительную часть пространства емкого и все-таки краткого рассказа занимают так называемые бытовые сцены плена. Они достаточно подробны, просты и незабываемы. Без них нельзя понять силу характера Андрея Соколова, русского человека.
«Били за то, что ты — русский, за то, что на белый свет еще смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь… Печей-то, наверное, на всех нас не хватало в Германии…»
Но парадоксально: чем сильнее гнет, чем беспощаднее к герою обстоятельства, пытающиеся вытравить в нем человеческое, тем ярче и полнее обнаруживается противоположное: мужество, сила духа, чувство товарищества. Причем это происходит естественно, органически, как-то буднично. Герой не чувствует себя героем[23]
.
Вот хрестоматийный пример. Кульминацией драматической линии рассказа, на мой взгляд, служит сцена диалога лагерфюрера Мюллера с Андреем Соколовым. Вначале вспомним подобный эпизод из книги Б. Полевого «Мы — советские люди». Немецкий штаб, офицеры, переводчица. На носилках вносят сбитого русского летчика. Переводчица задает необходимые вопросы. Лежа, летчик просит ее подойти поближе. Молча плюет в лицо. Не каждый может сделать подобное. Проблема разрешена однозначно, прямолинейно. По существу, перед нами мужественный, достойный высокой оценки поступок. Но за кадром остается состояние человека, мысли, чувства. Господствует идея.
Проследим состояние Андрея Соколова в подобном эпизоде. Он сразу понял, зачем вызывает его Мюллер, любивший заниматься «профилактикой от гриппа». Герой попрощался с товарищами. Вздохнул. «Что-то жалко стало Ирину и детишек». Да, именно так. Ведь каждый человек, оказавшись в подобном положении, испытывает нечто подобное. Стал собираться с духом, то есть момент напряженной работы ума и сердца. С жизнью расставаться все-таки трудно, но уйти надо достойно.
Диалог. «Так что же, русс Иван, четыре кубометра выработки — это много?» — «Так точно, говорю, герр комендант, вполне хватит и даже останется». Тут важен подтекст. С одной стороны, соблюдается субординация: «так точно», «герр комендант», а с другой — Соколов не отказывается от своих слов, за что может получить тут же пулю. Да еще и смешинка горькая: «вполне хватит и даже останется». Мужество Андрея Соколова, готового достойно принять смерть, как-то останавливает Мюллера. Не случайно после диалога он предлагает «русс Ивану» выпить перед смертью за победу немецкого оружия.
Голодный человек может пойти на все, и можно как-то понять подобное состояние. «Я было из его рук и стакан взял и закуску». Обратим внимание на словосочетание «из его рук». Голодный Соколов, да и столько добра на столе, но слова Мюллера «за победу» ставят все на место. Наконец, третий стакан, «…я выпил врастяжку, откусил маленький кусочек хлеба». А вот маленький штрих, но с таким глубоким подтекстом: «остаток положил на стол». По существу, в целом обыденно и психологически достоверно изображен человек в точке наивысшего напряжения духовных и физических сил. Несмотря ни на что, он остается человеком не утратившим мужества, достоинства, чувства долга. Маленькая, беспафосная сцена становится символом огромного духовного наполнения. По существу, перед нами поединок двух противоположных миров. И русский солдат выигрывает схватку. Его можно взять в плен, измываться над ним, уничтожить, но нельзя превратить в раба, унизить, сломить.
Категория парадоксальности составляет подводное течение рассказа. В ряде эпизодов она представлена в виде своеобразных контрапунктов, несущих интенсивную эмоциональную нагрузку и вызывающих ответную читательскую реакцию.
Андрей Соколов в трех шагах от гибели и сохраняет чувство юмора. Он очень любит жену и не может простить себе, что оттолкнул ее, расставаясь… Судьба немилостива к нему, но герой оказывается сильнее ее. Мало этого, находит в себе силы поддержать малое, несчастное существо.
Лирическая подоснова рассказа связана с историей встречи героя с Ванюшей. Казалось бы, человек уже обречен до конца нести свой крест мученика, ничто не может изменить его положения, да и силы уже не те, «пора менять поршня». А кто осудит, зная, что пришлось ему пережить, если он пройдет мимо чужого горя. Все-таки тут ощущается какая-то закономерность: срабатывает сила притяжения. Страдающее сердце одного тянется к другому, тоже ни за что битому жизнью. Между ними возникает особая родственная близость. Другому человеку, не битому, удачливому, просто не хватит духовных ресурсов, чтобы прочувствовать и осознать положение одинокого ребенка.
По Шолохову, ребенок — та ниточка, что крепче привязывает человека к жизни, придавая ей смысл, когда позади одна горечь, а впереди нет просвета. Отношение к ребенку есть мера нравственной оценки[24]
.
Кульминация лирической линии рассказа — краткая, потрясающая сцена. «Наклонился я к нему, тихонько спрашиваю: «Ванюша, а ты знаешь, кто я такой?» Он спросил, как выдохнул: «Кто?» Я ему и говорю так же тихо: «Я — твой отец».
Андрей Соколов делает добро не по рассудку, а инстинктивно, так, как дышит. Обжигающая совесть получает удовлетворение. Для него дать человеку что-то, помочь в беде, важнее, чем взять. Тут голоса автора и рассказчика сливаются. Естественно, что поведение героя диктует необходимость более пристального прочтения. Где же истоки его мужества и человечности?
На всем протяжении рассказа, в любом эпизоде, Андрей Соколов не предстает перед нами как одиночка. Взять ли бытовой план, или войну, или более широкий, общественный. Работает день и ночь как «дьявол», чтобы в семье был достаток.
Не раздумывая, не сомневаясь, спешит на выручку бойцам в жестоком бою.
Или сцена после пребывания в комендантской. Представьте себе состояние голодного человека. «Как будем харчи делить? » — спрашивает мой сосед по нарам, а у самого голос дрожит. «Всем поровну», — говорю ему». Любимые слова героя — «мы», «наше», «нас», «всем».
Необыкновенное терпение, выносливость, спокойное воображение, способность, не отчаиваясь ни при каких обстоятельствах, выдюжить — все это черты русского национального характера, характера Андрея Соколова.
За плечами героя стоит родина. Просто Шолохов не любит прописей. Чувство родины — понятие ключевое, глубинное. Чем оно сильнее, тем глубже скрыто. Андрей Соколов не говорит нигде о родине, как сын не говорит о любви к матери.
Как русский человек герой типологически близок Звягинцеву («Они сражались за родину») и Василию Теркину Твардовского. Надо думать, что и время накладывает печать на характер героя.
Жизнь была трудной, но в великой стране были успехи, подъем, вера, что не могло не формировать социально-психологический характер героя, сына своего времени.
В гражданскую был в Красной армии. Еще факт: Соколов убивает Крыжнева, обещавшего выдать немцам своего взводного, коммуниста. Читаем дальше: «Спросили, кто коммунисты, командиры, комиссары, но таковых не оказалось. Не оказалось и сволочи, какая могла бы выдать, потому что и коммунистов среди нас (опять «нас», т.е. единство, подчеркиваем) было чуть не половина…»
Известно, что немцы не брали в плен евреев и коммунистов. За 6 месяцев войны в 41-м погибло 500000 коммунистов. Все это тоже бросает свет на мироощущение шолоховского героя.
Есть смысл соотнести рассказ с повестью Хэмингуэя «Старик и море». Сантьяго ловит большую рыбу. В длину она была больше его лодки. Громадная, умная рыба. Половина повести посвящена поединку между нею и рыбаком. Чаша весов склоняется то на одну, то на другую сторону. Наступает момент, когда Сантьяго начинает любить рыбу, потому что это достойный противник, дающий возможность показать, кто сильнее. «Рыба — она тоже мне друг, — сказал он. — Я никогда не видел такой рыбы и не слышал, что такие бывают. Но я должен ее убить. Как хорошо, что нам не приходится убивать звезды».
Битву сопровождают внутренние монологи Сантьяго. Ими насыщена повесть. Он сам себе не дает пасть духом, чтобы выиграть схватку.
«Ты должен держаться, старик. И не смей даже думать иначе». «Послужи мне еще, голова! Послужи мне. Ты ведь никогда меня не подводила». «Послушай, рыба! — сказал ей старик. — Ведь тебе все равно умирать. Зачем же тебе надо, чтобы и я тоже умер? » Рефреном идут слова о мальчике. «Эх, был бы со мной мальчик!.. Но мальчика с тобой нет… ты можешь рассчитывать только на себя…»
Картина приобретает символическое значение: герой наедине с жизнью. Сантьяго в конце концов выигрывает поединок с большой рыбой. Но дальше противостояние переходит в другую плоскость. Появляются акулы. «Самые гнусные вонючие убийцы». Реалии переходят в символы. Акулы — символ тупой силы и зла. Сантьяго берет верх над ними.
От большой рыбы остался обглоданный остов. Но мы понимаем, что старик волей, опытом и разумом оказался сильнее обстоятельств и победил. Как говорит он сам: «Просто я слишком далеко ушел в море»[25]
.
Сантьяго в море один. Если бы был мальчик, все сложилось бы иначе. Андрей Соколов в реальной жизни всегда в гуще людей, он так же неотделим от них, как старик от моря. Шолоховский герой — тип общественного поведения человека. Есть некоторое сходство в финале произведений. После поединка Сантьяго почувствовал всю меру своей усталости, болели руки, тело. Единственное его утешение — мальчик.
Горячее, особенное сочувствие к себе вызывает Андрей Соколов на последних страницах рассказа. Кончилась война. Победа. Люди думали, что начнется новая, достойная их жизнь. Но прошли мировые катаклизмы, а жизнь простого человека не стала лучше. Шагают по русской земле два человека, и с тяжелой грустью смотрит им вслед автор.
В заключение рассмотрим три важных, на мой взгляд, вопроса.
Как Шолохову в сравнительно небольшом произведении удалось воплотить целую историю жизни человека? «Судьба человека» — рассказ с романным мышлением. Таких кратких и художественно законченных эпических произведений, повествующих о судьбе героя от начала и до конца, не так уж много в мировой литературе.
Реальное время — два часа, а художественное — объемно и бесконечно. Автор не стремится к полному, масштабному изображению жизни, а через отдельные временные отрезки, подтекст, детали, ретроспективно выделяет главное: масштабность духа и человечность Андрея Соколова, а они придают произведению эпическое содержание. Молчание, паузы не только усиливают эмоциональную напряженность, но и расширяют художественное пространство. Чувство говорит больше, чем слова.
Обращаясь к критическим работам, посвященным Шолохову, к высказываниям писателей о его творчестве, следует учитывать, что в них нередко звучат и весьма категоричные негативные оценки его произведений. Известны, например, дневниковые записи И. А. Бунина о Шолохове: «3 августа 1941 г. Читал первую книгу «Тихий Дон» Шолохова. Талантлив, но нет слова в простоте. И очень груб в реализме. Очень трудно читать от этого с вывертами языка со множеством местных слов». «Кончил вчера вторую книгу «Тихого Дона». Все-таки он хам, плебей (30 августа)»[26]
. Чтобы понять причины такой оценки, необходимо учитывать, что эти два писателя принадлежали, по сути, к разным культурам, что определило и совершенно разные эстетические доминанты, разные подходы к изображению действительности. Мир в произведениях Бунина, эстетика которого неразрывно связана с культурой рубежа веков, всегда дается через призму субъективно-лирического восприятия автора. Для Шолохова, который сформировался как писатель в литературной среде, сложившейся в послеоктябрьский период, важнее сохранить иллюзию объективности, воспроизвести мир во всем его многоголосии. Вполне естественно, что установка на предельное жизнеподобие и связанная с ней шолоховская стилевая манера, ориентированная на стихию народной, «плебейской» речи, нарушающая все каноны и нормы, сложившиеся в классике девятнадцатого столетия и в литературе серебряного века, была неприемлемой для Бунина. Вполне возможно, что по тем же самым причинам Бунин не принял и блоковской поэмы «Двенадцать», которая, по его мнению, «есть набор стишков, частушек, то будто бы трагических, то плясовых, а в общем претендующих быть чем-то в высшей степени русским, народным… Блок задумал воспроизвести народный язык, народные чувства, но вышло нечто совершенно лубочное, неумелое, сверх всякой меры вульгарное…»[27]
.
Весьма резко отозвался о прозе Шолохова в своей статье «Писатели, цензура и читатели в России» и Владимир Набоков: «В течение 40 лет абсолютного господства советское правительство ни разу не смягчало контроля над искусством. Время от времени оно слегка ослабляет пресс, чтобы посмотреть, что будет дальше, и идет на небольшие уступки индивидуальному самовыражению, а западные оптимисты уже слышат в новой книге нотки политического протеста, какой бы пошлой она ни была.
Всем известны эти увесистые бестселлеры: «Тихий Дон», «Не хлебом единым», «Хижина дяди Икс» и так далее — горы пошлости, километры банальностей, которые иностранные журналисты называют «полнокровно-могучими» и «неотразимыми»[28]
. В этом суждении Набокова сказалось прежде всего его неприятие «литературы Больших Идей», которая, по его представлениям, неизбежно воспроизводит в той или иной форме некие общеизвестные, «банальные» истины. Набором банальностей виделись ему многочисленные социальные, философские и идеологические романы, подтверждение чему мы найдем в его высказываниях о произведениях Ф. Достоевского и Т. Манна.
Значительно сложнее обстоит дело с оценками Александра Солженицына, особенно с его высказыванием о «Судьбе человека», которое стоит особняком в ряду многочисленных оценок рассказа: «В нашей критике установлено писать, что Шолохов в своем бессмертном рассказе «Судьба человека» высказал «горькую правду» об «этой стороне нашей жизни», «открыл» проблему. Мы вынуждены отозваться, что в этом вообще очень слабом рассказе, где бледны и неубедительны военные страницы (автор, видимо, не знает последней войны), где стандартно-лубочно до анекдота описание немцев (и только жена героя удалась, но она — чистая христианка из Достоевского), в этом рассказе о судьбе военнопленного истинная проблема плена скрыта или искажена:
1. Избран самый некриминальный случай плена — без памяти, чтобы сделать его «бесспорным», обойти всю остроту проблемы. (А если сдался в памяти, как было с большинством, — что и как тогда?)
2. Главная проблема плена представлена не в том, что родина нас покинула, отреклась, прокляла (об этом у Шолохова вообще ни слова) и именно это создает безвыходность, — а в том, что там среди нас выявляются предатели. (Но уж если это главное, то покопайся и объясни, откуда они через четверть столетия после революции, поддержанной всем народом?)
3. Сочинен фантастически-детективный побег из плена с кучей натяжек, чтобы не возникла обязательная, неуклонная процедура приема пришедшего из плена: СМЕРШ – проверочно-фильтрационный лагерь. Соколова не только не сажают за колючку, как велит инструкция, но – анекдот! – он еще получает от полковника месяц отпуска! (т.е. свободу выполнять «задание» фашистской разведки? Так загремит туда же и полковник!)»[29]
.
Здесь речь идет уже не столько о несовпадении эстетических позиций, сколько о различиях в понимании Шолоховым и Солженицыным категории правды в литературе, что объясняется и разным жизненным опытом, и принципиальными расхождениями в общественно-политических взглядах писателей. Автор «Архипелага ГУЛАГ» требует от литературы правды, способной подорвать основы того политического режима, который он считает глубоко безнравственным, разрушить в сознании читателя миф об этической правомерности этого режима. Шолохов, стремясь к достоверному изображению сложных жизненных ситуаций, тем не менее сохраняет установку на идеологическую лояльность. Любопытное мнение о позиции писателя высказывает его дочь, С. М. Шолохова: «Он жертвовал всем ради того, чтобы не посеять неверие, вражду, непонимание… Не мог позволить себе, чтобы его слово разжигало тлеющий костер недовольства, толкало людей на конфронтацию, на страшную трагедию, когда все снова будет разрушено «до основания, а затем»…»
Кстати, и сам Шолохов признавался, что нередко использует в своих произведениях не весь известный ему материал. Достаточно вспомнить его письмо Горькому, где он пишет о том, что в «Тихом Доне» сознательно упустил некоторые факты, послужившие причиной Верхнедонского восстания. Такая установка на воспроизведение «дозированной» правды, хотя, как видим, и имеет под собой серьезные основания, может в конечном итоге привести к отступлению от исторической истины[30]
.
Следует признать, что в рассказе «Судьба человека» действительно раскрыта далеко не вся правда об участи военнопленных и что та судьба узников фашистских концлагерей, о которой пишет Солженицын, куда более типична, чем судьба Андрея Соколова. Тем не менее, на мой взгляд, оценка Солженицына излишне субъективна. Субъективизм этот сказывается в том, как Солженицын формулирует задачу писателя, герой которого побывал в немецком плену. Он считает, что если писатель коснулся этой темы, то он обязательно должен вскрыть главную проблему — отношение советской власти к пленным; если писатель изобразил предателя, то должен объяснить, почему и через четверть века после революции есть люди, недовольные советской властью (хотя справедливости ради следует признать, что предательство нередко объясняется не только отношением человека к той или иной политической системе, но и причинами куда более низменными).
В рассказе действительно нет ни тени намека на чудовищно несправедливое отношение советской власти к бывшим военнопленным, однако и решительного оправдания «преимуществ социализма» в «Судьбе человека» мы тоже не найдем. Задача Шолохова в этом рассказе вообще не сводится к осуждению или оправданию того или иного политического строя, но прежде всего связана с выявлением духовной сущности человека в бесчеловечных обстоятельствах.
Безусловно, такая задача не служит оправданием искажения исторической истины, но вряд ли справедливо требовать от писателя того, что находится за пределами его авторского замысла, если, конечно, сам замысел не является порочным.
В литературной критике 90-х годов иногда рассказ расценивается как «совершенно лубочный», язык стертый, «вплоть до «скупой мужской слезы». Можно ли с этим согласиться?
Основу составляет реальная трагическая история. Искусственность отсутствует, рассказ первичен. Исповедальная интонация постоянно держит читателя в напряжении. С героем-рассказчиком сливаются в своих чувствах не только автор, но и читатель. Познакомимся с одним письмом. «Дорогая редакция газеты «Правда», просим сообщить нам, где находится Соколов Андрей и его сын приемный Ванюша, живы ли, и если живы и здоровы, то чем занимаются они» (Литература в школе. – М., 1985. – № 2. – С. 68).
Лубок не обладает обжигающей экспрессивностью. В этом смысле он более нейтрален, спокоен. Что касается языка, он народный по своему духу, образности, крепости. Явно ощущается его народно-поэтическая основа: друзья-товарищи, жена-подруга, путь-дорога. Слово Андрея Соколова нагружено глубоким смыслом, предельно лаконично. Оно выражает мироощущение русского человека, впитавшего народное представление о жизни. «Со стороны глядеть — не так уж она была из себя видная, но ведь я-то не со стороны на нее глядел, а в упор. И не было для меня красивей и желанней ее, не было на свете и не будет!»
Критики вырывают из контекста отдельные слова, традиционные устойчивые сочетания, сравнения и делают обобщение. Действительно, «скупая мужская слеза» — образ распространенный. Но что ему предшествует в финале рассказа? «Может быть, все и обошлось бы благополучно при нашем расставанье, но Ванюшка, отойдя несколько шагов и заплетая куцыми ножками, повернулся на ходу ко мне лицом, помахал розовой ручонкой… Мягкая, но когтистая лапа сжала мне сердце, и я поспешно отвернулся… Тут главное — не ранить сердце ребенка, чтобы он не увидел, как бежит по твоей щеке жгучая и скупая мужская слеза…». В сцеплении традиционный образ вовсе не выглядит стертым. Кроме того, повествование в основном ведет шофер, а он не может говорить языком Тургенева или Бунина.
Как всегда у Шолохова, сложнейшие драматические судьбы людей переплетаются здесь с событиями большого исторического масштаба, а переломную роль в сюжете играют не частные мотивы, но значительные социально-исторические события. Из жизнеописания героя в рассказ включено только то, что помогает осознать связь отдельной человеческой личности с героико-трагическим содержанием эпохи[31]
.
Эта слитность до того органична, что кульминация в судьбе героя — сцена у Мюллера, где Андрей Соколов с удивительным достоинством, гордостью и стойкостью ведет себя перед лицом смерти, — падает на день напряженнейших боев в Сталинграде, когда немецкое радио уже сообщило о взятии города, в котором такие же Соколовы с беспримерным мужеством, стойкостью, непреклонностью отражали атаки врага.
Собственно говоря, именно внутренняя соизмеримость масштабов — ибо соизмерима сила духа советских людей, проявившаяся в этих внешне совершенно разных событиях, — делает столь значительной, монументальной фигуру «простого человека.
Произведения Шолохова обычно строятся на противопоставлении: тихое семейное счастье, полезный труд — и разрушительная война; человечность, доброта — и изуверство; преданность Родине — и предательство. В целом же это — противостояние двух сил: жизни, природы, нравственности, любви — и разрушения всех основ цивилизации, гуманизма. Свет и мрак, совесть и цинизм. Таков контраст нашего века. Если Андрей Соколов олицетворяет стремление к добру и справедливости, то Мюллер — злое порождение той системы, которая держится на милитаризме и расизме.
Главная особенность рассказа Шолохова: в образе Андрея Соколова — в кульминационных моментах сюжета — спонтанно просвечивает история. Андрей Соколов как тип вбирает в себя огромные жизненные пласты и становится эпической фигурой. При этом трагическое и героическое, особенное и общее неразрывно связано в чувствах, мыслях, действиях Андрея Соколова. Мы сочувствуем каждому слову героя, каждому его поступку, жесту, глубокому вздоху, паузе, когда невмоготу становится ему рассказывать о пережитом.
Исследование рассказа закончим вопросом: может ли наше время выдвинуть героя, подобного в чем-то Андрею Соколову, если иметь в виду вечные нравственные категории, которые дороги великому художнику — отношение человека к человеку, совесть, мужество, семья, любовь в самом широком значении понятия?
Творчество Шолохова отличается гармонией и пластичностью, той естественной мерой, которая соответствует природности искусства как отражения мира в живых картинах и образах. Его воздействие лишено деспотизма, навязывающего другим принципы и приемы, поражающие своей экстравагантностью, демонстративным разрывом с художественным опытом веков. Вот почему его приемы художественного анализа и обобщения, осуществленные в прозе и несущие черты индивидуальности таланта, оказываются плодотворными для художников, работающих в разных жанрах и отличающихся самобытностью таланта, своеобразием творческой манеры.
Повести военных и послевоенных лет о войне – это, по сути, рассказы маленьких людей об их большой жизни. Войну делали люди, и именно из их судеб складывалась единая судьба всего советского народа.
Военная проза 50-90-х годов – яркая, не тускнеющая страница в истории русской литературы ХХ века, возникшая в условиях жестокого диктата нормативной поэтики, культура полуправды, схематизма, предписанных версий победной истории под прессом жанрово-стилистического однообразия и в стихии «нейтрально» (то есть безликого) языка, эта проза накопила огромный, не декларативный опыт приближения к правде, напряженнейшей эмоциональной фокусировки реальных событий, расшифровки биографий переживаний. Захватывающие картины противостояния человека всему зверскому, что несет война, коллективно воссозданный бой «не ради славы, ради жизни на земле» стали и величайшей победой художественного Слова. Любой непредубежденный читатель, входя в военное «время – пространство», мог ощутить, говоря словами А. Адамовича, что и он «из огненной деревни», «с безымянной высоты», что и в нем не умерла боль и свет пережитых отцами и дедами трагедий и мужества.
М. Шолохов принадлежит к числу тех писателей, которые видят для себя высшую честь и высшую свободу в ничем не стесняемой возможности служить своим пером трудовому народу. О своей самой сокровенной писательской цели он говорил так: «Я хотел бы, чтобы мои книги помогали людям стать лучше, стать чище душой, пробуждали любовь к человеку, стремление активно бороться за идеалы гуманизма и пpoгpecca человечества». В рассказе «Судьба человека» поразительно ярко нарисована человеческая судьба, полная горчайшего драматизма, раскрыты существенные черты русского национального характера.
Многие произведения Шолохова написаны о войне. По словам писателя, «каждому, кто берётся писать» о солдате, необходимо знать его психологию, «его ратный труд, его чистое сердце и моральную выдержку, его твёрдость». (М.А. Шол.:Собр.соч. в 8-ми т.М.,1960.с.272)
Шолохов неоднократно обращался к мысли о цене великой победы, о тех страшных потерях, которые понесла Родина во время Великой Отечественной войны: «У нас почти каждая семья пришла к концу войны с потерями. Вот я думаю: сколько было иметь сил, чтобы начать всё сызнова. Значительная часть страны была разрушена. Я видел эти дотла сожженные станицы, хутора, сёла, деревни, города, видел опустошённые, безлюдье… Цена победы. Её острее всего чувствуешь и переживаешь в день великого свершения надежд…»
Мне кажется, что к теме Великой Отечественной войны писатели разных времен и народов будут обращаться еще очень долгое время. А в нашей стране этот отрезок истории всегда будет присутствовать в памяти и наших бабушек, и родителей, и наших детей, потому что это наша история.
Список используемой литературы
1. Шолохов М.А. Собр. соч.: В 8-ти т.- М., 1987- Т. 7, Т8.
2. Шолохов М.А. Они сражались за Родину – М.: Современник, 1976.
3. Шолохов М.А. Наука ненависти. Они сражались за Родину. Судьба человека. – М.: Воениздат, 1978.
4. Шолохов М.А. Они сражались за Родину: главы из романа. Судьба человека. Слово о Родине – М.: Художественная литература, 1983.
5. Шолохов М.А. По велению души. Статьи, очерки, выступления, документы – М.: Молодая гвардия, 1970.
6. Шолохов М.А. Россия в сердце: Сборник рассказов, очерков – М.: Современник, 1975.
7. Русские писатели XX века. Большой учебный справочник для школьников и поступающих в вузы / Авт. В.В. Агеносов, П.В. Басинский, Л.В. Ершова и др.- М., 2000.- С. 57-79.
8. Русские писатели XX века. Биографический словарь / Гл. ред. и сост. П.А. Николаев.- М., 2000.- С. 127-130.
9. Русская литература XX века. Большой учебный справочник / Е.М. Болдырева, Н.Ю. Буровцева, Т.Г. Кучина и др.- М., 2001.- С. 52-97.
10. Русская литература Х1Х-ХХ века. Литературоведческий словарь. Учебное пособие для поступающих в вузы: В 2-х т. / Сост. и науч. ред. Б.С. Бугров, М.М. Голубков.- М., 2002.- Т.2.- С. 38-73.
11. Большая литературная энциклопедия для школьников и студентов / В. Красовский и др.- М., 2003.- С. 104-116.
12. Бирюков Ф.Г. О подвиге народном: Жизнь и творчество М.А.Шолохова – М.: Просвещение, 1989. – 207 с.
13. Бирюков Ф.Г. Мужество: Военная проза и публицистика М.А. Шолохова // Наши современники, 1980, № 5.
14. Бирюков Ф.Г. Художественные открытия Михаила Шолохова. – М., 1980.
15. Благой Д.Д. От Кантемира до наших дней. В 2-х т. – М., 1973, т. 2 (статья о рассказе М. Шолохова «Судьба человека»).
16. Богданова О.Ю. М.А. Шолохов Рассказ «Судьба человека». – В кн.; Методика преподавания литературы в средних специальных учебных заведениях / Под ред. А.Д. Жижиной. – М., 1982.
17. Бритиков А.Ф. Мастерство Михаила Шолохова. – М., 1964.
18. Гура В.В., Абрамов Ф.А. Семинарий М.А.Шолохов – Ленинград: ГУПИ Мин. Просвещения РСФСР, 1962. – 384 с.
19. Зуева Л. Над страницами рассказа «Судьба человека» // Литература в школе, 1985, № 2.
20. Огнев А.В. Рассказ Шолохова М. «Судьба человека»: учеб. пособие – М.: Высшая школа, 1984. – 80 с.
21. Ларин Б.А. Рассказ М. Шолохова «Судьба человека» (Опыт анализа формы). – Л., 1974.
22. Литература. 11 класс: Поурочные планы (по программе Т.Ф.Курдюмовой)/ Авт. –сост. Л.И. Косивцова. – Волгоград: Учитель, 2003. – 126 с.
23. Михайлов О.Н. Страницы русского реализма // Заметки о русской литературе XX века.- М., 1982.
24. Муратова К.Д. Возникновение социалистического реализма в русской литературе. – М.: Литиздат, 1966.
25. Нехаев Р.В. К изучению в школе рассказа М.Шолохова «Судьба человека» // Литература в школе, 2001, № 3 с. 35 – 42.
26. Палиевский П. Шолохов сегодня // Литература в школе, 2005, № 2 с. 12-14.
27. Петелин В.В. Гуманизм Шолохова – М.: «Советский писатель», 1965. – 496 с.
28. Петелин В.В. Михаил Шолохов. Очерк жизни и творчества – М.: Воениздат, 1974. – 320 с.
29. Хватов А.И. На стрежне века (Художественный мир Шолохова). – М.: «Современник» 1975. – 478 с.
30. Хватов А.И. Художественный мир Шолохова. Изд. 3-е – М.: «Современник» 1978. – 477 с.
31. Шолохов в школе: Книга для учителя/ авт.-сост. М.А. Нянковский. – М.: Дрофа, 2001. – 320 с.
32. Юркович М. Шолохов о судьбе человека // Иностранная литература, 1984, № 6.
33. Якименко Л. Избранные работы. В 2-х т. Т.2. Творчество М.А. Шолохова – М.: Худож. Лит., 1982. – 847 с.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Урок литературы в 11 классе:
«Героизм русского человека в произведениях М. Шолохова (на основе анализа рассказа «Судьба человека»)». 2 часа
Цели урока: развивать умение анализировать текст, раскрыть значение темы героизм русского человека в творчестве Шолохова, особенности гуманистического решения проблемы человеческой жизни в произведениях писателя.
Оборудование урока: портрет М.А.Шолохова.
Методические приемы: рассказ учителя; аналитическая беседа.
План урока
I. Слово учителя. 7 мин.
II. Аналитическая беседа по рассказу «Судьба человека». 40 мин.
III. Слово учителя. 10 мин.
IV. Задания по творчеству М.А.Шолохова (сочинение-размышление). 20 мин.
V. Домашнее задание. 3 мин.
Ход урока.
I. Слово учителя.
В конце 1956 г. М.А. Шолохов опубликовал свой рассказ «Судьба человека». Это рассказ о простом человеке на большой войне, который ценой потери близких, товарищей, своим мужеством, героизмом дал право на жизнь и свободу Родине.
Андрей Соколов — скромный труженик, отец большого семейства – жил, работал и был счастлив, но грянула война. Соколов, как и тысячи других, ушел на фронт. И тут все беды войны нахлынули на него: был контужен и попал в плен, кочевал из одного концлагеря в другой, пытался бежать, но был пойман. Не раз смерть смотрела ему в глаза, но русская гордость и человеческое достоинство помогали находить в себе мужество и всегда оставаться человеком. Когда комендант лагеря вызвал Андрея к себе и грозил лично расстрелять его, Соколов не потерял человеческое лицо.
Андрей, не стал пить за победу Германии, а сказал, что думал. И за это даже садист-комендант, лично бивший пленных каждое утро, уважал его и отпустил, наградив хлебом и салом. Этот подарок был разделен поровну между всеми пленными.
Позже Андрей все-таки находит возможность бежать, прихватив с собой инженера в чине майора, которого возил на машине.
Но Шолохов нам показывает героизм русского человека не только в борьбе с врагом. Страшное горе постигло Андрея Соколова еще до конца войны: от бомбы, попавшей в дом, погибли жена и две дочери, а сына подстрелил снайпер уже в Берлине в самый день Победы, 9 мая 1945г.
Казалось, после всех испытаний, выпавших на долю одного человека, он мог озлобиться, сломаться, замкнуться в себе. Но этого не случилось: понимая, как тяжела потеря родных и безрадостно одиночество, он усыновляет мальчика Ванюшу пяти лет, у которого война отняла родителей.
Андрей пригрел, осчастливил сиротскую душу и, благодаря теплу и благодарности ребенка, сам начал возвращаться к жизни. Соколов говорит: «Ночью – то погладишь его сонного, волосенки в вихрах понюхаешь, и сердце отходит, становиться легче, а то ведь оно у меня закаменело от горя». Всей логикой своего рассказа Шолохов доказал, что его герой не может быть сломлен жизнью, потому что в нем есть то, что сломать нельзя: человеческое достоинство, любовь к жизни, Родине, к людям, доброта, помогающая жить, бороться, трудиться. Андрей Соколов прежде всего думает об обязанностях перед близкими, товарищами, Родиной, человечеством. Это для него не подвиг, а естественная потребность. И таких простых чудесных людей много. Именно они и выиграли войну, и восстановили разрушенную страну, чтобы жизнь продолжалась дальше и была лучше, счастливее. Поэтому Андрей Соколов близок, понятен и дорог нам всегда.
Русскому человеку были навязаны ужасы Второй Мировой войны, и ценой громадных жертв и личных утрат, трагических потрясений и лишений он отстоял свою Родину. В этом и заключается смысл рассказа «Судьба человека».
Подвиг человека предстал в рассказе Шолохова, в основном, не на поле боя и не на трудовом фронте, а в условиях фашистского плена, за колючей проволокой концлагеря. В духовном единоборстве с фашизмом раскрывается характер Андрея Соколова, его мужество. Вдали от Родины Андрей Соколов пережил все тяготы войны, бесчеловечные издевательства фашистского плена. И не раз смерть смотрела ему в глаза, но он каждый раз находил в себе титаническое мужество, до конца оставался человеком.
II. Аналитическая беседа по рассказу «Судьба человека».
Учитель:
Какое время года изображено в рассказе? Какие детали создают настроение пейзажа?
Ученик:
Рассказ начинается с картины первой послевоенной весны.
Учитель:
Какие слова можно считать ключевыми?
Ученик:
Настроение пейзажа создают слова трудный, тяжелый, бездорожье.
Учитель:
Как мотивы и образы пейзажа соотносятся с содержанием рассказа героя о своей судьбе?
Ученик:
Уже на первой странице рассказа возникает образ трудной дороги, который готовит читателя к изображению тяжелого жизненного пути Андрея Соколова. Шолохов изображает природу, с великим трудом пробуждающуюся от долгой зимней спячки, и с героем рассказа мы знакомимся в тот момент, когда постепенно начинает оттаивать его закаменевшее от горя сердце, хотя страшные воспоминания о войне преследуют его по пятам.
Учитель:
В чем своеобразие композиции рассказа?
Ученик:
Рассказ имеет кольцевую композицию: он начинается со встречи автора со случайными попутчиками — Андреем Соколовым и Ванюшкой — и завершается расставанием с этими людьми, ставшими автору близкими и дорогими.
Учитель:
В чем особенность повествования в центральной части произведения?
Ученик:
В центральной части произведения повествование ведется от имени главного героя, что позволяет не только проследить за событиями его жизни, но и увидеть их его глазами, осмыслить его собственную оценку совершенных им поступков, понять его переживания.
Учитель:
На какие части можно разделить рассказ Андрея Соколова о своей судьбе?
Ученик:
Рассказ Соколова можно условно разделить на три части: довоенная жизнь, война, первые послевоенные месяцы.
Учитель:
О каких событиях своей жизни в довоенную пору рассказывает герой? В чем видит Соколов свое счастье в довоенной жизни?
Ученик:
Довоенная жизнь героя, казалось бы, небогата событиями. Гражданская война, голодная юность, работа в плотницкой артели, а потом на заводе и за баранкой машины, женитьба, дети, домишко о двух комнатах — все это приметы самой обычной биографии человека того поколения, к которому принадлежит Андрей Соколов. Но именно в этой хоть и небогатой, но вполне устроенной жизни видит герой простое человеческое счастье: «Чего еще больше надо? Дети кашу едят с молоком, крыша над головою есть, одеты, обуты, стало быть, все в порядке».
Учитель:
Сравните, как в этой части произведения герой рассказывает о себе и как – о своих близких. Как оценивает он свои поступки? В чем видит свою вину?
Ученик:
Рассказывая о счастливых довоенных годах, герой с воодушевлением говорит о жене, о детях, а о себе — предельно скупо, при этом не скрывая своих слабостей, например, грубости по отношению к жене, пристрастия к выпивке. Более того, он чувствует себя виноватым перед семьей в том, за что его никак нельзя винить: он упрекает себя за то, что построился неловко («Будь моя хибарка в другом месте, может, и жизнь сложилась бы иначе»), за то, что оттолкнул жену при прощании («До самой смерти, до последнего моего часа, помирать буду, а не прощу себе, что тогда ее оттолкнул!..»). В этом проявляется глубокая совестливость Андрея Соколова, его повышенное чувство ответственности за судьбы близких людей.
Учитель:
Какие испытания пришлось пройти герою в годы войны?
Ученик:
Рассказывая о судьбе одного человека, Шолохов в предельно сжатом виде раскрывает весь ужас войны, самые трагические ее стороны: ранение, плен, концлагерь, гибель семьи, уничтожение дома, потеря сына в День Победы.
Учитель:
Рассмотрите эпизод в церкви. Какие варианты человеческого поведения изображает Шолохов в этой сцене (солдат-христианин, Крыжнев, взводный, доктор)? Какая позиция ближе всего Соколову?
Ученик:
Разные персонажи воплощают здесь разные жизненные позиции. Солдат-христианин предпочитает погибнуть, нежели, покорившись обстоятельствам, отступиться от своих убеждений, однако при этом он становится виновником гибели четырех человек. Крыжнев пытается купить себе право на жизнь, заплатив за него чужой жизнью. Безропотно ожидает своей участи взводный. Но только позиция доктора, «который и в плену и в потемках свое великое дело делал», вызывает у Соколова искреннее уважение и восхищение.
Учитель:
Почему Соколов решается убить Крыжнева? Что он переживает при этом?
Ученик:
В любых условиях оставаться самим собой, не изменить своему долгу – это позиция и самого Соколова. Ни покорности, ни противопоставления своей жизни чужим герой не прием лет. Потому и решается он убить Крыжнева, чтобы спасти взводного. Нелегко дается Соколову убийство, тем более убийство «своего», тяжко у него на душе, но не может он допустить, чтобы один человек спасал себе жизнь ценой гибели другого, ибо только в единении людей он видит спасение.
Учитель:
О чем думает Соколов, готовясь к смерти при вызове к Мюллеру? Зачем. Мюллеру понадобилось лично казнить русского солдата во время торжественного ужина? Зачем, прежде чем расстрелять узника, он устраивает ритуал с выпивкой?
Ученик:
Кульминацией рассказа становится сцена в комендантской. Вызванный к лагерфюреру Мюллеру Соколов понимает, что должен погибнуть, однако перед смертью он испытывает жалость не к себе, а к своим близким: к жене и детишкам. Но он еще не знает, что его ожидает не только расстрел. Казни должен предшествовать некий ритуал, смысл которого проясняется в тот момент, когда комендант предлагает заключенному выпить за победу немецкого оружия. Мюллеру необходимо крайнее унижение противника, то есть повторение того, что, как он считает, произошло под Сталинградом. Он воображает, что, поставив на колени русского солдата, он тем самым как бы сольется со своей победоносной армией.
Учитель:
Разговор в комендантской происходит в момент Сталинградской битвы. Есть ли, на ваш взгляд, связь между этой битвой, событием всемирно-исторического значения, и частным эпизодом, изображенным в рассказе? Как расширяется за счет этой параллели содержание образа главного героя? В каких словах выражен взгляд Соколова на долг человека, мужчины, солдата?
Ученик:
Комендант лагеря хотел повторения Сталинграда, и он получил его в полной мере. Победа советских войск на Волге и победа Соколова — события одного порядка, так как победа над фашизмом — это прежде всего победа нравственная. Так обыкновенный человек становится у Шолохова воплощением народного характера. Фашизму противопоставляет герой и великую силу терпения, столь свойственную русскому народу. Готовность выстоять «выдюжить» становится жизненным кредо Соколова: «На то ты и мужчина, на то ты и солдат, чтобы все вытерпеть, все снести, если к этому нужда позвала».
Учитель:
Что пришлось пережить Соколову после бегства из плена?
Ученик:
Самым страшным из военных испытаний стала для Соколова потеря близких. О перипетиях своей военной биографии герой рассказывает чаще всего сдержанно, почти спокойно, как о чем-то обыкновенном, житейском, а вот гибель семьи по-прежнему остается для него незаживающей раной. Дважды прерывает Соколов свой рассказ, и оба раза — когда вспоминает о погибшей жене и детях.
Учитель:
Какой символический смысл вкладывает Шолохов в образ церкви с разбитым куполом?
Ученик:
Символом поругания святынь, разрушений, принесенных войной, становится образ церкви с разбитым куполом, церкви, превращенной фашистами в тюрьму для военнопленных.
Учитель:
Как раскрывается характер Андрея Соколова во взаимоотношениях с Ванюшкой?
Ученик:
Нельзя в одиночку спасти мир от разрушения, но, по мысли Шолохова, человек способен противостоять разрушению собственной личности. Потерявший всех своих близких, герой рассказа не может остаться безучастным к чужому одиночеству.
Учитель:
Почему Соколов решается усыновить мальчика? Что общего в их судьбах?
Ученик:
Не может пройти Андрей Соколов мимо сироты Ванюшки, так как в разъединении людей, обездоленных войной, во всеобщем сиротстве он видит глубокую несправедливость: «Не бывать тому, чтобы нам порознь пропадать!»
Учитель:
Что испытывает сирота Ванюшка, нашедший «отца»?
Ученик:
Святая неправда, сказанная Соколовым Ванюшке в кабине автомобиля, возвращает радость жизни мальчонке, который в свои пять-шесть лет «уже научился вздыхать».
Учитель:
Что переживает сам Соколов, сказавший мальчишке святую неправду?
Ученик:
Не менее важно и то, что происходит с самим героем. «Легко и как-то светло» стало у него на душе, когда он решил усыновить сироту, а радость мальчишки совсем отогрела сердце Соколова. «А у меня в глазах туман…» – говорит герой. Может быть, этот туман и есть те самые невыплаканные слезы, что наконец-то проступили на глазах и облегчили душу?..
Учитель:
Чего не смогла отнять у Соколова война?
Ученик:
Война, отнявшая у героя, казалось бы, все, не смогла отнять у него самого главного – человечности, стремления к семейному единению с людьми.
Учитель:
Одинок ли Соколов в своей способности сострадать?
Ученик:
И в этом герой не одинок: хозяин и хозяйка, у которых Андрей поселился после войны, поняли все без слов, когда их постоялец привел в дом своего приемного сынишку, и сразу принялись помогать Соколову ухаживать за Ванюшкой. Все это свидетельствует о том, что Соколов не исключительная личность, а воплощение гуманистической сущности всего народа.
Учитель:
Что испытывает Соколов, нашедший сына? Что тревожит его?
Ученик:
Но и об этом своем подвиге — подвиге гуманизма — Соколов рассказывает без всякой патетики. Не столько радость от обретения семьи или гордость за то, что помог обездоленному ребенку, наполняют его душу, сколько тревога за судьбу Ванюшки: «Боюсь, что когда-нибудь во сне помру и напугаю своего сынишку».
Учитель:
Каким чувством наполнена авторская речь в финале рассказа? Как смотрит автор на положение человека в XX веке?
Ученик
: Эпическое повествование органически сменяется лирическим монологом автора, в котором выражена вера в человека, в его способность «все вытерпеть, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина». Но одновременно звучит в финале и горькая нота. С грустью смотрит автор-повествователь вслед своему новому знакомцу. Грусть эта названа «тяжелой». Та тяжесть, что давит сердце героя, теперь передалась и автору. И в том, что он отвернулся, чтобы не ранить сердца ребенка, еще раз проявляется его духовная близость к Андрею Соколову: оба они люди, способные сострадать, но умеющие по-мужски не выдавать свою душевную боль. Финал рассказа оптимистичен, но этот оптимизм оплачен слишком дорогой ценой, потому и завершает свое повествование Шолохов упоминанием о «жгучей и скупой мужской слезе».
Учитель:
В чем смысл названия рассказа?
Ученик:
Рассказ называется «Судьба человека». С одной стороны, это свидетельствует о внимании автора к отдельной человеческой личности, с другой стороны, Шолохов не конкретизирует понятие «человек» и таким образом подчеркивает, что судьба Андрея Соколова — это судьба всего народа, прошедшего жесточайшие испытания в годы самой кровопролитной войны XX века и сохранившего самые высокие гуманистические ценности.
III. Слово учителя.
Но не только в столкновении с врагом видит Шолохов проявление героического в натуре человека. Не менее серьезным испытанием становятся для героя его утраты, страшное горе солдата, лишенного близких и крова, его одиночество. Ведь Андрей Соколов из войны вышел победителем, вернул миру мир, а сам в войне потерял все, что имел в жизни «для себя»: семью, любовь, счастье. Безжалостная и бессердечная судьба не оставила солдату даже пристанища на земле. На месте, где стоял его домик, им же самим построенный, темнела воронка от немецкой авиабомбы.
История не может предъявить Андрею Соколову счета. Он выполнил перед нею все человеческие обязательства. Но вот она перед ним за его личную жизнь – в долгу, и Соколов осознает это. Он говорит своему случайному собеседнику: «Иной раз не спишь ночью, глядишь в темноту пустыми глазами и думаешь: «За что же ты, жизнь, меня так покалечила?» Нету мне ответа ни в темноте, ни при ясном солнышке… Нету и не дождусь!».
Андрей Соколов, после всего того, что он пережил, казалось бы, мог назвать жизнь чумою. Но он не ропщет на мир, не замыкается в своем горе, а идет к людям. Оставшись один на белом свете, этот человек всю сохранившуюся в сердце теплоту отдал сиротке Ванюше, заменив ему отца. Он усыновил сиротскую душу и именно потому сам стал понемногу возвращаться к жизни. Всей логикой своего рассказа М. А. Шолохов доказал, что его герой ни в коей мере не сломлен своей непростой жизнью, он верит в свои силы. Смысл названия рассказа в том, что человек, несмотря на все тяготы и невзгоды, все-таки сумел найти в себе силы продолжать жить дальше и радоваться своей жизни!
IV. Задание по творчеству М.А. Шолохова (сочинение-размышление) на тему: «Нужна ли была святая неправда А.Соколова?»
V. Домашнее задание.
Задания для самостоятельной работы над рассказом в 11 классе.
1. Выбор героя. Сопоставьте героя рассказа «Судьба человека» с известными вам героями военной прозы 40—50-х годов. В чем их принципиальное отличие? Какой смысл заключен в названии рассказа?
2. Шолоховская концепция войны в рассказе. В чем сходство и в чем отличие изображения войны в «Донских рассказах», «Тихом Доне» и «Судьбе человека»?
3. Как раскрывается характер Андрея Соколова в военных эпизодах рассказа? Что роднит героя с персонажами других шолоховских произведений?
4. Психологизм Шолохова. Значение сказовой формы повествования. Особенности речи героя и его портретная характеристика.
5. Тема детства и образ ребенка в «Судьбе человека» и в других произведениях Шолохова. Смысл финала рассказа. Сходство и отличие финала рассказа «Судьба человека» и финальной сцены романа «Тихий Дон».
6. Центральный конфликт рассказа. Героическое и трагическое в рассказе.
7. Место и роль пейзажей в рассказе.
8. Образ автора. Автор и герой. Духовная эволюция автора. Речь автора и речь героя. Эпическое и лирическое в рассказе.
[1]
«Литературная газета», 1965, 17 апреля.
[2]
«Известия», 1965, 17 апреля.
[3]
«Правда», 1965, 23 октября.
[4]
Бирюков Ф.Г. Мужество: Военная проза и публицистика М.А. Шолохова // Наши современники, 1980, № 5.
[5]
И.Араличев. В гостях у Михаила Шолохова. – «Вымпел», 1947, № 23, с. 24.
[6]
Бирюков Ф.Г. О подвиге народном: Жизнь и творчество М.А.Шолохова – М.: Просвещение, 1989. – С 47.
[7]
Шолохов М.А. Они сражались за Родину – М.: Современник, 1976.
[8]
П. Гавриленко. С Шолоховым на охоте, М., 1978. с.126.
[9]
Русская литература XX века. Большой учебный справочник / Е.М. Болдырева, Н.Ю. Буровцева, Т.Г. Кучина и др.- М., 2001.- С. 52-97.
[10]
Михайлов О.Н. Страницы русского реализма // Заметки о русской литературе XX века.- М., 1982. с. 123-124
[11]
Бирюков Ф.Г. Художественные открытия Михаила Шолохова. – М., 1980. С. 68-71
[12]
Петелин В.В. Михаил Шолохов. Очерк жизни и творчества – М.: Воениздат, 1974. – С. 20.
[13]
Бритиков А.Ф. Мастерство Михаила Шолохова. – М., 1964. С. 43-44.
[14]
Хватов А.И. На стрежне века (Художественный мир Шолохова). – М.: «Современник» 1975. – С 78.
[15]
Хватов А.И. На стрежне века (Художественный мир Шолохова). – М.: «Современник» 1975. – С. 74-78.
[16]
Гура В.В., Абрамов Ф.А. Семинарий М.А.Шолохов – Ленинград: ГУПИ Мин. Просвещения РСФСР, 1962. – С 84.
[17]
Юркович М. Шолохов о судьбе человека // Иностранная литература, 1984, № 6.
[18]
Юркович М. Шолохов о судьбе человека // Иностранная литература, 1984, № 6.
[19]
Петелин В.В. Гуманизм Шолохова – М.: «Советский писатель», 1965. – С.96
[20]
Огнев А.В. Рассказ Шолохова М. «Судьба человека»: учеб. пособие – М.: Высшая школа, 1984. – С. 18.
[21]
Якименко Л. Избранные работы. В 2-х т. Т.2. Творчество М.А.Шолохова – М.: Худож. Лит., 1982. – С 247.
[22]
Зуева Л. Над страницами рассказа «Судьба человека» // Литература в школе, 1985, № 2.
[23]
Благой Д.Д. От Кантемира до наших дней. В 2-х т. – М., 1973, т. 2 (статья о рассказе М. Шолохова «Судьба человека»).
[24]
Ларин Б.А. Рассказ М. Шолохова «Судьба человека» (Опыт анализа формы). – Л., 1974. С. 45-49
[25]
Богданова О.Ю. М.А. Шолохов Рассказ «Судьба человека». – В кн.; Методика преподавания литературы в средних специальных учебных заведениях / Под ред. А.Д. Жижиной. – М., 1982. С. 72-74
[26]
Осипов В. О. Тайная жизнь Михаила Шолохова. С. 240.
[27]
Бунин И. А. «Третий Толстой» // Окаянные дни: Неизвестный Бунин. М., 1991. С. 294.
[28]
Набоков В. В. Лекции по русской литературе. М., 1996. С.22.
[29]
Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ. Т. 1. М., 1990. С. 173—174.
[30]
Палиевский П. Шолохов сегодня // Литература в школе, 2005, № 2 с. 12-14.
[31]
Русские писатели XX века. Большой учебный справочник для школьников и поступающих в вузы / Авт. В.В. Агеносов, П.В. Басинский, Л.В. Ершова и др.- М., 2000.- С. 357-379.
