Глобализация в сфере сознания и новые религиознодуховные поиски европейцев
И.С.НОВОЖЕНОВА* ГЛОБАЛИЗАЦИЯ В СФЕРЕ СОЗНАНИЯ И НОВЫЕ РЕЛИГИОЗНО-ДУХОВНЫЕ ПОИСКИ ЕВРОПЕЙЦЕВ.
Глобализация – явление сложное и многоплановое. Она выражается в усилении взаимосвязей между странами и народами. Причем глобализации в экономике, финансах или социально-политической сфере предшествовала глобализация в сфере сознания. Единение мира происходит на основе идей – этических, правовых, политических, экономических и т.д. В процессе обмена идеями происходит отбор тех из них, которые одобряются большинством населения. Эти идеи становятся универсальными. В свою очередь процессы глобализации в экономике или экологии, также как и мировое научно-технического развитие стимулируют «планетаризацию» индивидуального и общественного сознания.
Глобализация в сфере общественного и индивидуального сознания
Глобализация в сфере общественного и индивидуального сознания имеет две стороны: с одной – происходит его «расширение» до уровня планетарных представлений, выведение за пределы локальной, региональной, национальной замкнутости; с другой – идет процесс универсализации некоторых его характерных особенностей, которые становятся общими для всех.
Фактически, «расширение » является имманентным свойством сознания, оно происходит со времен распространения человека как биологического вида по Земле. В последние несколько веков процесс «расширения» сознания ускорился и интенсифицировался благодаря великим географическим открытиям, развитию науки, установлению капиталистических общественных отношений, которые упразднили феодально-крепостную зависимость людей, расширили пространство свободы, торговых обменов, производственной кооперации и т. д.
Универсализация означает, что в индивидуальном и общественном сознании разных народов, находящихся на приблизительно одинаковом уровне социально-
* Новоженова Ирина Сергеевна – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
экономического и научно-технического развития, возникают общие базовые типичные черты. Действительно, проявления универсализации нарастают с каждым днем благодаря научно-техническому развитию, информатизации и компьютеризации, а также благодаря сближению образа жизни жителей развитых стран. Именно последнее наиболее сильно меняет обыденное сознание людей, которое в свою очередь воздействует на общественное сознание, стремительно ускоряя его развитие. Например, молодежь разных стран Запада, выросшая на компьютерах и телевидении, на общих научно-технических знаниях и на общей информации, хорошо понимает друг друга, пользуется английским языком как языком мирового, в том числе профессионального, общения, следует мировой моде в одежде, музыке, потреблении товаров, образе жизни. Молодежь в конце XX в. гораздо больше путешествует, общается, приобщается к культуре разных народов.
Ученые, исследуя явление универсализации сознания, задаются вопросом, не приведет ли оно в итоге к единообразию и однородности сознания у всех народов на Земле? На данном этапе ответа на этот вопрос нет. Но исследователи отмечают две разнонаправленные тенденции – одна выражается в универсализации некоторых черт сознания, другая – в сопротивлении нивелированию, в повышении ценности самобытности каждого этноса. Причем, угроза потери идентичности, особенно у некоторых малых народов, над которыми нависла реальная угроза растворения в более мощных этносах, воспринимается как смертельная угроза самому существованию малых этносов. Реакция с их стороны на эту угрозу может принимать крайние формы, в том числе и насильственные.
Процессы «расширения» и универсализации сознания в XX в. происходят под влиянием многих факторов, вызванных прежде всего научно-техническим развитием. Их восприятие сопровождалось сильной эмоционально-психологической реакцией населения. Эту реакцию можно несколько условно разделить на положительную и отрицательную. Эмоционально-положительно воспринимаются явления, улучшающие жизнь людей или дающие надежду на улучшение, они вызывают у них чувство оптимизма и энтузиазма. Соответственно, ухудшение жизни в материальной и нематериальной сфере провоцирует негативные эмоции. К позитивным факторам можно отнести облегчение труда и быта людей за счет механизации, автоматизации, компьютеризации; расширение доли творческого труда. К негативным – осознание пагубных последствий НТП, ставящих зачастую под вопрос само существование человечества. Особенно сильный психологический шок порождают глобальные
катастрофы, угрожающие жизни и здоровью значительной части населения Земли, а таких событий на протяжении XX в. было немало.
Итак, рассмотрим позитивные факторы, повлиявшие на глобализацию сознания, они связаны главным образом с развитием научно-технического прогресса.
В развитых странах Запада особенно очевидно проявляется рост взаимодействия науки с техникой и производством, а также влияние НТП на все стороны жизни общества и человека. В западной науке сложилась концепция, в соответствии с которой периодизация общественно-экономического развития обусловлена этапами развития НТП. Крупные научные и технические открытия, а главное – открытия и использование новых видов энергии, приводили к промышленным революциям. Таких революций на протяжении двух последних веков было четыре. В последние два десятилетия XX в. происходит еще одна революция – электронно-информационная. На подходе, как считают ученые, революция в биологии и генетике.
Каждая промышленная революция вносила качественные изменения в труд и жизнь людей и одновременно способствовала «расширению» их сознания.
Паровые машины, работавших на суше и на море, способствовали развитию железнодорожного транспорта и морских перевозок, соединивших государства по всему миру. Расстояния перестали быть серьезной преградой для передвижения товаров и людей.
В основе второй промышленной революция лежало использование нефти и нефтепродуктов, что привело к созданию автомобиля, самолета и т.д. Автодороги покрыли густой сетью территорию Европы, Америки, а затем и других стран. Авиация, сократив расстояния, укрепляла связи между странами и народами. Горизонты в сознании людей расширились.
Третья промышленная революция открыла этап массового использования энергии электричества, в результате чего преобразилась вся система общественного производства, характер труда; бытовая техника изменила домашнее хозяйство; появились условия для формирования общества массового потребления. Именно общество массового потребления стало той средой, в которой складывался одинаковый для жителей развитых стран образ жизни. Товары массового потребления, пришедшие с берегов Северной Америки (джинсы, кроссовки, кока-кола, компьютеры и т.д.), распространились по всему миру и способствовали стандартизации потребления. Схожий образ жизни привел к появлению единообразия в обыденном сознании, вслед
за которым усилились тенденции универсализации индивидуального и общественного сознания.
Но особенно большое значение в расширении массового сознания имели космические исследования и космические полеты. Безусловно, расстояние от коперниковской революции XIV в. до запуска спутников и космических ракет исчисляется веками, но оба события способствовали расширению массового сознания до планетарного уровня. Если коперниковская революция произвела переворот в умах узкого слоя европейской интеллектуальной элиты, то космические полеты спутников, а затем и космонавтов произвели в течение короткого исторического этапа переворот в сознании миллионов людей. Они увидели Землю глазами космонавтов – маленькой голубой планетой, осознали ее уязвимость и хрупкость. Выход человека в околоземное пространство стал громадным шагом в развитии глобализации сознания.
В последние два десятилетия на Западе, благодаря изобретению микропроцессоров, происходит четвертая революция – информационная. Компьютеризация и информатизация самых разных сфер труда и жизни человека стала возможной благодаря использованию всех ранее открытых видов энергии: она использует также все виды связи – эфирные и проводные (телефонную, телевизионную, спутниковую, радиосвязь). Глобальная сеть Интернет аккумулирует информацию со всей планеты, она способна мгновенно доставить ее в любую точку Земли. Пользователями Интернет стали не только государственные или коммерческие структуры, но и огромное число рядовых граждан; в развитых странах пользователи Интернет стали массовой группой населения. По данным на 1999 г. сетью Интернет пользовались около 200 млн. человек, предполагается, что к 2003 г. их число возрастет до 500 млн. Расчеты показывают, что с мире ежесекундно к сети Интернет подключаются семь новых пользователей (17, с.948).
В информационном обществе компьютеры получили такое же широкое распространение, как и телевизоры. И тот, и другой вид связи имеют глобальные планетарные масштабы: телевидение, благодаря спутниковой связи, принимает программы практически всех стран; информационные сети дают возможность быстро растущему числу пользователей заниматься бизнесом в масштабах всей планеты (заключение производственных и торговых сделок, ведение биржевых операций, работа на домашнем компьютере, формирование мировых банков данных библиотек, музеев, Интерпола и т.д.). Создание мировой глобальной информационной сети дало
очередной и очень мощный толчок планетаризации и универсализации сознания. Также как в природе происходит круговорот веществ, так и в мировом информационном поле происходит круговорот идей. Можно сказать, что наряду с глобализацией реального мира происходит глобализация в мире идеального – в сознании индивидуумов и народов.
Благодаря техническому прогрессу в средствах коммуникаций в массовом сознании стран Запада мир стал восприниматься единым, географически близким, доступным каждому; то, что было далеким вчера, стало близким сегодня. Индивидуумы, сообщества людей, нации, культуры способны общаться, обмениваться информацией, а это ведет к взаимообогащению и сплочению. Мир предстал единым домом, «планетарной деревней» для всех людей; все зависят друг от друга, а любой человек с помощью СМИ может стать очевидцем событий в любой точке планеты (например, в «горячей точке», или на олимпийских играх, футбольных матчах, концертах классической или современной музыки, выступлениях знаменитостей и т.д.). Благодаря распространению информационных технологий Запад сделал следующий шаг на пути глобализации сознания.
Однако следует подчеркнуть, что новый «глобальный» мир охватывает в реальности лишь часть мирового пространства, это мир технически передовых стран, обладающих развитыми коммуникационными инфраструктурами, позволяющими быстро распространять информацию и перемещать людей и товары.
На подходе новая промышленная революция, которую связывают с открытиями в биологии и генетике. По крайней мере, так считают многие исследователи на Западе. Открытия в необычайно быстро развивающейся биологии, как прогнозируется, приведут к перевороту в сельском хозяйстве и в медицине и, как надеются ученые, к победе над голодом и болезнями.
Изменения в условиях жизни сопровождаются колебаниями в эмоциональном настрое общества. Как правило, в начале каждой промышленной революции в общественном сознании наблюдался период эйфории и надежд, который затем сменялся этапом выявления негативных последствий, сопровождавшийся ростом пессимизма, страха, а иногда и массовым психозом. Причем, с каждой последующей индустриальной революцией первый период укорачивался, а второй удлинялся. Глобализация сознания происходила на обоих этапах, но, по-видимому, более интенсивно – на втором, поскольку влияние негативных факторов сильнее – оно
связано с вопросом выживания человеческого рода и, следовательно, сильнее затрагивает эмоционально-психические основы жизни людей.
Наибольший страх вызывает опасность развязывания войны с применением ядерного оружия и других новейших видов оружия массового уничтожения. Атомные бомбы, сброшенные в 1945 г. на Японию, продемонстрировали такую разрушительную мощь, что это вызвало шок в мировом общественном мнении. Изобретение новых видов вооружения – ядерного и термоядерного, дополненное созданием для них ракетных носителей, подвело человечество к последней черте. Гонка вооружений привела к тому, что накопленного вооружения было столько, что его хватало, чтобы несколько раз взорвать планету. В 1980 г. мощность ядерных зарядов в мире в миллион раз превышала мощность сброшенной на Хиросиму бомбы. Полномасштабная ядерная война могла бы привести к истреблению всего человечества.
В политических элитах развитых стран возросло понимание того, что дальнейшее развитие современных военных технологий довело до абсурда саму идею победы в войне с применением средств массового уничтожения. Появилась доктрина ядерного сдерживания, которая исходила из тезиса о том, что ядерный конфликт между сверхдержавами не может завершиться победой одной из сторон. Он приведет если не к полному взаимному уничтожению обеих сверхдержав, то к их резкому ослаблению и потере прежней роли в мире. Конечным результатом будет полная перестройка мировой политической системы. А главное – война вызовет разрушение природной среды, сопоставимое с естественными катастрофами ранних геологических периодов, в результате чего все человечество может погибнуть. В этих условиях правительства мировых держав одобрили ориентацию на предотвращение войны, а не на выигрыш в ней. Они объявили, что единственной целью обладания ядерным стратегическим оружием является предотвращение самого ядерного конфликта.
Однако сохраняется опасность террористических актов с использованием новейших видов оружия, в том числе ядерного. Не удается устранить локальные военные столкновения. Кроме того, как считают некоторые исследователи, прежнее противостояние «Запад – Восток» сменяется новой конфронтацией – «Север – Юг», между которыми может развернуться борьба, в том числе с использованием новейших вооружений, за обладание природными ресурсами и за перераспределение жизненных
благ. Однако было бы преждевременным считать, что напряжение отношений между Западом и Востоком удалось полностью снять.
Люди опасаются не только потенциальной угрозы применения ядерного оружия, но и того, что каждое новое научно-техническое открытие используется прежде всего в военных целях. Появились химические, биологические, лазерные, психотронные средства массового поражения; космическая промышленность создала ракеты, способные держать весь мир под своим прицелом. В XX в. оно впервые столкнулось с опасностью самоуничтожения в ядерной войне, эта угроза была несоизмерима ни с какими другими угрозами, существовавшими в истории человечества. Именно осознание смертельной опасности, нависшей над человечеством, сопровождавшееся психологическим шоком, способствовало пониманию того, насколько все в мире взаимосвязано и насколько все люди зависят друг от друга. Человечество сделало еще один шаг на пути глобализации сознания. И, похоже, что до сих пор наиболее действенным ускорителем глобализации общественного сознания является страх.
Еще один шаг на пути планетаризации массового сознания был сделан в результате возросшей экологической опасности, масштабы которой стали понятны лишь после первых серьезных экологических катастроф, случившихся в конце 60-х годов. В апреле 1968 г. был создан Римский клуб, который своими докладами привлек внимание общественности, политических и экономических элит стран мира к вопросу о влиянии принимаемых политических и экономических решений на окружающую среду. Впервые столь отчетливо был поставлен вопрос о выживании человечества, вынужденного в условиях высокого демографического роста, потреблять все больше природных невозобновимых ресурсов, подрывая саму основу своего существования.
С этого момента в массовом сознании экологические проблемы стали восприниматься более остро. Возник образ планеты Земля в виде лодки, на которой человечество плывет по просторам Вселенной. Из нее нельзя выйти, ее нельзя сменить, она одна на всех. И если в одном месте эту лодку портят ее обитатели, то это представляет смертельную опасность для всех остальных.
В последние три десятилетия нашего века, после серии серьезных экологических катастроф, прежде всего чернобыльской, а также обострения таких глобальных проблем, как сокращение озонового слоя, запасов питьевой воды, уменьшение генетического разнообразия на Земле, загрязнение атмосферы, потепление климата и
т. д., возросло осознание того, что планета представляет собой сложную динамическую систему, равновесие которой легко нарушить грубым вмешательством человека. Стоит совершить непродуманное действие в одной точке Земли, как под угрозой окажется жизнь на всей планете. Понимание экологической взаимозависимости укрепляет процесс глобализации общественного сознания.
Процесс информатизации и компьютеризации также имеет свою оборотную сторону. Во-первых, информационные и телекоммуникационные технологии уже задействованы в военных целях. Само наличие глобальной информационной сети позволяет вести агрессивные действия против стран или фирм – соперников и конкурентов. Уже разработаны принципы и методы ведения информационных войн, не менее разрушительных, чем обычные войны. Например, средствами электронной войны можно расстроить финансовую систему, экономические связи, авиа- или железнодорожные перевозки, иначе говоря все сети, где используется электронная техника.
Во-вторых, обладание новой техникой и доступ к информационным сетям сами по себе углубляют неравенство в мире. Многие страны вне западного мира остаются вне информационного пространства или мало захвачены научно-техническим прогрессом. Кроме того, внутри развитых западных стран бедные и маргинальные слои населения, а также те, кто не имеет необходимого уровня образования, также исключены из процесса приобщения к передовым технологиям.
В-третьих, в информационном обществе гораздо легче нарушить право человека на конфиденциальность его личной или деловой жизни. При всем удобстве обработки и хранения данных на компьютере, одновременно облегчается возможность нелегального доступа к ней через глобальные коммуникационные сети. Это касается как индивидуальных лиц, так и предприятий, институтов, фирм, общественных организаций, государств.
В-четвертых, многие исследователи выражают беспокойство по поводу сохранения главного достояния человечества – мировой культуры, пополняемой благодаря многообразию самобытных национальных культур. Действительно, информатизация в тех странах, где она происходит, ведет к нивелированию культур, универсализации образа жизни, поведения, потребления и даже мыслей. Кроме того, происходит «американизация» языков разных народов, что объясняется господством технической культуры США (16). Таким образом, процессы универсализации – налицо, вопрос в том, ведет ли это к снижению самобытности национальных культур и к их
обеднению? Ответ еще не ясен, тем более, что наблюдается обратный процесс распространения влияния культур разных народов. Так, в частности развитие глобальной информационной сети способствовало массовому знакомству европейцев с культурами и духовно-религиозными основами других цивилизаций, особенно восточных.
Во все более усложняющейся технической среде человек начинает терять над ней контроль: промышленные катастрофы случаются каждый день по всему миру; профессионалы-техники испытывают нервные срывы; любая ошибка может обернуться катастрофой и повлечь гибель многих людей.
Таким образом, сама индустриально-техническая цивилизация содержит в себе разрушительный потенциал, который требует от человека повышенного внимания и ответственности. Информатизация общества и появление биотехнологий выводят человека на такой уровень, где он может вести новые промышленные, торговые, политические, информационные и культурные войны. Он также получает новые возможности манипулировать людьми. Появление новых опасностей подняли множество философских и этических вопросов. На данном этапе развитие техники опередило развитие этики, что и представляет главную угрозу для человечества. Глобализация индивидуального и массового сознания на основе новой этики, гуманной не только к человеку, но и ко всей природе, была бы истинным благом для человечества.
Индивидуализация Сознания
В сознании западного человека – человека технической цивилизации, происходит двойной процесс – глобализации и индивидуализации. Это два разнонаправленных и одновременно взаимодополняющих процесса. И тот и другой выводят человека из рамок представлений, ограниченных семьей, городом или национальным государством. Он начинает ощущать себя гражданином не только своего государства, но и всего мира. Одновременно, он внутренне, психологически выходит из-под опеки общества и государства и все больше чувствует себя автономной личностью, более самостоятельной и ответственной за свои поступки. Таков процесс индивидуализации, который также можно назвать процессом «углубления» сознания.
Планетаризация и индивидуализация сознания происходят одновременно и усиливают друг друга. Этот феномен был замечен преподавателем Католического
института в Париже Э. Перро, который, по его словам, пришел к парадоксальному выводу о том, что чувство принадлежности к единственному, незаменимому и общему для всех людей обитаемому миру сопровождается распадом прежних ценностей и привязанностей и созданием множеством индивидуумов и групп собственных, особых миров, собственных «вселенных» (16, с.16).
Расширение и углубление сознания – это два имманентных свойства человеческого сознания, позволявшие ему выживать на протяжении многих тысячелетий даже после глобальных природных катастроф и бедствий, в результате которых исчезли с лица Земли многие виды животных, эти же свойства сознания способствовали тому, что человек как биологический вид занял доминирующее место среди всего живого на нашей планете. На современном историческом этапе ради сохранения жизни на Земле от человека требуется повышенная индивидуальная ответственность и планетарный масштаб сознания. Иначе говоря, индивидуализация и глобализация сознания являются для человечества жизненной необходимостью.
В Западной Европе процесс индивидуализации сознания усилился со второй половины 60-х годов и особенно после массовых молодежных волнений, прокатившихся по многим странам Европы в конце 60-х годов. Во время этих волнений выдвигались лозунги, отразившие возросшее уважение к личности, стремление поставить личность выше государства. Исследователи по разному оценивают феномен возросшего индивидуализма и автономии личности, одни видят в нем проявление крайнего эгоизма и «нарциссизма»; другие связывают рост индивидуализма с исторической социальной потребностью. Эта потребность, по их мнению, возникает в связи с вступлением человечества в новую историческую эпоху Постнового времени. Они считают, что это качество войдет в систему базовых ценностей, поскольку производительная деятельность человека будет связана со все более усложняющейся техникой, требующей от человека проявления его индивидуальных способностей и творческих возможностей.
Что касается социальных отношений, то в результате индивидуализации ослабляются общественные связи, у людей растет чувство одиночества и ощущение, что они живут в «расколотом мире». Действительно, «человек индивидуализированный» не может сохранять те же социальные отношения, что и «человек экономический» или человек, ощущающий свою принадлежность определенной социальной группе или классу. По вопросу о социальных сдвигах
исследователи выражают разные точки зрения. Например, профессор социологии религии Р.Кампиш считает, что в современных западных обществах, происходит распад отношений, «за которыми проглядывает переустройство, способное стать прелюдией нового социального порядка» (3, с.90). Д.Кесслер полагает, что индивидуализация сознания должна привести к возникновению особой социальной системы – к «миру личного выбора», когда каждый будет лично выбирать свой путь и строить собственную систему взглядов (12, с.12).
В социальной практике западных стран уже начали проявляться последствия индивидуализации сознания. В жизни западного человека расширяется поле частной жизни, в которое входят уже не только семейные или межличностные отношения, но и сфера религиозной жизни, отношение полов, отношение к здоровью, к употреблению алкоголя или наркотиков и многое другое, т. е. проблемы, которые ранее контролировались общественной моралью, сегодня переданы на усмотрение индивидуума. Индивидуализация ведет к ослаблению этического контроля общества над частной жизнью человека. Например, в том, что касается семейных и сексуальных отношений, общественное мнение в наши дни допускает многое из того, что было немыслимо в XIX в. Речь идет о либерализации нравов, публичном показе секса и насилия по телевидению и в кино, о легализации абортов, гомосексуализме, добрачных половых связях молодежи, разрешении продажи наркотиков в некоторых странах и о многом другом. Либерализация нравов получает большее одобрение среди молодежи, нежели среди пожилых людей, а это значит, что по мере вымирания старшего поколения она будет получать все большее распространение.
В условиях снижения контроля над личностью со стороны общества и государства и усиления индивидуализации сознания происходит поиск новых инструментов, с помощью которых можно было бы поддерживать сплоченность в обществе. Таким инструментом, похоже, может стать этика. Например, в социальной практике Франции и других европейских стран в последние три десятилетия начали распространяться так называемые коллективные «кодексы поведения» или «этические кодексы», т. е. своды правил этичного поведения, отношений с коллегами, начальством, потребителями, поставщиками и т. д., создаваемые коллективами предприятий, лабораторий, цехов, профессиональных союзов. В принципе «этические кодексы» призваны заменить внешний контроль над работой
коллектива внутренним контролем, осуществляемым самим человеком. Особенно важным представляется установление самоконтроля в отраслях, связанных с повышенной опасностью (в таких, например, как атомная энергетика). Поскольку современная экономика отличается чрезвычайно высоким уровнем специализации и кооперации, зачастую конечные изделия собираются из деталей, изготовленных в разных странах мира. В их производстве оказываются задействованными тысячи людей, к тому же эти изделия могут использоваться и на опасных объектах. В этих условиях контроль совести становится социальной потребностью, гарантирующей всеобщую безопасность. Кроме того, в самоконтроле нуждаются члены так называемых «закрытых» коллективов, например, государственная бюрократия всех уровней, руководство частных или государственных предприятий, выборные органы, т.е. те, кто по долгу службы обязан сохранять в тайне деловую информацию. К «закрытым» относятся также те профессиональные сообщества, работа которых столь высокоинтеллектуальна или узкопрофессиональна, что не может быть проконтролирована неспециалистами (например, медики, ученые, банкиры). Поэтому от этих людей общество ожидает высокой меры ответственности и чувства долга.
Таким образом, в современном обществе с высокой степенью индивидуализации сознания наблюдаются попытки заменить контроль со стороны общественных или государственных институтов самоконтролем, опирающимся на этические нормы и принципы гуманизма. Однако практику распространения «этических кодексов» пока нельзя считать успешной. «Этические кодексы» не могут получить приоритет в обществе, в котором любая деятельность ориентирована на экономическую эффективность. Другой вопрос – является ли этический самоконтроль социальной потребностью в обществе, использующем все более сложную и потенциально опасную технику? Ответ на этот вопрос может быть только положительным.
В наше время, как и в любые переломные моменты истории, на первое место выходит вопрос о самом человеке и о его месте в мире. Так, в век Просвещения превозносился «человек-разумный», обладающий способностью мыслить и рационально преобразовывать мир. Фактически человек наделялся качествами Бога-демиурга. Идея обожествления Разума и его носителя – человека, существовавшая не столько в сознании, сколько на уровне подсознания, легла в основу идеологии научно-технического прогресса и будущей западной технической цивилизации. В эпоху
Просвещения были также заложены основы «мобилизующей социальной утопии», утверждавшей, что «человек-разумный» способен правильно обустроить свою жизнь и построить справедливое гуманное общество.
В настоящее время мобилизующий потенциал утопии эпохи Просвещения и Нового времени исчерпал себя. В западной цивилизации идеал «человека разумного» в реальности превратился в «человека экономического» и «человека потребляющего»; отношение к природе не столь разумно, как хотелось бы. Стало очевидно, что если развитие технической цивилизации будет продолжаться в том же русле, то оно неизбежно приведет к полному истощению природных ресурсов, загрязнению окружающей среды и к экологической катастрофе планетарного масштаба. Сейчас в массовом сознании жителей стран Запада под сомнение поставлены базовые ценности технической цивилизации, такие как научная рациональность, научно-технический прогресс; опасения вызывают новые открытия в биологии и исследования в области высоких энергий.
В нынешнее переходное время – от Нового времени к Постновому -человечество вновь нуждается в мобилизующей утопии, в центре которой, как всегда, стоит проблема человека. Каким должен быть человек, чтобы спасти жизнь на планете? Какой мир он должен создавать? Какие социальные связи поддерживать? Способен ли он в принципе взять на себя роль Демиурга? Философия и религия призваны искать ответы на эти вопросы. Однако в этот процесс втянуты не только профессиональные ученые-гуманитарии, но в той или иной степени все люди западной цивилизации, на которых оказал влияние процесс индивидуализации сознания. Наиболее интенсивно ведется поиск новой духовности.
Традиционные христианские конфессии, с их догматизмом и церковными ритуалами, уже не удовлетворяют индивидуализированного человека. Многие пытаются совместить христианство и религиозные идеи, почерпнутые из других религий; в частности, находят для себя источник веры в восточных религиях и философиях. Следует отметить, что приобщению к религиям и в целом к культурам других народов, в том числе народов, не входящих в западный христианский мир, способствует расширение глобальных сетей передачи информации. В сознании многих людей происходит сопоставление культур и цивилизаций, делаются попытки соединить идеи, взятые из разных культурных источников.
Даже «индивидуализированный человек» не может жить в духовном вакууме, также как он не может жить вне социальных связей. Однако индивидуализация
сознания, отход от прежних догм, потеря духовной опоры вызывает у людей психологический дискомфорт. Современный человек заполняет духовный вакуум индивидуально, вследствие чего религиозное обновление происходит чрезвычайно разнообразно и интенсивно. Каждый ищет свой путь к Богу.
Каждый складывает свою веру на свой манер, в соответствии со своими понятиями. Речь идет не о том, чтобы свободно выбрать себе религию среди ныне существующих, а о праве самому ее конструировать путем синтеза элементов из разных религий. Возникает множество «религий по индивидуальному заказу». Каждый ищет Спасителя самостоятельно, без посредничества церкви. Некоторые являются католиками и протестантами одновременно, или христианами и буддистами, или создают свою синкретическую или эклектическую смесь идей, обращаясь к таким источникам, как восточные религии, эзотеризм, параллельная медицина, движение «Новая эра», астрология, вера в перевоплощение, псевдонаука, магия и т. д.
Итак, можно сделать вывод, что вслед за расширением и углублением сознания неизбежно происходит пересмотр фундаментальных основ человеческой жизни, философских и религиозных представлений. Индивидуализация сознания западного человека приводит к двум взаимосвязанным последствиям. Во-первых, он уходит от всяких догм, в том числе религиозных, однако было бы неверным говорить о потере им религиозного чувства; во-вторых, он пытается найти путь к Спасению (в религиозном понимании этого слова) самостоятельно, без посредничества церкви.
Этой новой потребности творчества в духовно-религиозной сфере отвечают недавно возникшие Новые религиозные движения (НРД), которые предоставляют свободу религиозной жизни вне традиционных церквей. Здесь происходит трансформация религии и ее оживление в новых формах. Вхождение в религию представляется проявлением личной свободы, а не верой, навязываемой семейной или общественной традицией. Интерес к религиозной сфере выражается также через интерес к другим – внехристианским – верованиям. Индивидуальная вера позволяет каждому человеку получать свой религиозный опыт, сохраняя свою автономию. Такого рода религиозность нестабильна, а в какие-то моменты может и вовсе исчезать.
Происходящие процессы в религиозной сфере подтверждаются социологическими опросами, которые зафиксировали снижение уровня посещаемости церквей в странах Западной Европы. Последнее сопровождается развитием
религиозного индивидуализма. Так, по данным на 1994 г., 71% французов считали, что каждый вправе сам определять свою религию независимо от Церквей; 83% заявляли, что при принятии серьезных решений они обращаются к своей совести, а не к Церкви. Молодежь в своем подавляющем большинстве считает неверным утверждение, что есть только одна истинная религия (18, с.12). В начале 90-х годов почти треть (27%) опрошенных итальянских католиков на вопрос, кто должен интерпретировать Священное писание, ответили, что это должен делать сам верующий сообразно своему пониманию и своей совести (48,7% ответили: епископы совместно с папой, 23,8% -община верующих вместе со священником) (14, с. 222).
Исследователи часто сравнивают положение европейца, столкнувшегося с многообразием религиозных идей, с положением покупателя на рынке. Наиболее ярко эту мысль выразил К.Жефре из Французской библейской и археологической школы Иерусалима. Он указал, что в ответ на новую потребность индивидуализации веры, а также благодаря огромным ресурсам электронных средств связи, мы присутствуем при появлении «религиозного сверхрынка», который предлагает потребителям все более многочисленные религиозные товары (мифы, духовный опыт, излечение души и тела). В этой огромной мировой витрине религиозных предметов можно увидеть: мировые живые религии, исчезнувшие религии, местные или экзотические культы, параллельные верования, эзотерическо-мистические знания. Их потребление почти неизбежно ведет к синкретизму и эклектизму (7, с.56).
Таким образом, в сфере религиозного сознания происходят ярко выраженные процессы расширения (глобализации) и углубления (индивидуализации); формируется мировой банк идей, постоянно циркулирующих не только в средствах глобальной сети, но и в умах людей. Эти процессы можно назвать виртуальными, поскольку они происходят в сфере идеального, но тем не менее они вполне реальны и схожи с процессами глобализации, например, в экономике.
Новые религиозно-духовные искания в Западной Европе
Формирование новой религиозной среды.
В конце ХХ столетия сознание человека технической цивилизации быстро меняется; этому способствуют процессы глобализации и индивидуализации. Ставятся под вопрос фундаментальные вопросы о жизни и смерти, о смысле существования и т. д. Вместе с тем все явственнее проявляется неудовлетворенность традиционными
христианскими конфессиями (католического и протестантского толка). Снизилась посещаемость церквей и доля регулярно практикующих верующих (т.е. посещающих церковь не менее одного раза в неделю и выполняющих все церковные обряды); в 1990 г. в многоконфессиональных государствах доля регулярно практикующих составляла: в Великобритании – 13%, Западной Германии – 19, Голландии – 21, Северной Ирландии – 49%; в католических странах этот уровень несколько выше: в Бельгии – 23%, Франции – 10, Италии – 40, Португалии – 33, Испании – 33, и только в Ирландии сохраняется высокая посещаемость церквей – 81% (6, с.54). Внутри католической и протестантских церквей возникли оппозиционные движения, требующие религиозного обновления с учетом потребностей человека и общества конца XX в.
Меняется религиозное сознание людей; многие стремятся индивидуально созидать свою веру и занимаются духовным творчеством; сформировалась среда «индивидуальных верований». Эта среда внецерковной параллельной религиозности начала структурироваться, организовалось множество мелких объединений людей, близких по мировоззрению. Все это разнообразие групп духовного, религиозного, религиозно-философского содержания было названо Новым религиозным движением (НРД). Фактически НРД – это собирательное название разноплановых разрозненных группировок, существующих вне традиционных церквей, они не имеют никакой централизованной или хотя бы единой структуры. Так, Ф.Шампьон объединяет их в первую очередь по признаку одновременности возникновения и общей динамики развития (4, с.44). Д.Эрвьё-Леже и Г.Дейви видят главный объединяющий признак этих формирований в способности удовлетворить жизненные потребности индивидуума и придать смысл его жизни (9, с.272; 286). Кроме того, все эти движения в той или иной форме выражают недовольство современным обществом, протест против чрезмерного потребительства, бездуховности, дегуманизации, снижения эмоциональности в отношениях между людьми.
Таким образом, в массовом сознании отмечается, с одной стороны, неудовлетворенность традиционными конфессиями и недостаточно гуманным по отношению к человеку обществом, с другой – сохранившаяся или даже усилившаяся потребность веры. В подобной ситуации не могли не появиться новые религиозные искания. Обнаружился очевидный процесс разложения прежнего религиозного сознания и формирования некоего «плавающего» религиозного сознания, которое принимало несвойственные прежде идеи, в том числе нехристианского происхождения,
допускало создание эклектичных верований, давало свободу духовного выбора, вплоть до отказа от веры. Такое состояние религиозного сознания стимулировало развитие параллельных верований. Бывало так, что последователи НРД переставали совершать церковные обряды в традиционной церкви, хотя ходили на службу по праздникам или крестили своих детей в церкви (часто под давлением семьи). Иногда случалось и наоборот: адепты НРД, после нескольких лет увлечения новыми религиями, вновь возвращались к христианству и обращались к традиционной церкви. Из этого следует, что «плавающее» состояние религиозного сознания еще сохраняется.
Феномен новых религиозных движений зародился в наиболее передовых странах западной технической цивилизации. Именно в США в конце 60-х годов возникло движение, получившее название «новая духовная культура». Очень скоро его идеи перекинулись в Западную Европу и были практически безболезненно интегрированы в культуру Нового света; это объясняется тем, что последняя сама обладала сходной тенденцией духовного возрождения. В результате в Европе появились новые религиозные движения.
Движение религиозного обновления внутри католической и протестантских церквей также появилось сначала в США, а затем распространилось в Западной Европе, где стало развиваться автономно (9, с.272-273).
Вероятно, феномен новой религиозности является ответом массового сознания на сложившуюся в технизированной и информатизированной цивилизации ситуацию, в которой наука и техника развиваются гораздо быстрее, чем культура и духовность. Новая религиозность – это попытка найти место человека в современном мире, примирить его духовный мир, которым он обладает от природы, и искусственный мир артефактов, который он сам создал.
Западные исследователи по-разному объясняют появления новой религиозности. Так, Э.Баркер и Ж.-Ф.Мейер подчеркивают ее связь с достигнутым уровнем социального и технического развития и выдвигают гипотезу о том, «что развитие современной техники, глобализация средств информации, быстрое развитие социальной и географической мобильности (которая сопровождает все более четкое разделение обязанностей и растущую дифференциацию функций в современном обществе) вместе с секуляризацией породили радикально новые формы религиозности и/или духовности» (1, с. 156)
Д.Эрвьё-Леже и Г.Дейви считают, что распространение веры явилось ответом на кризис модернизма и его ценностей, на потребность людей понимать смысл вещей,
чего не давали ни модернистская идеология прогресса, ни традиционные религии (9, с.272). По их мнению, в модернистском обществе существует чрезвычайно важный феномен, а именно – «массовое распространение новой религиозности, которая все больше согласуется с современной индивидуалистической культурой» (9, с.275). Д.Эрвьё-Леже считает, что само модернистское общество обладает особенностями, которые порождают новую религиозность. Парадокс модернизма, как он полагает, основан на утопическом желании производить, знать, информировать все больше и все быстрее. Эта логика создает внутри самой культуры модернизма, где господствует научно-техническая рациональность, пространство «коллективного воображаемого». Через воображаемое человек заполняет зазор между двумя мирами – миром конкретной повседневности и областью ценностей и целей, которые мобилизуют его усилия. Противостояние между ограниченным миром настоящего, с его противоречиями, и неограниченным миром будущего (горизонты прогресса) создает внутри самого модернизма «пространство веры», в котором могут обновляться или перерабатываться прежние религиозные традиции или появляться новые формы религиозности (например, так называемые «секулярные религии» : политические религии, религии науки и техники, религии производства и т.д.)11 (8, с.17-18).
Ф. Шампьон обращает внимание на условия, облегчающие развитие параллельных верований. Это, во-первых, потеря влияния традиционных конфессий, сопровождавшаяся установлением «плавающей» религиозности. Во-вторых, изменение в конце ХХ в. статуса науки: с одной стороны, авторитет науки снизился, ее роль в качестве двигателя прогресса подвергается сомнению, с другой – обнаруживается рост влияния науки и невозможность ее игнорировать. В-третьих, глубинные изменения форм веры, в которых превалирующее место занимают синкретизм, эклектизм, неопределенность (5, с.59).
Разнообразие НРД и их классификация
В западной науке современные новорелигиозные течения подразделяют как минимум на два направления. К первому относятся движения христианского толка, призывающие к обновлению протестантизма и католицизма. Это обновленческое движение проявляется в расколах, ересях, сектантстве внутри христианских конфессий, его можно назвать традиционным, поскольку он давно существует в истории. В данной работе это направление не рассматривается. Второе течение новой религиозности,
11 Т.е. возносящие на уровень религиозного поклонения политику, науку, технику и т.д. – Прим. авт.
гораздо более молодое, оно связано с преобразованием личности внутри технической цивилизации, с эволюцией западной культуры и с изменениями западного общества и общественного сознания, в том числе под влиянием процессов глобализации и индивидуализации. Это новое религиозное движение характеризуется чрезвычайным разнообразием течений, групп и организаций, плохо поддающихся классификации. Сюда входят «новые секты», «новые религии» или «культы», «мистико-эзотерическая туманность», движение «Новая эра». Они исповедуют веру, которая включает в себя элементы христианства, неовосточных религий индийского, корейского, японского происхождения, разнообразные нехристианские верования (например, различные формы неоязычества, веру в НЛО, космических пришельцев или в магию) (9, с.276). Эти разнородные религиозные группировки получили название Новые религиозные движения (НРД).
Следует учитывать, что разделение на внутрицерковную и внецерковную религиозность очень относительно, поскольку и та, и другая формируются в индивидуальном и массовом сознании. Таким образом, между новыми религиями, появившимися недавно, и «движениями обновления», существовавшими и ранее в великих религиях, можно провести линию раздела только приблизительно. И те, и другие черпают идеи в восточных религиозных традициях индуизма, буддизма, синтоизма и стремятся придать им обновленную трактовку. Христианские заимствования выливаются в «этику любви», которую проповедуют большинство групп и течений мистико-эзотерической направленности. В то же время оба течения содержат многообразные виды синкретизма, что размывает границы между ними (9, с.276).
Итак, обратимся к НРД. Они не поддается четкой классификации, поскольку процесс их становления еще не закончен, а многочисленные верования отличаются эклектизмом. Тем не менее, исследователи предпринимают попытки систематизировать НРД.
Так, Ф.Шампьон выделяет в этом течении три основных направления: 1) новые группы, появившиеся в конце ХХ в. – неохристианские, неоиудаистские, неоориенталистские; 2) течения, развивающие и адаптирующие традиционные восточные религии и философии (формы индуизма, буддизма, суфизма и т.д.), (некоторые из них нельзя назвать новыми, например, Церковь объединения Муна существует с середины ХХ в.); 3) парарелигиозные группы (наиболее удаленные от
религии в ее традиционном понимании) или группы «человеческого потенциала», использующие технику медитации и йоги. (4, с.43).
Д.Эрьвьё-Леже и Г.Дейви выявляют в НРД три главных течения:
1) духовное, призывающее к внутреннему преобразованию индивидуума с помощью религиозных традиций и практик Востока и Запада. На первый план ставится индивидуальный поиск внутреннего совершенства, гармонии с природой и космосом;
2) проповедническое, требующее от человека полного разрыва с прежней жизнью и перехода к новому аскетическому образу жизни. Это течение ориентировано на достижение здоровья, как тела, так и духа, на реализацию скрытых в человеке возможностей. К этому же течению относятся и старые секты, такие как свидетели Иеговы, адвентисты седьмого дня, мормоны, а также некоторые радикальные движения иудаизма;
3) мессианское, ставящее на первый план ожидание прихода мессии. В это течение входят самые разнообразные группы: одни нацелены на реформирование существующего общества и культуры; другие предрекают обновление человечества через апокалиптическое разрушение существующего мира; третьи стремятся восстановить старый порядок, в том числе полную власть религиозных институтов над обществом (среди них обновленческие движения, принадлежащие разным конфессиям – протестантские, католические, иудаистские, мусульманские) (9, с.279-280).
Можно систематизировать новые религиозные движения, исходя из их отношения к современному обществу. Такой подход вполне оправдан, поскольку функцией религии всегда было не только установление связи человека с Богом, но и упорядочение отношений между людьми. В новых верованиях прямо или косвенно отражается эволюция социальных отношений, разнообразие взглядов человека на общество, в котором он живет, разная степень приемлемости общества для индивидуума. Если выстроить новые верования по такому параметру, как их отношение к обществу, то образуется целая гамма – от полного его неприятия до вполне лояльного с нему отношения. Эта систематизация выглядит следующим образом:
К первому течению относятся негативно настроенные к обществу неохристианские группы. Они, как правило, близки по духу к протестантизму, но отличаются тем, что не приемлют современное общество по религиозно-этическим
соображениям. Их отличительной чертой является дуализм представлений о мире, они воспринимают его в черно-белом свете сквозь призму беспощадной борьбы между Христом и Сатаной, между Добром и Злом. Они развивают апокалиптические концепции, в соответствии с которыми уже в нашу эпоху на землю придет Антихрист и уничтожит погрязшее в грехах человечество. После этого на землю возвратится Христос. Спасутся только последователи неохристианских верований. Неохристианские группы исповедуют мораль, основанную на абсолютной оппозиции Добра и Зла. К Злу они относят гомосексуализм, аборты, сексуальную распущенность, моральную вседозволенность и прочее. По своим социально-политическим взглядам они стоят на традиционалистских позициях. К тому же социально-оппозиционному направлению можно отнести и Церковь объединения Муна, которая радикализирует и абсолютизирует борьбу со Злом и распространяет ее и на политическую сферу. Она видит в США спасителя мира от коммунистического демона; после перестройки и распада Советского Союза Церковь объединения потеряла одну из главных основ своего существования, и ее влияние снизилось.
Во второе течение входят движения религиозного дуализма. Они имеют, как правило, индийское происхождение; их адепты четко отделяют мирское от духовного, религиозное от социального; от верующего требуют аскетизма и даже ухода от мира, хотя бы на некоторый срок. Отрыв от общества практикуется индийскими миссиями; на Западе он принял форму монашества; в этих монашеских группах адептам движения прививается преданности гуру, а в случае его отсутствия поклонение гуру заменяется поклонением его символу внутри ашрама. Монашеской модели следуют также последователи тибетских монастырей, каждый из которых имеет свою духовную традицию. Практика тибетского буддизма исходит из четкого разделения между гражданским состоянием и монашеским, утверждается, что только последний может выполнить все религиозные ритуалы и предписания. Буддизм требует ухода от мира на три года, три месяца и три дня (11, с.211).
Третье течение представляют многочисленные религиозные группировки, терпимо воспринимающие свое социальное окружение. Из них самым значительным является «мистико-эзотерическая туманность», ее последователи достаточно терпимо относятся к окружающему их обществу, поскольку ощущают себя жителями гораздо более широкого мира, как видимого, так и трансцендентного. Они верят в духовную астрологию, интегрирующую идеи кармы и реинкарнации; верят в то, что в жизни им дается духовная задача, которую они должны стремиться
выполнить; верят в необычные реальности, в измененные состояния сознания, в предвидения и пророчества, в путешествия по времени. По словам Ф.Шампьон, верования «мистико-эзотерической туманности» могут связывать себя с более или менее экзотическими для Европы религиями, оживлять различные эзотерические практики (астрология, карты таро и т.д.) или соответствовать новым психорелигиозным видам синкретизма. (5, с. 59). Одновременно последователи «мистико-эзотерической туманности» с большим пиететом относятся к науке и ожидают от нее подтверждения своих религиозных взглядов. Ту науку, которая на это способна, они называют «иной наукой» и противопоставляют ее официальной, они рассчитывают на появление различных форм союза между наукой и религией. Некоторые видные ученые, в том числе нобелевские лауреаты, играют роль духовных лидеров в «мистико-эзотерической туманности» (5, с.59). Это направление не столь близко традиционной культуре стран Запада, но оно отвечает новым духовным потребностям человека, его стремлению к новизне и творчеству; оно вполне вписалось в повседневность западного общества: астрологические прогнозы вошли в быт, идеи кармы или реинкарнаций подхвачены средствами массовой информации, кинематографией, литературой; конторы гадалок, предсказателей, колдунов и магов вполне благополучно существуют в условиях рыночной экономики.
Группы «человеческого потенциала» также входят в третье течение, они прагматично относятся к обществу и обеспокоены лишь физическим здоровьем и моральным «самочувствием» человека в обществе. Тема духовного и физического здоровья звучит сильнее в наиболее богатых демократических обществах Запада, достигших высокого материального уровня (9). В группах «человеческого потенциала» религиозные концепции становятся инструментом, который используется в целях развития личности и достижения наилучшей результативности в профессиональной и социальной деятельности членов группы. Но этот настрой не означает замыкания в себе или озабоченности исключительно своим личным благополучием. Последователи этих групп стремятся раскрыть в себе скрытые способность, задействовать потенциальные человеческие ресурсы, их цель – преобразовать себя, чтобы преобразить мир. Они, как правило, избегают участия в политике, но активно действуют в гражданском обществе, в частности, в создании альтернативных моделей образования, добрососедских отношений, семейных и социальных связей. Благодаря группам «человеческого потенциала» идеи реинкарнации, вегетарианства, экологизма,
феминизма, начали быстрее распространяться в обществе и внедряться в культуру (1, с. 155). Однако некоторые исследователи находит в идеологии и практике этих групп элементы гедонизма, «нарциссизма» и эгоизма (4 с.49).
Вполне совместимо с западным обществом восточное направление Дзен, которое по классификации также включается в третье течение. Оно утверждает, что эффективность в поисках благополучия требует уважения правил, существующих в обществе, обязательств и договоренностей, заключаемых между людьми. В Дзэн спиритуальные техники используются как техники релаксации, концентрации, поддержания хорошего физического и психического состояния (4, с.48).
Но, пожалуй, наибольшей социальной восприимчивостью отличаются группы японского происхождения, которые также относятся к третьему течению. Общество представляется им объектом целенаправленного ненасильственного воздействия через самосовершенствование человека. Гармонизация социальных связей является их целью. Они демонстрируют наибольшую степень приемлемости современного общества. В основе их идеологии лежат несколько очень важных ценностей, позволяющих принимать общество таким, какое оно есть. К числу этих ценностей относятся: 1) «моральный оптимизм», он основан на убежденности, что человек может самореализоваться в этой жизни на земле, используя свой потенциал, культивируя тенденцию к «расширению своей жизни»; 2) прагматизм и активное отношение к жизни, они являются следствием уверенности в том, что религиозное Спасение достигается через преобразование повседневных отношений между людьми и их тренировку действием; 3) индивидуализм и большая роль личного опыта, адепты групп считают, что каждый человек идет своим путем в соответствии с собственным ритмом в зависимости от его исходного состояния и опыта (11, с.210).
Эти движения японского происхождения далеки от дуализма группировок индийского или тибетского происхождения, они полностью отвергают противопоставление телесной жизни и духовной, материальных интересов и идеальных ценностей. Они считают, что путь самосовершенствования человека и его духовные искания нисколько не противоречат стремлению к материальному благополучию (11, с.210). При этом в одних группах сохраняется сильная приверженность мистическо-религиозной стороне веры, в других на первый план выходит этико-религиозный аспект. Третьи полностью отошли от религиозных основ, считают себя светским движением, руководствуются этическими принципами, выражающимися во внимании к личному усовершенствованию путем осознания мотивов и последствий своих действий
по отношению к другим людям. В личном совершенствовании, также как и в поиске гармонии в отношениях с людьми, последователи этих течений стремятся к максимальной реализации своих возможностей (11, с.214). Итак, как правило, при переносе традиционного для одной страны религиозного культа в культурное поле другой, оно приобретает экзотический вид, лишается своего прежнего сакрального характера и начинает восприниматься как явление гуманистического или психологического порядка.
В этом отношении показателен пример Ассоциации ради братства между духовными существами – Рэйюкай (Яе1уика1). Уоо духовное движение сформировалось в 1925 г. в Японии. На своей родине оно и в наши дни является одним из основных течений среди «новых религий». В основе его идеологии – почитание предков. Оно развивает «светский» буддизм, согласно которому каждый его последователь призван сам управлять своими отношениями с предками и проводить ритуалы, не прибегая к услугам священников. «Светский» буддизм не связан ни с какой монастырской школой. Последователи ассоциации Рэйюкай приемлют идею кармы, которая дает им возможность войти в позитивные отношения с окружающим миром: по горизонтали – с обществом живых и по вертикали – с миром умерших. На своей родине Ассоциация пережила несколько расколов, тем не менее, ее численность достигает 3 млн. человек. Она распространилась по миру, объединяет 80 тыс. человек, имеет свои филиалы в 16 странах (10, с.55).
Деятельность Рэйюкай во Франции хорошо изучена благодаря усилиям Луи Урмана, специалиста по новым религиозным движениям японского происхождения. Во Франции Ассоциация появилась в 1979 г. В настоящее время она насчитывает 500 членов, рассредоточенных в мелких группах. Рэйюкай считает себя не религиозным объединением, а лишь ассоциацией групп взаимопомощи ради развития гармоничных отношений между людьми, что достигается путем постепенной, но радикальной трансформации личности. Во Франции Ассоциация проявила гибкость и учла особенности культуры и традиций страны; она разрешает своим последователям исповедовать любую религию, даже отличную от буддизма; она предоставляет им большую индивидуальную свободу в интерпретации практики отношений с предками. Тем не менее, некоторые группы частично исповедуют буддизм, в частности, практикуется ритуал пересказа сутры перед буддийским алтарем, в котором заключена мандала (совокупность идеограмм, организованных в символический микрокосмос), а также список предков (10, с.56, 60).
Во Франции Рэйюкай, по мнению Урмана, теряет сакральный характер и приобретает гуманистический смысл. У Ассоциации нет ссылок на религиозное понимание бытия: Будда не рассматривается как божественный принцип, как метафизическое единство. Единственный аспект трансцендентности заключается в связи между существами – вертикальная связь между поколениями и горизонтальная -между индивидуумами (10, с.60). Рэйюкай, по словам Урмана, представляет собой «саморелигию» (self-religion) или религию, предназначенную для формирования самого себя, а самосовершенствование само по себе почти неизбежно приводит человека к религии, к языку высшего метафизического смысла (10, с.61-62).
В Рэйюкай, как отмечает Урман, практикуется «кодифицированное социальное взаимодействие»: члены группы говорят о своих повседневных трудностях, о том, как каждый их них в своей жизни следует положениям буддизма, как их осознание ситуации может способствовать ее изменению. Способ общения между людьми считается орудием преобразования личности. В группе нет учителя, его функцию выполняет сама группа в процессе обмена жизненным опытом (10, с.57).
Итак, судя по широкому распространению в Европе новых религиозных движений, в том числе нехристианских, можно заключить, что они находят свою нишу в культурной среде западных обществ. Именно здесь, благодаря наличию правовых демократических режимов, гарантирующих свободу совести и отправления религиозных культов, в условиях урбанизации и информатизации общества складывается сложный плюралистический религиозный «пейзаж». Самые разные духовные направления получают потенциальную возможность развиваться. Какие из них станут доминирующими – покажет время.
Истоки НРД
Феномен расширения многообразия религиозных течений в западных обществах начался на рубеже 60-70-х годов и довольно интенсивно продолжался в течение 70-х и 80-х годов. Именно тогда наблюдалось наибольшее число прибывших в Европу последователей НРД, среди них – кришнаиты, последователи гуру Махараджи, практикующие трансцендентную медитацию, сторонники сайентологии, миссионеры Церкви объединения Муна. Приехавшие после 80-х годов имели не столь большое влияние, поскольку пропал фактор новизны, хотя их численность была и не меньше. За
последние 30 лет в странах Европы образовалось множество новых религиозных и околорелигиозных движений, импортированных главным образом из Индии и США.
В 70-е годы параллельные верования распространились столь быстро, что Ф.Шампьон оценила это явление как «взрыв». В сознание и в быт людей за короткое время вошли такие понятия, как реинкарнация, астрология, клиническая смерть, параллельная медицина и многое другое (5, с.59). В течение тридцати лет популярность тех или иных течений постоянно менялась. Количественно оценить новый феномен сложно, поскольку опросы проводятся редко, а социологи испытывают трудности с формулировкой вопросов по столь сложной теме. Опрос, проведенный во Франции в 1997 г., показал, что в паранормальные явления верят более 30% французов, 25% -верят в реинкарнацию (5, с.59). В Швейцарии большая часть НРД представляет собой мелкие группы численностью не более нескольких десятков последователей, в то же время Антропософское общество насчитывает несколько тысяч человек. Опрос 1988-89 гг. свидетельствует, что привлекательность новых религиозных движений в общественном мнении Швейцарии мала: только чуть более 5% швейцарцев сказали, что они могли бы вступить в НРД (13, с.184). Участники коллоквиума, состоявшегося в Лугано в 1990 г. по инициативе Центра по изучению новых религий (Швейцария), констатировали, что миссионерская деятельность многочисленных движений представляет собой картину, сходную во всех странах Западной Европы – от Скандинавии до Италии, от Великобритании до Австрии. Везде действуют одни и те же движения, к которым добавляются некоторые группы или течения, лучше представленные в одной местности, чем в другой (13, с.183).
Итак, как уже указывалось выше, НРД унаследовали многое от восточных, американских и других религиозных традиций, по-новому интерпретировав эти заимствования. Но они имеют и свои – европейские – истоки. Главными из них являются контркультура и собственная внецерковная параллельная религиозность.
Контркультура. Волна интереса к НРД, возникшая в 60-е годы, вписывалась, безусловно, в русло более широкого процесса преобразования массового сознания, получившего название «культурной революции» или молодежной контркультуры. НРД являются прямыми наследниками традиций контркультуры. Именно из контркультуры были позаимствованы многие идеи, которые присутствуют ныне в новых верованиях. Среди них – значение опыта медитации для понимания сути вещей; стремление к интенсификации эмоциональной жизни; поиски Бога через субъективный религиозный опыт; сомнение в достоверности научных знаний и в праве человека господствовать
над природой. Из контркультуры пришла также практика ухода в психоделические и наркотические состояния. В настоящее время наркотики используются лишь незначительной частью последователей НРД.
Западный спиритуализм. НРД являются преемником не только контркультуры, но и собственного западного спиритуализма. Столь быстрая популяризация новых религиозных идей не была бы возможной без существовавшей ранее в Западной Европе традиции параллельной религиозности. Еще в XIX в. в теософском и антропософском обществах началась работа по адаптации восточных религий к условиям Запада (13, с.184).
Итак, европейская культура в XX в. интенсивно обогащается религиозно-духовными идеями, рожденными культурами других народов, и вполне успешно адаптирует их в соответствии с ментальностью европейцев.
Эволюция НРД
НРД, как и всякая новая организация, изменяется более глубоко и быстро, чем старая устоявшаяся религиозная конфессия. Сменяются поколения последователей. Стареют и умирают основатели. С приходом новых членов обновляются идеи, возникают новые возможности, эволюционируют на новой культурной почве верования и ритуалы, меняется практика взаимоотношений как внутри групп, так и с окружающей социальной средой. Изменяются структура и организация движений.
Исследователи Э. Баркер и Ж.-Ф. Мейер обращают внимание на то, что НРД вполне органично вписываются в современные плюралистические общества. НРД меняются буквально на глазах и совершенно невозможно прогнозировать их будущее развитие (1, с.150-151). Одни движения ослабевают и даже распадаются, другие -усиливаются. То сокращается число религиозных коммун, то возрастает количество «саморелигий»12. В определенные моменты НРД привлекают прежде всего людей неблагополучных, в другие – они пользуются успехом у выходцев из состоятельных семей и у молодежи. Социальное окружение обновляется и дает рождение новым вариантам НРД (1, с.156). Баркер в своей работе обратил внимание на то, что со временем эти движения меняются таким образом, что они становятся все менее
12 Т.е. самодельных или самодеятельных религий, создаваемых для себя по собственной мерке. – Прим. авт.
похожими друг на друга и более похожими на общество, в котором они нашли свое место (2, с.165).
Вопросы адаптации НРД в обществе и перспективы их эволюции интересуют самих участников этих движений. В 1993 г. в немецких эзотерических журналах состоялась дискуссия о будущем НРД, о том усилилось или замедлилось распространение новых религиозных идей. Очевидно, что четкий ответ на эти вопросы дать невозможно. Но участники дискуссии пришли к единодушному мнению: вопрос об эволюции новой духовности, которая укоренялась в течение последних трех десятилетий, не может быть отделен от более широких проблем глобального развития общества и религий (13, с.190).
Взаимное влияние общества и НРД.
Ни одна религиозная группировка не может существовать в изоляции от общества, даже если она к этому стремится. Она обязательно зависит от социального окружения и вынуждена к нему приспосабливаться. Общество, со своей стороны, имеет собственные представления о религиозной практике и о религиозных нормах, в соответствии с которыми одни верования воспринимаются как приемлемые, другие -как чуждые. В соответствии с этим формируется отношение к НРД со стороны СМИ, гражданских властей, органов юстиции, господствующей (или господствующих, если их несколько) конфессии, научного сообщества, общественных организаций (1, с.152).
Не только социальное окружение влияет на НРД, но и они сами могут прямо либо косвенно влиять на общество. Во-первых, путем распространения своих идей и религиозной практики в широких слоях населения. Параллельные верования превращаются в достаточно влиятельную «идеологическую» силу, которая начинает конкурировать не только с доминирующими религиозными конфессиями, но и с традиционными носителями идеологий, такими как партии и политическая власть. Во-вторых, появление новых религиозных организаций может потребовать внесения изменений в законодательную базу страны. В-третьих, внедрение некоторых разновидностей НРД в «ткань общества» может вызывать с его стороны болезненную реакцию. Так, в ответ на деятельность религиозных группировок тоталитарного типа или использующих наркотики, гипноз и другие техники измененного сознания или ментального ухода от мира, в гражданском обществе западноевропейских стран возникли ассоциации, разоблачавшие деятельность этих групп. Самыми активными были ассоциации родителей, стремившихся вызволить своих детей из-под влияния
этих сект (4, с.51). После случаев массовых самоубийств членов подобных сект антикультовые движения расширились и приобрели общественную поддержку. Впрочем, существуют также и неформальные организации противоположного толка, защищающие право на существование всех религиозных организаций под лозунгом защиты гражданских прав и свободы совести.
НРД как ответ на социальную потребность.
Появление НРД заставило западное общество более внимательно взглянуть на себя и обратить внимание на свое неблагополучие в духовной сфере. По словам Д.Эрвьё-Леже и Г.Дейви, дух «антимодернизма» пропитывает все поры этой многообразной религиозности; он может проявляться в политической критике или критике с точки зрения этики самых разных аспектов жизни: рыночной системы, урбанизации, потребительства, отчуждения, потери моральных ценностей, чрезмерной технической функциональности и специализации современной цивилизации, разделения культур, атомизации индивидуумов и т.д. (9). В отличии от «молодежного бунта» 1968 г., который продемонстрировал социальное диссидентство молодежи и ограничился лишь критикой социальных болезней модернистского общества, протест со стороны НРД выводит общество на путь конструктивного социального экспериментирования и поиска социальных альтернатив.
НРД ценят коллективизм и братские эмоционально окрашенные отношения. Последователи НРД приобретают опыт коммунитарной жизни, опыт взаимопомощи и поддержки среди духовно близких людей. Внутри НРД происходит поиск новых форм «социабильности» или «коллективности» на низовом уровне. НРД можно рассматривать как поле социального экспериментирования, где создаются коммуны или группы, напоминающие первые христианские общины, но с современной спецификой, соответствующей психологии человека конца ХХ в. Они воспринимаются как модель социальных гуманных отношений. Следует подчеркнуть, что социальное экспериментирование НРД происходит в условиях, когда исчезают или ослабевают прежние коллективные структуры «человеческого масштаба», такие, как семья, соседство, церковный приход, трудовой коллектив.
В современном глобальном мире человек чувствует себя беззащитным перед глобальными анонимными силами – экономическими, финансовыми, технологическими, бюрократическими и т. д. Прежние механизмы регулирования,
которые сложились в границах государства, уже недостаточно эффективны, правительства зависят от транснациональных корпораций, которые фактически не подчиняются никаким демократическим законам. Деградируют социальные государства, с их системами социального обеспечения, гарантировавшими населению развитых стран определенный уровень материального обеспечения. Растет безработица, а вместе с ней и «новая бедность».
Прежние формы коллективной (партийной и профсоюзной) борьбы, сложившиеся в рамках государства, теряют свою действенность. Люди ищут новые формы объединений, которые позволили бы им защитить себя от опасностей глобального мира и дали бы им возможность оказывать на него воздействие. В ответ на эту социальную потребность НРД отвечают своими средствами. НРД отвергают прежние социально-политические методы, такие как политическая или профсоюзная борьба, революции, забастовки и демонстрации, и выдвигают ненасильственные -духовно-религиозные – способы воздействия на собственную жизнь и жизнь общества. Например, мистико-эзотерические движения распространяют эзотерические знания, которые, как утверждают их адепты, дают возможность воздействовать на материальный мир через силы трансцендентного мира. Таким образом, складывается совершенно особый тип коллективизма на основе общего понимания духовности и социального прогресса, на стремлении изменить окружающий мир нетрадиционными – духовными – средствами. Предшественников этого типа коллективизма можно найти лишь в первых христианских общинах. НДР дают надежду, может быть иллюзорную, на новую гуманизацию мира и западного общества.
Список литературы
1. Barker E, Mayer J.-F. Introduction //Social Compass. P., 1995. – Vol. 42, N 2. – P.147-163.
2. Barker E. Plus ça change… //Social Compass. – P., 1995. – Vol. 42, N 2. – P.165-180.
3. Campiche R.J. Dilution ou recomposition confessionnelles en Suisse //Identités religieuses en Europe / Sous la dir. de Davie G., Hervieu-Léger D. – P., 1996. – P. 89-109.
4. Champion F. Nouveaux mouvements religieux et conflits de société (1965-1985) //Vingtième siècle . – P., 1988. – N 19. – P. 43-53.
5. Champion F. Nouvelles religiosites et croyances paralleles //Sciences humaines. Hors serie. – P., 1998. N 21. – P. 58-61.
6. Davie G. Contrastes dans l’éritage religieux de l’Europe //Identités religieuses en Europe / Sous la dir. de Davie G., Hervieu-Léger D. – P., 1996. -P.43-62
7. Geffré C. Pour un christianisme mondial //Recherches de science religieuse. – P., 1998. – N 86/1. – P. 53-75.
8. Hervieu-Léger D. La religion des Européens: modernité, religion, sécularisation //Identités religieuses en Europe / Sous la dir. de Davie G., Hervieu-Léger D. – P., 1996. – P. 9-23.
9. Hervieu-Léger D., Davie G. Le déferlement spirituel des nouveaux mouvements religieux //Identités religieuses en Europe / Sous la dir. de Davie G., Hervieu-Léger D. – P., 1996. – P. 269-289.
10. Hourmant L. Le Reiyûkai japonais en France: entre religion et mouvement de transformation personnelle //Recherches sociologiques. – P., 1998. – N 2. – P. 53-64.
11. Hourmant L. Les nouveaux mouvements religieux japonais en France entre laïcisation et euphémisation du sacré //Social Compass. – P., 1995. – Vol. 42, N 2. – P. 207-220.
12. Kessler D. Nous devenons tous des liberaux //Express. – P., 1998. – 39 sept., N 2461. – P.12-15.).
13. Mayer J.-F. L’évolution des nouveaux mouvements religieux: quelques observations sur le cas de la Suisse //Social Compass. – P., 1995. – Vol. 42, N 2. -P.181-192.
14. Pace E. Désenchantement religieux en Italie //Identités religieuses en Europe / Sous la dir. de Davie G., Hervieu-Léger D. – P., 1996. – P. 215-232.
15. Pareydt L. La «mondialisation» entre humanisation et barbarie // Recherches de sience religieuse. – P., 1998. – Vol. 86, N 1. – P. 41-51.
16. Perrot E. Penser la mondialisation //Recherches de science religieuse. -P., 1998. – Vol. 86, N 1. – P. 15-40.
17. Tiraspolsky A. Science, société de l’information et interdépendance. //Politique étrangère. – P., 1999. – N 4. – P. 947-955.
18. Willaime J.-P. Ecole et religions: une nouvelle donne? //Revue française de pédagogie. – P., 1998. – N 125. – P. 7-20.
